Злата мужьями богата. Книга вторая

— Ученица! Собрать, сложить, упаковать! — требовательно взглянула на девушку гостья, с порога принявшись устанавливать свои правила.

— Сейчас Фарагрон все соберет, а я тем временем помогу вам пройти в гостиную, — попыталась внести предложение Злата.

— Я сказала: собрать! — яростно притопнула ножкой магичка. — Послушание — главное достоинство ученика мага! Если хочешь, девчонка, чтобы я с тобой занималась — будь добра подчиняться!

— Да, хорошо, как скажете… — пошла на попятную Воскобойникова: остаться без наставницы ей не хотелось.

— Как скажете, сисса Маджестина, — слегка умерив свой гнев, поправила женщина.

— Как скажете, сисса Маджестина, — покорно повторила Злата, поднимая с ковра последний, десятый наперсток. — А что это? — она кивнула на необычные предметы в своих руках.

— Ты узнаешь ответ на этот вопрос, когда я решу, что пора, — оборвала расспросы преподавательница.

Надо сказать, вздорный нрав прибывшей отчего-то совсем не сказался на ее внешности: женщина выглядела свежей, бодрой и моложавой, хотя по возрасту оказалась ровесницей сиссы Флоксинии, и даже дальняя дорога не мешала ей оставаться энергичной, словно белка. В ее черных волосах не было и намека на седину. Живые черные глаза цепко изучали внешность хозяев дома и прислуги. Маленькие ладошки экспрессивно рубили воздух, когда сисса Маджестина высказывала свои категоричные требования.

«Да-а, темпераментная дама, — улыбнулась Злата, неожиданно проникаясь к своей новой наставнице симпатией, — у такой не забалуешь!»

После умывания и вкусного ужина сисса Маджестина смягчилась и снизошла до того, чтобы ответить своей подопечной на несколько вопросов.

— Есть ли у вас мужья? — тут же поинтересовалась Воскобойникова. — Они были не против вашего отъезда?

— Я — дважды вдова, деточка. И больше вступать в брак желания не имею. У меня уже трое внуков, а я еще не успела пожить для себя!

Злата не стала указывать наставнице, что у той еще лет сто впереди — успеет заскучать. Вместо этого перешла к следующему вопросу.

— У вас уже есть хотя бы приблизительный перечень предметов и магических дисциплин, которым вы будете меня обучать? На какое время рассчитан курс?

Этот вопрос сиссе Маджестине пришелся по душе больше предыдущего. Она благосклонно улыбнулась, похвалила:

— Сообразительная ученица. Если будешь себя хорошо вести и не разозлишь настолько, чтобы я отказалась заниматься с тобой — мы проведем вместе два года. Да-да! Что ты так удивляешься? За это время ты освоишь только начальные навыки и немного разберешься с тем, чем наградила тебя Сиятельная. Ведь у каждого человека есть собственные магические способности. У тебя, как я поняла со слов магистра Дагрона, — наставница небрежно махнула рукой в сторону эльфа, на что тот лишь досадливо сморщился, — уже проявились способности мага-проклятийника, но наверняка есть что-то еще, и я обязательно выясню, что именно!

Прозвучали эти слова почти что угрожающе, и Воскобойникова заранее решила, что постарается как можно скорее показать сиссе Маджестине весь свой потенциал, а то, неровен час, решительная женщина применит к ученице какие-нибудь малоприятные способы воздействия.

— Когда вносили ваши вещи, я не заметила среди них метлы, — на полном серьезе выдала Злата следующий вопрос. — У вас ее нет?

— Что такое метла? — озадаченно уставилась на девушку сисса Маджестина.

— Метла — это такой веник на палке.

— Веник на палке?.. И для чего бы он мог мне понадобиться? — наставница искренне недоумевала.

— Я думала, вы научите меня на ней летать…

— Летать на метле?! — не поверила своим ушам наставница.

«Летать без меня?! — где-то в глубине Златкиного сознания проснулась, завозилась, защелкала клювом совень, — у тебя же есть Я!»

«С тобой еще пойди договорись!» — мысленно шикнула на птицу девушка и поймала на себе очень заинтересованный взгляд сиссы Маджестины.

— Магистр Дагрон, вы не говорили, что ваша супруга — оборотень! — женщина обвиняюще ткнула пальцем в эльфа.

— Это что-то меняет? — холодно поинтересовался Даг, аккуратно отводя в сторону упершийся ему в грудь пальчик коллеги-магички. — Она не совсем оборотень. Вторую сущность моя супруга приобрела, когда попала в неизвестную магическую аномалию…

— Это меняет все! — сисса Маджестина неожиданно хищно облизнулась. — А я еще гадала: какую тему мне взять, чтобы защитить степень архимагистра? Теперь, моя дорогая ученица, я тебя уж точно не оставлю. Это же надо: у него жена — ходячий магический феномен, а магистр Дагрон даже не пытается в этом явлении разобраться!

Волосы на затылке у Воскобойниковой зашевелились: она почувствовала себя лабораторной мышкой, на которую с огоньком фанатизма в глазах взирает сумасшедший ученый… Совень внутри Златки тоже подобралась, сжалась в комочек и растерянно ухнула: «Надо было мне молчать…»

«Надо, не надо — все равно рано или поздно выдали бы себя», — попыталась утешить птицу Злата.

Альд Дагрон встал, вытянул перед собой руки и заговорил, строго глядя на приглашенную им наставницу:

— Сисса Маджестина! Как супруг альды Златы и как глава королевского Магистериума, я требую: поклянитесь Светом, Тьмой и благосклонностью Сиятельной, что не предпримете ничего, что могло бы причинить вред моей супруге!

— Надо же, как строго, — хмыкнула женщина. — Впрочем, вы правы, магистр Дагрон. Пусть будет по-вашему. Клянусь, что не посмею причинить вред альде Злате, и да будут свидетелями этой клятвы Свет, Тьма и Сиятельная Праматерь!

На кончиках пальцев левой руки сиссы Маджестины заклубилась Тьма, на кончиках пальцев правой — засияли огоньки, а дуновение неведомо откуда взявшегося ветра подхватило клубы тьмы и шары света, перемешало их и развеяло.

— Клятва подтверждена, — заметил Даг.

— Теперь вы доверите мне свою супругу? — слегка иронично уточнила Маджестина.

— Теперь — да, — не обращая внимания на насмешку, серьезно кивнул эльф.

«Ну, вот видишь, совень, нам с тобой ничего не угрожает», — мысленно шепнула Злата своей птице.

«У-гу», — согласилась та и вновь замолчала: она вообще была не из болтливых, и Воскобойникову это более чем устраивало.

29. Заговор в верхах

— Злата, на пол! — раздалась за плечом Воскобойниковой команда. Произнесена она была голосом сиссы Маджестины.

Злата нетерпеливо обернулась к наставнице, которая ни с того ни с сего вздумала отвлекать ученицу от отработки одного сложного движения пальцами, без которого невозможно было управлять потоками воды. Прежде, чем девушка успела открыть рот и задать уточняющий вопрос, в ее грудь, пробив плотную ткань темного ученического платья, вонзилась тонкая ледяная стрела. Материал начал пропитываться темной влагой. Ледяное древко стрелы окрасилось кровью.

— Убита. — Ровно, не повышая голоса, объявила сисса Маджестина. — Вот так и гибнут непослушные ученики. Это было заклятие «ледяная игла». Им владеют даже самые слабые боевые маги.

Воскобойникова, разинув рот в немом крике, попыталась схватиться за воткнувшуюся в ее тело ледяную сосульку, но пальцы поймали пустоту. Девушка замерла. Прислушалась к ощущениям. Медленно, глубоко вдохнула и так же медленно выдохнула. Боли в груди не было. Точнее, боли не было вообще. Только сердце испуганно трепыхалось где-то в районе горла.

— О-она… ненастоящая? — сообразила Златка.

— Всего лишь иллюзия пятого уровня, — наставница щелкнула пальцами, на кончиках которых красовались уже знакомые наперстки, и иллюзия, словно дымок от сигареты, расплылась в воздухе и втянулась в ладонь сиссы Маджестины. — Но ты все равно умерла. Кстати, третий раз за утро. А это значит — что?

— Что я должна буду принести и согреть три ведра воды, чтобы вы могли принять ванну, — смиренно склонила голову Златка.

— Ну, считать до трех ты умеешь, что уже неплохо, — продолжила свои насмешки магичка. — А вот с послушанием у тебя совсем никаких улучшений. А ведь это могла быть не иллюзия, а, к примеру, отражение сотворенного тобой же опасного заклинания! Надеюсь, это ты понимаешь?

Злата тихонечко вздохнула. Вздыхать громко она уже отучилась, ведь каждый такой вздох сопровождался очередной насмешкой со стороны наставницы, которая на первом же занятии заявила жестко: «Не жди, что я буду с тобой церемониться, девочка. Величать тебя альдой и кланяться тебе и твоим мужьям в ножки — задача и судьба придворных. А моя задача — научить тебя чувствовать магические потоки, особенно несущие опасность. Чувствовать спиной, с завязанными глазами и заткнутыми ушами! Потому что хороший маг — живой маг».

«Можно подумать, я на войну собралась», — подумала тогда Воскобойникова.

Оказалось, учиться магии далеко не так приятно и просто, как ей мнилось. Никаких полетов на метле. Никаких волшебных палочек. Только сосредоточенность, только постоянный самоконтроль и осмысление каждого своего слова и жеста, особенно когда входишь в поток магической силы.

В чем-то отработка магических действий напоминала Златке освоение нового танца: там ведь тоже нужно не просто услышать — прочувствовать, пропустить через себя музыку, слиться с ней, как и с потоком магической силы. А потом запомнить и довести до автоматизма каждое движение… Давалось это нелегко, особенно если учесть, что наставница то и дело выбивала ученицу из почти медитативного состояния внезапными приказами упасть, присесть, прыгнуть вправо или влево.

В этот раз Воскобойникова хотела было, наконец, разозлиться и вспылить, но вспомнила, как бушевал, бросался шарами тьмы впавший в бешенство принц Максон, как упали, вжимаясь в землю, музыканты, игравшие под ее окошком. Вспомнила — и промолчала. Поняла: окажись она на месте тех несчастных — вряд ли сообразила бы сделать то же самое, и тогда ее вполне могла постичь судьба одного из рассыпавшихся в прах деревьев, уничтоженных принцем.

«Нет, не зря меня сисса Маджестина тренирует. Похоже, она знает, что делает…» — сказала себе Злата и вновь сосредоточилась на управлении потоками воды. Витать в облаках и погружаться в воспоминания во время занятия было некогда: строгая наставница замечала, что ее ученица отвлекалась и тут же возвращала ее из мира грез, чаще всего — с помощью ледяного душа, который проливался на голову девушки прямо из воздуха. Увернуться от него было нереально!

В первые дни учеба давалась Злате очень непросто, и она с ужасом думала о том, что ей предстоит еще целых два года такой жизни. Однако постепенно регулярные занятия стали приносить свои плоды: управление магическими потоками давалось все легче, тело привыкало мгновенно и безропотно реагировать на команды наставницы.

И чем больше успехов делала Воскобойникова, тем чаще на губах сиссы Маджестины вместо ехидной усмешки или недовольной гримасы проступала довольная улыбка.

«Жизнь определенно налаживается!» — проснувшись как-то рано поутру дней через двадцать после появления в доме сиссы Маджестины, подумала, потягиваясь, Воскобойникова. И действительно: наставница, несмотря на резкость и гневливость, оказалась сильной и очень грамотной магичкой. Кроме того, у нее был несомненный талант все объяснять настолько просто и доступно, что даже Злате, девушке из немагического мира, новые знания давались необычайно легко.

Пару раз в неделю Златка бывала с визитами во дворце, где ее всегда ждал принц Иргрон с набором ракеток и мячей для пинг-понга. В юном наследнике короля девушка неожиданно нашла друга, с которым можно было попрактиковаться в магии, обсудить наставников и даже придумать какую-нибудь каверзу.

Нередко после занятий его высочество Иргрон приглашал свою гостью на обед, к которому обычно присоединялись не только король Мейогрон и королева Лагшмивара, но и два старших мужа Воскобойниковой — Дагрон и Сандгрон.

Вот и в этот день, начавшийся так замечательно, Злата после утреннего урока у сиссы Маджестины отправилась во дворец, попрыгала вокруг теннисного стола, запыхалась сама и заставила вспотеть Иргрона. Освежившись в дворцовых покоях своего старшего мужа, который по-прежнему занимал должность первого королевского советника, отправилась на обед. А после обеда его величество Мейогрон пригласил Злату и Дагрона в свой кабинет для личной беседы.

— Присаживайтесь, альда Злата, — кивнул его величество своей гостье. — Понимаю, что вы находились в Зерафири совсем недолго и почти ничего не видели, поскольку принц Максон держал вас взаперти. Но я все же хочу еще раз расспросить вас обо всем, что вы можете вспомнить. Важны любые подробности!

Воскобойникова старательно, день за днем, час за часом припомнила и вновь описала словами все, что с ней произошло, а потом осторожно поинтересовалась:

— Есть какие-то новости с северо-востока? Там что-то случилось?

— В том-то и проблема, что обстановка в Зерафири накаляется, — вздохнул король, — к границам Барбуерри и Кокрачанды стекаются простые люди, торговцы, беглые каторжане, желающие уйти из-под власти короля Эвилсона Юстера. Аристократия тоже проявляет недовольство, но действовать не спешит…

Злата понятливо покивала, вздохнула сочувственно, потом вспомнила, что по образованию она — политолог, и неожиданно даже для себя вдруг выдала:

— Хорошо бы там, в Зерафири, цветную революцию* устроить!

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался его величество. — Объясните мне, моя милая гостья, что вы имеете ввиду? Что еще за цветочная революция?

— Не цветочная. Цветная, — поправила девушка и продолжила пояснения: — Вот смотрите, ваше величество: сейчас власть короля Эвилсона ослабла, так?

— Так.

— Ни вы, ни король Кокрачанды не считаете короля Зерафири надежным и выгодным союзником. Так?

— Так, — снова подтвердил Мейогрон Строедуб.

— Получается, сейчас самый подходящий момент помочь королю Зерафири лишиться короны! А на его место посадить человека, который вас в качестве друга и союзника устраивает больше…

— И как это сделать? — озадачился Мейогрон.

