Зимние апельсины

— У нас есть время прокатиться еще разок до закрытия подъемника, — сказал Джейсон прежде, чем Дилан успел заказать еще одну порцию напитков.

— Еще разок, — согласился Дилан.

Джейсон порадовался последнему спуску, хоть алкоголь и повлиял на его проворство. То, что при предыдущих спусках казалось естественной грацией и талантом, превратилось в неуклюжесть, и он дважды приземлился на задницу, после чего все же заставил себя притормозить. Надо отдать должное Дилану — он посмеялся совсем немножко.

Наконец, чувствуя себя размявшимся и приятно уставшим, Джейсон забрался на пассажирское сиденье арендованной машины Длиана. Они остановились у первой попавшейся пиццерии, умяли пиццу средних размеров и поехали домой. Мышечная усталость в сочетании с набитым желудком крепко ударила по нему, и буквально после мили в пути Джейсон начал клевать носом. Он устроился в уголке, где сиденье встречалось с дверцей машины, положил голову на ремень безопасности и пытался понять, почему чувствует себя таким уставшим. К тому времени, когда он вспомнил, что в последние две ночи слишком много спал, он уже проснулся на подъездной дорожке у своего дома.

— Че такое? — промямлил он, потирая глаза.

— Ты заснул. И ты храпишь.

Джейсон посчитал за везение то, что у него хотя бы не текли слюни.

— Ты тоже.

— Да, но я при этом выгляжу миленьким.

— Ну да, убеждай себя в этом.

Он затащил себя вверх по лестнице и принял долгий горячий душ, позволяя воде успокоить его усталые мышцы. Он пребывал не в самой ужасной форме, но и спортсменом себя назвать не мог, и знал, что завтра утром все будет болеть. Тем не менее, он чувствовал себя хорошо.

Он вытерся полотенцем, причесал волосы, затем надел трусы, пижамные брюки и футболку. Он открывал ящик с носками, когда Дилан заговорил из дверного проема позади него.

— Ты выглядишь лучше. Во всяком случае, уже не так похож на массовку для «Ходячих мертвецов».

Джейсон рассмеялся, не поворачиваясь.

— Обожаю твои неуклюжие комплименты.

— Знаю. Ты бриться собираешься?

Джейсон потер ладонью щеку с бакенбардами. Верно, он позволил щетине отрасти длиннее обычного, но ему нравилось иметь небольшую бородку. Так людям сложнее было узнавать его.

— Не планировал.

— Возможно, тебе стоит пересмотреть это решение.

— Тебе не нравится?

— Выглядишь как пещерный человек.

Джейсон рассмеялся.

— Может, я оставлю все так, чтобы тебя побесить.

— А тебе нравится так делать, да?

Это был один из тех вопросов, которые как будто бросали Джейсону вызов рассказать об его настоящих чувствах. Доставая пару носков, он раздумывал, как стоит ответить. Нет, ему не нравилось бесить Дилана. На самом деле, он десять лет делал все возможное, чтобы ублажить его, но такие пререкания были частью их отношений. Так они поддерживали все на небрежном уровне.

— Больше всего на свете, — ответил он наконец. — Для того и живу.

— Хммм, — Дилан обнял Джейсона за талию сзади. Джейсон даже не слышал, как он пересек комнату, и теперь он оказался рядом, тепло и крепко прижимаясь к его спине. — Мне нравится, когда ты говоришь правду. Так интереснее.

— Тогда решено: я оставлю бороду.

— Хорошая идея.

— Ты только что сказал, что я выгляжу как пещерный человек.

— Да. Это ужасно сексуально.

— Ты говоришь честно или пытаешься обманом заставить меня побриться?

— И то, и другое, — объятия Дилана превратились в ласки, его ладонь двинулась выше по животу Джейсона. Его губы скользнули по уху Джейсона. — Ты же знаешь, что ради тебя я сделаю все, что угодно, верно? — спросил он тихо, и все игривые нотки ушли из его голоса.

— Знаю.

— Ты знаешь, что я люблю тебя.

— Знаю, — это была по-своему правда.

— Больше никаких отговорок, Джейсон. Идем в постель со мной. Вместе.

Сердце Джейсона резко заколотилось. Он был рад, что Дилан не видел его лица, потому что он заметил бы его панику. В своем решительном порыве убедить Дилана, что с ним все в порядке, он забыл ключевую деталь: если Бен списывался со счетов как фантазия, у него не оставалось весомого повода не спать с Диланом. И хоть логика говорила, что он всегда может сказать «нет», он никогда прежде не отказывал. За все те десять лет их «дружбы с привилегиями». Даже когда он встречался с Эндрю, они оба с радостью пускали Дилана в свою общую постель. Как он мог притворяться, будто вернулся в норму, и при этом отказаться от самой нормальной части их отношений?

Что бы он ни решил, надо было действовать быстро. Любое колебание подвергнет опасности весь план.

— Джейс? Ты в порядке?

И в мгновение ока Джейсон пришел к одному-единственному заключению: он по-прежнему играл. Это все еще его роль. И временами роль требовала интима. Или, если быть точнее, она требовала иллюзии интима. Он целовался с женщинами на камеру. Он изображал соитие. Эта ситуация ничем не отличалась, только его партнер в кадре также являлся аудиторией. Извечное правило сцены сейчас оставалось как никогда верным.

Шоу должно продолжаться.

— Я в порядке, — он развернулся в объятиях Дилана. — Просто я очень рад, что ты здесь.

Он притянул Дилана к себе, позволяя Дилану целовать его, как и много раз в прошлом. Джейсон слегка запрокинул голову. Он приоткрыл рот и впустил Дилана. Он уделил особое внимание расположению своих рук и тому, как надо было двигать ими по телу Дилана, чтобы поддерживать данную шараду. И все время в его голове бурлили способы того, как он мог завершить данную сцену до очевидной кульминации. Какое оправдание он мог назвать?

Ему ничего не приходило в голову.

Дилан развернул их к постели, и Джейсон подчинился, позволив уложить себя. Он позволил Дилану опустить его на кровать. Прежде он всегда упивался этим — ощущением веса его любовника на нем. В том, как они могли двигаться вместе, чтобы достичь максимального удовольствия, хотя они всего лишь целовались… он теперь он думал лишь о представлении. Как он должен вести себя? Да, он и раньше играл в сценах секса, но не с Диланом. Секс с Диланом всегда был искренним, его действия руководствовались желанием и страстью. Он определенно никогда не изучал их совместные вечера, не анализировал свое поведение, чтобы имитировать его потом.

Досадное упущение, но кто же мог предвидеть такое затруднительное положение?

Он сосредоточился на Дилане. На ощущение губ его любовника на своей шее, на попытках сравнить их действия с прошлыми моментами близости. Сейчас было чуть больше прелюдии, чем обычно. Он напомнил себе стонать. Он нетерпеливо дергал рубашку Дилана, снимая ее, чтобы дотронуться до его обнаженной плоти. Дилан последовал его примеру, стянув с Джейсона рубашку, и наклонился, чтобы покрыть поцелуями его грудь. А Джейсон все еще колебался. Как он мог остановить это, не давая процессу зайти слишком далеко?

Он не мог придумать никаких отговорок. Сказать, что он чувствует себя не очень хорошо, будет очевидной ложью после того, как они провели. Сослаться на усталость будет недостаточно. Дилан со смехом скажет ему лениться сколько угодно. «Тогда просто лежи, — скажет Дилан. — Я сделаю всю работу». И он сделает. Он ни капельки не станет возражать.

Дилан медленно опускался ниже по животу Джейсона, и его язык оставлял влажный след вокруг его пупка. Джейсон хотелось, чтобы режиссер выкрикнул «Снято!», но этого не случится. Он мечтал услышать рингтон телефона или даже звонок в дверь, но вселенная не шла навстречу.

Он должен остановить это, так или иначе.

Ему придется полагаться на свое предположительно хрупкое психическое здоровье. Ему придется свести все к сегодняшнему утру, к снежному шару, к его галлюцинациям. Вопрос в том, мог ли он использовать эту отговорку, чтобы пресечь сексуальный контакт, но не вызвать при этом подозрений у Дилана? Сегодня утром он идеально сыграл свою роль в столовой. В сочетании с катанием на лыжах это одурачило Дилана и заставило поверить, что все вернулось в норму. Мог ли Джейсон теперь упомянуть свою психическую нестабильность, чтобы избежать секса, но не разрушить все, чего он добился?

Нет. Он не представлял, как это можно провернуть. Если он скажет, что до сих пор расстроен из-за снежного шара, тогда Дилан станет настаивать, что Джейсон вернулся с ним в Голливуд. Так какую еще отговорку мог придумать Джейсон? На ум абсолютно ничего не приходило. И когда Дилан принялся развязывать шнурок на пижамных штанах Джейсона, Джейсон осознал, что единственный вариант — это позволить сцене проиграться до конца. Это ощущалось ужасным. Даже злобным, но это единственный вариант. Все остальное вызовет у Дилана подозрения. Все остальное повысит риск того, что Дилан попытается увезти Джейсона с собой. И если ему придется играть до конца, это означало…

— Эмм, Хьюстон, — внезапно сказал Дилан, прерывая его поток мысли. — У нас проблема.

— Что? — спросил Джейсон, надеясь, что он казался подобающе запыхавшимся и возбужденным. Его пальцы до сих пор запутались в волосах Дилана. Он точно постанывал в нужные моменты и двигал бедрами как нужно. — Что не так?

— Я как раз собирался задать этот вопрос тебе.

— Что ты имеешь в виду? Все та… — но тут до него дошло.

Съемки сцены секса всегда были неловкими. Неважно, сколько бы раз актеры и актрисы ни твердили: «О, все было супер. Мой партнер помогал мне почувствовать себя в безопасности», все знали, что это ложь. Хоть закрытая съемочная площадка, хоть нет, при съемках фильма в комнате всегда присутствовало дофига людей.

Конечно, у мужчин имелся добавочный повод для волнения — незнание, как поведет себя их пенис. И когда дело касалось стояка при съемке сцены секса, мужчину могли осудить и за стояк, и за его отсутствие. Актерам в Голливуде обычно советовали извиниться перед партнершей до съемок, начав с фразы «Извини, если это случится, и извини, если этого не случится». Но парню всего сложно было знать, на что надеяться, и еще сложнее обеспечить желаемый исход событий. Чего бы ни хотели участники действа, не было никаких гарантий, что маленький чувачок в штанах согласится сотрудничать. Чаще всего эта часть тела обладала как будто своим разумом. Для Джейсона это было и спасением, и проклятьем. Да, он умел играть. Он мог изобразить интерес, желание и возбуждение. Но лишь до определенной степени. Дальше все зависело от биологии.

И в данном случае биология была не на его стороне.

А может, и наоборот.

Зависит от того, под каким углом посмотреть.

— Прости, — пролепетал Джейсон, и ему даже не приходилось имитировать удивление. — Я не знаю, что случилось. Может, мне просто надо больше времени…

— О, дорогой, — Дилан вздохнул и прислонился лбом к голому животу Джейсона. — Нет, это ты прости.

— Я? Это же у меня не встал.

— Это моя вина. Я знаю, как тяжело дался тебе этот день. Я думал, что это поможет тебе расслабиться, но я лишь подверг тебя давлению.

Джейсон подавил смех, проглотил улыбку, угрожавшую растянуть его губы. Он медленно водил пальцами по волосам Дилана, обдумывая свои варианты. Убедить Дилана, что он в порядке, но при этом не побуждать его удвоить усилия, было сродни балансированию на канате.

— Говорят, такое случается со всеми.

Дилан усмехнулся.

— Да, я тоже про такое слышал, но сам никогда не верил.

— Наверное, я немножко отвлечен. И я принял то снотворное, когда вышел из душа, — это была ложь, он спрятал их все в ящике прикроватной тумбочки, но это было хорошим оправданием.

Дилан снова подвинулся вверх, чтобы они оказались лицом к лицу.

— Видимо, это тоже не помогает делу.

— Да, — но Джейсон чувствовал эрекцию Дилана у своего бедра. Он скользнул рукой к ней. — Я все равно могу позаботиться о тебе, если хочешь.

Это риск, но предложение казалось относительно безопасным. Дилан, может, и был неразборчив в связях и прыгал в постель с любым, кто этого хотел, но оказавшись в этой самой постели, он не был эгоистом. Напротив, он был самым щедрым любовником, который когда-либо был у Джейсона. Он всегда отдавал больше, чем брал. Простая правда заключалась в том, что Дилану нравилось разжигать страсть. Он получал удовольствие от того, что доставлял удовольствие другим, так что Джейсон не удивился, когда Дилан схватил его за запястье.

— Нет, — он нежно поцеловал Джейсона. — Нет, мне лучше дать тебе поспать.

— Прости.

— Не извиняйся, — он скатился с Джейсона, но не отодвинулся далеко. Он оставил свою руку на животе Джейсона. — Можно мне хотя бы остаться здесь с тобой? Я посплю в другой комнате, если хочешь, но я предпочел бы остаться.

— Конечно, ты можешь остаться, — на самом деле, он даже обрадовался. Дилан был не из тех, кто может посреди ночи разбудить ради секса. И если Джейсону удастся проснуться и выбраться из постели раньше Дилана (а это едва ли станет проблемой, учитывая их обычные режимы сна), он сможет избежать любой сексуальной неловкости.

А лежать бок о бок со своим лучшим другом во всем мире — определенно не худший способ завершить ночь.

***

Удача не оставила Джейсона, и на следующий день он проснулся раньше Дилана. Он побрился и принял душ в ванной на первом этаже, чтобы не разбудить его. Чем дольше проспит Дилан, тем меньше подкатов придется отбивать Джейсону.

Было почти одиннадцать часов, когда Дилан заворочался наверху. Джейсон не хотел снова оказаться с ним в спальне, так что пошел на кухню и как можно медленнее принялся варить кофе. Он как раз доставал кружку с дымящейся жидкостью из кофемашины, когда появился Дилан.

— Вот ты где, — сказал Дилан. — Ты такой жаворонок. Я никогда к этому не привыкну.

— Сомневаюсь, что вставать в девять означает быть жаворонком.

— Ну почти, — он прислонился бедром к столу и скрестил руки на груди. — Ты побрился.

— Ага. И еще сварил тебе кофе.

Дилан взял кружку, но отставил ее в сторону. Он двинулся к Джейсону, зажав его в углу, и наклонился, чтобы покрыть поцелуями его подбородок.

— Уже не пещерный человек.

— Считай это подарком тебе на Рождество.

— До Рождества еще месяц.

— Я начинаю заранее.

