Злодей и Паинька

Глава 3

Про Германа Громова слышал, наверное, каждый житель нашего города. Оно стало звучать около года назад, когда этот человек купил целый квартал на окраине, переселил людей из собственных домов в многоквартирную клетушку совсем в другом конце, очень далеко от моря и построил на этом месте роскошную гостиницу. А потом проделал то же самое с еще одним местом, построив там ресторан. Люди Громова не останавливались ни перед чем, чтобы заполучить нужный ему островок земли. Бесполезно было сопротивляться, жители городка продавали свою недвижимость, подчиняясь сильному и властному захватчику. Вот кем был Громов. Завоевателем. В тысячу раз хуже, чем бандит, он рушил человеческие судьбы не задумываясь. Не давал шанса на победу. Не признавал ни власть, ни порядочность.

И этот человек теперь мой сосед? Что все это значит? Он правда нацелился на наш квартал?

Многие в городе его ненавидели. У него были связи с банками и с ростовщиками. Он скупал долги, бывало даже карточные, подводил людей к продаже любыми способами. Теперь становится понятно, почему мои соседи набросились на него. Многих в нашем городе Громов достал до печенок!

Ледяной пот выступил на пояснице, пополз выше, к лопаткам, руки сами собой сжались в кулаки…

Прижимаюсь спиной к двери черного входа, которую только что с грохотом захлопнула…

Что если Герман захочет мое детище, мою галерею?

Я не переживу этого. Но и не сдамся, буду бороться изо всех сил.

Значит, вот что было во дворе? Значит и такими способами Громов не гнушается, чтобы добиться своего? Он явно пытался соблазнить меня. Еще секунда и он бы меня поцеловал…

Весь следующий день в галерее только об этом и думаю. Работа валится из рук, да и покупателей нет, что еще сильнее меня нервирует. Со своими кредитами я в уязвимом положении. Надо попытаться поговорить с соседями… Может Громов обманул меня, и мы хотя-бы не соседи? За целый день Герман ни разу не появился на нашей улице… Все утро я пялилась из окна своей комнаты на балкончик, на работе – без конца выходила на улицу и оглядывалась по сторонам… Глупо, конечно. Даже если этот мужчина купил соседний дом, это не значит, что он будет торчать там безвылазно.

Прошло еще три дня. Громова нигде не было видно, хотя слухи по кварталу расползались, многие действительно продали ему свои жилища, и от этого у меня волосы вставали дыбом! От все возрастающей нервозности у меня буквально все валилось из рук, еще и жара вдруг ударила нестерпимая. Конец мая, а парит как в середине лета. Поэтому, закрыв галерею пораньше, решила подремать. Выхожу во внутренний дворик и не узнаю его! Бабуля навела порядок, посадила цветы, повсюду горшки с растениями.

– Тут мало место, а я еще приправы посадить хочу, сообщает она возбуждено. Надо что-то придумать. Например, вот эту стену сарайчика задействовать. Действительно, много места занимал старый маленький сарай, куда мы временно свалили некоторые перевезенные из старого дома вещи.

– Можно и на крыше сарая расставить горшки, – предлагаю вариант.

– Думаю, лучше всего нам разобрать это ветхое строение, – возражает бабуля. – А как тебе гамак?

– И правда, только сейчас замечаю прикрученный к двум столбам яркий гамак.

– Классно. Ты сама это сделала?

– Нет, Моисей помог, – смущенно признается бабушка.

Моисей Аристархович – давний бабулин поклонник. Он был нашим соседом, но в прошлом, потом переехал в центр, где занял часть дома, полученного в наследство от умершей жены. Этот пожилой, но очень импозантный мужчина, обожает мою бабушку, очень часто они ходят вместе на разные мероприятия, концерты… Не понимаю, почему они не вместе, но им виднее. Предпочитаю не вмешиваться в чужие отношения.

Ложусь в гамак, прохладный ветерок так приятен, что закрываю глаза. Слышу тихие шаги – бабуля уходит в дом. Я думала, что всего пару минут подремлю, но вместо этого уснула очень крепко.