— Довольно просто, но недешево, ваше величество, — честно предупредила Воскобойникова.

— Рассказывайте, альда Злата! — похоже, король Барбуерри готов был потратить часть своей казны на благое дело.

И Златка решила, что уж кто-кто, а она не вправе препятствовать в этом своему суверену.

— Чтобы устроить цветную революцию, ваше величество, — почтительно заговорила она, — вам понадобится претендент на престол, которого согласится признать армия Зерафири, а в идеале — еще и часть аристократии и простого народа. Потом, если этот претендент решится принять помощь от вас, можно нанять несколько десятков уважаемых и почтенных граждан Зерафири, которые соберут вокруг себя людей, недовольных теперешней властью, и начнут призывать своих сторонников свергнуть неугодного короля.

— Так-так-так… благодарю, альда Злата, это… неожиданно, но наверняка сработает, — его величество Мейогрон приподнял корону, почесал чуть вспотевшую от услышанного маковку и вновь водрузил венец на чело. — Как думаете, альд Дагрон, — обратился он к эльфу, — может, мне назначить вашу супругу своим четвертым советником? Или помощницей первого советника? Такая голова должна служить мне, а не моим врагам!

— Не надо меня в советники! — пискнула испуганно Воскобойникова. — Давайте я лучше поклянусь, что буду верна вам и вашей династии, как мои мужья… Даг, ты же не против? — оглянулась она на задумчивого старшего мужа.

Эльф отвечать не спешил. Он, конечно, помнил, как однажды его жена призналась, что там, в своем прежнем мире, она училась в университете, но он и подумать не мог, что Лучик, его милый непосредственный Лучик, разбирается в межгосударственной политике настолько уверенно!

— Пожалуй, клятва верности будет самым простым выходом, — наконец признал он. — Мы сможем приглашать Лу… альду Злату для обсуждения некоторых вопросов, но я бы хотел, чтобы об этом не знал никто, кроме вас, ваше величество, и нас, ее мужей. Так будет безопаснее для самой Златы.

— С этим согласен. Не будем привлекать к вашей супруге лишнее внимание, альд Дагрон.

Воскобойникова тут же присягнула на верность, после чего троица заговорщиков дружно вернулась к обсуждению деталей.

— Давайте подумаем: кто может заменить короля Эвилсона на троне Зерафири? — предложил Даг.

— Это должен быть кто-то из династии Юстеров, — тут же откликнулся король.

— Почему? — потребовала разъяснений Злата.

Назад

123

След. часть

— Такова воля Сиятельной Праматери, — его величество явно не горел желанием обсуждать тонкости вопросов наследования, и Воскобойниковой оставалось только смириться с этим.

— Хорошо, — кивнула девушка. — Насколько я помню, у короля Эвилсона три сына. Я знакома только с младшим — принцем Максоном. Может, кто-то из старших принцев способен занять место отца? Или там все такие, как Максон?

— Старший сын — точная копия своего отца, — заговорил Дагрон. — Твердолобый, исполненный презрения к оборотням, жестокий к подданным.

— А средний принц? — Злата с надеждой взглянула на эльфа.

— А средний сын короля Эвилсона, Вайссон, кажется мне самым подходящим из наследников Зерафири. Он воспитывался вдали от отца, большую часть жизни провел в Кокрачанде. И даже когда достиг совершеннолетия, не пожелал возвращаться в страну, где правит его родитель.

— Тем проще будет его найти и убедить в необходимости революции в Зерафири, — весьма кстати заметила Воскобойникова.

— Да, думаю, так и поступим. — Мейогрон с извиняющейся улыбкой взглянул на супругу своего первого советника. — Мы, наверное, совсем утомили вас, альда Злата, своими серьезными разговорами? Извините нас, ради Сиятельной! Думаю, подробности мы с магистром Дагроном обсудим позднее, а сейчас я вас отпускаю: езжайте домой, отдыхайте. И вы, советник, тоже.

Злата церемонно поклонилась и под ручку с Дагом отправилась прочь. Девушка была рада, что её знания оказались полезны, но в глубине души вдруг поняла: политика — не то дело, которому она хотела бы посвятить свою дальнейшую жизнь. Лучше она, как культуролог, займется изучением традиций разных магических народов. По этой причине Злата не слишком донимала своего старшего мужа расспросами о том, как идет подготовка к революции в Зерафири, кто занимается ее организацией… Но очень обрадовалась, когда однажды Даг вернулся вечером домой довольный и настолько радостный, насколько в принципе был способен радоваться, и объявил:

— Свершилось!

— Что свершилось? — аккуратно уточнила девушка.

— Вчера король Зерафири Эвилсон Юстер добровольно отрекся от трона и передал власть своему второму сыну, Вайссону Юстеру.

— Это замечательно! — обрадовалась Воскобойникова. — Надеюсь, король Вайссон Юстер будет для своего народа более добрым и мудрым правителем, чем предыдущий.

— Уверен: так и будет, — кивнул Даг.

— А что со старым королем и двумя принцами? — не могла не спросить Злата. — Их казнят?

— Зачем? Они принесли магическую клятву, что не будут злоумышлять против нового короля и его будущих наследников, и отправились жить в одну из загородных королевских резиденций.

— Можно сказать, в ссылку. Хотя старого короля точно надо было на каторгу…

— Это было бы то же самое, что подписать ему смертный приговор, Лучик, — вздохнул эльф, — а король Вайссон не настолько кровожаден.

— Что ж. Ему самому решать, как поступать с отцом, — согласилась Злата. — А тебя тут магический вестник дожидается. В твоем кабинете.

— Эль-гух?

— Да. На нем цвета династии Гладэльвейсов.

Даг вмиг утратил свой довольный, почти радостный вид, в тревоге сжал пальчики любимой жены и проговорил, скорее, рассуждая вслух, чем приглашая жену следовать за собой:

— Что ж, пойдем послушаем, что он скажет…

==========================================

* «Цветная революция» — смена правящих режимов, осуществляемая с преимущественным использованием методов ненасильственной политической борьбы (обычно массовых уличных акций протеста).

30. Дверь в прошлое

Иссиня-черный, словно ночное небо, эль-гух с тремя белыми крапинками на спинке дожидался Дагрона на рабочем столе. Судя по размерам и насыщенности цвета вестника, тот, кто его создавал, не пожалел магического заряда.

Магистр кивнул Златке на свое кресло:

— Присаживайся, Лучик, — и ткнул пальцем в эль-гуха.

Тот заговорил мужским певучим голосом, который Воскобойникова слышала впервые в жизни:

— Приветствую тебя, Дагомар Гладэльвейс, наследник рода Гладэльвейсов, известный как магистр Дагрон, первый советник короля Мейогрона! Я, твой дед, Селемар Гладэльвейс, прошу тебя в кратчайшие сроки посетить отчий дом. Вероятно, ты забыл, что раз в двадцать пять лет в Фейтауне проходят выборы нового Правителя. В этот раз выбор эльфийского народа пал на меня, и я уже получил Посох Власти из рук прежнего Правителя. Ты, Дагомар, мой единственный прямой потомок, а значит, и наследник. Твой народ и я — мы нуждаемся в тебе, Даг. Приезжай, дело не терпит отлагательств!

«Та-да-да-дам! — пропела мысленно Воскобойникова. — Даг теперь — эльфийский принц? Весело!»

Вопросов у девушки сразу же возникло великое множество, но нарушить повисшую в кабинете тишину она не рискнула: ее старший муж не выглядел счастливым, хотя, на ее взгляд, новости были совсем даже неплохие.

Даг проследил за тем, как залетевший в приоткрытое окно сквознячок рассеивает темное облачко, в которое превратился магический вестник. Подошел к стеллажу, взял в руки портрет своего брата-близнеца, некоторое время смотрел на него задумчиво и печально.

— Как же мне тебя не хватает, брат, — прошептал, наконец, едва слышно. — Мне тебя так не хватает, Ред!..

Злата не могла и дальше бесстрастно смотреть на то, как погружается мужчина в свои мрачные мысли и болезненные воспоминания. Ей совсем не хотелось, чтобы он потонул в них окончательно.

— Тоской по прошлому ничего не исправишь, муж, — тихонько проговорила она, встав с кресла и прижавшись к боку супруга.

Дагрон с трудом оторвал от изображения затуманенный взгляд, перевел его на лицо Златы.

— Ты права, Лучик, — признал он. — Надо думать о будущем. Но этот вестник… мне придется поехать в Фейтаун и встретиться со своим прошлым.

— Тебе? Ты собрался ехать один? Помнится, кое-кто приглашал меня посетить вместе с ним свою родину. Так что я еду с тобой! — это решение пришло в голову Воскобойниковой сразу же, но она была уверена в его правильности и не отступилась бы от него ни при каких условиях.

— Я, наверное, не решился бы просить тебя об этом, Лучик. — Эльф развернулся так, чтобы принять девушку в свои объятия. — Ты готова отправиться со мной, несмотря на тяготы долгого пути?

— Это меня никогда не останавливало! — заверила мужчину Злата и почувствовала, как расслабляется его напряженное, скованное панцирем вечной сдержанности тело. — Объясни мне, муж, что за выборы правителя? И, если его выбирают, то как ты можешь быть наследником?

Воскобойникова, привстав на носочки, дотянулась и легонько чмокнула эльфа в подбородок, а потом вопросительно заглянула в его черные глаза. Взгляд магистра потеплел от этой ненарочитой ласки. Он потянул жену к креслу. Уселся сам, устроил девушку у себя на коленях и принялся объяснять:

— Как ты поняла, Лучик, у моего народа Правитель — не пожизненное звание, а выборная должность. Раз в четверть века эта должность вместе с Посохом Власти переходит от представителя одного эльфийского Дома к представителю другого. Всего Домов двенадцать, и каждый Дом может получить Посох Власти не чаще чем раз в сто лет. Но бывает так, что Правитель уходит из жизни раньше, чем истечет срок его правления. И тогда его преемником становится кто-то из его потомков, обычно сын или внук. Правда, Дома могут провести внеочередное собрание и избрать Правителя из другого Дома, но такое случается очень редко.

— Теперь понятно, — кивнула Злата, — но тогда получается, что следующие двадцать пять лет своей жизни ты должен провести в Фейтауне на тот случай, если с твоим дедом что-то случится?

Дагрон вздохнул. Поймал руку жены, прижал к своей щеке:

— А ты согласилась бы на переселение, Лучик?

— Я-то согласилась бы, — подтвердила девушка мягко, но уверенно. — Вот только как же Сандгрон с его службой и Ольгрон с его кланом? Мне показалось, что князь Кэтгрон всерьез вознамерился в ближайшие пять лет передать Олу правление.

— А моя служба у короля Мейогрона тебя не смущает? — слабо улыбнулся Даг. — Нет, не отвечай, мне просто захотелось немного подначить тебя. Знай, жена: я не намерен жить в Фейтауне. Мы проведем там с десяток дней — столько, сколько потребуется, чтобы провести церемонию отречения. Деду придется выбрать себе другого наследника.

— Но, если ты — единственный прямой потомок… — не выдержала, заговорила Злата.

— То альд Селемар назовет наследником непрямого. Например, сына своего брата.

— То есть, твоего дядю.

— Да.

Воскобойникова выдохнула с облегчением. Не то чтобы она заранее была настроена против Фейтауна, но что-то подсказывало ей, что ее старший муж не был бы там счастлив, а вместе с ним — и она, потому что она не умеет быть счастливой, когда кому-то из ее мужей плохо!

Пока Злата и вернувшийся пораньше из дворца Дагрон обсуждали сообщение, доставленное магическим вестником, настало время ужина. К вечерней трапезе в доме магистра собралось все семейство: Сандгрон, Ольгрон, Элизия и, само собой, сисса Маджестина. Все они сидели в столовой и едва ли не стучали ложками по столу в нетерпении, и дело было не только в нагулянном за день аппетите.

Едва Даг и Злата показались на пороге, Ольгрон забросал их вопросами:

— Доброго вечера, Лучик, доброго вечера, Даг! Я так понял, нас ждут какие-то новости? Надеюсь, они хорошие?

— Ничего хорошего, — привычно замыкаясь и надевая маску ледяного спокойствия, отозвался эльф.

— Все сложно, но не безнадежно, — заверила встревоженных домочадцев Златка. — Дагрону предстоит поездка в Фейтаун, и я еду с ним.

— Не ты, а мы! — тут же поправили девушку Санд и Ол.

— Мы с его величеством Мейогроном давно думаем над вопросом, как наладить более тесные отношения с эльфийским народом, так что повод для поездки у меня есть, — заметил маршал.

— А я просто отпрошусь у отца! — уверил супругу рыжик.

Даг понимал, что Сандгрон и Ольгрон, заявляя о своей готовности отправиться в поездку, в первую очередь думают о том, как не расставаться с женой, и лишь потом — о дружеских чувствах к нему — главе семейства и старшему товарищу. Но мысль о том, что в Фейтаун он отправится не один, а в сопровождении всей своей семьи, все равно согрела его сердце.

— Вынужден принести вам свои извинения, сисса Маджестина, — заговорил Дагрон, обращаясь к наставнице Златы, — но обучение, которое вы так успешно начали, придется прервать…

— С чего бы это, магистр Дагрон? — женщина одарила эльфа удивленно-насмешливым взглядом. — Вы полагаете, что я позволю своей подопечной уехать без меня? Нет, я понимаю, что вы, мужчины, будете старательно оберегать девчонку от всевозможных опасностей, но кто убережет альду Злату от ее собственной… от глупых выходок? Как хотите, гранде, но я еду с вами! — Сисса Маджестина решительно стукнула маленьким, но очень крепким кулачком по столу, и столовые приборы, подпрыгнув, отозвались на ее жест нестройным перезвоном.

Воскобойникова несколько мгновений сидела, не зная, что сказать, а потом с радостным писком подбежала к поднявшейся на ноги магичке и обняла ее:

— Ура-ура-ура! Я так рада! Благодарю вас, наставница!

— Ох, да ладно! Думаешь, я поверю? — хмыкнула та в ответ, но наблюдательный Дагрон заметил, что глаза женщины на мгновение увлажнились.