— Хмм, — Дилан снова поцеловал его в щеку, позволяя своим губам задержаться у уха Джейсона и заставляя того задрожать. — Ты отрастишь ее снова к моему дню рождения? Мне вроде как нравится идея секса с пещерным человеком.

— Посмотрим, — но Джейсон планировал их утро не таким. Ему нужно было переключить Дилана с интима на Голливуд. — У тебя останется мало времени, если хочешь поесть перед отъездом в аэропорт. Хочешь бублик? У меня есть копченый лосось.

Дилан застонал, как и ожидал Джейсон. Он отошел, чтобы взять кружку с кофе.

— Кто, черт возьми, придумал есть рыбу на завтрак? Британцы, по-любому.

— Не знаю насчет копченого лосося, но я помню, что когда был в Англии, на завтрак предлагалось поразительное разнообразие мясной нарезки. Хочешь мясной нарезки?

— Я же американец.

— То есть, ты хочешь гренки?

— Нет, умник. Я хочу стейк и яйца. Или, может, бекон и яйца, — он глотнул кофе и задумался. — Могу довольствоваться ветчиной и яйцами, если у тебя больше ничего нет.

— У меня есть бублик и копченый лосось.

— Тогда надевай свой плащ, Капитан Америка, ибо мы поедем завтракать.

Джейсон улыбнулся, довольный тем, что разговор развивается именно так, как он и планировал.

— Я угощаю.

— Естественно, черт возьми.

Ресторан находился в черте города, посередине между домом Джейсона и аэропортом, так что Дилан собрал сумки и взял их с собой. Они поехали каждый на своей машине, зная, что после завтрака придется попрощаться. Только уединившись за столиком в задней части ресторана, с тарелками стейка и яиц, они подняли неудобную тему.

— Поехали со мной, Джейсон.

Джейсон рассмеялся, будто эта просьба была шуткой.

— Что, прямо так? Я даже сумку не собрал.

— Я подожду тебя в аэропорту.

— Времени не хватит.

— Поменяю билеты на другой рейс.

— Не говори глупостей. Ты не можешь…

— Джейсон, пожалуйста. Позволь мне отвезти тебя домой.

Улыбка сошла с лица Джейсона. Он не мог слишком напирать, но и следовать за Диланом в Голливуд не собирался.

— Это и есть мой дом. Я не хочу возвращаться в Лос-Анджелес. По крайней мере, пока что.

— Но в конечном счете?

— По работе? Может быть. Совсем поселиться? Я так не думаю.

— Джейсон, я беспокоюсь. Мне кажется, я не должен оставлять тебя вот так.

— Я знаю, что напугал тебя, — Джейсон неловко рассмеялся и потер шею сзади. — Я сам себя перепугал, если хочешь знать правду. Но я в порядке. Правда.

— Вот так просто?

Джейсон вздрогнул. Да, это самое сложное. Он якобы погрузился в абсолютное безумие, и как теперь убедить Дилана в том, что он оправился за день? Он погонял яичницу по тарелке, смешивая с картофельными оладьями.

— Я найду психотерапевта, если так тебе будет спокойнее. Я буду каждый день выходить из дома как минимум на час, обещаю. Ты можешь в любой момент звонить мне и проведывать.

— Ты позвонишь Натали?

— Чтобы попросить роли?

— Да. И примешь то предложение, которое тебе уже сделали?

— Ты правда хочешь сняться в «Кошмаре в Летнем Лагере 4»? Тебе серьезно хочется, чтобы я заново пережил эту жалкую роль?

Дилан не рассмеялся. Он отложил вилку и откинулся на спинку сиденья, чтобы наградить Джейсона испепеляющим взглядом.

— Ты не поедешь со мной прямо сейчас. Ладно. Но я хочу получить гарантии того, что ты все же выберешься из того чертова дома. Фильм дает мне такую гарантию, — он пожал плечами, будто пытаясь убедить самого себя, что это ерунда. — Кроме того, будет весело. Мне нравится, когда мы работаем вместе. Ты же знаешь, что мы хорошо проведем время.

— Можно мне хотя бы сначала прочесть сценарий?

— А зачем утруждаться? Ты знаешь, что там будет. Возбужденные студенты. Куча беготни и криков. Люди погибают ужасными смертями. Все типично.

— Я умираю?

— Нет. Ты, друг мой, выходишь из ситуации героем, травмированным, но не побежденным, — он триумфально поднял вилку. — Готовым повторить все еще раз в «Кошмаре в Летнем Лагере 5».

— Да ни за что, черт подери.

Дилан рассмеялся и наколол на вилку кусочек стейка.

— С пятым фильмом разберемся потом. Пока что я беспокоюсь о четвертом, — он показал на Джейсона вилкой со стейком. — Скажи, что согласишься, иначе я расскажу всем голливудским репортерам, где ты живешь.

— Ты не посмеешь.

Дилан широко улыбнулся.

— А вот испытай меня, — он засунул стейк в рот и принялся радостно жевать, явно уверенный, что победил. Джейсон невольно расхохотался.

— Пообещай, что в этот раз не станешь пытаться свести меня с женщинами. И мне плевать, какими похотливыми ты их посчитаешь.

— Обещаю.

— Ладно, — уступил он, гадая, не окажется ли в итоге лжецом. — Я соглашусь на роль.

— Великолепно, — сказал Дилан, бросив салфетку на тарелку. — Тогда, похоже, моя миссия здесь выполнена.

Они доели завтрак, а потом пришло время пафосного прощания на парковке. Вокруг апатично падал снег, не задерживавшийся ни на чем, но решительно настроившийся попытаться. Серые тучи низко повисли на небе, разительно контрастируя с теперешним настроением Джейсона. Он никогда так не радовался отъезду Дилана.

— Пообещай мне еще раз, — сказал Дилан, прислонившись к бамперу своей арендованной машины.

Сложно было сказать, какое именно обещание Дилан хотел услышать еще раз, так что Джейсон повторил их все.

— Я буду выходить из дома. Я позвоню Натали. Я соглашусь на роль. Я больше не утрачу связь с реальностью.

Дилан вздрогнул, но не улыбнулся.

— Я позвоню сегодня вечером, как доберусь до дома. И завтра, наверное, тоже. И послезавтра наверняка.

— Ты не обязан это делать. Я буду в порядке.

— Я все равно это сделаю.

— Ладно. Я это ценю.

— Ты можешь позвонить мне в любое время, и я тут же примчусь.

— Я знаю. Но, как я и сказал ранее, я буду в порядке.

— Ладно, — Дилан достал из кармана пузырек с таблетками и положил в ладонь Джейсона. — Они помогут тебе со сном. Пей, если будет необходимость, но не слишком много.

Джейсон не хотел их, но и спорить ему не хотелось. Он убрал пузырек в карман.

— Спасибо.

Дилан протянул руку, и когда Джейсон ее пожал, Дилан притянул его к себе и поцеловал в щеку.

— В любое время, ДжейУок. Береги себя.

Он забрался в машину, один раз обернувшись. Джейсон знал, что он сомневается в своем решении. Гадает, правильно ли он поступает. Но в итоге он коротко помахал Джейсону и уехал.

Где-то в воображении Джейсона режиссер заорал: «Снято. Съемки закончены. Отличная работа!»

И Джейсон выдохнул с облегчением.

Глава 13

После возвращения домой Джейсону не терпелось увидеть Бена. Он пошел прямиком на чердак и достал шар из-за коробок, но Бена нигде не было видно. Он два часа нервничал и в сотый раз жалел, что никак не мог связаться с Беном. А потом до него дошло. Ему всего-то нужно вздремнуть.

Это было логично. Он все равно устал, потому что несколько ночей подряд не высыпался. Учитывая это и снотворное, которое оставил ему Дилан, он без проблем заснет. Он сменил джинсы на пижамные штаны, запил две таблетки снотворного огромным стаканом апельсинового сока и забрался в постель, крепко сжимая в руках снежный шар.

В тот единственный раз, когда ему удалось попасть внутрь, он держал шар, но в то же время сосредоточился на Бене. Он гадал, что из этого важнее. Он старался сосредоточиться на образе лица Бена, но снотворное начинало действовать, и сделать это было все сложнее. Его разум дрейфовал к другим вещам.

К Дню Благодарения и любованию звездами.

К Дилану и «Кошмару в Летнем Лагере 4».

К Голливуду.

К золотой рыбке.

Золотой рыбке?

Он попытался сосредоточиться на этой мысли, но потерпел неудачу и вместо этого провалился в глубокий темный колодец.

И внезапно он оказался в хижине, стоя перед огнем без жара. Бен соскочил со своего места на диване, и его голубые глаза сверкали восторгом.

— Ты здесь, — он бросился на Джейсона, обвив руками его шею. Джейсон подхватил его, уткнувшись носом в густые волосы Бена и крепко обняв.

— Я устал ждать.

Бен отстранился ровно настолько, чтобы посмотреть Джейсону в глаза, и их носы почти соприкоснулись.

— Поверить не могу, что это снова сработало. Я беспокоился… — он застыл, и его глаза широко распахнулись. — Что это?

— Ты о чем?

— Не шевелись, — Бен обхватил его голову ладонями. Его хватка была на удивление крепкой. Джейсон на мгновение подумал, что Бен его поцелует, но нет. Вместо этого Бен наклонился ближе и…

Понюхал его?

— О мой Бог, — с изумлением выдохнул. — Это же апельсин, да? — его смех был неожиданным и почти душераздирающим, полным растерянности и новообретенной радости. Полным изумления и сюрприза. — Я забыл про апельсины! Каждое Рождество мы получали один апельсин в чулке. Мы с сестрой садились перед камином и ели их, и я помню жар от пламени на своем лице, и то, как кожура ощущалась в моих руках, и как она смеялась, и как тек сок, и как я весь делался липким, и мои ладони целую вечность пахли апельсинами. О Боже, я помню!

Он притянул Джейсона для поцелуя, жадно ища вкус апельсинового сока. Это было не совсем неловко, но в то же время не совсем эротично. И все же Джейсон с радостью подчинился ему, позволяя Бену искать сладость на его языке, пока там ничего не осталось, и Бен отстранился с горящими глазами.

— О, Джейсон! Ты не представляешь, каково это — забыть нечто подобное. Внезапно осознать, что это все еще похоронено где-то в твоем мозгу. Я почувствовал запах, и как будто… как будто… — он рассмеялся и снова обнял Джейсона, привстав на цыпочки, чтобы обвить его за шею. — Я даже не могу это описать, только сказать, что это было изумительно! Как будто снова настало Рождество. Спасибо, Джейсон. Спасибо, что принес мне апельсины.

Джейсон изумленно покачал головой, поглаживая спину Бена.

— Да не за что, наверное. Хотелось бы мне сказать, что я сделал это намеренно, — он определенно сделал бы это, если бы знать, что Бен так отреагирует. — У меня в рождественском чулке тоже всегда был апельсин, но честно говоря, я думал, что это отстой. Я бы предпочел шоколад.

— Это потому что ты избалованный. Ты привык получать свежие фрукты в любое время, когда захочешь.

В его словах был смысл, но это наводило на другой вопрос.

— Разве апельсины можно было достать посреди зимы в 1850-х годах?

Бен рассмеялся, сделав шаг назад, чтобы уставиться на Джейсона с изумленным весельем.

— Естественно! Ты же знаешь, что их урожай собирается зимой, да? С ноября по март?

— Серьезно?

— А почему, по-твоему, их всегда кладут в рождественские чулки? И в пряный пунш? И почему, по-твоему, люди утыкивают их гвоздиками в период Рождества и…

— Ладно, я понял. Я баран. Я не думал, что зимние апельсины — это распространенная штука.

— О да, — сказал Бен с притворной серьезностью. — У нас в Теннесси было предостаточно зимних апельсинов. Но вот летние апельсины? Это редкость.

Джейсону казалось, что он никогда не поймет, как Бену удавалось сохранять добродушное чувство юмора после всего, что с ним случилось.

— Ты невероятный, — сказал он, привлекая Бена ближе и целуя его. — Боже, я соскучился по тебе. Я надеялся, что ты будешь ждать меня, когда я вернулся этим утром.

Улыбка Бена померкла.

— Половину вчерашнего дня я провел как на иголках. Я думал, что с ума сойду. Твой план сначала показался логичным, но чем дольше я об этом думал, тем сильнее это походило на кошмарную идею. Я был уверен, что все пойдет псу под хвост. Я начал воображать самые ужасные вещи.

— Например?

— Например, что ты решишь, будто Дилан прав, и оставишь меня на чердаке навечно.

— Ты думал, что он убедит меня, будто ты — плод моего воображения?

Бен неуверенно кивнул.

— Самое логичное объяснение. Я это понимаю.

Джейсон крепче обнял его и поцеловал в лоб.

— Никогда.

— То есть, все кончено? Сработало?

— Безупречно.

— А что Дилан? Он…

— Уехал? Да. Он покинул город пару часов назад.

Бен несколько секунд переваривал это, и наконец он улыбнулся, медленно и робко.

— У меня такое чувство, будто я должен выразить сожаление по поводу отъезда твоего друга, но я не сожалею.

— И я тоже. Не в этот раз.

Улыбка Бена сделалась шире.

— Так что теперь?

— Теперь? Я наконец-то сдержу кое-какие обещания.

Но в этот раз он хотел сделать все правильно, а не спешить, как в прошлый раз, когда они оба кончили, даже не сняв одежду. Он медленно раздевал Бена, пока они целовались. Он уложил Бена на узкую кровать и выпрямился, чтобы изучить его, желая наконец-то увидеть Бена целиком. Его кожа была такой белой, что Джейсон видел паутинку вен на груди Бена. Волосы в его паху были густыми и черными, необрезанный член тяжело лежал на мягком животе. Его руки и грудь были худыми, но это скорее признак молодости, нежели слабости, и его ноги оказались более мускулистыми, чем ожидал Джейсон. Да, астма не давала ему заниматься многими вещами, и учитывая его телосложение, ему никогда не быть большим мускулистым качком. Джейсон понимал, почему он чувствовал себя слабым в сравнении с наверняка рослыми и дюжими парнями, которые работали на плантациях в XIX веке. Но Бен был крепким, его тело было худым и жилистым — результат жизни без современных удобств, где поход в город требовал пройти пять миль пешком, а добыча воды, молока или яиц требовала больше физической нагрузки, чем Джейсон получал за неделю. После стольких лет в шаре его мышцы должны были атрофироваться, но он явно застыл во времени; его тело вообще не старело и не изменялось день за днем, неделя за неделей, год за годом.

— Ты прекрасен.