Просыпаюсь от странного чувства, что кто-то внимательно разглядывает меня…

И тут слышу буквально у себя над головой знакомый хрипловато-насмешливый голос:

– Это опасно, загорать, не намазавшись защитным кремом. Могу я оказать вам эту услугу? Или вы специально меня в такой позе поджидаете?

Буквально вываливаюсь из гамака, едва не падая на плитку, но в последний момент мне удается устоять на ногах. Обхватываю себя руками. Боже мой, как, ну как я могла позабыть про ненавистного соседа! Я так часто «выглядывала» его, ждала появления, и все-таки он снова подловил меня в самый неподходящий момент! А самое паршивое – вдруг он решит, что я нарочно тут «развалилась» напоказ? Судорожно оглядываю себя. Любимый желтый сарафан конечно коротковат, а уж когда в нем в гамаке лежишь… задраться до самой талии может. Как же стыдно! Буквально полыхаю от смущения и понимаю, что кожа краснеет, со мной всегда так. Ну все, сейчас этот тип поржет надо мной от души!

Громов стоит, небрежно прислонившись к стене, на верхних ступеньках лестницы и не отрывает от меня взгляда. Понимаю, что веду себя глупо – надо в дом бежать. Ничего хорошего от нашего разговора ждать не приходится. Он только посмеется надо мной… поиздевается.

Ну хотя бы на наш участок не перепрыгивает – стоит только подумать об этом – Громов перемахивает через забор между нашими участками. И вот уже стоит прямо передо мной. Снова борцовка – ну кто бы сомневался, что он обожает демонстрировать свои бицепсы! Опускаю взгляд ниже – и еще сильнее смущаюсь, потому что почему-то глаз падает на обтягивающие мужские бедра, джинсовые бриджи до колен, которые настолько «в облипон», что прям таки выпирают в области паха… кхм, очень характерно и впечатляюще.

Тут уже осознаю, что мне срочно нужна ледяная вода, иначе произойдет воспламенение…

– Вам плохо? – спрашивает Громов, естественно от него не ускользнула моя краснота. – Так и знал, что солнце для белокожих опасно…

– Аллергия, – буркаю первое что приходит в голову. – На вас. И ваши неожиданные появления… И заметьте, я никого не «поджидала», а ваши инсинуации – оскорбительны! Тут частная территория. И вы ее нарушили. А уж подглядывать за мной! Да я… В полицию заявлю!

Хотя она наверняка у него вся на зарплате. Но у меня есть Вадик. Да уж, я в эти дни совершенно забыла про своего жениха. Но и он тоже не особо много попыток увидеться делал… Что обидно. Мне всегда хотелось страстных отношений, ухаживаний, даже ревности. Вадик совершенно не ревнив. Раньше я думала, что это хорошо, что в этом моя заслуга, ведь я не даю никакого повода… Но почему-то сейчас, подумав о наших отношениях, я вдруг почувствовала себя одинокой… Интересно, каков в отношениях этот Громов?

Хотя нет, о чем я только думаю! Такие как он в принципе не способны на долгую прочную связь. Они… даже не женятся никогда! А если и женятся, то портят жизнь супруги изменами.

– Не надо заявлять на меня, я сейчас освобожу вашу частную территорию, – вздыхает Громов. – По всей видимости добрососедские отношение мне с вами завести не удастся.

– Никогда в жизни и ни за что на свете!

– Вы настолько ненавидите мужчин? язвительно вопрошает сосед, медленно оглядывая меня с ног до головы. Мне становится не по себе, будто стою перед ним нагая. Краснеть дальше просто некуда. Бежать… Ни за что! Больше я не сбегу со своей территории! Иначе решит, что я трусиха, легкая добыча…

– Нет, я обожаю мужчин, но вы – другое, – бросаю сердито, заведенная его самонадеянностью. Отмечаю с удовлетворением, что его лицо после моих слов, мрачнеет. Громов делает медленный шаг ко мне.

– И что же во мне особенного, не расскажете? Всех значит обожаете, а я? – спрашивает подозрительно мягким голосом.

– А вы из тех, про кого моя бабушка говорит, что на одном поле бы… – осекаюсь, потому что явную грубость и пошлость не получается произнести вслух. Но он меня понял. И разозлился. Уж не знаю, почему мои напыщенная, глупая бравада, так завела бандита.