«А ведь Маджестина, похоже, чувствует себя ужасно одинокой — совсем как я до того дня, когда в моей жизни появилась Злата, — вдруг сообразил он. — Похоже, наш Лучик растопил и это очерствевшее от потерь сердце…»

— Я тоже рад, — обратился он к сиссе Маджестине, — что вы решили ехать с нами. Мне не хотелось прерывать обучение супруги. Да и в Топях Междулесья каждый опытный сильный маг на вес золота.

— Хватит пустых разговоров, — женщина поджала губы. — И отцепись уже от меня, Злата, что ты прилипла, будто тропилелапс-кровопийца! — шикнула она на ученицу.

Воскобойникова выпустила наставницу из объятий, но на ее слова не обиделась: ведь, как бы ни ругалась учительница, как бы ни насмехалась, а заботу проявила!

Все уже собрались было приступить к ужину, но тут раздался тихий всхлип. Злата обернулась на этот звук и обнаружила, что ее любимая названая сестренка пытается запихнуть в кармашек скомканный носовой платок, а глаза ее покраснели от слез.

— Что случилось, Лиззи? — бросилась к подруге Златка. — Ты чего вдруг?

— Я… я тоже хочу в Фейтаун! А еще у меня послезавтра день рождения, и мы с отцом и сиссой Флоксинией готовили небольшой прием в честь моего совершеннолетия… а кто на него придет, если вы уедете?! — Элизия говорила почти шепотом, смущенная общим вниманием, но все прекрасно расслышали ее слова.

Злата растерялась:

— Даже не знаю, что и сказать, сестренка! Прости, я так невнимательна по отношению к тебе! Даже не узнала, когда точно тебе исполнится восемнадцать… и что теперь делать?

В поисках помощи и подсказки она обернулась к старшему мужу, и тот поспешил утешить и жену, и ее подругу:

— Ну, во-первых, приему в честь твоего, Лиззи, дня рождения, быть: на сборы нам понадобится хотя бы три дня, так что отъезд я планировал на утро четвертого. Во-вторых, если ты так уж настроена отправиться с нами, то лично я не возражаю. Главное, чтобы твой отец, сэт Эдельгрон, был не против.

— Да, и как же Болдгрон? — вспомнила Злата. — Он, наверное, будет не слишком рад, если ты уедешь из отчего дома, где он может видеть тебя хотя бы раз в десять дней…

— Мы же не навсегда уезжаем, — нахмурилась Лиззи. — А отец собирался отправить Болди на границу на пару месяцев, так что он все равно будет далеко.

— Если так, то и ладно, — Воскобойникова улыбнулась. — Я рада, что в этот раз мы отправимся навстречу приключениям вместе, сестра!

— Интересная у нас собирается компания, — развеселился Ольгрон. — Три прекрасных сиссы и три воина…

Маршал Сандгрон и магистр Дагрон переглянулись и в один голос заявили:

— Нет! Нас троих для охраны явно недостаточно!

— Я найму пару боевых магов, — решил Даг.

— А я возьму с собой пару гвардейцев из разведывательной роты, — добавил Санд.

— И прошу не забывать, что я тоже кое-чего стою! — сверкнула темными глазами наставница Златы.

— А теперь давайте все же поужинаем! — закрыла тему сама Злата и приступила к своим обязанностям хозяйки дома.

31. Пора в путь-дорогу

Торжественный прием в честь совершеннолетия сиссы Элизии, который устроили в своем доме сисса Флоксиния и два ее мужа — мэтр Габгрон и отец самой Лиззи, сэт Эдельгрон, получился праздником многолюдным. Правда, радостное настроение гостей слегка омрачала предстоящая разлука с семейством Златы и с самой виновницей торжества.

Прием почтили своим присутствием король Мейогрон со своим семейством, князь Кэтгрон с супругой, дочерью и приемным сыном Болдгроном. Явились также двое боевых магов и двое разведчиков, которым предстояло сопровождать в путешествии магистра Дагрона и его попутчиков.

— Пусть наши доблестные защитники познакомятся в неформальной обстановке с теми, кого им предстоит охранять, — рассудили между собой Дагрон и Сандгрон, приглашая мужчин на торжество с разрешения хозяйки вечера.

Его высочество, принца Иргрона, в этот раз не тянуло на детские шалости. Он не отходил ни на шаг от своей любимой подруги, Златы, и то и дело вздыхал:

— Вот опять вы уезжаете, альда Злата! Я буду скучать по вас… И, знаете, мне немного завидно: вы столько всего увидите в пути, а потом еще и в Фейтауне проведете несколько дней. Мне тоже хотелось бы отправиться в какое-нибудь путешествие…

— Не переживайте, ваше высочество, — попыталась было утешить юного романтика Воскобойникова. — У вас еще все впереди: вот вырастете, станете сильным воином, и ваш отец наверняка позволит вам побывать где-нибудь еще, кроме Кокрачанды.

— Я очень на это надеюсь! — не слишком, впрочем, уверенно отозвался мальчик.

— Давайте вы не будете думать о грустном, мой принц, — предложила Златка. — Лучше пригласите меня на первый танец: я слышу, музыканты уже настраивают свои инструменты.

Против такой просьбы Иргрон устоять не смог и, галантно подав девушке руку, повел ее в бальный зал.

На этот же первый танец Болдгрон пригласил Элизию. Во время праздничной трапезы он не сводил взгляд со своей пары, ловил каждый ее вздох, жест, улыбку. А улыбалась Лиззи много, и не только родителям, сестре и ее мужьям, но и молодым мужчинам, воинам и магам, которые, узнав, что дочь сэта Эдельгрона достигла брачного возраста, тут же принялись отчаянно ухаживать за ней.

Умом Болди понимал, что ревновать глупо: Элизия вполне могла взять в мужья и его, и кого-то из своих новых поклонников. Но глупое сердце трепетало и щемило в груди: оборотень страшился, что ему в жизни девушки места не найдется, ведь Элизия, хоть и не отвергла его категорично, но и обещаний ему давать не спешила. Теперь же им предстояла разлука, и Болдгрон не без оснований опасался, что молодые неженатые эльфы постараются сделать все, чтобы юная очаровательная сисса задержалась в Фейтауне как можно дольше, или даже осталась там навсегда, обзаведясь парой-тройкой остроухих мужей…

— Сисса Элизия, — подставив девушке локоть, заговорил Болди, — позвольте мне хотя бы во время танца побыть подле вас, прикоснуться к вам. Память об этих мгновениях станет величайшей драгоценностью для меня, и я буду беречь и лелеять их в своем сердце до новой встречи с вами. Ведь эта встреча состоится, не так ли?

— Не вижу причин, почему бы она могла не состояться, сэт Болдгрон, — недоуменно пожала плечами Лиззи. — У меня не было намерения отказывать вам во внимании.

— Но все может измениться, — вставая в предназначенную для начала танца позицию, покачал головой оборотень. — Теперь, когда за вами будут ухаживать все молодые — и не очень — мужчины, а я буду вдали от вас…

Элизия понимала, почему переживает Болди. Девушка нарочно держалась с ним строго и отстраненно: как и все оборотни, он был очень горяч и эмоционален. Дай ему Лиззи хоть малейший повод, он тут же бросился бы к ее ногам, умоляя отправиться с ним в Круг Сиятельной. А взять Болдгрона в мужья Элизия все еще не была готова. Он, конечно, сильно изменился за два месяца службы под началом сэта Эдельгрона: стал серьезнее, сдержаннее. Во взоре молодого мужчины появилась несвойственная ему ранее задумчивость, а в речах — рассудительность. Эти изменения нравились девушке. С каждой встречей она все больше привязывалась к Болдгрону, ее душа невольно откликалась на нежность и страсть, горевшие в его зеленых глазах.

Сейчас, танцуя с ним, ощущая сквозь тонкую ткань бального платья его горячие ладони на своей талии, Лиззи вдруг поняла: это будет жестоко с ее стороны — уехать, не пообещав Болдгрону, что она вернется, не дав ему никакой надежды на будущее.

Дождавшись, когда танец закончится, Лиззи, взявшись за руки с Болди, попросила его:

— Отведите меня на террасу, сэт Болдгрон. Мне бы хотелось охладиться и вдохнуть свежего воздуха после танца.

Повторять просьбу ей не пришлось: мужчина мгновенно развернулся и повел свою спутницу по направлению к распахнутым во всю ширь стеклянным дверям.

Воскобойникова видела, что ее названая сестра направилась к выходу из бального зала в сопровождении брата Ольгрона, но Лиззи, поймав взгляд подруги, сделала знак, что все нормально, и Злата успокоилась.

На террасе было почти пусто: хозяева приема и большинство гостей увлеченно танцевали. Элизия сама указала Болдгрону на увитую цветущими лианами шпалеру, за которой обнаружились два плетеных кресла. Усевшись в одно из них, девушка указала рукой на другое:

— Присядьте, сэт Болдгрон.

Но оборотень проигнорировал кресло. Он опустился на колени возле девушки, несмело взял в ладони ее руку. Лиззи не стала вырываться. И, осмелев, мужчина прижался губами к нежным пальчикам с аккуратными овальными ноготками. Он перебирал эти пальчики, тщательно, словно от этого зависела его жизнь, покрывал поцелуями каждый из них, стараясь не пропустить ни единого участочка благоухающей цветами тонкой девичьей кожи.

Еще во время танца от близости желанной женщины, от ее умопомрачительного запаха у Болди начала кружиться голова. Сейчас же головокружение усилилось, а сердце пустилось вскачь, загрохотало по ребрам, словно колесница по булыжной мостовой. Мысли спутались. Слова потерялись, осыпались пылью к ногам сидящей перед Болдгроном юной красавицы. Болди и сам хотел бы стать частичкой этой пыли, чтобы пристать к нарядным туфелькам возлюбленной и иметь возможность хотя бы так следовать за ней, куда бы она ни направилась.

— Завидую пылинкам… — отрывая губы от изящного запястья девушки, — проговорил он, сам не понимая, что произносит эти слова вслух.

— Пылинкам? — переспросила Лиззи. — Что в них хорошего?

— В них, может, и ничего, — подняв на девушку затуманенный взор, пробормотал мужчина. — Но вот им — им хорошо. Они вольны следовать за вами, прикасаться к вам, сисса Элизия! А я… я уже схожу с ума от тоски, хотя мы с вами еще не расстались. Вы разрешите мне увидеть вас еще раз послезавтра? Позволите проводить вашу карету хотя бы до окраины Сансайда?

— Да, разумеется, сэт Болдгрон, — Лиззи не удержалась и потянулась свободной рукой, чтобы погладить мужчину по щеке.

Он вздрогнул от ее нежного прикосновения. Задрожал. На глазах его выступили слезы.

— Я готов простоять так всю ночь, — выговорил Болди едва слышно. — Только не опускайте руку…

— Боюсь, на всю ночь моих сил не хватит, — мягко пожурила оборотня девушка. — Но я не просто так привела вас сюда, сэт Болдгрон. Я хочу сообщить вам кое-что важное.

— Для меня важно все, что вы мне скажете, сисса Элизия, — ничуть не покривив душой, заметил Болди.

— Во-первых, давайте уже перестанем обращаться друг к другу на «вы», — предложила Лиззи.

— Да, благодарю за эту милость, — во взгляде молодого мужчины вспыхнули звезды.

— Во-вторых, Болдгрон, я хотела пообещать тебе, что не задержусь в Фейтауне надолго, а когда вернусь — позволю тебе открыто ухаживать за мной.

— То есть, я смогу считать себя твоим женихом, Лиззи?

— Да, Болди. Сможешь. — Элизия вновь прикоснулась ладонями к лицу стоящего на коленях мужчины, склонилась к нему близко-близко. — Обними меня, Болдгрон. Я хочу подарить тебе свой первый в жизни настоящий поцелуй.

О! Бедный оборотень и не надеялся, что его избранница, всегда сдержанная и строгая, произнесет эти волшебные слова! Обхватив руками ее бедра, он, не вставая с колен, потянулся к Лиззи, прикоснулся — робко, трепетно — к ее пухлым губкам. А когда они дрогнули, раскрываясь, приглашая действовать смелее, — Болди не удержался и застонал, не переставая нежно ласкать языком открывшийся перед ним сладкий ротик возлюбленной.

Если б ему было позволено больше! Он показал бы Элизии всю свою страсть! Пролил бы перед ней свою кровь и семя в Круге Сиятельной, а потом… При мысли о том, что он сделал бы потом, Болдгрон снова застонал: никогда в жизни он еще не испытывал такого нестерпимо-острого, болезненного желания, никогда низ живота и бедра не сводило такой сладкой судорогой…

— Тебе плохо, Болди? — встревожилась Лиззи.

Она, в отличие от Болдгрона, в вопросах близости была совсем неопытна, а все, что знала — знала из нескольких изученных свитков и рассказов старшей сестры. И о стонах там ничего не говорилось!

— Мне… хорошо до боли, Элизия, — с трудом переводя дыхание, попытался объяснить оборотень.

— Это как? — не поняла девушка.

— Мое тело жаждет слиться с твоим, — не стал отмалчиваться мужчина. — Дай руку, Лиззи, и я покажу тебе, насколько велика эта жажда.

Поймав ладошку девушки, Болди приложил ее к ширинке своих штанов — туда, где содрогался от толчков крови и от желания вырваться на свободу его напряженный мужской ствол.

Элизия ничуть не смутилась, ощутив подушечками пальцев нечто горячее и твердое. Она точно знала, что это, и теперь с некоторым даже любопытством воспользовалась шансом познакомиться поближе с самой загадочной частью мужского тела.

— Какой он большой… и твердый… — проговорила она, прогуливаясь ладошкой вдоль выпирающего сквозь ткань возвышения, пытаясь обхватить его пальчиками.

Болдгрон со свистом выдохнул сквозь сжатые зубы:

— Мне приятно это слышать, Элизия. Но будет лучше, если мы на этом остановимся… хотя видит Сиятельная, я готов отдаться в твои руки прямо сейчас!

Догадавшись, наконец, о чем говорит мужчина, Лиззи все же немного смутилась, отдернула руки и даже спрятала их за спину.

— Мне тоже приятно, Болди, что ты… хочешь быть со мной. Но, пожалуй, с этим действительно лучше повременить, — вздохнула она слегка разочарованно. — Думаю, мне пора вернуться к гостям.

— Я провожу тебя до входа в зал, Лиззи, а потом отлучусь ненадолго.