Бен поерзал и покачал головой.

— Стеснительный я, а не прекрасный, — он схватил одеяло и попытался прикрыться, но Джейсон его отобрал.

— О нет, даже не думай. Я никогда не могу видеть тебя, пока мы по мою сторону шара. Я ни за что не позволю тебе прятаться, когда я здесь.

Бен рассмеялся, и его смущенная улыбка сделалась флиртующей.

— Это не я все еще в одежде.

— Хорошо подмечено.

Было нечто незабываемое в том моменте, когда Джейсон тоже избавился от одежды, и они наконец-то соприкоснулись кожа к коже. Джейсон опустился в ждущие объятия Бена, ответил на поцелуй, упиваясь ощущением тела Бена под ним, худого, но крепкого, теплого и волнительно податливого. Ему понравилось, как Бен вздохнул, принимая на себя вес Джейсона и раздвигая ноги, чтобы Джейсон мог устроиться между его бедер. Он ничего так не хотел, как раскрыть Бена для себя. Медленно войти в него, пока они целовались, всматриваться в его глаза, пока они занимались любовью. Но он подозревал, что Бен никогда не был пассивом. Да и активом он едва ли бы. Судя по их разговору после инцидента на террасе, Бен вообще почти не имел опыта, так что Джейсон притормозил, приказывая себе быть терпеливым. Для всего этого будет время попозже. Пока что он лишь хотел изучить, как каждое новое ощущение заставляло Бена хныкать и вздыхать.

Он поцеловал губы Бена, затем щеку, затем куснул его ухо, после чего переключился на шею. Тут Бен растаял, блаженно постанывая, пока Джейсон покусывал и целовал, оставляя легкие красноватые следы на груди Бена, останавливаясь, чтобы подразнить небольшие крепкие соски, пока они не сделались набухшими и красными. Оттуда он двинулся ниже по животу Бена, пока Бен ерзал и нетерпеливо пыхтел, предвкушая то, что собирался сделать Джейсон. И наконец Джейсон добрался до паха Бена.

Он остановился там, и его голова кружилась. Он сделал глубокий вдох, втягивая насыщенный мускусный запах естества Бена. Этот запах опьянял. Сильный и зрелый, но дьявольски сексуальный и такой возбуждающий, что Джейсон застонал, прижавшись членом к матрасу, стиснув зубы и сосредоточив всю свою силу воли на том, чтобы не кончить немедленно. Он боялся, что проснется от оргазма, как в первый раз, а он не хотел, чтобы это случилось. Как минимум он хотел выполнить одно простое обещание, которое он дал на прошлой неделе, пока они вместе лежали под бескрайним ночным небом.

— Что случилось? — спросил Бен, задыхаясь, и нежно положил руку на голову Джейсона.

— Вообще ничего, кроме того, что ты слишком идеально прекрасен.

Бен рассмеялся.

— Ты говоришь самую милую ложь.

— Это не ложь, — Джейсон поцеловал мягкую складку там, где бедро Бена встречалось с пахом, и смех Бена превратился в тихий благодарный стон. — Ты великолепен, — он подчеркивал свои слова мягкими медленными поцелуями, прокладывая дорожку по краю лобковых волос Бена к его пупку. — Милый, прекрасный и адски сексуальный, и это мне доведется показать тебе все. Мне доведется стать твоим первым во всех отношениях. Такое чувство, будто мне вручили самый изумительный подарок в мире. Все новые ощущения, которые ты испытываешь. Все изумление. Каждый твой смех. Поверить не могу, что мне довелось быть частью всего этого, — он остановился, удивленный неожиданным ощущением кома в горле. Пораженный силой своих эмоций. Изумленный и смущенный тем, каким недостойным он себя чувствовал.

— Джейсон?

Джейсон покачал головой, пытаясь выразить это все. Решительно настроившись сделать так, чтобы Бен понял, насколько жизненно важным ощущалось это все.

— Я этого не заслуживаю.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Бен, и непонимание смешалось с беспокойством в его напряженном голосе. — Что ты пытаешься сказать? Что ты меня не хочешь?

— О Боже, нет, — как Бен мог трактовать это так? — Вообще не это.

— Тогда что?

Он видел непонимание в великолепных голубых глазах Бена.

— Я говорю, что проведу остаток своей жизни, пытаясь стать достаточно хорошим и заслужить этот момент здесь с тобой.

— О, Джейсон, нет…

Но Джейсон знал, что это правда. Он чувствовал это самим своим нутром, словно некую универсальную правду — должно быть, именно так некоторые люди понимали Бога. Это была вера. И преданность. И да, также почитание. И все, что он должен был сделать — единственная церковная десятина, которую он должен уплатить, единственная молитва, которую он должен вознести — это доставить как можно больше удовольствия. Так что он склонился ближе, снова целуя живот Бена, крепко держа его и лаская, пока его нервозность не шла, пока его непонимание от внезапного признания Джейсона не ушло, уступив место удовольствию. Бен сделался еще более отчаянным, чем прежде, тяжело дышал и поскуливал. Он вскрикнул, когда Джейсон медленно отодвинул его крайнюю плоть. Он напрягся, когда Джейсон подразнил языком головку Бена. А потом Джейсон приоткрыл рот. Он впустил Бена внутрь, и Бен вскрикнул, толкнувшись глубоко, и его пальцы до боли сжались на затылке Джейсона.

— О мой Бог!

Бен повалился обратно на постель, напрягшись и часто дыша, а Джейсон дразнил головку члена Бена, обводил ее языком, после чего снова полностью вобрал длину Бена.

Бен опять вскрикнул. На сей раз он удержал Джейсона на месте, не давая отстраниться, толкаясь бедрами, проникая глубже, и Джейсон ему позволил. Он расслабил мышцы, позволяя Бену взять контроль.

— О Боже!

Бен снова толкнулся, двигаясь уже быстрее, снова и снова, глубже и жестче, подчиняясь инстинкту. Им двигали похоть, нужда и чистое изумление, его хватка на затылке Джейсона была на удивление крепкой. Джейсон знал, что Бен не продержится долго. Его собственный оргазм также был неизбежным. Он подумывал использовать руку, позволить себе кончить вместе с Беном, но не хотел слишком рано просыпаться. Он не хотел уходить, пока не увидит реакцию Бена, когда все это закончиться, так что он обхватил рукой основание своего члена, сжал яйца, чтобы не дать им подняться, и настроился продержаться вопреки тому, как сильно его заводило удовольствие Бена.

Бен вскрикнул и толкнулся еще раз, его спина выгнулась, ритм толчков сбился.

— Ааахх!

Джейсон инстинктивно сглотнул, приготовившись к соленому всплеску во рту, но ничего не последовало. Бен напрягался снова и снова, хрипло крича, пока его оргазм накатывал волнами и отступал. Он упал на матрас, тяжело дыша.

— О Боже, Джейсон, — выдохнул он, и его хватка на голове Джейсона превратилась в ласку. — Я сделал тебе больно?

— Вовсе нет.

— Это было… это было… — руки Бена трепетали, вскидывались, словно силились найти слова, но тщетно. Он рассмеялся и позволил рукам упасть вдоль боков. — Ни один день не сравнится с сегодняшним. Вот это, и апельсины, и ты… я мог бы прямо сейчас умереть абсолютно счастливым.

— Ненавижу, когда ты говоришь такие вещи. Может, ты-то и был бы счастлив, но мое сердце было бы разбито.

Бен дотронулся до руки и плеча Джейсона, нежно подтягивая его к себе, чтобы они оказались лицом к лицу. Он сладко поцеловал Джейсона и с мольбой всмотрелся в его глаза.

— То, что ты сказал ранее? Ты ошибаешься. Я не знаю, почему ты думаешь, будто не заслуживаешь счастья, но ты заслуживаешь его больше всех, кого я когда-либо знал. А за сто семьдесят лет я знал много людей.

Джейсон хотел поспорить… он намеревался спорить… но Бен заткнул ему рот, притянув к себе для поцелуя. Он провел кончиком пальца по эрекции Джейсона, и Джейсон задрожал.

— Я хочу сделать это с тобой, — прошептал Бен.

Джейсон застонал, испытывая искушение позволить Бену сделать абсолютно все, что взбредет ему в голову. Еще не вечер.

— Подожди, — сказал Джейсон, остановив руку Бена. Он нежно прижал запястье Бена к матрасу, хоть и не сумел удержаться, чтобы не поцеловать его при этом. — Я пока не хочу просыпаться. Я хочу остаться здесь с тобой как можно дольше.

Улыбка Бена была робкой и удивленной.

— Правда?

Джейсон покачал головой.

— Не знаю, как ты до сих пор умудряешься удивляться тому факту, что я схожу по тебе с ума.

Джейсон знал все улыбки Бена, но та, которой Бен одарил его теперь, понравилась ему больше всех — широкая, счастливая и райски ослепительная.

Джейсон добавил ее к списку вещей, которых он не заслуживал.

***

Если и было что-то хорошее в пребывании внутри шара, так это отсутствие необходимости приводить себя в порядок после соития. Джейсон не то чтобы задремал, но долго лежал, положив голову на грудь Бена и просто упиваясь возможностью наконец-то ощутить под собой материальность его любовника. Он должен был испытывать удовлетворение, но какая-то неуловимая нервозность не давала ему покоя.

Он поглаживал бедро Бена, дрожа от ощущения пальцев Бена в его волосах. Джейсон старался расслабиться, но не мог отделаться от назойливого ощущения, будто что-то не так.

В хижине было зловеще тихо. Ни единого звука с улицы. Ни единого звука от огня. Были лишь звуки его дыхания и звуки Бена…

Нет.

Ни единого звука от Бена. Вот что его беспокоило. Джейсон должен был слышать его дыхание. Его голова лежала на груди Бена, и он должен был слышать биение его сердца. При нормальных обстоятельствах он мог даже услышать тихое урчание его живота. Но он не слышал ничего. Он с шоком осознал, что грудь Бена даже не поднимается и не опускается от дыхания.

Джейсон в ужасе резко дернулся, почти ожидая обнаружить Бена холодным и ни на что не реагирующим.

Бен потянулся к нему.

— Что такое?

Джейсон задрожал, подавляя желание отстраниться. Конечно, он знал, что Бен здесь не стареет, и во время его первого визита в шар Бен сказал ему, что не уверен, дышит ли он. И все же его нервировало осознание того, насколько сильна магия шара.

— Ничего, — сказал Джейсон. Он не хотел тревожить Бена или вызывать у него чувство дискомфорта из-за того, что он слышал или не слышал. — Вообще ничего.

Он быстро чмокнул Бена в губы, затем приподнялся, чтобы подтянуть свои пижамные штаны. Он знал, что через несколько минут справится с этим. Но в данный момент ему отчаянно нужно было отвлечься от их нынешней ситуации. К сожалению, тут не на что было отвлекаться. Хижина была депрессивно пустой. Окна показывали лишь серое небо, бесконечные деревья и белые хлопья снега. Он оказался у книжного шкафа. Здесь имелось хоть какое-то подобие нормальности. Какой-то признак того, что живой человек проводил часы, дни и годы в этом пространстве. Джейсон просмотрел корешки, но не увидел заглавий. Он потянулся к одной книге и достал ее. На обложке тоже не было названия. Джейсон открыл ее, и у него отвисла челюсть.

— Она пустая.

— Они все такие, — сказал Бен, подходя к нему сзади. — Иногда я смотрю на них. Я притворяюсь, что там есть слова или картинки. Я воображаю истории. Иногда я убеждаю себя, что читаю. Но на самом деле там ничего нет. Это все в моей голове.

Джейсон отложил книгу в сторону и притянул Бена в свои объятия.

— Ох, дорогой, мне так жаль.

— Почему? — спросил Бен, высвободившись. — Ты же не виноват, что в них нет историй.

— Наверное, нет, но это меня так злит. Я не знаю, как ты это выносишь. Я не знаю, как…

— Прекрати, — Бен прижал палец к губам Джейсона. — Я был в этом состоянии. Я пережил это все целую жизнь назад. Я рассказывал тебе про безумие. Я рассказывал тебе про тени и свет. Ты же помнишь, верно? Ты знаешь, что я имею в виду?

Джейсон кивнул, и в его горле стоял ком.

— Я почти сотню лет провел, сосредоточившись на том, чего у меня не было, день за днем моля о смерти. Для меня это было очень темное время, но все стало лучше. Мне потребовалось больше лет, чем большинству людей выпадает в жизни, но в итоге я научился жить на свету. И свет привел меня к тебе. И я не хочу оглядываться на те места позади меня. Разве ты не понимаешь? Я просто хочу двигаться вперед, потому что это единственное, что я могу сделать. Я хочу продолжать считать свои новые лучшие дни и складывать их как поленья, которые помогут мне пережить зиму, потому что без этого я снова буду потерян. Ты же понимаешь это, верно? Ты видишь, почему я ненавижу сосредотачиваться на чем-либо помимо того, что есть у нас сейчас.

— Да, — прошептал Джейсон, крепко прижимая к себе Бена. — Ты прав.

Это все равно было несправедливо. Понимание того, через что прошел Бен, разъяряло его. Но Бен пережил свою злость и горечь. С тех пор он давно научился видеть лишь позитивное. Действительно, это его яркое и изумительное счастье делало его таким привлекательным. Его способность находить радость во всем заставляла Джейсона так ценить его общество.

— Прости. Я больше не буду это упоминать.

— Все хорошо, — Бен прижался к нему. — Знаю, тебя это поражает, и если честно, я это ценю. Мне нравится знать, что хотя бы один человек будет знать, через что я прошел. Но мне хотелось бы не зацикливаться на этом, — он прильнул еще теснее. — Я бы предпочел не зацикливаться на этом, если ты не возражаешь.

— Определенно не возражаю, — Джейсон поцеловал темные волосы Бена и погладил его по спине. — Я рад дать тебе всяческие хорошие вещи, на которых можно зацикливаться.

Бен запрокинул голову, опустив ресницы. Выражение его лица было таким простым и приглашающим, что кровь Джейсона взбурлила. Бен опустил руки по груди Джейсона к завязкам его пижамных штанов.

— С тех пор, как я увидел тебя на том балконе с Диланом, я гадал, каково это, — его ладонь опустилась ниже, чтобы накрыть пах Джейсона. — Я думал, что мне никогда не представится шанс узнать, но теперь… — он привстал на цыпочки, чтобы они могли поцеловаться, и Джейсон застонал, когда его член начал затвердевать, а теплые пальцы Бена словно шелк заскользили по его длине. — Особенно теперь, когда я знаю, как это приятно, — продолжал он, задыхаясь, — я хочу сделать это с тобой.

