Зимняя исповедь

Взаимозависимость

Зимний холод неприятно колет кожу, она покрывается мурашками, заставляя меня съежиться в постели, комкая одеяло в руках. Окно открыто, я стараюсь пропитать комнату жизнью, наивно полагая, что шум с улицы как-то скрасит мое одиночество.

Закрывая глаза, я концентрируюсь на проезжающих по трассе машинах, ночью рев мотора кажется громче. Одна, другая, третья. Затишье. За окном падает снег и воет ветер. Ветер кричит протяжно, обнажая душу, заставляет голые ветки деревьев скрипеть ему в такт.

В такое время и в такую погоду на улице не бывает людей, но сейчас прямо под окном проходит молодая пара, они ругаются, кричат: девушка почти в истерике, а парень сквозь зубы просит ее заткнуться.

Замерзаю окончательно, почти не чувствую своих пальцев, довожу ситуацию до края, искренне веря в то, что могу заморозить свое сердце, вдыхая ледяной воздух полной грудью. Но нет, оно все еще болезненно бьется редкими конвульсиями и кровоточит.

Это не та зима, которую я так ждала. Мне нужно было чудо, счастье, сказка. Мне нужен был медленный красивый снегопад, чтобы большие хлопья падали мне на щеки и мягко таяли. Мне нужна была музыка, предвкушение Рождества и Нового года. Мне нужен был ты и твоя любовь, твоя нежность, крепкие объятия, поцелуи. Но эта зима рождает отчаяние. Я получила только наполненное отчаянием существование в этой однокомнатной квартире, которая когда-то была нашей. Я получила метель, которая царапает лицо. И как бонус, Hurts на репите, а вместо бокала шампанского в 00:00 я, кажется, спала после выпитой в одиночку бутылки красного вина.

Подавив желание разлететься на атомы, я встаю с кровати и, едва держась на ногах после недавней истерики, закрываю окно. Руки дрожат, но я все же открываю пачку сигарет, вытаскивая одну губами. Запах кружит голову, но я все же медлю несколько секунд, надеясь, что сейчас ты появишься из темноты комнаты, отбирая, а затем твои губы займут мой рот. Нет. Ничего. Тебя нет. Я горько усмехаюсь собственной глупости и с третьего раза поджигаю сигарету. Быстро затягиваюсь, прикрывая глаза от удовольствия. Горько-сладкий дым пропитывает легкие изнутри, пальцы перестают дрожать, а мысли мгновенно проясняются.

Немного подержав дым внутри, позволяя ему отравить меня, выпускаю его изо рта, наблюдая, как он растворяется в этой и без того пропитанной горечью комнате. Делаю вторую затяжку, но уже более осознанную, медленную, позволяя себе наслаждаться процессом.

Из пелены мыслей о том, что через несколько часов наступит утро, и мне снова придется жить, меня выдергивает звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Я вздрагиваю и застываю на месте, прислушиваясь. Кто-то входит в прихожую, и там загорается свет. Ключи только у тебя, да и вряд ли преступники стали бы включать свет. Автоматически, даже не задумываясь, я тушу сигарету в пепельнице и прячу ее в первом ящике стола, который всегда остается пуст как раз для таких случав.

Мы сталкиваемся в дверном проеме. Я смотрю на тебя удивленно, а мое сердце впервые за долгое время начинает лихорадочно биться в груди. Ты тоже слышишь этот отчаянный стук? Оно бьется для тебя. Наслаждайся.

Твой взгляд исследует мое лицо, но мне не стыдно. Давай, смотри на впалые щеки и серые круги под глазами. Это ты сделал.

— Нравится? — не выдержав, спрашиваю я, улыбаясь. Ты удивленно приподнимаешь брови. Лучшая защита — нападение. Я не дам тебе жалеть меня, лучше злись. — Можешь не отвечать, — хмыкаю я, отворачиваясь, но внутри все дрожит от страха. Если ты останешься, я умру, но в твоих руках и счастливая. Если ты уйдешь, забрав остальные свои вещи, я тоже умру, но в одиночестве.

— Мне сказали, ты не в порядке, — твой голос отталкивается от стен и вонзается мне точно в сердце. Мой любимый бархатный, но с нотками приятной хрипоты голос.

— Кто? Неважно. Я в полном порядке, — голос не дрожит, что удивительно. Я делаю вид, что очень занята, перебирая какие-то бумаги на столе. В полной темноте.

Ты подходишь сзади, я чувствую твой запах, ни с чем несравнимый: всегда свежий, но холодный, словно осенний дождь, а еще что-то мятное и сигареты, конечно же. Но ты останавливаешься буквально в двух шагах от меня, не давая себе приблизиться. Боишься? Или не хочешь? Посмотрим.

— Повернись ко мне.

Я улыбаюсь. Этот властный тон.