— Но ты вернешься?

— Да, обязательно! — пообещал Болдгрон.

Оставив Элизию на попечении альды Златы, он умчался в сад, нашел самый укромный уголок и довершил то, что начали нежные пальчики его избранной, а иначе просто не смог бы ходить…

Пока Элизия отсутствовала, Воскобойникова успела потанцевать со всеми тремя мужьями и слегка утомиться от шума и праздничной суеты. Поэтому, завидев сестренку, она утащила ее в женскую комнату отдыха, усадила рядом с собой на двухместный диванчик и потребовала:

— Ну, рассказывай. О чем говорили?

— Я пообещала Болдгрону, что не останусь в Фейтауне, а когда вернусь — позволю ему ухаживать за мной, — сообщила Лиззи и порозовела.

— О-о, сестричка, похоже, разговорами дело не ограничилось, — взглянув на предательский румянец, заливший щечки подруги, проницательно заметила Злата. — Целовались?

— Да, — опустив глаза, призналась та.

— Тогда понятно, куда и зачем сбежал твой самый преданный поклонник, — развеселилась Златка. — Оборотни — очень горячие парни. Заводятся с пол-оборота.

Элизия не знала, что означает выражение «заводятся с пол-оборота», но догадалась, что речь идет о том самом, твердом и горячем, что гладила она сквозь ткань штанов…

— Все, хватит об этом, — взмолилась она и, смочив салфетку в ведерке со льдом, приложила ее к своим пламенеющим щекам.

— Как скажешь, подруга, — не стала выпытывать подробности Воскобойникова. — Давай, остужайся, и пойдем танцевать дальше. Через две четверти часа нас порадуют фейерверком, и пора будет разъезжаться. Завтра у нас последний день на сборы.

— Волнуешься перед отъездом? — тут же переключилась на новую тему Лиззи.

— Ну, есть немного, — призналась Злата. — Но это приятное волнение. Я люблю поездки. Благодаря им мир становится куда больше и разнообразнее.

— А я очень переживаю! — вздохнула Элизия. — Я ведь за восемнадцать лет ни разу даже за пределы Сансайда не выезжала…

— Тебе понравится, дорогая, — заверила сестренку Златка. — Вот увидишь!

Остаток вечера и следующий день пролетели, как одно мгновение.

А потом настало утро, когда кавалькада из трех карет и четверки ездовых зерблюдов пустилась в путь. В одной карете ехали Злата, Элизия и сисса Маджестина. В другой — мужья Златы. В третьей везли багаж. Ну а охранникам — магам и разведчикам — предстояло проделать весь путь верхом.

Болдгрон сопровождал экипаж, в котором ехала Элизия, в своем зверином облике. Непривычный для граждан Барбуерри белый окрас иргуара привлекал внимание и вызывал восхищенные охи и вздохи, а сердце Лиззи сладко замирало в груди от воспоминаний о первом настоящем поцелуе.

32. И смех, и грех…

Виды, расстилавшиеся за оконцем кареты, в которой ехали Злата и ее спутницы, вполне сошли бы за привычные для девушки картины из жизни сельской глубинки где-то в средней полосе России: все те же бескрайние поля с редкими пушистыми щеточками перелесков, все те же небольшие, на пару десятков одноэтажных домиков, поселения, все та же тишь и благодать, в которую так гармонично вписываются шум ветра, стрекот насекомых и птичий посвист.

Воскобойникова быстро утомилась однообразием пейзажа и от нечего делать принялась рисовать на одинаковых плотных кусочках свитков игральные карты, а заодно мурлыкать под нос навеянную долгой дорогой песенку. Что масти, что мелодия получались не очень. Первое — из-за тряски, второе — из-за отсутствия у девушки голоса.

Ехали цыгане — не догонишь,

И пели они песню — не поймешь,

Была у них гитара — не настроишь,

И, в общем, ничего не разберешь…

Бутылка вина — не болит голова,

А болит у того, кто не пьет ничего! *

— Что ты такое поешь? — оторвалась от созерцания мирной пасторали за окном Лиззи.

— И что ты там рисуешь? — разлепила веки задремавшая было сисса Маджестина.

Злата даже не сразу поняла, что к ней обращаются, настолько погрузилась в процесс создания игральной колоды.

«А что? Вот научу Лиззи и сиссу Маджестину в подкидного дурака играть — глядишь, и дело веселее пойдет. К тому же, можно играть на интерес…» — рассудила про себя девушка.

— Пою про цыган, — ответила она, очнувшись, подруге, и добавила, обращаясь к наставнице: — Вот, карты решила смастерить для игры, только получается не очень.

— Это любопытно! — загорелись глаза магички. — Игра, я так понимаю, для развития ума, логики или памяти?

— Да всего вместе! — не растерялась Воскобойникова, хотя вовсе не была уверена, что игра в дурака так уж способствует совершенствованию интеллекта.

— Тогда бросай чернила зря тратить, скажи, где какое должно быть изображение — я тебе методом магической печати все нарисую.

Где-то через час на руках у Златы оказалась новенькая, свежая колода из тридцати шести карт, на которых вместо валетов красовались изображения Дагрона, Сандгрона, Ольгрона и Болдгрона. Нарисованные на картах короли были точными копиями портретов правителей Барбуерри, Кокрачанды, Зерафири и Фейтауна, а королевы невероятно напоминали Злату, Элизию, сиссу Флоксинию и сиссу Маджестину.

— Ну что, развлечемся?! — ловко тасуя колоду, воскликнула Златка, раздала всем по шесть и вкратце объяснила правила.

И понеслось…

Первой в дураках осталась Элизия. Второй — сисса Маджестина. Потом — снова Элизия. После десятка партий Лиззи и наставница заподозрили, что Злата знает какой-то секрет, который позволяет ей постоянно выигрывать, и принялись требовать, чтобы она этим секретом поделилась. Воскобойникова честно призналась, что все дело в наблюдательности и хорошей памяти.

— Вы ведь совершенно не пытаетесь запомнить, — объясняла девушка, наслаждаясь тем, что она поучает наставницу, а не наоборот, — какие карты вышли из игры, какие забрал себе игрок, не сумевший отбиться, а ведь он не упустит случая подкинуть вам еще пару-тройку картишек! Причем постарается сделать так, чтобы вы всю эту пачку забрали. Я вот иногда и козыря для этого не жалею!

— Вот! Я ведь догадывалась, что все не так просто, — ухмыльнулась сисса Маджестина. — Ну что ж, посмотрим, ученица, сумеешь ли ты снова меня обыграть! Я, хоть и старше тебя на три десятка лет, но на память пока не жалуюсь.

«Карты-картишки брошены веером, карты-картишки, я вам так верила!..» — замурлыкала Злата очередную блатную песенку.

Сосед ее бабушки, дед Иван, был большим поклонником шансона, и включал его так громко, что вместе с ним тюремной романтикой наслаждались и соседи. Злата, с ее абсолютной памятью, запомнила все песни, и порой сильно смущала своих земных друзей, когда принималась напевать себе под нос что-нибудь из репертуара русских шансонье.

Сисса Маджестина усмехалась не зря: как только она поняла, как отслеживать карты, вышедшие из игры и оставшиеся на руках у двух ее соперниц, как справиться с ней стало почти невозможно.

— Надеюсь, сисса Маджестина, вы не мухлюете? — не выдержала, поинтересовалась пораженная успехами магички Воскобойникова.

— Что значит — «мухлюете»? — не поняла наставница.

— Ну, надеюсь, вы не пользуетесь магией, чтобы подсмотреть, какие карты выпали мне или Элизии?

— Ты смеешь обвинять меня в обмане и нечестности?! — вспылила гневливая женщина. — Да я тебя сейчас в эль-гуха обращу! Ах ты неблагодарная! Так-то ты обо мне думаешь!

Если б Злата не видела однажды, как бушевал и крушил все вокруг принц Максон — возможно, она и не испугалась бы. Но в этот момент ей показалось, что ее наставница впала в такой же неконтролируемый гнев.

— Лиззи, на пол! — Воскобойникова схватила подругу за руку, стянула ее с сиденья вниз и постаралась хоть немного заслонить плечом. — Сейчас я попытаюсь щит поставить…

Она уже привычно — спасибо многочасовым тренировкам — сосредоточилась, сложила пальцы левой и правой руки в замысловатую фигуру, шепнула пару слов.

— Вот и проверим твой щит на прочность! — рявкнула сисса Маджестина. — Уверена: он расколется, прежде чем я успею досчитать до трех!

И тут Лиззи, тоже решив, что ей и Златке угрожает настоящая опасность, тоненько, но довольно звонко запищала:

— На помощь!

В окошко тут же заглянул один из боевых магов, нанятых магистром Дагроном. Оценив обстановку, закричал:

— Нападение на альду Злату! Всем остановиться!

Трое мужей Златы, ехавшие в другой карете, отлично расслышали этот крик. Они на ходу отворили дверцу и организованно, словно спецназовцы, один за другим вывалились наружу, перекатом ушли из-под копыт зерблюдов и тут же бросились к почти остановившемуся экипажу женщин.

— Кто?

— Где?

— Сколько их?

…перекрикивая друг друга, закидали охранника вопросами Даг, Санд и Ол. Тот ответил не сразу: слишком был занят тем, чтобы поскорее влезть в свалку и защитить Лиззи и Златку.

— Выбирайтесь отсюда, — протягивая руку сидевшей ближе к нему Элизии, предложил он.

Лиззи схватилась за его ладонь и тут же вылетела из тесного пространства, словно огонек из ракетницы, а в следующее мгновение уже сидела за спиной бравого воителя, вцепившись в его пояс обеими руками и несмело поглядывая через мощное плечо.

Воскобойникова поняла, что защищать сестренку ей уже не нужно, перекинулась в совень и выпорхнула следом. Оставшийся без подпитки магический щит тут же лопнул, словно мыльный пузырь.

Наставница тряхнула руками, гася иллюзию смертельных боевых заклятий, и выглянула наружу:

— Ну, и куда полетела, птичка? Разве я этому тебя учила? Ты почему по ногам из-под щита не била?

— Злата, стой, Злата! Тебе ничего не угрожает! — тщетно пытаясь угнаться за усиленно хлопающей крыльями сипухой, проревел кошачьим басом перекинувшийся в иргуара Ол.

— Ух-ху-у! — на лету откликнулась Воскобойникова, вложив в этот крик всю свою иронию пополам с недоверием.

Впрочем, далеко улетать не стала: заложила небольшой вираж и спланировала на крышу экипажа, в котором всего пару минут назад спокойно ехали ее мужья. Нахохлилась, подозрительно поглядывая на смеющуюся сиссу Маджестину и злых донельзя Сандгрона и Дагрона, которые грозно взирали на веселящуюся магичку.

— А теперь я хочу услышать объяснения, — голосом, способным заморозить само пекло, потребовал эльф. — Что произошло?

Лиззи, набравшись храбрости, принялась в красках расписывать мужчинам подробности происшествия. По мере повествования лица слушателей все больше вытягивались от удивления, а губы — все больше кривились и подергивались, пытаясь удержаться от улыбок. Только магистру Дагрону удалось сохранить серьезность.

— Я, конечно, помню еще со времен собственного обучения о вашем своеобразном подходе к тренировкам, — заявил, наконец, он, обращаясь к наставнице своей жены. — Но на будущее очень прошу избегать подобных уроков, пока мы не вернемся в мой дом. Там, во всяком случае, наша супруга не подвергнет себя опасности, спасаясь от вас и ваших… нападений.

— Признаю свою ошибку, магистр Дагрон, — кивнула эльфу сисса Маджестина. — Мне казалось, альда Злата уже достаточно долго занимается, чтобы привыкнуть действовать так, как я ее учила, а не поддаваться панике и спасаться… бегством.

Злата, даром что сидела довольно далеко, слова эти услышала и недовольно фыркнула. «Ну да, — подумала про себя. — Привыкнешь тут, когда вроде бы милая и такая миниатюрная женщина вдруг превращается в злобную фурию с глазами маньяка-убийцы». Умом девушка понимала, что стекленеющие глаза Маджестины — то же самое, что плещущаяся тьма в глазах Дагрона или рыжее пламя в глазах Сандгрона, но почему-то именно с этим проявлением магической силы наставницы свыкнуться никак не удавалось.

— Лучик? — снова окликнул ее Ольгрон, который уже успел принять человеческий облик. — Надеюсь, ты не собираешься ехать на крыше нашей кареты? Может, спустишься?

Он показал совени согнутую в локте руку, предлагая ее птице в качестве насеста. Злата и хотела бы еще подуться и покапризничать, чтобы проучить сиссу Маджестину, но слишком хорошо понимала: каждая минута задержки в пути отдаляет и ее, и всех остальных от отдыха в каком-нибудь уютном местечке — в гостинице или на постоялом дворе. Поэтому она еще раз сердито ухнула, глядя круглыми глазами на слегка расстроенную магичку, слетела со своего насеста и устроилась на руках у младшего мужа.

— Ну что, по каретам? — тут же предложил Ол. — Думаю, дальше Злата поедет с нами, по крайней мере, до следующей остановки. Ты согласна, Лучик?

— Угу, — признала та правоту младшего мужа.

Все спешно расселись по местам, к Элизии и сиссе Маджестине присоединился тот боевой маг, который первым бросился на выручку девушкам, и кавалькада вновь пустилась в дорогу.

Златка не спешила превращаться обратно в девушку: в виде совени она занимала намного меньше места. С комфортом расположившись на коленях оборотня, она еще около четверти часа слушала беседу своих мужей, а потом незаметно для себя задремала.

==================================================

* песня Михаила Жучкова

33. Десять Буратин

К вечеру первого дня путники преодолели только половину пути до северо-западной заставы на границе Барбуерри, через которую им предстояло пройти. Они остановились на ночевку в довольно крупном городе, где имелись не только придорожные трактиры и постоялые дворы, но и большая гостиница. Цены в ней были такие кусачие, что даже не все аристократы и торговцы могли себе позволить провести здесь денек-другой. К счастью, мужья Златы — могли, и даже сняли сразу два лучших номера: один для себя, второй — для женщин. Маги и разведчики, нанятые для охраны, заявили, что обойдутся номерами попроще. Спорить с ними никто не стал.

Ночь прошла мирно. Все выспались и отдохнули.