Джейсон накрыл ладонью щеку Бена, провел большим пальцем по его великолепным губам.

— Я бы соврал, если бы сказал, что эта мысль никогда не приходила мне в голову.

— Я могу сделать это неправильно.

— Тебе будет очень сложно сделать это неправильно.

Губы Бена изогнулись в улыбке. Он опустил штаны Джейсона ниже по бедрам. Как только они упали на пол вокруг лодыжек Джейсона, Бен снова поцеловал его, мягко толкнув назад, на диван. Он опустился на колени между ног Джейсона и остановился. Его губы приоткрылись, веки отяжелели от желания. Джейсон застонал, сгорая от желания ощутить на себе рот Бена, но зная, что как только они начнут, он не продержится долго.

— Я пока не хочу просыпаться.

— То есть, ты хочешь, чтобы я остановился? — спросил Бен, улыбнувшись ему.

Хотел ли он? Непростой выбор.

— Я хочу лучшего от обоих миров. Я хочу по-прежнему быть здесь, когда это закончится.

— Я тоже хочу этого, — Бен наклонился вперед, чтобы провести кончиком языка вверх по эрекции Джейсона, и Джейсон ахнул, выгнув спину и вцепившись в диван, чтобы не схватить Бена за голову. — Может быть, — тихо сказал Бен, — нам просто надо попрактиковаться.

— Хорошая идея, — простонал Джейсон. — О Боже, это очень хорошая идея.

Динь-дон.

— Ты это слышал? — спросил Джейсон, сев на диване.

Бен непонимающе моргнул.

— Я ничего не слышал.

Но вся комната дрогнула. Все перед глазами Джейсона начало темнеть, и реальность происходящего с силой ударила по нему.

— Нет, проклятье, — выругался он, схватив Бена за руку и пытаясь сосредоточиться на кабине. Пытаясь остаться здесь с Беном. — Я еще не хочу просыпаться!

Динь-дон.

Слишком поздно.

Он резко очнулся в постели, держа в руке снежный шар, и звук дверного звонка эхом прокатывался по дому. Он немного удивился, увидев, что все еще одет в ту одежду, в которой заснул.

— Черт! — взгляд на часы показал ему, что время уже перевалило за восемь. Он пробыл в шаре больше четырех часов, хотя ему не казалось, что прошло так много времени.

Он оставил шар на кровати и пошел вниз, не беспокоясь о том, что откроет дверь с очень явным стояком в штанах. Он просто хотел сказать незваному гостю, чтобы тот валил на хер и никогда не возвращался. Затем он сделает все возможное, чтобы вернуться в мир Бена. Это уже второй раз, когда им помешал звонок в дверь. Он испытывал искушение выдрать эту штуку из стены, чтобы этого больше никогда не повторилось.

План казался отличным.

Он преодолел половин лестницы, когда его накрыло внезапной и мучительной болью, ударившей как кувалдой по голове. Она пронзила верхнюю часть спины, разошлась по шее и достигла кульминации где-то за носовыми пазухами. Он повалился вперед, согнувшись пополам от агонии, и прокатился по последним ступенькам, грохнувшись на пол и обеими руками схватившись за голову.

В дверь снова позвонили, потом заколотили кулаком. Эти звуки еле-еле зафиксировались в его мозгу. Он поднял взгляд и увидел, что шериф Росс всматривается в окно возле двери, обеспокоенно нахмурив лоб.

Боль накатила снова, еще сильнее, чем прежде, пронзая переднюю часть его мозга и взрываясь за его глазами. Джейсон закричал, сжимая голову руками и гадая, не умирает ли он. Гадая, не прикончил ли его по-настоящему какой-нибудь убийца из тех фильмов ужасов, в которых он снимался. Только топор, вонзившийся в голову, мог объяснить такие страдания. Он отчаянно содрогался в рвотных позывах, и от этих усилий голова болела еще сильнее. Он не мог сказать, то ли его тошнило кровью, то ли от боли перед глазами все сделалось красным.

Его входная дверь с грохотом распахнулась, и все почернело.

Но боль не прекратилась. Боль продолжалась и продолжалась.

Глава 14

Следующие несколько часов Джейсон провел в помутненном от лекарств состоянии, пока доктора и медсестры суетились вокруг него, тыкали в него иголками и раз за разом спрашивали, какие запрещенные препараты он принял. Он не был уверен, что отвечал им. Они дали ему достаточно обезболивающих, чтобы превратить весь инцидент в какой-то похожий на сон фарс. Но пробуждение в больнице с тонометром на левой руке вовсе не похоже на приятный сон.

— Вам лучше? — спросила его медсестра возле кровати.

Джейсон накрыл глаза ладонью. Его голова все еще болела, но не так, как прежде. Ощущения унялись до обычной головной боли. Манжет тонометра со свистом ослабил хватку на его руке.

— Что случилось?

— Мы все еще пытаемся понять. Шериф нашла вас и вызвала скорую. Вы были в сознании, но ничего не осознавали. Мы посчитали это передозировкой…

— Я ничего не принимал, — сказав это, он сообразил, что соврал. — Неправда. Я выпил таблетку снотворного. Но только одну, — ведь так? — Может, две. Но точно не больше, я уверен.

— Я знаю. Токсикологический анализ показал, что вы чисты.

Джейсон принюхался, уловив едкий запах рвоты.

— Кого-то стошнило?

— Вас.

— Фантастика, — Джейсон покосился сквозь пальцы и увидел, что медсестра повесила возле его кровати пакетик для капельницы. — Что со мной случилось?

— Если честно, мы не знаем. Доктора зашли в тупик. Возможно, это был какой-то припадок, или же у вас случился разрыв небольшой аневризмы.

— Это серьезно, да?

— Может быть, — сказала она, приподняв руки в успокаивающем жесте, — но я не утверждаю, что все было именно так. Они еще проводят анализы. Теперь, когда вы в сознании, может быть, вы сможете ответить на несколько вопросов.

— Попытаюсь.

— Что вы делали перед приступом?

— Спал.

— Посреди дня?

— Прошлой ночью я толком не спал.

— Поэтому вы приняли снотворное?

— Верно.

— Вы ели что-то необычное перед сном, испытывали какую-то боль или дезориентированность?

— Нет. Ничего такого.

— Вы ударялись головой или что-то еще?

— Нет.

— Вы можете вспомнить что-нибудь, что объяснило бы это? Помимо сна, вы делали что-то необычное?

— Нет, — соврал Джейсон. — Мне ничего не приходит в голову, — вот только он четыре часа провел в волшебном снежном шаре со стосемидесятилетним любовником, у которого нет пульса, но нет смысла упоминать это. Тогда они настоят на совсем другом обследовании.

— Ладно, — сказала медсестра. — Я сообщу доктору, что вы пришли в себя. Он скоро подойдет. Наверное, он задаст вам те же вопросы, но также сможет дать некоторые ответы.

Медсестра оказалась неправа. Доктор говорил, говорил, говорил, но у него не было объяснения случившемуся. В итоге все сводилось к одному: они понятия не имели, что пошло не так. Они взяли кровь на анализ, заказали еще несколько тестов и сказали ему отдыхать.

— Мне надо всего лишь принять душ, и буду как огурчик, — заверил он их.

Они разрешили ем принять душ, но после этого сразу же отправили его в постель. Джейсон лежал там, думая о шаре и о своей боли. Может, стоит им рассказать. Может, стоит позволить им провести все обследования, даже если они будут скорее психологическими, нежели неврологическими. Он вздрогнул от этой мысли, но психоз объяснял больше, чем ему хотелось признавать.

И все же Джейсон держал язык за зубами.

Примерно в полдень шериф Росс вошла в его палату с беспечной улыбкой и широкополой шерифской шляпой из коричневого фетра.

— Ну, вы все же не выглядите мертвым. Как голова?

— Лучше, — душ помог, как и капельница с морфием. — Но я рад, что вы оказались там. Спасибо, что позаботились обо мне.

— Забудьте, — она отмахнулась от его благодарности и присела на край кровати. — Я была бы весьма хреновым шерифом, если бы оставила мужчину стонать в луже собственной блевоты.

Джейсон вздрогнул от этого мысленного образа.

— Мне уже не терпится вернуться домой и помыть пол.

— У нас есть служба, которая может сделать это за вас, но не бесплатно. Если вы не против оплатить счет…

— Не против.

— Я позвоню им сегодня вечером. Вы уже знаете, когда вас выпишут?

— Не сегодня. Больше ничего не знаю. Мне не сказали.

— Я могу кому-нибудь позвонить? Семье?

— Нет.

— Друзьям?

Его первой мыслью был Дилан. Но нет. Он так усердно старался убедить Дилана, чтобы тот уехал. Меньше всего он хотел вызывать его обратно. Кроме того, сегодня среда. Дилан сейчас в разгаре съемок.

— Не надо никому звонить.

Он увидел жалость в ее глазах, но она хотя бы оставила это при себе и не стала причитать.

— Я бы хотела запереть ваш дом. Мне пришлось оставить его открытым, когда приехала скорая. Я не хотела, чтобы вы не смогли попасть внутрь. Большинство людей могут каждый день оставлять дверь незапертой, и их никогда не грабят, но вы же знаменитость и все такое… — она покачала головой. — Я изначально стучала в вашу дверь, чтобы сказать, что поймала кое-кого, пробравшегося на вашу территорию.

— Прошлой ночью?

— Ага. Я проезжала мимо, проводя рутинный осмотр, и заметила машину, припаркованную напротив вашей подъездной дорожки. Поймала фотографа, который пробрался за ворота и прошел несколько метров, и отослала восвояси, но посчитала, что надо ввести вас в курс дела.

— Удачно вы выбрали время, — но потом весь смысл ее слов отложился в его сознании. — Хотите сказать, что на моей территории кишат репортеры, а мой дом стоит незапертый?

— Незапертый, но не без присмотра. Я поручила своему заму постоянно сидеть там, но если честно, это совсем неэффективное использование моего персонала. Поэтому мне надо знать, где ваши ключи, чтобы я принесла их вам.

— Ладно, — сказал он с облегчением. — Они наверняка на крючке у двери. Или на том маленьком столике в коридоре. Или на журнальном столике, — он потер виски и застонал. — А может, на столе в столовой, если так подумать. Или в кармане моей куртки.

— Я их найду, если вы не возражаете, чтобы я поискала.

— Будьте как дома.

— Вам нужно захватить что-нибудь еще, пока я там? Смену одежды? Зубную щетку? Что-нибудь почитать?

— Зубную щетку мне дали, но спортивные штаны не помешали бы, если сможете их найти, — кто знает, что стало с теми брюками, в которых он был, а эти свободные больничные сорочки оставляли его задницу слишком обнаженной. — И мой телефон. Он наверняка стоит на зарядке на столике у двери. Или на кухне. Или на прикроватной тумбочке. Или…

— Или, может, там же, где ваши ключи?

— Именно.

Она рассмеялась.

— Нет проблем. Еще что-нибудь?

Он поколебался, пытаясь решить, осмелится ли он попросить о том, чего ему хотелось больше всего.

— Что такое? — спросила шериф Росс. — Вы хотите, чтобы я принесла вам плюшевого мишку или ваше любимое одеялко? Вы будете не первым взрослым, попросившим о подобном.

— Нет. Ничего такого, — он не хотел, чтобы она посчитала его чокнутым, но у него складывалось ощущение, что ей можно доверять. — Это прозвучит безумно, но в моей комнате есть снежный шар. Это своего рода фамильное наследие. Можете принести и его тоже?

— Конечно, — она пожала плечами. — Лично я бы предпочла плюшевого мишку. Но каждому свое.

***

Шериф Росс вернулась вскоре после четырех и передала ему пакет со всем, что он просил, включая шар. Как только он достал его из пакета, появился Бен. Его лицо было бледнее обычного и исказилось от утомления и беспокойства.

— Я в порядке, — тут же сказал Джейсон.

Бен закрыл лицо руками и скрылся из виду, оставив Джейсона наедине с шерифом, которая посчитала, что он обращается к ней.

— Рада слышать. Но вас оставят еще на одну ночь, как я слышала.

— Как минимум.

Она нацарапала номер на клочке бумаги.

— Позвоните, если что-то понадобится. Я при исполнении, так что не могу сказать, что сразу же прибегу, но я не прочь заглянуть, когда выдастся свободная минутка. И я подвезу вас домой, как только они вас выпишут, поскольку ваша машина осталась дома.

— Я ценю это.

После ее ухода прошло добрых десять минут, и только потом Бен наконец-то появился вновь. Джейсон еще не завел шар, но Бен не ждал. Он начал говорить немедленно, в его глазах стояла боль, руки так и летали вокруг его головы, пока он бушевал в адрес Джейсона.

— Подожди, — сказал Джейсон, усмехнувшись. Он повернул ключ и мысленно приготовился к натиску. Бен просто продолжал тараторить, так что Джейсон услышал его на середине монолога, когда музыкальная шкатулка наконец-то заиграла.

— …А потом я услышал, как они выносят тебя, и из окна спальни я видел, как они погрузили тебя в скорую, а потом ты не вернулся домой, и я беспокоился, и я ничего не мог сделать! Я даже не могу позвонить в больницу! Я понятия не имел, жив ты или мертв, и никто даже не знает, что надо прийти и сказать мне, что случилось и…

Он знал, что Бен будет беспокоиться, но это оказалось намного хуже. Это была почти паника.

— Бен, прекрати! Я в порядке, — он едва ли ожидал, что Бен послушается в таком взволнованном состоянии, но он подчинился. Он умолк, прижав руку к груди, и Джейсон вздохнул с облегчением. И все же он знал, что у Бена есть вопросы, и он заслуживает ответов, но Джейсон вовсе не нравилась идея того, что медсестра войдет в палату, пока он пытался образумить мужчину, которого никто не видел. Он достал телефон из принесенного шерифом Росс пакета и приложил его к уху. Теперь, когда его тирада оборвалась, Бен казался спокойнее, хотя все равно выглядел изможденным.

— Ты в порядке? — спросил Джейсон.

Бен раздраженно рассмеялся.

— Я в порядке. Это же ты в больнице.

— Прости, что заставил тебя волноваться.

Бен примостился, сев на 1–2 дюйма выше края кровати.

— Что случилось?

— Они пока не знают. Взяли анализы, проводят тесты.

— Но у них должны быть теории.

— Теории есть. Они говорят, это могла быть эпилепсия, ишемическая атака или аневризма…

— О Господи! — Бен драматично прижал ладони к лицу и соскочил с кровати. — Ты мог умереть! О, Джейсон, это все моя вина.