А самое паршивое – он стоит так, что отрезает мне путь к бегству. Делаю попытку проскользнуть мимо, но слишком поздно. Он хватает меня запястья так крепко, наверняка останутся синяки. Пытаюсь вывернуться, но вскрикиваю от боли. Понимаю, что мне ни за что не справиться с ним. Зачем я вообще с ним разговаривала? Почему сразу в дом не убежала? Идиотка, словно специально на все это нарвалась. Что этот безумный громила по фамилии Громов сделает со мной? Как же я сейчас сожалею о своих словах, смотря в темно зеленые омуты глаз и пугаясь холодной злобы, плещущейся в них. Он возвышается надо мной, закрывая широченными плечами солнце. Мне хочется закричать…

– Со мной не стоило выпускать коготки, рыжая кошечка, – произносит мягко, но понимаю, что эта мягкость обманчива.

– Мне больно, – говорю твердо, собрав остатки смелости, приказывая себе не дрожать как осиновый лист. Его близость пугает меня, но это не только страх физической расправы. Это его парфюм, сладковато-древесный, смешанный с запахом сигарет, и почему-то невероятно притягательный. Хочется закрыть глаза и вдохнуть поглубже. Вместо того чтобы отпустить, Громов еще сильнее дергает меня на себя. Теперь моя грудь касается его рубашки. Ощущение, словно телу пробежал ток…

– Пожалуйста! Не надо!

– Не надо – что? – вкрадчиво спрашивает мужчина. – Ой, да ладно… Прям такая невинность… Ты же специально провоцируешь. Умеешь завести, надо признать.

Голос у него хриплый, а тон – обвиняющий. А я никак нить не поймаю, что он имеет в виду, что хочет сказать…

– Вот только имей в виду, рыжая, я и сам поиграть люблю. И со мной шутки плохи. Люблю выигрывать.

Физически ощущаю, как его взгляд скользит по каждому изгибу моего тела, вызывая жаркую волну. Громов все еще держит меня за запястья. И вдруг разводит мои руки в стороны, его глаза бесстыдно утыкаются в мою грудь. Под этим взглядом чувствую себя нагой и беззащитной. Грудь у меня так себе, размером не похвастаться, первый. Но никогда и не мечтала о буферах размером с дыню… Но сейчас почему-то чувствую стеснение. Смущаюсь того, что природа не одарила меня щедро и нечего противопоставить мужлану…

– Итак, посмотрим, насколько шикарный объект я упускаю…

Это нестерпимое унижение, он издевается надо мной, опускает меня буквально ниже плинтуса. Чертов женоненавистник. И ведь ничего не могу сделать, вырваться – нереально, кричать… боюсь напугать бабулю. Она у меня хоть и бодрячок, но все же иногда и сердце покалывает… Что она подумает, увидев меня в таком состоянии? Страшно представить… Нет, не стоит ее пугать.

Сейчас Герману надоест, и он меня отпустит… Сама не понимаю, как мысленно впервые называю его по имени… Сама не понимаю, как это вышло. Этот тип не заслуживает, чтобы я его имя помнила. Он… подонок! Издевается, смеется… Да лучше умереть, чем вот так стоять перед ним. От стыда у меня перед глазами все темнеет.

Стоим неподвижно еще несколько секунд, тишина между нами пронзительная, и только тяжелое дыхание обоих и бешеный стук сердца.

– Еще одна игра – заставить мужчину почувствовать себя животным, – бормочет злодей в мои растрепанные волосы. Конвульсивно дернувшись назад, чтобы отстраниться от него, каким-то чудом вырываюсь из его объятий.