— Заставь меня, — отвечаю я, ощущая присущий нашим отношениям азарт. Кровь кипятится под кожей, я чувствую, румянец зажегся на моих щеках, а внизу живота завязывается привычный узел. А ведь ты еще даже не прикоснулся ко мне.

— Ты этого хочешь?

— Зачем ты пришел?

— Удостовериться, что ты в порядке.

— И это обязательно было делать ночью, — я все же оборачиваюсь, но лишь чтобы показать свою улыбку. Твои глаза уже привыкли к темноте, да и свет фонаря за окном даст тебе возможность видеть мое лицо. А мне твое лицо. Яркие глаза, мраморно-белую аристократическую кожу, губы, сомкнутые в тонкую линию и нахмуренные темные брови. Ты напряжен.

Не знаю, что заставило тебя порвать со мной. Может быть не лучший характер или ты подумал, что семью пора завести. Но одно я знаю точно. Ты все еще хочешь меня.

— Курила? — переводишь тему.

Я пожимаю плечами, не отрывая от тебя взгляд. Давай. Один шаг навстречу, и я сделаю свой. Давай же. Ты качаешь головой, сжимая кулаки. Борешься с собой. Знаешь, что нельзя, а я знаю, что это взаимозависимость. И тебя ломает так же, как и меня. Возможно, во мне больше драматичности и склонности к самоуничтожению, но я вроде как девчонка, все девчонки такие.

— Здесь слишком жарко, ты не находишь? — ты сделаешь этот шаг, я тебя заставлю. Ты уже все понял, а я подтверждаю твои догадки, стягивая с себя футболку и отбрасывая ее на пол.

— Что ты делаешь? — сквозь зубы спрашиваешь ты и покачиваешься в мою сторону, но, кажется, силой воли заставляешь себя стоять на месте.

— Уже жалеешь, что поддался соблазну и пришел? — перекинув волосы на одно плечо, я провожу пальцами по собственной шее, спускаясь вниз, к груди, пока еще скованной нижним бельем. — Ведь все это время ты успокаивал себя тем, что это из благородных побуждений.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И ты делаешь этот шаг, а я тут же совершаю свой, врезаясь своим телом в твое. Твой запах бьет в нос, и он кружит голову сильнее сигарет, холодные длинные пальцы касаются моего лица, я встаю на цыпочки, и твои губы страстно накрывают мои. Я открываю рот, разжав зубы, позволив твоему языку ворваться внутрь. Цепляясь за твое пальто, я тяну его назад, и совместными усилиями мы снимаем его с тебя.

Я чувствую твое отчаяние, которое вторит моему в этом поцелуе. Я надеюсь, ты пробуешь на вкус мои слезы, потому что их соль порядком мне надоела. Путаюсь в твоих волосах пальцами, оттягиваю их, чтобы ты понял мою боль. Но ты просто прижимаешь меня к себе, исследуя ставшее таким худым тело, пересчитывая ребра, заставляя меня выгибаться под твоими прикосновениями, чтобы прочувствовать это сильнее.

Пальцы нервно расстегивают рубашку, ты возишься с брюками, мы мешаем друг другу, ты кусаешь мои губы до крови, я почти бьюсь в экстазе, хотя мы только начали.

Сумасшествие.

Я усаживаю тебя на кровать, приземляясь к тебе на колени, твои горячие губы исследуют шею, ты впиваешься мне в ключицы зубами, заставляя все мысли разом вылететь из головы, и самоконтроль подводит меня, с губ срывается первый стон. Я чувствую твою улыбку.

1:1.

Я пробегаюсь по твоей груди пальцами, и ты шумно выдыхаешь мне куда-то в шею. Целую скулы, губы, кусаю мочку уха, недвусмысленно двигая бедрами, чувствуя твое возбуждение, хотя сама уже на грани, и ты рычишь, каким-то образом подминая меня под себя.

Твои глаза горят ненормально. Безумием. Страстью.

— Не играй со мной, — хриплым шепотом говоришь ты прямо мне в губы и, не дав ответить, не дав даже вдохнуть, целуешь снова. Твои пальцы. Твои чертовы пальцы... Гладишь меня по внутренней стороне бедра, дразня, хочешь чтобы я умоляла, но я лишь послушно выгибаюсь тебе навстречу, притягивая к себе за шею. Хочу твои губы в своей власти.

Языки снова сплетаются, запах твоего тела сводит с ума, у меня кружится голова, такое ощущение, что я сейчас отключусь.

Я впитываю тебя в себя. Твой голос, твое тепло, твой запах, твое желание. Ты гладишь кромку лифчика, терзая мои губы, я выгибаюсь, и твои руки ловко расстегивают его. Губами ты ловишь сосок, и я задыхаюсь, всхлипывая. Твои пальцы ловко играют со вторым, и я понимаю, что проиграла.