— Не твоя.

— Моя! Разве ты не видишь? Это шар! Это случилось в оба раза, когда ты приходил внутрь…

— Это не означает, что это твоя вина.

Бен вскинул руки и снова исчез. Джейсон завел шар и терпеливо ждал, когда он вернется. Прошло немного времени, но было очевидно, что Бен с трудом держит себя в руках.

— Все будет хорошо, — сказал ему Джейсон прежде, чем Бен опять начал тараторить.

— Я вернусь домой через день или два, и все снова будет нормально.

Бен покачал головой.

— Ты больше не можешь приходить внутрь.

— Еще как могу.

— Нет, — голос Бена дрожал, и его подбородок тоже, но он сжал кулаки и настаивал. — Это было изумительно, и мне ненавистно понимать, что это было в последний раз, но ты не можешь рисковать.

— Мы не знаем, было ли это вызвано шаром.

— Не глупи, это же очевидно! Оба раза…

— Ладно, — признал Джейсон, подняв ладонь и словно поглаживая воздух перед Беном, пока тот не разволновался и не исчез снова. — Ладно. Ты прав. Шар наверняка как-то связан с этим. Но это не означает, что я не могу вернуться. И вообще, это мой риск, так что мне решать.

— Твой риск? То есть, у меня нет права голоса? Ты не считаешь, что я предпочел сохранить тебе жизнь? Ты вообще представляешь, каково мне будет потерять тебя сейчас? Ты правда думаешь, будто я хочу, чтобы ты рисковал своей жизнью просто для того, чтобы мы могли…

— Я не это имел в виду. Когда я пришел в первый раз, я пробыл там около двух часов. И та головная боль была сильной, но терпимой. В этот раз я провел там больше четырех часов. И да, это явно было слишком много. Но если мы будем придерживаться коротких визитов — максимум два часа — то все будет в порядке.

Но Бен уже качал головой.

— Нет. Ты предполагаешь слишком многое, опираясь на малые сведения. Что, если проблема нарастает? Что, если каждый визит ухудшает положение или ослабляет тебя? При первом визите в шар ты отделался легкой реакцией. Во второй раз реакция оказалась сильнее. Что, если третий раз тебя убьет?

Джейсон пожевал губу, задумавшись. Бен был прав. Его гипотеза казалась не менее реалистичной, чем слова Джейсона. Также вероятно, что они оба правы, и то, что пошло не так, было связано со временем и имело накопительный эффект.

— Мы поговорим об этом попозже, — сказал он, сохраняя мягкий тон. — Нам необязательно решать что-то прямо сейчас.

Бен вздохнул и кивнул, прижав кончики пальцев к губам. Джейсон подозревал, что он усиленно старается не расплакаться.

— Я так испугался, Джейсон. Не знаю, когда еще я был так напуган или чувствовал себя настолько бесполезным.

— Я так и подумал. Поэтому я попросил шерифа принести тебя сюда, — он протянул руку, и Бен подошел ближе, сев на край кровати. — Но теперь ты можешь перестать беспокоиться. Я в порядке.

Бен безмолвно кивнул, и его образ замерцал.

— Ты вообще спал? — спросил Джейсон.

Бен покачал головой.

— Я хотел быть там, вдруг ты вернешься. Или кто-то вернется. Я не знал, что еще сделать.

Джейсон потянулся к нему, ненавидя тот факт, что он не мог до него дотронуться. Он довольствовался тем, что потрогал покрывало возле колена Бена.

— Тебе стоит отдохнуть.

— Что, если что-то пойдет не так, и я это пропущу?

— Ничего не случится. Попозже они увезут меня на МРТ и бог весть еще куда, а потом я проторчу здесь всю ночь. С таким же успехом ты можешь сейчас поспать, а потом мы еще поговорим, — он показал на телевизор и изо всех сил постарался улыбнуться. — Может, мы могли бы посмотреть фильм.

Плечи Бена сгорбились, но он кивнул.

— Наверное, ты прав. Я все равно ничего не могу сделать. Сейчас я такой же бесполезный, как и раньше.

— Я не это имел в виду.

— Знаю. Но это правда.

— Ты помогаешь просто тем, что ты рядом, но нет ни единой причины, по которой ты не можешь немножко отдохнуть.

Бен вздохнул, потирая глаза.

— Прости. Я веду себя как ребенок. Я обещаю, что не буду таким поникшим, когда немного отдохну.

— Я знаю. Вот тебе еще одна причина, по которой ты должен поспать.

Бен еще немного задержался, но наконец согласился вернуться в шар и отдохнуть, когда медсестра Джейсона вернулась, чтобы отвезти его на «дополнительные тесты», которые заняли несколько часов. Когда он вернулся в палату, его телефон звонил. Взгляд на экран сообщил ему о восьми пропущенных и текущем вызове от Дилана. Джейсон ответил с немалым беспокойством.

— Алло?

— Джейсон! — Дилан казался одновременно раздраженным и облегченным. — Какого черта произошло? Ты в порядке?

— Что ты имеешь в виду?

— StarWatch сообщил, что прошлой ночью тебя госпитализировали. Это правда?

— Дерьмо, — он накрыл глаза ладонью. — Это правда, но я в порядке, клянусь.

— Какого черта, Джейс? Я только что уехал, а ты уже разваливаешься на куски! Я знал, что надо было остаться.

— Ты раздуваешь шумиху на пустом месте.

— Черта с два. Я еду туда. Буду на месте вечером.

— Дилан, прекрати. Ты разве не работаешь на этой неделе?

Дилан выматерился, а Джейсон ждал.

— Это неважно, — наконец, сказал Дилан. — Я могу уволиться. Скажу им, что возникли чрезвычайные обстоятельства.

— Не глупи. Клянусь тебе, ничего серьезного, и ты не можешь уехать посреди съемок.

Дилан вздохнул, но это немного походило на согласие.

— Что случилось?

— Я прилег вздремнуть. Я немного вымотался, но все равно чувствовал себя так, будто чем-то заболеваю. Так что после твоего отъезда я сразу лег в постель, но меня разбудил звонок в дверь. Я вскочил так быстро, что голова немного закружилась, и я упал с лестницы, — удивительно, насколько легко ему далась ложь. — Шериф увидела это через окно, отреагировала слишком остро и вызвала скорую. Доктора поставили мне диагноз — жуткий синусит и шишка на голове. Они оставили меня на ночь на случай сотрясения, но они уже исключили такую возможность. Я выпишусь домой, как только они закончат с бумагами.

— Ты уверен? Ты клянешься мне, что нет ничего серьезного?

— Обещаю.

— Ладно, — Дилан казался успокоившимся. Это хорошо. — А что шериф вообще делала в твоем доме?

— Она пришла сообщить мне, что поймала фотографа, пробравшегося на мою территорию.

— Она? Шериф — это женщина?

— Ага.

— Интересно, — Джейсон практически слышал шестеренки, завертевшиеся в голове Дилана. — Она горячая?

— Не знаю. Наверное.

— Наверное? Как ты можешь не знать, горячая она или нет?

— Я не стану сейчас обсуждать с тобой это.

— Я просто спросил…

— Познакомлю вас, когда ты в следующий раз приедешь в город.

— Ловлю на слове.

Телефон Джейсона пиликнул, сообщая о втором входящем вызове. Он обрадовался поводу завершить звонок.

— Мне пора. Натали звонит. Поговорим попозже, ладно? Удачи на съемках.

Натали была настроена не так подозрительно и с ходу клюнула на историю с синуситом. Она посоветовала ему побольше отдыхать. Джейсон заверил, что так и сделает. Завершив разговор, он пролистал пропущенные вызовы. Один от Натали. Остальные от Дилана. Он посчитал себя везунчиком, что успел ответить. У него сложилось ощущение, что еще парочка пропущенных привела бы к тому, что к закату солнца Дилан уже вернулся бы в Айдахо.

Вопреки множеству проведенных тестов медицинский персонал оставался в тупике.

— Это инцидент обладает всеми признаками умеренного кровотечения в мозгу, — сказал ему главный доктор рано утром следующего дня.

Бен, который стоял рядом с кроватью Джейсона, оставаясь невидимым для всех, кроме Джейсона, зажал рукой рот, и его глаза широко распахнулись от ужаса.

Джейсон не мог его винить. Эти слова напугали и его тоже.

— Звучит серьезно.

— Это определенно может быть серьезным. Но компьютерная томография и МРТ ничего не нашли, — доктор покачал головой и поднял руки. — Если честно, я все равно думаю, что именно это и случилось, но анализы не подтверждают мои слова.

За ночь остатки головной боли Джейсона полностью прошли. По всем параметрам он был в полном порядке, так что больница выписала его, а шериф Росс подвезла домой. К четырем часам он уже сидел на своем диване, а Бен устроился рядом.

— Надеюсь, в СМИ не сообщат, как долго я пробыл в больнице. И я очень надеюсь, что они не пронюхают о том, что доктор подозревал кровотечение в мозг. Дилан ни за что меня не простит. К вечеру он уже будет долбиться в мою дверь.

Он произнес это как шутку, но Бен смотрел на него совершенно серьезно.

— Когда-нибудь он непременно вернется.

— Знаю.

— И что ты тогда будешь делать?

У Джейсона не было ответа.

Глава 15

Похоже, Дилан не слышал ни о затянувшемся пребывании в больнице, ни о гипотетическом диагнозе. Он дважды позвонил, чтобы проведать Джейсона и сообщил, что ему предложили еще одну небольшую роль в сериале. Джейсон испытал небольшое облегчение, узнав, что Дилан на какое-то время застрял в Голливуде.

Линда Кастил позвонила в первый день декабря. При виде ее имени на экране сердце Джейсона застучало чаще в надежде, что она сообщит ему что-то полезное. Он переключил звонок на громкую связь, чтобы Бен тоже мог послушать.

— Боюсь, у меня нет хороших новостей, — сказала она.

Его сердце ухнуло в пятки.

— Рассказывайте.

— Я мало что сумела найти. У меня есть записи о рождении Сары и Бена, а также сертификат о смерти матери. Я нашла свидетельства того, что их отец продал плантацию после конца войны, но после этого след обрывается. Я не нашла никаких документов о браке или смерти кого-либо из них.

— А что с женихом Сары?

— Он был убит в битве при Мемфисе в июне 1862 года. В то время он числился как холостой.

— Должно быть, они решили подождать с браком до завершения войны, — сказал Бен. — А потом он погиб.

— Может, она вышла замуж за кого-то другого, — сказал Джейсон Бену, но естественно, ответила ему Линда.

— Такая возможность определенно существует, но я пока ничего не нашла.

— То есть, на этом все? — спросил Джейсон. — Конец?

— Вовсе нет. Мы всего лишь споткнулись о камешек. Я продолжу искать. Немного расширю свои поиски. Я также продолжу отслеживать вашу родословную, пока не найду точку пересечения. Это поможет.

— То есть, надежда есть?

— Непременно, — ответила она. — Но я понятия не имею, как много времени это займет. Могут уйти месяцы. Может, даже пара лет.

— Это все равно не имеет значения, — сказал Бен.

Джейсон был не согласен, но как бы это ни раздражало, ему оставалось только ждать.

Первая неделя декабря принесла снег, сосульки и классические праздничные фильмы, которые Бен помнил, а Джейсон никогда не видел. Они проводили вечера, устроившись на диване, но разум Джейсона редко сосредотачивался на экранном развлечении. Вместо этого он думал о будущем, мечтал обо всем, что могло бы быть у них с Беном, если бы Бен был свободен. С этой целью Джейсон первые несколько недель тестировал лимиты шара вопреки протестам Бена. Это был логичный первый шаг и потому необходимый риск — по крайней мере, с точки зрения Джейсона. И все же ему не хотелось оказываться в больнице, так что он действовал с осторожностью. Его первым шагом было вхождение в шар в контролируемых обстоятельствах. Он ставил будильник на телефоне и позволял себе засыпать с шаром в руках.

Пяти минут оказалось недостаточно. И десяти тоже. 15–20 минут давали ему достаточно времени, чтобы войти и провести одну-две минуты с Беном, после чего он просыпался. Это в сочетании с небольшим исследованием привело к выводу, что он не попадал в шар, пока не достигал третьей фазы глубокого сна. Играло ли какую-то роль полное погружение в глубокий сон, он не знал и не осмеливался пробовать, потому что это означало приблизиться к двухчасовой отметке. А так двадцатиминутная доза сна в день оставляла его вялым примерно на час или два, но не вызывала никакого существенного дискомфорта или боли после пробуждения.

Бен не одобрял. Когда они были на Джейсоновой стороне шара, они вели себя как обычно — гуляли, смотрели телевизор, продолжали «практиковаться», но внутри шара Бен вообще отказывался взаимодействовать с Джейсоном. Он беспокоился, что Джейсон отвлечется и задержится слишком надолго, так что он сидел на диване с одной из своих пустых книг и изо всех сил старался игнорировать Джейсона.

Джейсон воспринял это просто как еще один вызов, связанный с шаром.

Определив, на какое время он может задержаться, он начал экспериментировать с тем, получится ли у него взять что-то с собой. Если верить «Кошмару на улице Вязов», Джейсону всего-то надо было держать Бена в руках в момент пробуждения, чтобы забрать его с собой, но он уже знал, что с Беном это не сработает. Он также вскоре убедился, что он ничего не мог забрать из шара. Что бы он ни держал в руках, когда звенел его будильник — хоть одежду Бена, хоть одну из его книг, хоть кучку фальшивого снега — этого никогда не оказывалось при нем в момент пробуждения.

Далее он начал экспериментировать с тем, что ему удастся пронести внутрь шара. Он всегда появлялся в шаре в той одежде, в которой заснул. Однажды он разделся догола в хижине Бена (он немного расстроился, когда этого оказалось недостаточно, чтобы Бен перестал его игнорировать), но когда будильник прозвенел, он проснулся на кровати, и вся одежда была на его теле. Бен доложил, что одежда исчезла с пола вместе с Джейсоном.

Зная, что он мог пронести с собой одежду, он предположил, что другие вещи будет так же просто взять, но нет. Он пытался класть вещи в карманы, но тщетно. Они всегда исчезали, когда он оказывался в хижине Бена. Это сводило его с ума. В этом не было никакой логики. Как шар мог отличить одежду от других предметов? Совершенно нелогично, но раздражение из-за иррациональности не приносило прока. Что бы он ни делал, результат не менялся. Он попытался положить леденец в рот перед тем, как заснуть, и надеялся, что в итоге не подавится. Леденец не попал в хижину с ним, но фокус принес пользу. Бен почувствовал запах и не смог сдержаться, чтобы не попробовать на вкус. И в отличие от апельсинового сока, вкус, похоже, держался дольше — предположительно потому, что в реальном мире леденец еще не рассосался.