Ноги подкашиваются. Почему мне так страшно от его близости? Его слишком много, он слишком большой, слишком накачанный, слишком привлекательный и слишком опасный. В нем все чересчур. И я бы никогда в жизни не подумала, что такой экземпляр может на меня даже просто посмотреть. Я… обычная. Да, яркая – из-за волос, но тут уж никак не в плюс, скорее наоборот… Вечная проблема с белой кожей, с быстрым покраснением, с цветами одежды – далеко не все сочетается с моей огненной шевелюрой. Вот и Вадик не раз просил перекрасить волосы потемнее. Но у меня фобия к косметике, особенно – к краске для волос. Крашусь тоже редко, и потом у меня ощущение – что лицо прилепили чужое. Очень сильно меняюсь с макияжем. Есть у меня подружка – визажист, вот она пару раз меня на конкурсы тягала. Мне совершенно не понравилось. Тонны лака для волос, пудры, тональника и туши, от которой чешутся глаза. Я – простушка, и уж точно не модель. Так что не понимаю, чего это тип, к бицепсам которого явно штабелями падают женщины, тратит на меня время.

– Вы мне противны! – цежу сквозь зубы, стараясь чтобы голос не дрожал. Бабуля всегда учила, что любого мужчину можно «отбрить» так, что он потом и посмотреть на тебя не посмеет. Жаль практика такого рода у меня нулевая. Ко мне редко клеятся… поэтому сейчас приходится отчаянно импровизировать. И похоже пока проигрываю, потому что Громов снова рядом, привлекает меня к себе, фактически – заключает в объятия, отчего буквально статуей застываю.

– Уверена? Может проверим? – голос его становился вкрадчивым, а когда делаю попытку вывернуться, ухмыляется. – Поздно крылышками бяк-бяк. Добякалась, рыжая.

– Вы с ума сошли? Я с вами на ты не переходила вообще-то! Немедленно меня отпустите, закричу!

– Даже не сомневаюсь. Ори сколько влезет, если хочешь проверить свою глотку на прочность.

И на шею мою смотрит так странно, в глазах какой-то затаенный огонь вспыхивает.

– Похоже ваше безумие достигло критической точки, – говорю ледяным тоном. Почему, ну почему у меня не получается поставить этого наглеца на место?

– Даже не представляешь насколько, – хрипло отвечает Громов и прижимает меня к стене, которая примыкает к забору, разделяющему наши владения. Ощущаю нагретый солнцем шершавый кирпич, царапающий кожу. Но еще сильнее, точно наждачкой, царапает взгляд напавшего на меня мужчины. Колючий, едкий, пристальный.

Вжимаюсь в стену в попытке избавиться от прикосновения, которое, кажется, прожигает кожу.

– Отпустите немедленно, иначе закричу и вам не поздоровится! – почти ору ему в лицо, но по сути это больше похоже на писк испуганного котенка. Которого огромный лев вот-вот раздавит своей лапой…

– Вас похоже мало били…

Эти слова последнее, что успеваю произнести. В следующее мгновение мои руки оказываются за спиной, крепко удерживаемые его сильной рукой, а я – зажатой между стеной и разгоряченным телом возбужденного мужчины. Откуда знаю про возбуждение? Уж поверьте, эта штука упирается мне в живот, отчего краснею как помидор, открываю рот набрать воздуха и закричать, но даже вдоха не успеваю сделать. Громов протискивает колено между моих ног, раздвинув их чуть шире, кладет широкую ладонь мне на затылок, его пальцы зарываются в мои волосы. Мимолетный перехлест взглядов и Громов стремительно припадает к моим губам. Нет, скорее тут подойдет слово обрушивается. Как бешеный неумолимый торнадо.

Замираю, застываю как громом пораженная. Как пришпиленная к альбому коллекционера мертвая бабочка… Только вот я не мертвая. И ощущения, переполняющие мое тело, кричат об этом… Прикусывая плоть, мерзавец скользит языком меж моих приоткрытых губ. Каждое прикосновение – похоже на удар током. Одновременно сжимает прядь моих волос, тянет их, причиняя боль… И наслаждение тысячами острых стрел пронзает тело. Чувствую, как между ног становится горячо и влажно и прихожу от этого в ужас… Но поцелуй все длится и длится, я буквально тону в нем, окутанная запахом этого мужчины, который неожиданно нравится мне… не отталкивает. Все чувства сейчас направлены только на ощущение его рук, языка и аромата мужской кожи. Осознание этого пугает еще сильнее, начинаю ерзать, пытаясь выбраться из его объятий, не обращая внимание на то, что спина болит от шершавой поверхности. Злодей чуть ослабляет хватку, проводит губами по моим дрожащим губам, а затем скользит по щеке и прикусывает мочку уха. Внутри меня все взрывается калейдоскопом эмоций и ощущений. Уши – моя слабость… Но никогда не думала, что настолько. Внутри теперь бушует настоящий пожар, я с трудом сдерживаю стоны, когда негодяй после укуса нежно зализывает это место на мочке уха…