Второй день путешествия тоже не сулил особых происшествий и обошелся без них. К вечеру кавалькада добралась до гарнизонной крепости, охраняющей северо-западную заставу. Там путников приняли едва ли не лучше, чем накануне в самой шикарной гостинице города. Командир крепостного гарнизона, сэт Майлегрон, лично озаботился размещением своих гостей и пригласил их на ужин в офицерскую обеденную залу.

Застольные разговоры текли мимо ушей Воскобойниковой ровно до тех пор, пока сэт Майлегрон не обратился к ней с вопросом:

— А знаете ли вы, альда Злата, что совсем неподалеку находится Сад Сиятельной, а в стене, которая ее ограждает, согласно древним легендам, имеется Священное Отверстие? Правда, найти его пока вроде бы никому не удавалось.

— Что-что имеется? Священное… Отверстие? — оторопела девушка.

— Да! Говорят, если заглянуть в него, можно увидеть сразу три святых места, которые, к тому же, принадлежат трем разным странам!

— Это как? — еще больше удивилась Златка.

— Дело в том, что Сад Сиятельной имеет треугольную форму и расположен так, что вклинивается между границами Барбуерри и Кокрачанды, а основание этого треугольника обращено к Лесистым Горам.

— Так и что же видно через эту, как ее… Святую Дыру?

— Через Священное Отверстие, — строго поправил Воскобойникову командир гарнизона, — виден сам Сад, а поверх деревьев виднеется маковка Храма Сиятельной, расположенная на территории Кокрачанды, и вершина пирамиды Шрайна, в котором захоронены кости первых трех королей. А сам Шрайн находится за границей Кокрачанды и Барбуерри, на землях, которые, как и Лесистые Горы, признаны ничьими.

— Очень интересно! — чуть не подпрыгнула на своем стуле Златка. — Я просто обязана заглянуть в эту ды… в Отверстие!

— Это не помешает сделать всем, кто намерен преодолеть Топи Междулесья и добраться до Фейтауна, — важно качнул головой сэт Майлегрон. — Говорят, если попросить Сиятельную о помощи и покровительстве, глядя в Священное Отверстие, Праматерь обязательно услышит просьбу и поможет в пути!

Злата, а вместе с ней и Элизия, тут же обернулись к магистру Дагрону и уставились на него умильно-умоляющими взорами. Эльф понял: отвертеться от посещения местной достопримечательности не выйдет, можно даже не пытаться.

— Нам же придется сделать довольно большой крюк и потерять пару часов, — обреченно вздохнул он.

— Но мы просто обязаны полюбоваться на Сад Сиятельной и попросить ее о покровительстве! — надула губки Воскобойникова. — Вот ты, Даг, наверняка уже бывал здесь и в Отверстие заглядывал, разве не так?

— Я проезжал северо-западную заставу трижды, — сообщил эльф. — Но Священное Отверстие не искал и в него не глядел.

— Неужели тебе никогда не хотелось испросить благословения у Сиятельной Праматери, Даг?

— Я… не уверен, что его можно получить таким способом, — мужчина всем своим видом изображал скепсис и недоверие.

— А ты, Санд? — обернулась к среднему мужу Злата.

— А я здесь вообще впервые. Меня дела службы пока что сюда ни разу не приводили. Это вот отец сиссы Элизии, сэт Эдельгрон, отвечающий за пограничные службы, на всех заставах побывал и все границы чуть не до последней песчинки изучил.

— Понятно. Тем более мы не можем проехать мимо, — подытожила девушка.

Возражать ей больше никто не стал. Сисса Маджестина только покачала головой и как-то задумчиво, и немного даже загадочно улыбнулась.

Так и вышло, что на следующий день путники встали на час раньше обычного, быстро собрались, позавтракали, простились с гарнизоном и помчались не к заставе, а к Саду Сиятельной. Дорога заняла ни много ни мало почти три четверти часа. Наконец, все три экипажа и четверо всадников остановились на лужайке, поросшей густой травой необычного лилового оттенка.

Выбравшись из кареты, Воскобойникова сразу же увидела стену, ограждающую Сад Сиятельной. Стена была сложена из обтесанных каменных булыжников, пригнанных один к другому так тщательно и плотно, что найти где-то между ними отверстие казалось задачей почти невыполнимой, тем более что от угла, возле которого организовали стоянку, стена уходила вдаль на добрую тысячу шагов.

— Так… похоже, мы допустили одну серьезную ошибку, — заметила Злата.

— Какую же? — с легким ехидством в глазах поинтересовалась сисса Маджестина.

Ученица нахмурилась: ей бы хотелось сейчас получить помощь и совет, а не очередную насмешку.

— Мы не выяснили у начальника гарнизона точное место, где находится Святая Ды… Отверстие. Хотя, как я поняла, он и сам толком не знает. — Злата слегка закатила глаза и добавила слегка раздраженно: — Похоже, выражение «святая дыра» будет теперь моим любимым ругательством!

— Не переживай, Лучик, — принялся утешать расстроенную супругу Ольгрон. — Нас десять человек, не считая возниц. Предлагаю разделиться. Пусть каждый обследует свой участок стены, так получится быстрее. Вот будет здорово, если мы первыми найдем то, что считают всего лишь легендой!

Предложение рыжика поддержали все. Сам он взял на себя самый дальний участок стены, обернулся иргуаром и помчался длинными грациозными прыжками вдаль, мелькая огненным пятном на фоне лиловой растительности.

Вслед за ним, не слезая с зерблюдов, отправились четверо охранников. Оставшиеся пять участков стены распределили между собой женщины и двое старших мужей Златы.

Воскобойникова наивно полагала, что ее спутники будут тщательно разглядывать стену, выискивая Священное Отверстие. Однако оказалось, что в магическом мире имеются другие, более быстрые и удобные способы исследования больших поверхностей.

Сандгрон создал огненный вал совсем небольшой мощности: его едва ли хватило бы на то, чтобы поджечь тоненькую хворостинку, но зато Санд сразу ощутил бы, если бы его заклинание «провалилось» вглубь стены и прошло ее насквозь. Эльф проделал почти то же самое, только вместо огня призвал тьму. Как действовали Ол и охранники, Злата не видела. Сама она собиралась просто пройтись вдоль стены, но сисса Маджестина остановила ее.

— Ученица! Ты иногда проявляешь удивительную находчивость, так отчего же сейчас не желаешь воспользоваться этим своим качеством?

— А что тут можно сделать? — пожала плечами девушка.

— Ну, например, обратиться за подсказкой к своей наставнице. Или я тебя так запугала, что ты не решаешься задавать вопросы?

— А вы можете чем-то помочь, сисса Маджестина? Тогда я вас очень прошу: сделайте это! Помогите мне!

— Ну, раз просишь…

Оказалось, что заклинание, которым можно просканировать стену, строится на той же базе, что и магический щит, но со сменой полюсов: обычный щит постепенно сгущается и становится все плотнее изнутри кнаружи, а здесь следовало сделать наоборот: внутреннюю сторону щита Златка под руководством магички сделала довольно плотной, а наружную — разреженной до почти полного исчезновения.

— Веди щит вдоль стены, — объясняла сисса Маджестина. — Как только ощутишь провал — останавливайся.

К удивлению Златы, Элизия действовала уверенно, но очень по-своему: она прошептала что-то, поколдовала над лиловой травой, и та вдруг полезла на стену, начала обрастать ее, словно мох, а Лиззи стояла и руководила этим процессом.

«Так-так. Надо будет выяснить, что это за магия такая у моей подруги прорезалась», — отметила про себя Воскобойникова.

Прошло около четверти часа, прежде чем вернулся убежавший дальше всех Ольгрон. Вместе с ним вернулись и охранники. Никто из них никаких отверстий не обнаружил. Даг и Санд — тоже. Сисса Маджестина молча покачала головой, давая знать, что также ничего не нашла. Злата, почти закончившая обследовать свой участок, погрустнела. И тут раздался удивленный вскрик Элизии:

— Ой! Здесь, кажется, дверь, но я ее не вижу!

— Иллюзия? — проявила догадливость Воскобойникова.

— Похоже, она и есть, — откликнулась наставница.

Все спешно сгрудились возле Лиззи. Та показала на лиловую траву, которая покрывала почти всю поверхность стены, за исключением одного прямоугольного участка, высотой и шириной как раз подходящего, чтобы оказаться дверным проемом.

Ол и Даг тут же принялись изучать заклинания, наложенные на дверь, а Лиззи отозвала своих растительных помощников и объяснила старшей сестре:

— Эта трава, леловейя, растет только на песке и камнях. Раз она не выросла на каком-то месте — значит, там не камень, а его видимость.

— А что это за магия? Я впервые вижу, чтобы ты магичила, да еще так странно… — не упустила возможности полюбопытствовать Злата.

— Эта редкая способность управлять растениями досталась мне от предков матери. Они были лесным народом, который называл себя то ли друидами, то ли дриадами, — принялась просвещать подругу Лиззи. — Кровь друидов оказалась слабее, чем кровь оборотней и эльфов. Она смешалась с кровью людей, и магия друидов рассеялась, почти утратив свою силу.

— Поня-а-атно, — протянула Воскобойникова.

— А вот и единственное в этой стене отверстие! — провозгласил тем временем Дагрон, и все тут же поспешили к нему.

— Замочная скважина?! — не поверила своим глазам Злата. — Кто бы мог подумать: оказывается, мы, как тот Буратино, искали дверь! Правда, золотого ключика у нас нет.

— Чтобы заглянуть в нее, — резонно заметил Сандгрон, — никакие ключи не нужны.

Убедившись, что никакие опасные неожиданности его спутникам не угрожают, Дагрон приглашающе помахал рукой своей супруге:

— Попробуй заглянуть, Лучик! Ты ведь так об этом мечтала!

Воскобойникова, чувствуя, как замирает от волнения сердце, подошла вплотную к двери, с которой Даг так и не снял иллюзию камня, и приникла глазом к высоко расположенному отверстию, которое обнаружил эльф.

«Высшая степень неловкости — два взгляда, встретившиеся в одной замочной скважине», — припомнила она шутку из своей прошлой жизни. К счастью, сама она никого за дверью не увидела. Зато ее взору предстали удивительные по своей красоте цветущие деревья, напоминавшие окрасом нежных лепестков японскую сакуру. Подняв взгляд выше, девушка увидела и обещанные сэтом Майлегроном памятники местного зодчества: слева — маковки Храма Сиятельной, справа — каменную трехгранную вершину пирамиды Шрайна.

«О, Сиятельная, — слова сами рождались в сердце девушки и тихим шепотом слетали с ее губ. — Благослови меня и моих спутников! Сделай так, чтобы мы добрались до Фейтауна и вернулись обратно без потерь!»

На какую-то долю мгновения Златке показалось, что из отверстия на нее повеяло прохладным воздухом, напоенным удивительно приятным цветочным ароматом. Голова у девушки закружилась, на глазах выступили слезы восторга и она, наполненная до краев красотой увиденного, молча отошла от двери, уступая место Элизии.

После Лиззи в священное отверстие заглянули и сисса Маджестина, и Ол, и Санд, и охранники. Только Дагрон, скрестив руки на груди, молча стоял в стороне и мрачно наблюдал за своими спутниками.

— Даг, а ты как же? — подошла к нему Злата.

— А мне, Лучик, не о чем просить Сиятельную, — мрачнея, ответил эльф. — Все равно, то, о чем я мечтаю, она мне дать не сможет.

— Что же это такое? — искренне огорчилась девушка и погладила старшего мужа по руке.

Он обнял жену, прижал спиной к своей груди, зарылся носом в ее волосы и ответил едва слышно:

— Мне нужна только ты, Злата. Всегда…

34. Встреча в Топях Междулесья

На третий день поездки путникам предстояло преодолеть не слишком длинный, но сложный отрезок пути: пересечь две границы Кокрачанды, подняться по горному склону, преодолеть перевал и спуститься до середины серпантина, извивающегося по противоположной стороне Лесистых гор.

Злата ужасно сожалела, что в Кокрачанде ей предстоит побывать только проездом, и, к тому же, в самой узкой и отдаленной от столицы части этого королевства. Но они и так задержались чуть больше положенного.

Горы, вставшие не где-то на горизонте, а так близко, что казалось — до них рукой подать, Воскобойникову не испугали и не впечатлили: они были старыми, невысокими и пологими. Ни тебе заснеженных вершин, ни величественных пиков, ни признаков горячих источников.

Даже деревья, покрывавшие всю видимую часть горной гряды, оказались низкорослыми и напомнили Златке своими изогнутыми стволами карликовые сосны и березы, которые девушка видела в земном парке-дендрарии. В общем, по мнению Златы, смотреть было особо не на что. А вот Элизия была впечатлена и бурно выражала свои восторги по поводу увиденного.

Правда, когда дорога пошла вверх, восторг Лиззи несколько угас. Подъем по горному серпантину оказался делом утомительным и малоприятным: у девушки заложило уши, к горлу подступила тошнота.

— Злата, я, наверное, съела что-то несвежее, чувствую себя как-то нехорошо, — пожаловалась она.

— Нет, подруга, дело не в отравлении. Это у тебя первые признаки горной болезни проявились. Очень надеюсь, что хуже не станет…

— А мы сейчас тебя полечим, Лиззи, — очнулась от дремы сисса Маджестина. — Я предвидела, что такое может произойти.

Женщина извлекла из своей сумки, по форме похожей на саквояж, небольшой флакончик и протянула его Элизии:

— На-ка вот, выпей.

Лиззи послушно приняла снадобье и через пару десятков минут уснула. Наставница, убедившись, что девушке полегчало, тоже смежила веки. Воскобойниковой стало скучно. Спать днем она не любила, читать из-за тряской дороги не было возможности.

— Ну, раз у вас тут сонное царство, — решила она, — я переберусь к мужьям. У них, небось, повеселее.

Перекинувшись в совень, Злата выпорхнула в окно кареты и отправилась к мужьям. Мужчины гостье обрадовались. Каждый постарался заманить птицу к себе на колени. Чтобы никого не обидеть, Злата пару часов посидела на руках у эльфа, потом перебралась к маршалу, и, уже когда карета почти преодолела перевал, перекочевала к рыжику.