Это означало, что Бен целовал его долго, очень долго.

— Что это за вкус? — спросил он, когда они наконец-то отстранились друг от друга. — Не могу понять.

Джейсон был в восторге от того, что нечто настолько простое как конфетка заставило Бена не только перестать игнорировать его, но еще и поцеловать. Он испытывал искушение посмотреть, насколько далеко зайдет внезапное принятие Бена, но он знал, что будильник его скоро разбудит.

— Думаю, это должен быть ананас.

— А какие еще вкусы есть?

— Апельсин, арбуз, вишня…

— Вишня! — сказал Бен, хлопнув в ладоши. — В следующий раз принеси мне вишню!

В этой просьбе Джейсон не мог отказать.

Но карамельки не только положили конец мрачному неодобрению Бена в адрес экспериментов Джейсона. Это доказало, что он мог принести с собой лишь неосязаемые вещи, а именно вкусы и запахи. Через несколько дней он перед сном попробовал намазаться лосьоном после бритья. Запах не только перенесся вместе с ним, но Бен также сообщил, что он задержался надолго после ухода Джейсона.

Но не все было забавным, и к середине декабря Джейсона начал раздражать весь этот процесс. Его многочисленные опыты принесли ничтожный результат, если не считать открытия о том, что Бену нравились карамельки. И хоть головные боли не вернулись, он не мог отделаться от подозрения, что наносит какой-то урон такими частыми посещениями шара. Что, если каждая минута внутри ослабляла кровеносный сосуд в его мозгу? И что случится с Беном, если Джейсон умрет? Больше никто не знал, что он существует. Джейсон знал, что психическое состояние Бена под угрозой, и для подтверждения этого достаточно было посмотреть на самого Бена.

Бен начал охотнее принимать эксперименты Джейсона. Он все еще не позволял более одного-двух поцелуев из страха, что Джейсон задержится слишком надолго, но в некоторой мере он начал даже с нетерпением ждать визитов Джейсона, гадать, какой новый вкус или запах принесет ему Джейсон. Но у этого имелась своя цена. Джейсон не мог толком определить, что это. Бен поддерживал добродушный фасад, смеялся и улыбался как прежде, но Джейсон чувствовал некую потаенную хрупкость, которой раньше не было. Он быстро пресекал Джейсона всякий раз, когда он начинал говорить об их будущем. Все чаще и чаще Бен просил Джейсона вынести шар на улицу, чтобы он смог бродить по лесам. Иногда он позволял Джейсону сопровождать его. В другие разы настаивал, что пойдет один.

За несколько дней до Рождества Джейсон повез Бена в город, чтобы купить елку в надежде, что это его приободрит. Он завернул шар в пупырчатую пленку и положил его в подарочный пакетик. Он позаботился о дополнительных мерах предосторожности и вставил Bluetooth-гарнитуру в ухо, чтобы не казалось, будто он говорит с самим собой, и они бок о бок шли между рядов вечнозеленых деревьев.

— Расскажи мне о своем Рождестве, — сказал Джейсон. После Дня Благодарения он осознал, что его знания о праздниках в XIX веке весьма скудные. — Тогда люди ставили рождественские елки?

— Большинство людей ставило.

— И вы в том числе?

— Да. Но у нас не было покупных украшений.

— Что вы использовали?

— Ленточки, нанизанные нити, кусочки кружева. Свечи.

— Разве это не пожароопасно?

— Наверное. Иногда мы нанизывали попкорн, а еще один раз мы нанизали ягоды, но получился настоящий бардак.

— И у вас были подарки, я так понимаю.

— Конечно, но не так много. Мой папа обычно давал нам конфету. Ирис и мята.

— Мятные леденцы тоже бывают.

Глаза Бена загорелись.

— Значит, на Рождество ты принесешь мне мяту?

— Может быть, — сказал Джейсон.

Они оба знали, что это означает «да».

***

Двадцать второго декабря Джейсон проснулся и обнаружил, что Бен смотрит в окно спальни. Обычно солнце вовсю светило бы, стирая верхнюю половину туловища Бена, но не в этот раз. Небо было затянутым и серым, и выражение Бена было таким же мрачным.

— Привет, — мягко сказал Джейсон, схватившись за шар, чтобы завести музыкальную шкатулку.

Бен повернулся, пытаясь выдавить улыбку, но Джейсон знал, что она была неискренней.

— Ты проснулся.

— Да. Все в порядке?

— Конечно. С чего бы чему-то быть не в порядке?

— Думаю, ты лжешь. Что-то в последнее время беспокоит тебя.

Улыбка Бена угасла.

— Да ничего.

— Почему ты мне не скажешь?

Бен прикусил губу, но ответом стал лишь очередной вопрос.

— Ты возьмешь меня на улицу?

— Что угодно.

Джейсон сразу вынес шар и поставил его на ступени веранды, чтобы Бен мог побродить по газону перед домом. Но было слишком холодно, чтобы гулять в пижамных штанах, так что Джейсон вернулся внутрь и оделся, пока варился его кофе. Он надел куртку, сунул телефон в карман — если Бен захочет погулять в одиночестве, Джейсон хотя бы сможет проверить почту и посидеть в интернете. Выйдя наружу, он обнаружил, что Бен сидит на деревянных ступенях веранды. Джейсон опустился рядом с ним с кружкой кофе в руках.

— Скажи мне, что случилось, — Бен покачал головой, не глядя ему в глаза, и Джейсон отставил кофе в сторонку, чтобы завести музыкальную шкатулку. — Поговори со мной.

— Да ничего. Просто я сейчас немного раскроен…

— Думаю, ты имел в виду «расстроен».

Бен вздохнул, выглядя совершенно подавленным.

— Ну, значит, расстроен. И я знаю, что не должен. Эти последние пару месяцев были лучшими днями в моей жизни, но я не могу перестать думать… — его голос дрогнул, и он умолк, прикусив губу.

— Не можешь перестать думать о чем?

— Да ни о чем. Я просто эгоист.

— Перестань отнекиваться. Явно же что-то случилось.

Бен сделал глубокий вдох — во всяком случае, выглядело все так, но Джейсон вспомнил, что на самом деле Бен не дышал.

— Я постоянно думаю о том, как все это несправедливо, и что у тебя есть жизнь, но ты поставил ее на паузу ради меня, но я не могу ожидать, что ты будешь вечно так делать. И однажды ты от меня устанешь…

— Не устану.

— Устанешь. Разве ты не видишь? У тебя есть работа, и я знаю, что ты это отрицаешь, но это ты, Джейсон. Это вся твоя жизнь. Ты такой одаренный, и я знаю, что в глубине души ты это любишь. Я знаю, что ты никогда не будешь счастлив без актерской игры. И что бы еще ни случилось, хоть вернешься ты к актерской карьере, хоть нет, ты продолжишь жить. Ты продолжишь стареть. Ты встретишь кого-нибудь — кого-нибудь настоящего — влюбишься, вступишь в брак, постареешь с этим человеком и умрешь, а я все еще буду здесь. Вот только лучшие дни закончатся. Какими бы хорошими они ни были сейчас, как бы я ни был благодарен за них, я никогда не превзойду это. У меня больше никогда не будет чего-то подобного…

— Подожди. Прекрати. Ты несешься слишком быстро. Все это неправда…

— Правда. О Боже, Джейсон, разве ты не понимаешь? Я так счастлив, и я хочу оставаться счастливым, но я так боюсь…

Дзиииинь.

— Черт! — Джейсон выругался, вытащив телефон из кармана. — Худший момент из возможных, — а потом, увидев полное боли лицо Бена, он сказал: — Я не обязан отвечать.

— Кто это? — спросил Бен.

Джейсон глянул на экран, и его сердце ухнуло в пятки.

— Дилан, — и у него сложилось ощущение, что он знает, почему звонит его друг.

— Ты с таким же успехом можешь поговорить с ним, — в голосе Бена звучала горечь. — Если не ответишь, он или перезвонит через пять минут, или прибежит сюда проверять, как ты.

— Ладно, — уступил Джейсон, зная, что Бен прав. — Но этот разговор еще не закончен, — он поднес телефон к уху. — Алло?

— Какого черта, Джейс? — рявкнул Дилан. — Я только что говорил со своим агентом, и она сказала мне, что ты до сих пор не согласился на роль в «Кошмаре в летнем лагере 4». Я принял их предложение, потому что перед моим отъездом ты поклялся, что согласишься на роль, а теперь я слышу, что ты все еще тянешь с ответом?

Джейсон поморщился, зная, что Дилан был прав.

— Прости. Я собирался сделать это, но потом оказался в больнице, и это совершенно вылетело у меня из головы.

— Это единственная причина?

— Конечно, — правда в том, что он так увлекся Беном и их новообретенным счастьем, что практически забыл про фильм, но теперь все его дурные предчувствия вернулись. Как он мог оставить Бена позади, особенно в свете внезапной вспышки Бена? И тем не менее, как он мог взять Бена с собой? Невозможно будет прятать шар от Бена на протяжении всех съемок.

— То есть, как только мы договорим, ты позвонишь и согласишься на роль? — уточнил Дилан.

— Позвоню, — но его тону не хватало убедительности.

— Скажи это.

Джейсон вздохнул глянул на Бена, который наблюдал за ним с болезненно настороженным выражением лица.

— Как только мы договорим, я позвоню Натали и скажу ей, что согласен на роль.

Бен опустил голову и встал, сделав несколько шагов прочь от Джейсона в сторону леса.

— Подожди, — сказал Джейсон.

Бен его проигнорировал. А вот Дилан, к сожалению, нет.

— Подожди? — спросил. — Чего подожди?

— Ничего, я позвоню сегодня, обещаю. Мне пора.

— Джейсон, что…

Но Джейсон сбросил вызов. Бен уже скрывался среди деревьев. Джейсон поставил телефон на беззвучный и сунул в карман — да, Дилан перезвонит, но он не позволит, чтобы им опять помешали — и побежал за Беном.

— Подожди!

Они зашли на несколько метров в лес, когда Бен наконец-то остановился и повернулся к нему лицом.

— Мне жаль, что нас прервали.

Бен взмахнул рукой в сердитом резком жесте, который в данном контексте можно было перевести и как «это не твоя вина», и как «иди нахер».

— Я откажусь от роли.

«Нет! — завод шара закончился, и Джейсон по глупости оставил его на крыльце веранды, но он научился лучше читать по губам Бена. — Я этого не хочу».

— Тогда чего ты хочешь? Скажи мне, как вновь сделать тебя счастливым.

Бен ответил тем же сердитым взмахом и развернулся, зашагав через лес, направляясь вверх по холму, по рыхлому снегу, беззвучно топая среди деревьев.

— Бен!

Джейсон карабкался за ним следом, поскальзываясь на покатом холме. Ему приходилось огибать глыбы, кустарники и деревья. Это замедляло его, и он был почти уверен, что Бен намеренно выбирает самую сложную дорогу. Джейсон посмотрел вверх и мельком увидел спину Бена среди деревьев.

— Черт возьми, Бен, прекрати убегать от меня!

Бен остановился, и Джейсон с трудом преодолел последний участок холма, дыша тяжелее, чем ему хотелось бы. Может, ему и правда стоит начать бегать. Наконец, он поравнялся с Беном, который стоял к нему лицом. Он больше не казался сердитым, но Джейсону почти хотелось его злости, потому что злость лучше выражения разбитого сердца, которое теперь появилось на лице Бена, и их незаконченный разговор снова всплыл в его голове.

— Послушай меня. Все то, что ты говорил ранее, — это неправда. Разве ты не понимаешь?

«Это правда».

Джейсон вздохнул, раздражаясь из-за их невозможности поговорить. Да, он лучше читал по губам, но это не тот разговор, который можно вести односторонним.

— Давай вернемся к дому и поговорим об этом, ладно?

Бен с безразличием пожал плечами, будучи совершенно подавленным. «Это не имеет значения».

— Само собой, это имеет значение.

«Хотелось бы мне…» Но его губы перестали двигаться прежде, чем он закончил предложение. Он уставился вниз, на свои ноги, которые как будто исчезали в снегу.

— Чего тебе хотелось бы? — спросил Джейсон.

Бен сердито помотал головой, прикусив губу.

Джейсон ткнул пальцем в небо, надеясь, что скажет правильные слова.

— Я не оставлю тебя. Никогда.

Голова Бена дернулась так, словно Джейсон отвесил ему пощечину. Он что-то сказал — что-то, что Джейсон даже сейчас, после всего, что они разделили, не мог прочесть. Бен показал в сторону дома. В сторону шара. Его подбородок задрожал, и он как будто умолял Джейсона. Выражение его лица выражало такие терзания, что Джейсон ощутил потребность сделать что-нибудь, что угодно, чтобы Бен почувствовал себя лучше.

— Эй, — мягко увещевал он. — Все будет хорошо.

Он потянулся к Бену, желая дотронуться до его щеки. Стереть его слезы. Он хотел притянуть его в свои объятия, обнять и стереть все, что терзало Бена. Но его рука прошла сквозь руки Бена. Какое безумие заставило его думать, будто он сумеет дотронуться до Бена здесь, в реальном мире?

— Черт! — он уставился на свою руку, чувствуя себя так, будто она предала его. — Поверить не могу — я забыл, что это не сработает, — столько времени вместе, и все же эта ужасная баррикада как будто внезапно исчезла. Он был так уверен, что в этот раз сможет прикоснуться к Бену. Он поистине верил, что Бен был таким же материальным, как и деревья вокруг них. Напоминание о том, что это не так, ощущалось как пинок по яйцам. Он много раз сгорал от желания прикоснуться к Бену, но ни один из таких моментов не раздражал его так, как это. — Иисусе, ну почему все должно быть так?

На глаза Бена навернулись слезы.

— Бен, мне так жаль. Я не имел в виду…

Но Бен уже исчез, испарившись в воздухе. Джейсон ждал, думая, что он вернется. Он осмотрелся по сторонам, гадая, может, Бен немного промазал и появился в нескольких метрах от него.

— Бен?

Но его нигде не было видно. Лишь голые мертвые деревья под бледно-голубым небом и холодный зимний ветер, шепчущий над заснеженной землей.

— Бен? — снова позвал он, хоть это и было тщетно. Даже если Бен ответит, Джейсон этого не услышит.