Это аморально, ты аморален.

Проигрыш никогда не был так сладок, а твои губы такими чувственными. Я хочу тебя еще ближе, еще сильнее, поэтому пальцами хватаюсь за твои плечи, и тогда ты подаешься вверх, вновь овладевая моими губами. Обвожу подушечками пальцев мышцы пресса, чувствуя, как волна напряжения идет чуть вперед моих прикосновений.

То, как ты покрываешь мое тело поцелуями, можно считать отдельным видом искусства. Ты будто рисуешь что-то, понятное только тебе, а я схожу с ума, не помня себя, не думая, лишь чувствуя. Я живу и дышу этими чувствами. Я живу и дышу тобой.

Твое горячее дыхание опаляет кожу внизу живота, и я почти кричу, комкая простынь в руках. Кожа плавится от твоих прикосновений, ты нарочито медленно спускаешь с меня последнюю одежду, целуя разгоряченную кожу.

Я готова тебя умолять, но пока я лишь раздвигаю ноги. Меня бьет разрядом в двести двадцать, когда я начинаю ощущать влажность твоих губ там, и...

Все прекращается. Ты двигаешься вверх, нависая надо мной, но больше не трогаешь меня. И я не знаю, что делать. Не решаясь прикоснуться к тебе, я лежу, испуганная столь резкой переменой, абсолютно обнаженная. А ты смотришь в глаза. Серьезно, внимательно, будто копаясь в моих мыслях, но их в голове абсолютно нет. Я все еще чувствую как наэлектризован воздух, все еще чувствую жар твоего тела. Во рту сильно пересохло, и я едва могу дышать сейчас.

Ты будто видишь меня впервые. И вдруг твоя ладонь так нежно ложится на мою щеку, что я практически готова заплакать. Взгляд теплеет, и ты наклоняешься к моим губам, вернув мне надежду на жизнь.

— Ты такая красивая, — шепчешь ты, поглаживая мою кожу.

И сейчас все намного осознаннее. Я люблю тебя еще сильнее. Мой мир без тебя не существует, и я без тебя тоже не существую. Ты целуешь меня глубоко, проникая языком внутрь, вжимая меня в матрас своим телом.

Дыши мной, чувствуй меня, люби меня. Это так откровенно, так по-настоящему, что хочется кричать. Внизу живота уже колет от желания, я так хочу тебя сейчас внутри себя. Хочу быть с тобой единым целым.

— Я без тебя не могу, — шепчу я, и ты улыбаешься. Такой хитрой и довольной улыбкой, на которую способен лишь ты. У меня холодеют пальцы.

Твои ладони скользят по моим бедрам, слегка приподнимают их, и я просто двигаюсь навстречу. Я закрываю глаза, стремясь прочувствовать это мгновение и всю его сладость сполна.

Я слышу твое тяжелое дыхание и свои стоны, рвущиеся из груди. И ты впиваешься губами в мои губы, а затем я ощущаю тебя внутри себя еще острее, еще глубже.

Между нами больше нет расстояния. Совсем. Мне почти больно, но это чертовски приятно. Дразняще, медленно, словно наказывая, а затем срываясь, быстрее, до темноты перед моими глазами.

Но я все равно вижу перед собой тебя. Твои губы приоткрыты, а в глазах все то же безумие.

Реальность растворяется. Я почти кричу, но ты ловишь этот звук своим ртом, отчаянно сминая мои губы своими. Я царапаю твои плечи, чувствуя под ладонями напряженные мышцы. Поцелуи, бесконечные поцелуи, короткие, страстные, я не успеваю вдыхать между ними, и движения: резкие, глубокие, уже почти на исходе.

Глоток воздуха, и внутри меня будто взрываются звезды. Тело бьет судорогами удовольствия, я не позволяю себе расслабиться, а ты все еще продолжаешь движение, однако вскоре тоже замираешь, рвано выдыхая.

Я больше не чувствую тебя в себе.

Но ты наклоняешься ко мне, и наши влажные лбы соприкасаются. Твоя улыбка вызывает у меня почти истерический смешок, а затем я закрываю глаза.

Провожу ледяными руками по твоей горячей спине, шее, а затем зарываюсь пальцами в волосы. Ты расслабляешься, и я вновь ощущаю на себе тяжесть твоего тела и твое горячее дыхание где-то в области груди. Нет ничего лучше этого ощущения.

— Я останусь, — ты не спрашиваешь, утверждаешь. Да и я не собиралась сопротивляться. Да, я говорила, что если ты останешься, я умру. Я действительно умерла, но воскресла снова, давая тебе возможность убить меня еще раз.

— До утра?

— Я тебя люблю, — счастье наполняет меня изнутри.

Нет, не до утра. Ты останешься навсегда.