Путь вниз для зерблюдов, что верховых, что шедших в упряжке, был намного легче, ведь спускаться всегда проще, чем подниматься в гору. К тому же, животные почуяли близкий отдых, приободрились и пошли ходкой рысцой. Так что последний отрезок запланированного на день пути преодолели уже в темноте, но за рекордно короткое время.

Приблизительно на середине горного спуска, на небольшом плато, было оборудовано место для привала: деревья по кругу выкорчеваны, в центре площадки возведен двухэтажный деревянный дом с пристроенным к нему навесом для повозок и стойлом для ездовых животных. Пользоваться этим пристанищем могли любые путешественники, но постоянных жильцов у дома не было.

— А почему место для ночевок сделано здесь, а не внизу? — полюбопытствовала Воскобойникова, которая снова сменила облик и теперь помогала выгружать из карет самое необходимое.

— Вот когда будем пробираться через Топи, вопрос твой сам собой отпадет, — хмыкнула усталая и от этого более язвительная, чем обычно, сисса Маджестина.

Сандгрон, в отличие от наставницы, вспыльчивостью не страдал и на вопросы любимой супруги готов был отвечать хоть сутки напролет.

— Ты себе не представляешь, Лучик, — заговорил он, — какие жуткие твари водятся на болотах. Какадару — самая безобидная из них. Мало кому хочется столкнуться с ними, тем более ночью, расположившись на отдых.

— У-у-у! — поежилась девушка. — Что-то я начинаю побаиваться. Никогда не любила фильмы ужасов и комнаты страха…

— Не волнуйся, жена. Во-первых, тропа, по которой мы поедем через Топи, защищена мощными заклинаниями, во-вторых, ты едешь в компании сильнейшего мага тьмы и сильнейшего мага огня, — Санд постучал себя в грудь и кивнул в сторону эльфа. — Нас двоих, пожалуй, хватило бы, чтобы справиться с любой напастью, а ведь с нами еще трое сильных магов!

— Ладно. Успокоил немного, — вздохнула девушка. И уточнила на всякий случай: — А сюда эти страшилища болотные не доберутся?

— Нет, не доберутся. К тому же, на первом этаже будут нести караул охранники.

Это известие еще больше утешило Злату, но ночью ей все равно спалось плохо: воображение рисовало пугающие картины мерзких чудовищ, похожих то на Чужого, то на Годзиллу из голливудских ужастиков, а сердце щемило от какого-то неясного и пугающего предчувствия…

— Вы видите то же, что и я? — обратилась Злата к своим спутницам.

Вот уже около двух часов они пробирались пешком, по щиколотку в воде, по гати — проложенной через болото дороге из толстых бревен. Под ногами противно чавкало. Ехать в каретах было невозможно: они и так слишком много весили, и несчастные зерблюды упирались изо всех сил, чтобы катить по ненадежной тропе нагруженные кладью экипажи.

Несмотря на то, что Злату, Элизию и сиссу Маджестину спереди, сзади и с боков окружали настороженные мужчины, девушки все равно шагали робко и настороженно поглядывали то под ноги, то по сторонам — туда, где среди ряски и зарослей осоки то и дело мелькали чьи-то чешуйчатые спины и клыкастые змеиные пасти. К счастью, хищные обитатели болота были не в силах преодолеть магический барьер, защищающий путников.

…На голос Златы оглянулись все и замерли: в десятке шагов от дороги, на островке, поросшем камышами, стояла женщина. Беловолосая, остроухая, как и все эльфы. Одеяние, болтающееся на худом, даже истощенном теле эльфийки, иначе, чем рубищем, назвать было сложно. Ее выцветшие блекло-голубые глаза и спутанные волосы производили отталкивающее впечатление, равно как и странная злобная ухмылка, искривившая тонкие губы.

— Кто она? Как она здесь оказалась? Бедная женщина! — выдохнула Воскобойникова, оглядываясь на мужчин и ожидая, что они тут же бросятся на помощь несчастной.

Вот только ничего подобного не случилось.

Ольгрон и Сандгрон смотрели на незнакомку настороженно и недоверчиво. Дагрон изменился в лице, скривился, словно от сильнейшей боли и до крови прикусил губу. А маги и разведчики — те замерли в благоговейном восторге, словно узрели нечто невообразимо прекрасное.

— Что происходит? Мне кто-нибудь объяснит?! — повысила голос Воскобойникова. — Даг, что с тобой?

— Это она… — шевельнулись пересохшие губы старшего мужа. — Она…

— Кто — она? — Злата не выдержала, подошла к эльфу вплотную, обхватила его лицо ладонями, вынуждая отвернуться от незнакомки и смотреть себе в глаза. — Дагрон, я здесь! Очнись и объясни толком, кто эта эльфийка?

— Лучик… — темные глаза магистра, наконец, сосредоточились на личике любимой жены. Сильные длинные пальцы эльфа неожиданно сильно впились в ее плечи. — Не отходи от меня, прошу… Мне сейчас просто необходимо чувствовать, что ты рядом.

— Я рядом, Даг, — подтвердила Злата, — и жду объяснений.

— Эта женщина — альда Трешера. Та, которая сначала приняла ухаживания моего брата, а потом отвергла, растоптала его чувства и сердце.

— И что с ним случилось потом?

— Потом он сошел с ума от неразделенной любви и погиб, — через силу выдавил из себя Даг. — Он умирал у меня на руках…

Сочувствие к эльфийке, которое возникло было в душе Воскобойниковой, тут же исчезло, уступив место гневу. Злата развернулась к предательнице, оставаясь при этом в объятиях старшего мужа. Открыла рот, чтобы высказаться — и заверещала:

— Эй, вы куда?! Стоять! Вы же утонете!

Все четверо охранников — и маги, и разведчики — с глупыми влюбленными улыбками на лицах медленно двигались в сторону островка, на котором стояла альда Трешера. От защитного магического барьера их отделяла буквально пара шагов…

— Даг, сисса Маджестина, сделайте же что-нибудь! — взмолилась пришедшая в себя Элизия. Сама она присела, погрузила руки в воду и начала что-то шептать.

На ее призыв откликнулась какая-то трава: тонкие стебли поднялись из воды, опутали ноги бредущих к краю тропы мужчин, не давая им двигаться.

Сисса Маджестина, вытянув руки перед собой, принялась перебирать пальцами в воздухе и что-то шептать, сплетая невидимые нити заклинаний.

— Ага! Поняла, — воскликнула она через пару мгновений. — Эта, с позволения сказать, женщина приманивает мужчин с помощью магии…

— Приворот?! — изумилась Златка.

— Не знаю, что такое приворот, а альда Трешера использует маску «идеальная возлюбленная». Каждый свободный мужчина, который смотрит на нее, видит не настоящую эльфийку, а женщину, которая отвечает его желаниям и вкусам. Отсюда и мгновенная влюбленность.

— Ах ты, кикимора болотная! — возмущение Воскобойниковой достигло предела, особенно после того, как она увидела нахальную победную улыбку на губах эльфийки. — Так вот, значит, как ты мужчин соблазняешь?! Да чтоб твоя магия и красота в воду ушла! Чтоб все мужчины только бородавки да морщины на твоем лице видели! Чтоб Сиятельная Праматерь наказала тебя за твою жестокость и вероломство! Тьфу!

Смачный плевок до воды не долетел: зашипел и испарился прямо в воздухе. И тут же двое магов-боевиков и двое воинов-разведчиков перестали сражаться с опутавшей их ноги растительностью, замерли, будто вкопанные, а потом дружно подняли глаза на эльфийку и скривились от отвращения:

— Ты тоже видишь это существо?

— Фу, какая уродина!

— Брр! Да она страшнее самых отвратительных болотных тварей!

Злата, Лиззи, сисса Маджестина переглянулись между собой и выдохнули с облегчением: четверка охранников пришла в себя и больше уже не рвалась уйти с безопасной дорожки.

— Умница, девочка, — похвалила Злату наставница. — Вот что значит талантливый маг-проклятийник: разобралась с проблемой быстро и без затей.

Эльфийка, обнаружив, что ее магия больше не действует, взвыла, заметалась по клочку суши, размахивая костлявыми руками, потом присела на корточки, начала вырывать из земли комья грязи и швырять их в стоящих на тропе людей, причитая злобно и одновременно горестно:

— Магия… Верните мою силу… заберу ее из земли, заберу из воды… мальчики только меня любить будут! Все, все, кого захочу — все моими станут!

— Или мне кажется, или альда Трешера окончательно с ума сошла, — глядя круглыми глазами на беснующуюся эльфийку, заметила Злата. — Но мы же не можем оставить ее здесь, на болотах, без магии и без ума. Это неправильно как-то…

Поймать, связать и запереть в одной из карет окончательно свихнувшуюся женщину оказалось непросто. К счастью, Воскобойникова догадалась заманить ее на тропу с помощью корзинки с едой. Увидев угощение, оставленное в паре десятков шагов от крайней из карет, альда Трешера, прыгая по кочкам, подкралась к нему и принялась жадно пихать в рот куски хлеба и мяса, издавая чавканье и урчание, словно изголодавшийся до предела зверь. Тут-то ее, лишенную магии, и спеленали заклинанием. Правда, еду отбирать не стали: видно было, что нормальной пищи несчастная не видела давным-давно.

Так и устроили эльфийку в одной из карет с корзинкой в руках. Потом двинулись дальше. Всем хотелось обсудить происшествие, понять, как выжила их пленница посреди болота, и как давно она здесь обретается. Однако Топи Междулесья — не самое подходящее место для долгих и пустых разговоров.

— Думаю, нам все объяснят в Фейтауне, — заявил немного оклемавшийся от первого потрясения Дагрон. — Заодно там и решим, что с этой… тварью дальше делать.

35. Фейтаун. Все тайное становится явным

Полдня пешком по зыбким скользким бревнам, по щиколотку в воде — к таким подвигам Воскобойникова не готовилась, когда напрашивалась в путешествие в Фейтаун. Благо, специальные непромокаемые сапоги защищали ноги от болотной жижи, а магический полог — не только от ползучих и плавающих страшилищ, но и от насекомых-кровопийц, до странности похожих на земных комаров.

К тому времени, когда местное светило опустилось над горизонтом так низко, что того и гляди рисковало утонуть в маковках невысоких деревьев, Злата уже ног под собой не чуяла от усталости! Выручали девушку только врожденный оптимизм и врожденное же упорство. «Зато хоть раз в жизни побываю в лесной стране, на родине эльфов!» — утешала себя она. Чем утешали себя сисса Маджестина и Лиззи, она не знала, а на то, чтобы задавать вопросы, у нее чуть не впервые в жизни не осталось сил.

К счастью, выбраться из самых гиблых мест удалось до наступления сумерек. Как только под копытами зерблюдов и колесами экипажей оказалась более-менее твердая почва, магистр Дагрон предложил сделать совсем небольшую, всего на четверть часа, остановку, после которой женщины смогли снова устроиться в своей карете.

— Какое облегчение! — потирая натруженные мышцы ног, — простонала Злата, устраиваясь на сиденье, которое никогда еще не казалось ей таким мягким и удобным. — Не думала, что переход через Топи окажется таким тяжелым и нудным.

— А ты бы предпочла что-то повеселее? — не преминула поддеть ученицу магичка. — Или тебе мало сумасшедшей эльфийки? — она кивнула на спящую пленницу, которой пришлось влить флакон сонного зелья и выделить под ложе всю переднюю полку, а самим втроем ютиться на задней.

— Нет-нет, приключений нам не надо! — пошла на попятную Воскобойникова. — Еще неизвестно, что с этой альдой Трешерой теперь делать.

— То-то и оно! — подытожила сисса Маджестина.

…Злата никогда не считала себя мечтательницей и фантазеркой, и загадывать далеко наперед была не приучена. Однако картину встречи и знакомства с Верховным Правителем эльфов она пару раз все же пыталась себе представить.

Воображение рисовало нечто похожее на первый ее визит во дворец короля Мейогрона Строедуба: модное нарядное платье в пол, изящные туфельки, высокая прическа — и она, вся такая из себя прекрасная альда, гордо вышагивает рука об руку со старшим мужем по широким ступеням, устланным ковровой дорожкой.

Но действительность не совпала с ожиданиями ни на йоту.

Едва Дагрон со спутниками выбрались из Топей и пересекли границу Фейтауна, как их встретил патруль из десятка пеших остроухих воинов. Ни плотный сумрак, ни переплетение корней под ногами не мешали стражам эльфийской границы двигаться совершенно бесшумно и будто танцуя.

Злату одновременно и порадовало, и впечатлило, что эти доблестные воители не задавали лишних вопросов, не требовали остановиться. Вместо этого двое из них пристроились у правой и левой дверцы кареты, в которой ехали мужчины, и зашагали рядом, на ходу приветствуя Дагрона, указывая дорогу и отвечая на вопросы.

То ли эльфы знали тайные тропы, то ли главное поселение города-леса находилось не так уж и далеко от границы Лесных Топей, но буквально через пару часов кортеж путников достиг просторной поляны, которая, по всей видимости, служила центральной площадью.

Злата с интересом наблюдала, как к ее старшему супругу, который выбрался из кареты первым, подошел высокий, как и сам Дагрон, статный и очень моложавый эльф. Поверить в то, что это дед Дага, было трудно. Однако так оно и оказалось.

— Дагомар, внук! Ты все же прибыл, и не один — с гостями… Да осенит благодатью тебя и твоих спутников полог Светлого Леса! — статный незнакомец приложил раскрытую ладонь правой руки к груди Дагрона, а левую ладонь прижал к своему сердцу.

— Да не оставит Светлый Лес и тебя, альд Селемар, своей благодатью, — отозвался Даг и по его сдавленному голосу Злата догадалась, что муж невероятно взволнован этой встречей. — Многие лета, дедушка! — добавил он куда менее церемонно.

— Представь мне свою семью и своих помощников, Дагомар, — альд Селемар обнял внука за плечи и вместе с ним подошел к Сандгрону и Ольгрону.

Злата потянулась было к дверце, чтобы тоже выпрыгнуть из порядком надоевшей тесной клетушки на воздух, но сисса Маджестина удержала ее:

— Терпение, ученица! Эльфы ценят сдержанность и степенность. Хочешь завоевать их уважение — попробуй перед тем, как что-то сказать или сделать, считать до пяти. А уж из экипажа мы выйдем только тогда, когда подойдут мужчины и помогут нам спуститься.