Он прождал почти десять минут, и его ноги с каждой секундой мерзли все сильнее, но Бена нигде не было видно. Наконец, Джейсон медленно пошел обратно. Он вышел из леса на поляну вокруг его дома. Шар по-прежнему стоял на верхней ступеньке веранды, где он его оставил вместе с кружкой кофе. На нижней ступеньке сидел Бен, который в кои-то веки примостился в точности на нужном месте — он не парил над ступенькой и не погрузился в нее. Он поднял взгляд, приветствуя присутствие Бена вялым взмахом руки, затем опустил голову и уставился на свои ладони, сжатые на коленях.

— Что случилось? — спросил Джейсон. — Я думал, ты вернешься.

Бен покачал головой. Он показал на шар, затем сгорбился, качая головой.

Джейсон взял шар и завел до упора. Он опустился на одно колено перед Беном, хоть снег и мгновенно промочил его джинсы. Он заставил Бена посмотреть ему в глаза.

— Поговори со мной.

Бен подчинился только через несколько секунд.

— Я не мог тебя найти, — сказал он наконец. — Я ушел так быстро, и мне никогда прежде не приходилось проявляться так далеко от шара. Я не мог это сделать. В итоге я очутился здесь, — он прикусил нижнюю губу, и Джейсон знал — он пытается сделать так, чтобы она не дрожала. — Я не помнил, в какую именно сторону мы пошли, и я не мог позвать тебя, и я не могу сам завести шкатулку, и наверное, я мог бы посмотреть на следы, но… — его голос задрожал, и он остановился, снова кусая губу.

— Но почему ты вообще ушел? Что случилось?

— Я не… я не хотел… — он сердито вытер глаза. — Черт возьми, все равно никакого толка. Я не хотел, чтобы ты видел меня таким.

Когда слова Бена стихли, его накрыло пониманием.

— Ты не хочешь, чтобы я видел, как ты плачешь? — однажды он уже видел, ка Бен плакал, но это было тогда, когда Джейсон нашел способ попасть внутрь шара. Это была эмоциональная реакция от того, что он вновь ощутил чье-то прикосновение. Тогда он не смутился, но похоже, данная ситуация была другой — по крайней мере, по мнению Бена. — Я бы никогда не подумал о тебе плохо из-за этого.

Новые слезы заструились по щекам Бена, и он еще сильнее опустил голову, повернув ее вбок, словно пытался уткнуться лицом в свое плечо.

— Мой папа всегда говорил, что для мужчины это постыдное поведение.

— К черту такие заявления.

Бен снова вытер щеки, но ничего не ответил.

— Послушай меня. Я не хочу, чтобы ты когда-либо думал, что тебе надо что-то скрывать от меня. Что бы ты ни чувствовал, что бы ты ни думал, что бы ни происходило с тобой… — голос Джейсона сорвался, и Бен наконец-то посмотрел ему в глаза, ожидая, когда он продолжил. — Все, что тебя касается, Бен. Я хочу быть частью этого, — он с трудом сглотнул, его сердце гулко колотилось. — Знаю, ты думаешь, что я устану от тебя и двинусь дальше, но этого никогда не случится.

Бен моргнул, пролив слезы на свои бледные щеки.

— Ты не можешь обещать такое.

— Только что пообещал.

— Зачем? Когда тебя ждет весь мир, зачем тратить свою жизнь впустую, застряв здесь со мной?

— Потому что ты веселый, завораживающий и изумительный. Потому что ты лучшее, что есть в моей жизни. Потому что ты заслуживаешь того, чтобы с тобой кто-то был, и я хочу, чтобы этим кем-то был я.

Бен покачал головой и начал говорить, но обнаружил, что его время истекло. Он ждал, не сдерживая катящиеся по щекам слезы, пока Джейсон заводил шар.

— У тебя есть жизнь, — сказал он наконец. — Не ты заточен здесь в ловушке, Джейсон. Я не могу и дальше ожидать, что ты откажешься от всего ради меня, когда я… я застрял здесь, и я никогда не буду свободен…

— Не говори так. Мы найдем способ. Должен же иметься какой-то способ.

— Да нет его! И чем больше ты об этом говоришь, тем хуже я себя чувствую. Каждый раз, когда ты вспоминаешь про мое вызволение, это напоминает мне, что меня никогда не будет достаточно…

— Это неправда, — и слыша слова Бена, Джейсон ощутил, как им завладевает чувство вины. Он всего лишь мечтал о том, чтобы дать Бену величайший дар, который можно себе вообразить — свободу — но он никогда не представлял, как извращенно эти слова звучали для Бена. — Ты достаточен. Ты — больше, чем я заслуживаю. И клянусь тебе, даже если мы никогда не найдем способ вытащить тебя, я все равно буду самым счастливым человеком на земле.

Джейсон встал на колени, приблизившись к проекции Бена — так близко, что они легко могли бы поцеловаться, если бы только вселенная им позволила. Он поднял ладонь так, словно мог дотронуться до щеки Бена. Он держал руку там, надеясь, что Бен каким-то образом сможет это почувствовать.

— И я буду лелеять каждый момент, который ты решишь провести со мной.

— Это так несправедливо по отношению к тебе.

— Ко мне? Ты шутишь? Это ты застрял в крохотной хижине без возможности сбежать. Это ты…

— Но я привык к этому. И у меня нет выбора. Но ты… — он покачал головой и крепко зажмурился. — Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь быть с кем-то настоящим.

— Ты думаешь, я когда-либо встречал кого-то более настоящего, чем ты? Определенно не в Голливуде.

— Не шути, Джейсон. Я серьезно.

— Но и я серьезно, — сказал Джейсон, внезапно ощутив искру злости — необязательно на Бена, но на ужасные обстоятельства, которые заставляли Бена сомневаться в нем. — Послушай меня: я никогда в жизни не был счастливее, чем сейчас. И мне плевать, насколько невероятным это кажется. Я не хочу никого другого. Я не хочу быть где-либо, кроме как рядом с тобой. Хочу ли я, чтобы у нас было нечто большее? Конечно, хочу. Хочу ли я иметь возможность прикасаться к тебе, когда мы говорим, или держать тебя за руку, пока мы гуляем? Хочу ли я просыпаться рядом с тобой утром после того, как мы занимались любовью? Боже, да, больше всего на свете. Но я не позволю тем вещам, которых нам недостает, испортить те вещи, которые у нас есть.

— Ты делаешь меня счастливым. Ты напоминаешь мне, что надо веселиться. Ты — причина, по которой я встаю каждое утро, и последнее, о чем я думаю перед тем, как заснуть. Я люблю тебя. Боже, я так сильно люблю тебя, что поверить не могу, как я до сих пор не говорил этого. И даже если это означает, что мне остаток своей жизни придется провести с чертовым снежным шаром в кармане, тогда… ну, придется покупать вещи с большими карманами, но черт возьми, Бен, я пойду на это. Я приму каждую маленькую частичку тебя, которую я могу получить. Потому что каким бы неидеальным и раздражающим это все ни было, это лучшее, что случалось со мной до сих пор.

Он подался ближе, жалея, что не может поцеловать Бена, но в то же время решительно желая доказать, что физический контакт никогда еще не значил для него так мало. Лишь бы Бен мог его слышать. И лишь бы он видел его и знал, что он говорит серьезно.

— Я не позволю тем вещам, которых нам не хватает, затмить те вещи, которые у нас есть. И я больше никогда не буду упоминать твое вызволение, если ты так хочешь. Я не могу дотронуться до тебя, когда захочу, но я все равно люблю тебя. И никакие твои слова это не изменят.

Признание ощущалось идеально. Он не планировал говорить это, даже не думал о своих чувствах к Бену достаточно, чтобы облечь их в слова, но теперь, когда они прозвучали, он испытал такое колоссальное умиротворение, что у него перехватило дыхание. А Бен?

Щеки Бена все еще были влажными, но он улыбнулся сквозь слезы. Джейсон так долго говорил, что заряд шкатулки закончился, но он не нуждался в этом, чтобы разобрать слова Бена.

«Ты меня любишь?»

— Боже, да. Больше всего на свете.

Бен прикусил губу, разрываясь между смехом и слезами. «Но как же…»

— Нет. Я не хочу говорить о вещах, которые делают все сложным. Я хочу говорить о вещах, которые делают все простым. Ты тоже любишь меня?

Улыбка Бена сделалась шире, наконец-то отразившись и в его голубых глазах. Он рьяно закивал. «Больше всего на свете».

— Это все, что имеет для меня значение. С остальным разберемся по ходу дела, как и все остальные пары на свете.

Бен рассмеялся — беззвучно, и тем не менее Джейсон знал этот звук наизусть. Он все равно слышал это мысленно, пусть и не ушами.

Бен слегка посерьезнел. Он поднес кулак к виску и повернул его по кругу — Джейсон научил его, что при игре в шарады это означает «фильм». Его приподнятые брови превратили жест в вопрос.

— Я не хочу оставлять тебя.

Он думал, что Бен будет спорить, но он этого не сделал. Вместо этого он похлопал ресницами, как будто нервно и в то же время флиртующе.

— Что такое? — спросил Джейсон.

А Бен произнес четыре простых слова: «Возьмешь меня с собой?»

— Ты имеешь в виду, в то время, когда я буду сниматься в фильме?

Бен кивнул, и выражение его лица было нерешительным. Почти виноватым. «Никто меня не увидит».

— Я думал об этом, но…

«Дилан?»

— Да.

Бен показал на шар, и Джейсон завел его для него.

— Мне все равно, что тебе придется меня прятать, — сказал он, когда Джейсон закончил. — У тебя же будет свой номер, верно?

— Да.

— И до тех пор, пока там есть окно, я с радостью подожду тебя там. До тех пор, пока я знаю, что ты вернешься ко мне.

— Всегда, — пообещал Джейсон. — В каждую свободную минуту. И я потребую лучший вид, который сможет предоставить отель.

Радость Бена от этих новостей с легкостью читалась на его лице.

— То есть, ты меня возьмешь?

— Непременно, — он позаботится о деталях попозже. У него имелось четыре месяца, чтобы придумать план. — Ничто не сделает меня счастливее, — он наклонился поближе и посмотрел в ярко-голубые глаза Бена. Это глупо, но сказав это один раз, ему хотелось повторять снова и снова, и снова. Ему хотелось прокричать это звездам. — Я люблю тебя, Бенджамин Роберт Уорд.

Бен рассмеялся и наклонился поближе.

— А я люблю тебя, Джейдон Уокер Баттермор.

— Джейсон, вообще-то.

— Знаю, и его я тоже люблю.

На сей раз его голос звучал более низким. Поразительно призывным, посылающим дрожь по позвоночнику Джейсона. Приятное тепло хлынуло в его пах.

— Мне хотелось бы заснуть прямо сейчас и сорвать с тебя одежду.

Бен рассмеялся, хотя его смех умолк, когда музыкальная шкатулка остановилась. «Мне тоже». Он отстранился, чтобы посмотреть Джейсону в глаза, затем посмотрел на колени Джейсона, утонувшие в грязи и снегу возле низа ступенек. Он обхватил себя руками и изобразил дрожь, а его губы произнесли вопрос: «Разве тебе не холодно?»

Джейсон рассмеялся.

— Теперь, когда ты упомянул об этом, да, — он встал и застонал, когда его колени хрустнули. Его джинсы промокли от колена до низа штанин, а пальцы на ногах ощущались как ледышки теперь, когда он обратил внимание на их состояние. — Пойдем внутрь?

Бен кивнул.

— Может, посмотрим еще один эпизод «Она написала убийство»?

Бен покачал головой и показал вверх, в сторону спальни, улыбаясь так, что кровь Джейсона быстрее заструилась по венам.

— Тебе не нужно спрашивать меня дважды.

Джейсон потянулся к шару и кружке с остывшим кофе, но резко остановился, когда Бен замер совершенно неподвижно, широко раскрыв глаза и глядя мимо Джейсона в сторону подъездной дорожки. Он показывал пальцем.

— Что такое? — спросил Джейсон, поворачиваясь, чтобы посмотреть.

Причина тревоги Бена мгновенно стала очевидной: они были не одни. Фотограф с пугающе длинными линзами присел за деревом, примерно посередине подъездной дорожки.

— Черт! — выругался Джейсон.

Осознав, что его заметили, фотограф тут же развернулся и рванул к дороге.

Как долго он там пробыл? И что именно он видел? Он находился достаточно далеко, и Джейсону казалось, что он не должен был расслышать его слова. И все же…

Он подумывал закричать или вызвать шерифа, но что толку? Фотографии уже были сделаны. И соблазн подняться наверх с Беном все еще маячил в его голове.

— Ну и к черту, — пробормотал он.

Он взял снежный шар и Бена и пошел внутрь. Наверх, в спальню. Он больше не тратил время на мысли о фотографе. С его точки зрения, они с Беном были единственными людьми, оставшимися на свете. И он не мог вообразить ничего лучше.

Глава 16

Через два дня, 24 декабря, StarWatch обрушил весь мир Джейсона.

Начиналось все довольно безобидно. Натали позвонила и сообщила, что таблоид посвятил двухстраничный разворот истории о том, как ДжейУок преследовал кого-то невидимого в лесу, а потом провел почти час, стоя коленями на снегу и разговаривая с пустотой. Преувеличение. Джейсон предположил, что прошло от силы минут десять. Но бесполезно было спорить с массой фотографий, которые они опубликовали вместе со статьей.

StarWatch также заявил, что они пытались связаться с ДжейУоком и его агентом, но те отказались комментировать.

— Они не звонили ни разу, — заверила его Натали. — Но теперь я получаю звонки от других таблоидов. Что ты хочешь, чтобы я сказала?

Он сидел на диване рядом с Беном и смотрел «Эту замечательную жизнь». Бен так увлекся фильмом, что даже не заметил, что Джейсон говорит по телефону.

— Скажи им, что я репетировал роль.

— Хорошая идея, — она остановилась, и Джейсон ждал, зная, что дальше последует что-то еще. — К слову о ролях…

— Я соглашусь на роль.

Последовало несколько секунд молчания, пока она переваривала это.

— Мы говорим о «Кошмаре в Летнем Лагере 4»? Ты хочешь сказать, что возьмешься за роль?

— Именно это я и говорю. И если у тебя есть еще что-то на примете, шли мне. Я еще не решил, сколько ролей возьму, но… не знаю. Думаю, может, я готов снова работать.

— Это изумительно! Я могу прислать тебе дюжину сценариев к концу недели. Тебе хочется чего-нибудь конкретного?

Джейсон глянул на Бена, который завороженно смотрел в телевизор.

— Без ужасов. Давай сделаем что-нибудь счастливое. Комедию или романтику. Пусть даже небольшая роль. Это необязательно должно быть что-то крупное.