Тихо прорычав что-то неразборчивое, злодей отпускает мои руки, встретившись со мной взглядом. Но все еще вжимает в меня, продолжая демонстрировать свое возбуждение, наши тела плотно прижаты друг к другу. От этого взгляда чувствую, что не могу сделать вдох… Он такой… на меня в жизни так не смотрели… Понимаю, что держусь на ногах только потому что Громов прижимает меня к стене. Отойдет на шаг, и я рухну на землю. Как там говорится у любительниц любовных романов? Растеклась лужицей у его ног?

Понимаю, что сейчас практически достигла подобного состояния… Я теку, плавлюсь, плыву в нирване. Тело выкручивает от потребности в мужских ласках…

– А ты вкусная, рыжик. Мне нравится. Давай больше не будем говорить гадости? Подружимся? Я могу быть отличным другом… – хрипловато-страстный голос шепчет, обдавая шею горячим дыханием…

Ненавижу! Нахал! – вспыхивают во мне защитные сигналы. Для него вот так все просто. Только были противниками и вот пожалуйста – почему бы нам не провести время в постели. Он ведь это предлагает? Несомненно! Но я не такая, я так не умею! Не говоря уже о том, что этот мужчина явно не мое, не для меня темперамент, эти пугающие дикость и необузданность, то как позволяет себе с легкостью переходить разумные границы, то как выглядит… И неважно что его прикосновения заставили обезуметь от желания. Сейчас, после его слов про «подружимся» я обезумела от злости. Как жаль, что я босиком, иначе могла бы наступить мерзавцу на ногу. И ударить между ног не выйдет, не могу пошевелиться. Но руки он мои отпустил… видимо ожидая, что сейчас обниму его и к себе притяну… Но вместо этого я отвожу руку в сторону… и вкладываю в пощечину все свои силы и всю свою злость, отчаяние и обиду. За то, что как с девкой со мной. Словно я на улице Красных Фонарей стою… Да, кстати есть такая в нашем городе… Звук удара выходит громким. Мужчина застывает, в его глазах вспыхивает злость. Секунду он рассматривает меня с прищуром, а потом отстраняется и я от неожиданности падаю к его ногам.

– Жаль, мы могли бы отлично провести время, – говорит с усмешкой.

Ничего не отвечаю на эту гадость. Злодей отходит, оставляя между нами расстояние где-то в метр. Не понимаю, почему он все еще тут. Нравится наблюдать за сползающей по стене девушкой? Извращенец!

Все еще остро чувствую каждое его прикосновение. Его внимательный взгляд, изучающий меня, не дает возможности скрыть свое состояние, собраться с силами и успокоиться. Стараюсь сделать глубокий вдох, чтобы прийти в себя, потому что слезы подступают к глазам.

– Я не собираюсь извиняться за поцелуй. Ты сама виновата, пусть будет уроком. Не стоит дерзить мужчине, по крайней мере не когда он в заведенном состоянии.

Вскидываю голову и посылаю Громову взгляд, полный ненависти. В ответ он прищуривается, в его глазах все еще полыхает страсть… Меня это смущает, опускаю голову… Платье в одном месте порвалось по шву, все мятое, задралось вверх. Вид у меня, словно в кустах валялась… Впрочем, так и есть, «повалял» злодей меня знатно, а сейчас хочет убедить в том, что это моя вина?

Почему, ну почему во дворике нет ничего, что я могла бы в него бросить? Хотя сил сейчас хватает лишь на то, чтобы обхватить себя руками…

Больше не говоря ни слова, Громов перемахивает через забор обратно на свою территорию, и я вздыхаю с облегчением. Даю себе слово, что ноги моей в этом дворике больше не будет…