— Вот мне где уже церемонии эти вечные, — постучала себя ребром ладони по шее Воскобойникова. — Во дворце просто так шагу не ступишь, в лесу — тоже.

— Не ворчи, сестра, — мягко приобняла ее Элизия. — Ты устала, вот и злишься.

— Да мы все устали, — сдулась Златка. — Хочется уже умыться, переодеться и прилечь, вытянув ноги. А тут — разговоры, поклоны, расшаркивания…

Недовольное бурчание девушки прервал голос Дагрона, раздавшийся прямо у дверей кареты:

— А сейчас, альд Селемар, я познакомлю тебя с моей супругой, ее сестрой и наставницей, — Даг распахнул дверцу, — Лучик, выходи!

Злата, опираясь на твердую ладонь старшего мужа, выбралась из темного тесного нутра и с удовольствием втянула полной грудью ароматный и чуть сыроватый лесной воздух.

— Так вот, значит, та женщина, что вернула надежду и любовь моему внуку, — без лишних слов сгребая ее в объятия, проговорил альд Селемар. — Ну здравствуй, Злата. Добро пожаловать в Фейтаун и в мое сердце!

Воскобойникова растаяла от теплоты, прозвучавшей в голосе мужчины и охотно приникла к его широкой груди.

— Рада знакомству, альд Селемар, — сумела выговорить она и развернулась, чтобы представить двух других женщин, уже выбравшихся из экипажа. — Это моя верная подруга и сестра по крови, сисса Элизия, — сообщила, протягивая руку к подруге.

Лиззи несмело приблизилась к Правителю и собралась уже было сделать глубокий поклон, но эльф не позволил: поймал руку девушки, потянул к себе со словами:

— Позволь мне обнять и тебя, нежная дочь древнего народа. Я счастлив, что ты вошла в мою семью.

Элизия послушно прижалась к другому боку Правителя.

— А это — моя наставница, сисса Маджестина, — продолжила Воскобойникова, кивая в сторону магички.

Наставницу альд Селемар обнимать не стал, лишь вежливо коснулся губами ее руки и приветливо улыбнулся:

— Добро пожаловать в Фейтаун, сисса Маджестина. Рад знакомству.

— Взаимно, альд Селемар, — кивнула та и все же изобразила легкий изящный поклон.

Тем временем Дагрон растолкал и выволок из кареты четвертую женщину — остроухую пленницу. И вмиг на лица встречающих, а их собралось не менее двух десятков, легла тень вражды и неприязни. Даже воздух, кажется, сгустился и стал вязким и упругим.

— Альда Трешера?.. Ты зачем привез ее, внук? — выразил всеобщее неудовольствие Правитель. — Ее место — среди таких же болотных гадюк, как она сама!

— Мы не могли оставить ее на съедение хищным тварям, — принялась оправдывать супруга Злата. — Я… лишила альду Трешеру магии, а она, похоже, не смогла перенести этого и сошла с ума. Так что теперь она совершенно безвредна и беспомощна.

Признание Воскобойниковой заставило эльфов взглянуть на девушку совсем другими глазами.

— Так значит, ты, внучка, владеешь магией проклятий и благословений? — проговорил альд Селемар.

— Боюсь, что так, — согласилась Злата.

— Что ж, это — великий дар. Сколь полезный, столь и опасный. Надеюсь, у тебя никогда не возникнет желания проклинать меня, моего внука и весь наш народ…

Некоторое время альд Селемар молчал, обдумывая услышанное. Потом махнул рукой в сторону небольшой по ночному времени группы встречающих. Оттуда сразу же выступила пара молодых эльфов.

— Слушаем, Правитель, — поклонились они.

— Возьмите пленницу и отнесите ее в дальний флигель. Обеспечьте едой, водой, заприте в комнате для прислуги и поставьте у дверей охранников. Докладывайте мне о состоянии альды Трешеры каждые три часа: я должен посмотреть на нее, когда она очнется, — приказал альд Селемар.

Арестантку унесли.

Злата понимала, что время ночное, что все устали с дороги, но все же задала вопрос, который не давал ей покоя:

— Так за что альду Трешеру изгнали из Фейтауна? И как давно она живет на болотах?

— Изгнали два года назад за то, что вслед за Редамаром, братом моего дорогого Дагомара, эта бессовестная соблазнительница погубила еще двух молодых эльфов, да и третий уже на грани, — посуровев лицом, прорычал Верховный Правитель. — Его родители в отчаянии, что не могут ничем помочь своему сыну.

— Так, значит, эта… гадина не остановилась, когда погиб Редамар? Его смерть ничему ее не научила? — в душе Златы пробудилась новая волна возмущения. — Вот я ни капельки не сожалею, что прокляла ее: туда ей и дорога! А мы должны навестить несчастного!

— Да, вдруг новые лица помогут ему отвлечься от горя? — поддержала старшую сестру Элизия.

— Утром, милые сиссы. Мы все решим утром. А сейчас вам пора отдохнуть, — голос Правителя снова смягчился. — И ты, Даг, иди отдыхай. Мне не терпится обсудить с тобой все новости, но еще несколько часов я подожду…

Альд Селемар ожидал, что усталые путешественники будут отдыхать до обеда, но они, словно сговорившись, дружно собрались к завтраку за два часа до полудня: посвежевшие, умытые, в аккуратных одеждах.

— Светлого утра, дорогие гости, — поприветствовал их Верховный правитель. — Прежде, чем усядемся за стол, позвольте представить вам мою супругу, альду Сорсерею. Она у нас лучшая целительница Фейтауна, и вчера не смогла встретить вас, поскольку навещала одного из своих пациентов. Вернулась только сегодня, около часа назад.

Альда Сорсерея оказалась второй супругой Правителя, совместных детей с Селемаром и других мужей у нее на этот час не было.

— Рада видеть вас, гранде, — произнесла женщина грудным певучим голосом. — Добро пожаловать в Фейтаун и в наш дом.

Злата и Элизия засмотрелись на хозяйку дома, восхищаясь ее зрелой красотой, прекрасно сохранившейся фигурой, ясными живыми глазами, и надеясь в глубине души, что в ее возрасте будут выглядеть немногим хуже.

— Благодарим за гостеприимство, альда Сорсерея! — дружно поклонились гости и, повинуясь жесту Правителя, принялись рассаживаться за накрытым столом.

Наблюдая за происходящим, Воскобойникова убедилась, что застольные традиции эльфов ничем не отличаются от тех, что приняты при дворе короля Барбуерри. А вот блюда радовали какими-то особенно интересными пряными ароматами, необычным вкусом. Злата поставила себе целью разузнать как можно больше о кулинарных традициях лесного народа, особенно когда заметила, с каким удовольствием старший муж поглощает местные хлебцы с медом и острым сыром.

Впрочем, затягивать трапезу не стали: не прошло и двух четвертей часа, как альда Сорсерея, убедившись, что все гости насытились, отложила в сторону свои столовые приборы, давая знать, что завтрак закончен.

— Дагомар, — заговорил Верховный Правитель, — позволь пригласить тебя и твою семью в гостиную для серьезной беседы. Об остальных гостях позаботится моя супруга.

— Да, альд Селемар. Мы идем, — Даг встал, подал руку Злате.

Сандгрон и Ольгрон тоже поспешили выбраться из-за стола и вслед за Правителем переместились в просторную комнату, обставленную простыми деревянными лавками. Впрочем, на каждой из них лежали стопками плоские подушечки для сидения. Специально или нет, но мужья Златы усадили ее на самую большую лавку и все трое устроились по бокам от нее.

— Мы тебя слушаем, дедушка, — поднял Даг взгляд на Правителя, замершего подле секретера. Присаживаться старый эльф не спешил.

— Итак, внук, — заговорил он, — ты уже знаешь, что Большое Собрание доверило мне Посох Власти. Вместе с этим символом правления мой предшественник передал мне некоторые тайные знания, которыми я обязан теперь поделиться с тобой и твоим семейством.

Альд Селемар замолк, налил себе травяного напитка, сделал несколько глотков, то ли для того чтобы смочить пересохшее горло, то ли для того чтобы справиться с внезапным волнением.

— О каких тайнах речь, Правитель? — поторопил родственника Дагрон. — Уж не о Пророчестве ли, оставленном Сиятельной Праматерью?

— Твоя проницательность никогда не подводит тебя, Даг, — слабо улыбнулся Селемар. — Пожалуй, я не буду пересказывать содержание переданного мне документа. Вот, держи, — он протянул Дагрону свиток. — Прочти вслух, для всех.

— Хорошо.

Даг встал рядом с дедом, развернулся лицом к сидящим на скамье слушателям и начал читать.

Пророчество, оставленное Сиятельной Праматерью

«Вам, детям моим, плоти от плоти моей, было дано все для счастья: магическая сила, богатые леса, полноводные реки, плодоносные сады и поля. И были вы равны передо мною: мужья и жены, эльфы, оборотни и люди. Однако не пожелали вы жить в мире и согласии. Стали воевать. Стали унижать и продавать своих жен, как домашний скот.

Многие лета плакали ваши жены и молили меня о помощи. Услышала я их плач и родила трех дочерей, прекрасных, как солнечный день, звездная ночь и алый рассвет. И направила их трем королям, дабы взяли короли моих дочерей в жены, дабы смягчились сердца и наполнились дома жестоких правителей любовью и почтением.

Только очерствели сердца королей. Отвергли они моих дочерей, при виде которых наполнялся благоговением любой простой смертный. Одна моя дочь погибла в темнице. Другая была отдана в руки дикому племени, которое растерзало ее. И последнюю мою дочь погубил третий из королей, избив в то время, когда носила она его дитя в своем чреве.

Взывали ко мне мои дочери, и последние их минуты была я с ними, спасала от страданий телесных. Но души их болели от унижения и скорби. И теперь я, Сиятельная Праматерь, говорю вам:

Не смеет ни один из вас, мужей, причинить боли своей жене безнаказно.

Не смеет ни один из вас, мужей, отвергнуть свою жену и оставить ее в беде, в нищете и в голоде.

Не смеет ни один из вас, мужей, взять силой жену, а тем паче деву невинную.

Коли не цените вы жизни ни жен своих, ни дочерей — быть посему: будут ваши жены рожать вам сыновей, и лишь один младенец из пяти окажется девочкой.

И продлится это до того дня, пока не явится в мир Призванная, которая примет всем сердцем трех мужей своих — того, в ком Огонь; и того, в ком Тьма; и того, в ком Зверь.

Даст Призванная каждому из возлюбленных мужей своих по дочери. А коли возьмут эти дочери по любви себе в мужья кого-то из королей, то будет с того королевства снято наказание, и станут там рождаться поровну младенцы женского и мужского рода.

Благословение мое да пребудет с Призванной, да будут ее слова — моими словами, ее дела — моими делами…»

Дагрон сумел дочитать свиток до конца, хотя Воскобойникова видела, как с каждым словом леденели его глаза, вздымалась все тяжелее грудь, а пальцы начинали подрагивать все сильнее.

Сандгрон и Ольгрон, казалось, и вообще разучились дышать. Схватили Златку за руки — каждый со своей стороны. Сжали, словно опасались, что вот сейчас явится кто-то и заберет их Лучика.

— Это я, что ли, Призванная? Так получается? — не пытаясь вырваться из крепкой хватки Санда и Ола, как-то совершенно прозаически полюбопытствовала девушка. — Вот же не было печали…

— Да, я уверен, внучка, что ты и есть предсказанная Пророчеством Призванная, — кивнул альд Селемар.

Даг, отложив свиток, подошел к скамье, сел, прикрыл глаза. Раньше он только догадывался, что их Лучик — Призванная, а теперь знал точно, и понимал ту степень ответственности, что возложила Сиятельная на мужей своей избранницы.

Злата перебралась к Дагрону поближе, прижалась щекой к каменному от напряжения плечу старшего супруга.

— По правде говоря, не понимаю, что для нас четверых меняется в связи с этим Пророчеством, — произнесла задумчиво. — Мужей я своих люблю и давно пообещала, что не откажусь ни от кого из них…

— Пообещала? — переспросил альд Селемар. — Это замечательно! Но всякое в жизни бывает: возможно, однажды ты пожелаешь изменить свое решение…

— И вы туда же?! — возмутилась Воскобойникова. — Теперь понятно, в кого ваш внук такой недоверчивый!

Верховный Правитель вздохнул протяжно. Потер лицо ладонями, будто прогоняя внезапно навалившуюся усталость. И стало вдруг видно, что он и правда далеко не молод…

— Позволь, Призванная, я расскажу тебе то, о чем Дагомар говорить не может: слишком много боли живет в его сердце, — предложил он и оглянулся на Дага: — Ты позволишь, внук?

Даг обреченно кивнул и обхватил Злату за талию, прижал к себе, словно черпая силы в этом простом жесте.

Альд Селемар приступил к повествованию:

— Как ты, видимо, уже знаешь, Злата, у Дагомара был брат-близнец, Редамар. Мальчики очень любили друг друга, с раннего детства старались не разлучаться ни на мгновение. Их близости и дружбе многие завидовали. А когда Ред и Даг повзрослели, Ред первым познакомился с альдой Трешерой. Потерял от нее голову, отдал женщине свое сердце. Естественно, что о своей влюбленности он рассказывал Дагомару. Делился с ним радостями и горестями первой любви.

— Проклятие это было, а не любовь, — не выдержал, вмешался в рассказ деда Дагрон. — Знать бы, за что брату такое наказание досталось…

— Да, — согласился Правитель. — Первая любовь стала для Редамара проклятием, потому что девушка лишь играла его чувствами, то приближала парня к себе, то отдаляла. А когда Ред услышал Зов и явился в Круг Сиятельной — альда Трешера окончательно разбила его сердце, заявив, что никогда не возьмет его в мужья, и вообще не желает больше видеть подле себя.

Злата покачала головой. Вздохнула. Погладила стиснутые в кулак пальцы старшего мужа.

— Мне жаль, что так случилось, — только и смогла сказать в знак поддержки.

— Это еще не вся история, Злата, — окликнул ее альд Селемар. — Мне даже страшно вспоминать о том, что было дальше. Редамар, как и Дагомар, был очень сильным темным магом. Когда безумие стало подступать к нему — он понял, что однажды может навредить не только себе, но и всему Фейтауну и его жителям…

— И что же он сделал? — теперь уже Воскобойниковой пришлось возвращать к беседе погрузившегося в воспоминания эльфа.