— Займусь этим немедленно.

Джейсон отключился, пребывая в хорошем настроении. Больше работы означало больше мест для посещения, больше новых впечатлений для Бена. А что касается актерской игры, может, ему просто надо было посмотреть на это с новой точки зрения. В конце концов, ему не нужно завоевывать мир. Ему не нужны блокбастеры или Оскары. Ему всего-то надо сделать Бена счастливым. И если для этого придется сняться в парочке фильмов, так тому и быть.

К сожалению, второй звонок в тот день прошел не так хорошо. Телефон зазвонил во второй половине дня.

— Какого хера, Джейсон? — выпалил Дилан. — Какого… то есть… Как… Что… Господи Иисусе, эти фотки!

— Вау. Ты не совсем лишился дара речи, но это самое близкое, что у тебя бывает, да?

— Это не смешно!

— Ты расстроен из-за статьи в StarWatch? Это ерунда. Ты же знаешь, какие они. Это все дерьмо, и фотки совершенно выдраны из контекста.

Он ждал, слушая медленное, размеренное дыхание на другом конце линии. Дилан был разъярен, это очевидно, но изо всех сил старался это скрыть.

— Я видел шар.

Джейсон выругался про себя. StarWatch не делал на этом акцента, но естественно, Дилан заметил шар на ступенях веранды.

— Это не то, что ты думаешь.

— Ты мне соврал.

— Да, — сказал Джейсон, оттолкнувшись от дивана. Он не хотел вести этот разговор там, где его слышал Бен, даже если Бен не обращал внимания. — Я соврал тебе, — признался он, выйдя с телефоном в кухню. — Я не уничтожил шар, но я и не сошел с ума.

— Тогда ты проделываешь чертовски хорошую работу, притворяясь сумасшедшим.

Джейсон прислонился к кухонному шкафчику, накрыв ладонью глаза и пытаясь придумать, что сказать.

— Никакие мои слова тебя не убедят, я знаю. Но я в порядке.

— Может, ты и в порядке, но я хотел бы увидеть своими глазами. Я приеду.

— Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал.

— Брось, Джейсон. Это на тебя не похоже. Ты не можешь винить меня в том, что я беспокоюсь.

— Тебе не надо беспокоиться. Тебе не надо тревожиться за меня. Вообще-то… — ком встал в его горле, но он подавил это ощущение, внезапно поняв, что ему нужно сделать. — Тебе вообще никогда больше не надо обо мне беспокоиться, ясно? Я сам могу о себе позаботиться. Так что прекрати суетиться. Прекрати притворяться, будто тебе есть до меня дело, когда мы оба знаем, что это не так. Оставайся в Голливуде. Возвращайся к тому, кого ты там трахаешь на этой неделе, и оставь меня в покое.

Слова повисли в воздухе, эхом раздаваясь на линии. Дилану потребовалось несколько секунд, чтобы ответить.

— Я всегда заботился о тебе. Ты это знаешь.

«Недостаточно». Этот незваный ответ так и просился слететь с губ, но Джейсон остановил себя, прикусив кончик языка и поражаясь горечи и печали, которые его переполнили.

— Джейсон, — сказал Дилан, и теперь вся злость ушла. Теперь он умолял. — Давай уедем куда-нибудь вместе, ладно? Я прямо сейчас забронирую билеты на самолет. Куда угодно, куда тебе захочется. Лас-Вегас, или Новый Орлеан, или Мехико? Может, Канкун?

— Нет.

— Мы сто раз говорили о Белизе. Думаю, нам стоит поехать. Мы вместе встретим Рождество на пляже, и ты почувствуешь себя намного лучше, я обещаю. Я все исправлю. Пожалуйста. Я заглажу вину. Просто скажи, что поедешь со мной.

— Я не могу. Не сегодня, Дилан. И никогда, — ком в горле поднялся выше. Слезы безудержно катились по щекам, но теперь он видел, что это единственный выход. Существовал лишь один способ сделать так, чтобы Дилан больше никогда не вмешивался. — Я десять лет ждал тебя. Десять лет смотрел, как ты трахаешь всех в Голливуде направо и налево, как дурак ждал тех ночей, когда ты решишь, что снова настала моя очередь. Я люблю тебя. Боже, я так сильно люблю тебя, что едва помню время, когда я тебя не любил. Но теперь я должен это отпустить. Я должен двигаться дальше.

— Нет. Послушай меня…

— Может, тебе все равно, а может и нет. Это неважно. Важно то, что… — он сделал глубокий вдох, вытирая слезы с лица и делая все возможное, чтобы сдержать дрожь в голосе. — Хватит с меня.

— Джейсон, — сказал Дилан едва слышным шепотом. Возможно, он тоже плакал. — Дорогой, пожалуйста, остановись. Если ты просто выслушаешь меня…

— Счастливого Рождества, — выдавил Джейсон. — Прощай.

Он еще какое-то время прятался на кухне, уткнувшись лицом в ладони и твердя себе, что поступил правильно. И все же он не мог поверить в то, как это было больно. Нет, он не любил Дилана так, как раньше. Его чувства к Бену затмили все, что он когда-либо испытывал к Дилану. И все же Дилан был его другом.

Его единственным другом, помимо Бена.

Он говорил себе, что это неважно. Он заведет новых друзей и в конечном счете помирится с Диланом.

Наверное.

И все же после всего, что он сказал, ничто и никогда не будет прежним. Если бы только Дилан поверил ему, а не загонял в этот угол, где прекращение их дружбы казалось единственным вариантом… но теперь бессмысленно задумываться над этим. У него был Бен. Это единственное, что важно. Он защитил их секрет.

Джейсон вытер глаза, надеясь стереть все следы своих эмоциональных терзаний. Бен этого не заслуживал. Особенно сейчас, в канун Рождества.

Он вернулся в гостиную и обнаружил Бена на пороге, его лицо было обеспокоенно нахмуренным. «Где ты был? Что случилось?»

— Говорил по телефону. Решил, что лучше поговорить на кухне, чтобы не мешать тебе.

«И все?»

— Конечно.

Бен явно не поверил, и Джейсон почувствовал себя виноватым из-за лжи, но не видел смысла портить Рождество Бена тревогами из-за Дилана.

Ему надо было отвлечь Бена. Отвлечь их обоих, на самом деле.

Он посмотрел на их елку, наряжать которую было изумительно, но теперь она выглядела жалкой всего с двумя подарками под ней — один от Натали, второй от его агента по недвижимости. Он посмотрел мимо нее, через окно на заснеженный двор. Было всего четыре часа дня, но поскольку на дворе стоял декабрь, и они находились так далеко к северу, солнце уже садилось. Скоро стемнеет.

И ответ пришел к нему.

— Хочешь прогуляться? Может, покататься?

Подозрение Бена сменилось интересом. «И куда же?»

— Когда я был маленьким, мы в канун Рождества всегда катались по району, смотрели на праздничные огни, и я слышал, что в Кёр-д'Алене их много. Почему бы нам не съездить в город и не полюбоваться ими?

Улыбка Бена осветила его лицо. «Звучит изумительно».

***

Идея полюбоваться огнями оказалась просто фантастической. Бен был в восторге, особенно когда они наткнулись на праздничный круиз по озеру Кёр-д'Ален — сорокаминутная поездка к фальшивому Северному Полюсу с фейерверками, Сантой и рождественскими песнопениями. Джейсон подержал брошюру, чтобы Бен смог ее прочесть. Там обещали идеальный вид на двести с лишним рождественских декораций, в которых насчитывалось в общем счете более полутора миллиона огоньков.

— Что думаешь? — спросил Джейсон. — Нам стоит туда заглянуть?

Глупый вопрос. У Бена голова кружилась от восторженного предвкушения.

Корабль был битком набит семьями и детишками с широко раскрытыми глазами. Поначалу Джейсон чувствовал себя глупо, поскольку только он ехал в одиночестве (ну, или так казалось всем посторонним) и с подарочным пакетиком на руке, но смущение быстро померкло в свете абсолютного изумления Бена. Большинство пассажиров предпочло остаться на первом уровне, который был закрытым и оснащен климат-контролем, но Бен этого не хотел. Вместо этого они стояли на верхней открытой палубе корабля, и Бен пружинил на носочках как ребенок и восторженно хлопал в ладоши при виде декораций и гирлянд. Было чертовски холодно, но Джейсон не собирался портить Бену веселье.

Они добрались до конечной точки круиза — деревни Северный Полюс, заполненной огоньками. Появился Санта, который вызывал детей по именам и вручал подарки. Затем они зажгли гирлянды на гигантской живой елке, и началось пение. Джейсон не подпевал, но Бен пел. У него был хороший голос. Жаль, что никто, кроме Джейсона, не мог его слышать.

Наконец, они взошли на борт корабля, чтобы отправиться обратно.

— Это было идеально, — сказал Бен, когда они вернулись в машину Джейсона. — Я никогда ничего подобного не видел. Это было изумительно! — он тараторил, пока заряд музыкальной шкатулки не закончился, но и потом он продолжал, хотя Джейсон его не слышал и не мог читать по губам, пока вел машину. Он был почти уверен, что под конец Бен снова принялся распевать рождественские гимны. Его счастье было заразительными, и вся меланхолия покинула Джейсона к тому моменту, когда он свернул на подъездную дорожку у своего дома. Его дом уже не ощущался пустым или негостеприимным.

Он ощущался как настоящий дом.

— Спасибо тебе, — тихо сказал Бен, как только они устроились на диване, и Бен устроился под боком у Джейсона. — Это был самый изумительный подарок, который кто-либо дарил мне.

— Я рад.

— К слову о подарках, тебе надо открыть твои!

Джейсон посмотрел на две плоские тяжелые коробки под елкой.

— Разве я не должен подождать до завтра?

— В моем доме мы всегда открывали их в канун Рождества.

— Что угодно для тебя.

Похоже, Натали и Сидни думали одинаково. В обеих коробках оказались фрукты, орехи и конфеты.

— Вау, — сказал Бен, стараясь не улыбаться. — Две коробки зимних апельсинов. Они тоже такие редкие. Должно быть, стоили целое состояние.

— Выпендрежник ты.

— Выглядят аппетитно. Хотелось бы мне есть их вместе с тобой.

«Мне тоже хотелось бы этого». Но Джейсон не сказал этого вслух. Вместо этого он достал одну конфетку из коробки.

— Мятная. Кажется, я должен был принести ее тебе на Рождество.

Бен посерьезнел сразу же, как только осознал намерение Джейсона. Он выразительно помотал головой.

— Это слишком опасно.

— Я не задержусь надолго, обещаю. Я поставлю будильник. Мы будем осторожны. Но сегодня Рождество, и единственное, чего мне хочется — это иметь возможность поцеловать тебя.

Бен прикусил губу, явно разрываясь на части.

— Пятнадцать минут? — предложил он.

— Недостаточно. Хочу девяносто.

— Тридцать.

— Час, — настаивал Джейсон. — Это мое последнее предложение.

— Пятьдесят минут, — уступил Бен. — Почему-то это кажется более безопасным, чем шестьдесят.

— По рукам.

Лицо Бена озарилось медленной улыбкой.

— Думаю, за это время ты сможешь не только поцеловать меня.

— Я рассчитываю на это!

***

Джейсон заглотил две снотворные таблетки, которые дал ему Дилан, затем принялся рассасывать мятную конфету, пока бежал наверх, чтобы переодеться в нечто более удобное. Справившись с этим, он открыл ящик в прикроватной тумбочке и уставился на его содержимое, гадая.

У него имелся план, но сработает ли это?

Он посчитал, что в удобной кровати с большей вероятностью проспит дольше, так что через пять минут он закинул в рот еще одну мятную конфетку, поставил будильник на телефоне и устроился на диване с шаром в руках.

От рвения он сделался нетерпеливым и засыпал дольше, чем ему хотелось бы, но наконец-то он погрузился во тьму и появился в абсолютной тишине хижины. Бен стоял и ждал его. Он был одет лишь в рубашку, хотя она свисала достаточно низко, чтобы прикрыть пах. На его щеках явно виднелся легкий румянец.

— Вау, — сказал Джейсон, протягивая руки и сжимая его ладони. — Уже разделся?

Бен позволил Джейсону привлечь его ближе.

— У нас всего пятьдесят минут. Я подумал, что стоит сэкономить нам время.

— Мне нравится ход твоей мысли.

Бен улыбнулся и сладко поцеловал Джейсона, играя языком с его губами.

— Ты принес мне мяту.

— Как и обещал.

Бен снова поцеловал его, счастливо вздыхая от вкуса на языке Джейсона, после чего отстранился и посмотрел ему в глаза.

— Хотелось бы мне приготовить для тебя подарок.

— Ты позволил мне навестить тебя. Это все, чего мне хотелось.

Бен покачал головой.

— Нет, я имею в виду, хотелось бы мне вручить тебе что-то, что можно развернуть.

Джейсон рассмеялся, мягко толкнув Бена к кровати.

— Поверь мне, — сказал он, расстегнув нижнюю пуговицу на рубашке Бена и запустив руку внутрь, — раздевать тебя — это единственный подарок, который мне нужен. Ты намного лучше тех чертовых апельсинов.

Он не спешил с каждой пуговкой, трогая Бена и целуя его, и его ласки граничили с благоговением. Бен не был таким терпеливым. Он дергал одежду Джейсона, с голодом целовал его, стонал и от удовольствия, и от неудовлетворения. Наконец они соприкоснулись кожа к коже, и Джейсон исподтишка проверил, сохранилась ли смазка, которую он нанес на себя перед тем, как заснуть. Может, не вся — он нанес ее весьма щедро — но ее определенно было достаточно.

Он уже находился сверху Бена, но ноги Бена обхватывали его за талию. Бен недовольно застонал, когда Джейсон высвободился.

— Нет, — прорычал он. — Почему ты сейчас пытаешься отдалиться? У нас мало времени.

— Я компенсирую это тебе, — сказал Джейсон, стараясь не рассмеяться, и вместо этого оседлал бедра Бена. — Доверься мне.

Лучшим моментом было не то, какими огромными сделались глаза Бена, когда Джейсон опустился на его член. Лучшим было не ощущение Бена внутри него, и не понимание того факта, что он обхитрил шар. И даже не удовольствие близости в самом интимном ее проявлении. Нет, лучшим моментом было наблюдение за Беном, вид чистого благоговения и изумления на его лице, когда Джейсон начал двигаться. Видя, как он дрожал и напрягался, как каждый мускул в его теле делался застывшим. Он как будто был ошеломлен приятными ощущениями и в то же время боялся.