— Редамар провел ритуал, который возможен только между самыми близкими по крови родственниками. Он отдал всю свою силу Дагомару, сделав своего близнеца почти непобедимым. А потом уехал в самое дальнее из лесных владений, чтобы провести там в одиночестве свои последние дни.

— Но я не мог оставить брата одного! — глухо добавил Дагрон. — Я отправился вслед за ним, чтобы ухаживать, помогать, защищать Реда.

— Вот так и вышло, Злата, — вновь взял слова альд Селемар, — что Ред умирал на руках у Дага. Умирал долго и мучительно, в бреду и горячке призывая женщину, которая отвергла его… Мальчикам тогда было всего по двадцать пять лет.

Златка поежилась, представив себе эту жуткую картину: умирающий Редамар мечется в бреду, отталкивает своего брата-близнеца и выкрикивает имя альды Трешеры, словно она способна услышать его крики и явиться страдальцу хотя бы в видениях.

Теперь Воскобойникова поняла, отчего так мало верит женщинам ее старший муж, отчего нуждается в любви — но и бежит от нее. А ведь за последующие десять лет жизни Дагрон не единожды видел, как отказывались жены от мужей, как уходили на каторгу трижды отвергнутые мужчины, среди которых наверняка были знакомые, а может даже и друзья самого Дага.

— Кажется, я знаю, чего не хватает моим мужьям, — произнесла девушка задумчиво. — Знаю, что мне следует сделать, чтобы ты, Даг, раз и навсегда перестал сомневаться в моей любви и верности.

— Знаешь? — Дагрон поднял на жену полный боли взгляд. — Скажи мне, Лучик, что ты надумала?

36. Круг Сиятельной и Древо Плодородия (Плюмия)

Дагрон поднял на жену полный боли взгляд:

— Скажи мне, Лучик, что ты надумала?

Воскобойниковой и хотелось бы пококетничать, заставить мужчин уговаривать, чтобы она поделилась соображениями, но делать этого Злата не стала: слишком пристально и напряженно смотрели на нее все трое. А если считать Правителя, то и все четверо. Играть их чувствами в такой момент было бы неоправданной жестокостью.

— Вот смотрите, — заговорила она. — Когда я оказалась в Круге Сиятельной, Дагрон, Сандгрон, а потом и Ольгрон принесли мне брачные клятвы, скрепленные силами Тьмы, Света и Сиятельной. Так?

— Так, — подтвердил Ол. Остальные молча кивнули.

— А вот я никаких обетов не приносила… Это только я так отвертелась, потому что не понимала ваших слов и смысла происходящего, или женщины у вас только принимают клятвы мужчин, но сами ничего не обещают в ответ?

На этот вопрос взялся отвечать дед Дагрона.

— Знаешь, внучка, — заговорил он. — Я встречал в наших летописях упоминания о том, что в древности женщины тоже приносили своим мужьям брачные обеты. Но потом, когда Сиятельная Праматерь позволила одной женщине иметь сразу несколько мужей и отвергать их — эта традиция исчезла за невостребованностью.

— Ага. Понятно. Благодарю вас, альд Селемар, — кивнула Злата. — Ну, как говорится, «что не запрещено — то разрешено». Надеюсь, я не нарушу волю Сиятельной, если явлюсь в ее Круг с мужьями и присягну им в любви и верности…

— Ты всерьез намерена сделать это, Лучик?! — Даг прожег жену горящим черным взглядом.

— А что — похоже, будто я шучу? — парировала девушка.

— Не думаю, — пошел на попятную эльф. — Не замечал за тобой склонности к жестоким шуткам…

— Тогда у меня назрел следующий вопрос: где в Фейтауне находится Круг Сиятельной и когда мы сможем туда съездить? — Злата не стала обижаться на слова старшего супруга: видела, что он и без того слишком взволнован. Впрочем, Санд и Ол выглядели не менее потрясенными.

Заметив, что мужья Златы не в силах говорить, отвечать на ее вопросы снова взялся Верховный Правитель. Ему идея девушки явно понравилась: он посветлел лицом, на губах проступила теплая улыбка:

— Думаю, внучка, твои мужья пока просто не в состоянии поверить, что ты готова сделать ради них такой серьезный шаг. Круг Сиятельной, у нас, разумеется, есть. До него можно дойти пешком всего за четверть часа. И, если желаете, можете отправиться туда хоть сейчас: как раз успеете вернуться к обеду. О делах наследования мы с Дагомаром поговорим позже.

…Ни проводники, ни охрана в этой прогулке не потребовались: дорогу прекрасно помнил Дагрон. В лесном городе эльфов было мирно и безопасно, и даже хищные звери обходили двуногих жителей чащоб стороной.

Выйдя из гущи леса на очередную просторную поляну, Злата увидела стены Круга Сиятельной. Они состояли из плотно переплетенных меж собой древесных стволов и ветвей и были покрыты зеленым ковром листвы, на котором пестрели всеми оттенками радуги крупные бутоны и соцветия.

— Какая красота! — восхитилась девушка и уверенно зашагала к Кругу.

Она даже не обратила внимания на одинокое, отдельно стоящее дерево, под ветвями которого шла. И так бы и промчалась мимо, но налетевший порыв ветра стряхнул с одной из ветвей крупный золотистый плод с едва порозовевшим бочком. Плод, по виду что-то среднее между яблоком и персиком, упал прямо под ноги Злате, едва не стукнув ее по макушке.

Воскобойникова притормозила, подобрала паданку и, обтирая ее рукавом, обернулась к Дагрону:

— Это съедобно?

— Да… — кивая, начал отвечать эльф.

Не дослушав, Златка впилась зубами в сочную сладкую мякоть, откусив сразу добрую половину:

— Ум-м-м! Вкуснотища!

— …плюмы с Древа Плодородия съедобны, — договорил тем временем эльф, — но эльфийки лакомятся ими, только когда хотят зачать дитя.

— Зачать?! У-упс! — Злата уставилась на надкушенный фрукт. — А можно поподробнее?

— Отчего ж нет? — Дагрон как-то даже повеселел, глядя на озадаченную супругу. — Наши эльфийские женщины, в отличие от человеческих, способны к зачатию всего четыре раза в году. И даже когда желают понести дитя — происходит это не всегда. Но если съесть плюм — все обязательно получится.

— Да… вот тебе и райское яблочко… — вздохнула Воскобойникова. Потом махнула рукой: — Ай, рожать-то все равно когда-нибудь придется, — и доела вторую половинку фрукта.

Мужья переглянулись между собой. Глаза у всех троих загорелись, взгляды стали голодными и предвкушающими. Правда, Злата этого не заметила: она уже приблизилась к стене и приложила ладонь к одному из древесных стволов, ограждающих Круг Сиятельной.

— Приветствую, Сиятельная Праматерь, — шепнула неслышно. — Позволишь мне войти и принести клятвы верности моим мужьям?

Деревья расступились, образуя короткую тенистую аллею. Злата дождалась мужчин и вместе с ними прошла внутрь.

— Постой, Лучик, — окликнул ее Даг. — Если ты собираешься произносить слова брачных обетов в Круге Сиятельной — тебе следует скинуть все одежды…

— Это меня не остановит! — Воскобойникова слегка прикусила нижнюю губу, чтобы справиться с легким смущением: все-таки разгуливать голышом сразу перед тремя мужьями ей пока не приходилось. — А вы как же? — уточнила она.

— А мы тоже должны полностью обнажиться: мужчине не следует скрывать себя под слоями ткани ни от своей супруги, ни от взора Сиятельной… — объяснил эльф.

— Тем более уж кто-кто, а Сиятельная нас всех и без того насквозь видит, — добавил рыжик.

Выйдя в центр усыпанной мелким белым песком арены, голая, словно Ева в эдемском саду, Воскобойникова остановилась и поманила к себе Дагрона. Он приблизился. Если б не учащенное дыхание и плещущаяся в зрачках Тьма — догадаться о том, насколько взволнован мужчина, было бы практически невозможно.

Воскобойникова не знала, какие слова принято говорить в этом мире во время брачной церемонии, но это ее не смущало. Главное, что она вынесла из занятий с сиссой Маджестиной: когда творишь магические заклятия — важно как можно четче и однозначнее выразить свое намерение. А что может быть яснее и понятнее, чем знакомые с детства слова, которые произносят в церкви во время венчания?

— Силой Света, Силой Тьмы, именем Сиятельной Праматери, клянусь, Дагрон, муж мой, — заговорила Злата, — любить и почитать тебя в горе и в радости, в болезни и в здравии, до последнего вздоха — пока смерть не разлучит нас. Да будет так!

Она проколола подушечку указательного пальца и обронила на песок арены пять капель крови, а когда они с шипением исчезли, притянула к себе эльфа, который почти разучился дышать за эти недолгие мгновения, прижалась поцелуем к его бледным губам и шепнула тихо: «Люблю тебя, Даг».

И тут стальная выдержка эльфа впервые в жизни изменила ему: он со стоном обхватил девушку, прижал к себе и принялся целовать — страстно, самозабвенно, горячо и безудержно.

— Ты моя, Лучик! Теперь уж точно моя — навсегда! Ведь я никогда не освобожу тебя от этой клятвы, никогда не отпущу — просто не смогу, понимаешь? — шептал он, покрывая поцелуями ее лицо, шею, плечи…

— И не надо, Даг. Не для того я клялась, — принимая огненные ласки, мягко ответила Златка.

Она впервые столкнулась с тем, насколько страстным может быть ее белолицый супруг, какой темперамент скрывает он за своей напускной холодностью, и это открытие заворожило ее, заставило дрожать в его объятиях. Колени девушки слабели и подкашивались, мягкое женское тело поневоле льнуло к твердому мужскому. А эльф все не мог остановиться: сжимал ее, гладил, толкался сильными бедрами, меж которыми уже восстало, готовое к бою, его мужское орудие…

«Стоп! Какой бой! Какая страсть?! Мы же в Круге Сиятельной, и моих клятв дожидаются Санд и Ол!» — напомнила себе Воскобойникова и плавно, но решительно отстранила Дага.

— Погоди, — попросила осторожно. — Давай сначала завершим обряд…

— Да, разумеется, — опомнился магистр.

Он отступил на пару шагов и встал у нее за плечом, словно почетный караул. Но Злата спиной ощущала его жаркое дыхание и пронзительный взгляд. Тем не менее, переведя дыхание, она позвала:

— Подойди ко мне, Сандгрон, и прими мои клятвы!

— Счастлив выполнить твою просьбу, моя огненная сисса! — тут же откликнулся маршал и поспешил к девушке.

Воскобойникова повторила те же слова и обронила на белый песок еще пять капель крови, после чего скрепила свои обеты поцелуем. Как и следовало ожидать, огненный воин не остался безразличным к прикосновениям обнаженной и всегда желанной супруги. Его тело тут же сообщило об этом, отсалютовав Злате гордо поднятым древком без полотнища.

— Потерпи и ты, Санд, — вздохнула девушка. — Постарайся не перевозбуждаться: я бы не хотела заставлять Ольгрона ждать слишком долго.

— Я сумею сдержаться, Лучик, но ты все же поторопись, — тихо попросил маршал.

Наконец, рыжик тоже услышал предназначенные ему обеты, получил поцелуй и потерся своим отвердевшим естеством о животик супруги:

— Мы не возлежали с тобой уже несколько дней, Злата, я ужасно по тебе соскучился! — с подкупающей прямотой признался он.

— Ох, и я соскучилась — по каждому из вас, — ответила девушка. — Вот только не возлежать же нам всем четверым прямо тут, на песочке? Что же мне делать, Сиятельная? — невольно воззвала она к Праматери.

Видимо, Праматерь услышала этот призыв и тут же откликнулась: между деревьями, ограждающими Круг, открылся новый проход. Злата ойкнула, повела плечами и кивнула на него мужьям:

— Ну что — идем?

— Идем, — согласились мужчины.

Короткая зеленая аллея привела Злату и ее мужей на лесную полянку. На этот раз — небольшую. Однако на ней хватило места и для небольшого озерца, скорее, даже прудика, темные воды которого украшали водные лилии, и для возвышения, до странности напоминающего брачное ложе. Это ложе было покрыто мягким мхом, поверх которого стелились большущие плотные листья с бархатистой поверхностью. На них хотелось прилечь, ощутить голой кожей упругость и теплые щекочущие прикосновения. Девушка не стала противиться возникшему желанию: взобралась на возвышение, легла на спину, подставляя обнаженную кожу лучам местного солнца.

— Как хорошо! — воскликнула, ощущая, как по телу разливается томительная нега.

Мужчины — все трое — сдавленно застонали, глядя на жену, которая вольно разлеглась перед ними: стройная, соблазнительная, с округлыми грудями и бедрами, с тонкими запястьями и щиколотками, с плоским животиком и гладким, свободным от растительности лобком. Эта зрелая красота не могла оставить безразличным ни одного мужчину!

— Идите ко мне, Даг, Санд, Ол! — позвала Воскобойникова. — Тут так хорошо, лучше, чем на самой мягкой перине!

Дважды приглашать мужей не пришлось. Они взобрались на ложе: эльф — с одной стороны, огненный воин — с другой, а оборотень, следуя зову своей кошачьей половины, так и вовсе устроился в ногах у супруги. Только вот лежать спокойно ни один из них был не в силах.

Даг первым решился заявить о своих желаниях, положив прохладную ладонь на живот супруги и склонившись над ней, чтобы заглянуть в глаза. Злата и не думала его отстранять. Напротив, потянулась рукой, дотронулась до бледной щеки, прочертила пальчиками линию от виска по скуле к носу, а потом вниз, к сомкнутым губам. Губы эльфа дрогнули, поймали женский пальчик, принялись посасывать его.

Ол, видя это, тоже не стал медлить и, уступая зову естества, принялся гладить и покрывать поцелуями аккуратные ступни и голени девушки. Санд не мог оставаться в стороне: прижался к другому боку Златки, приник пылающим лбом к ее груди, поймал жадными губами вишнево-красный сосок, стал перекатывать его языком и даже слегка прикусил зубами, вызвав сладкую дрожь в теле супруги. Вторую грудь жены маршал нежно сжал и стал покачивать, словно взвешивая доставшуюся ему драгоценность.