Злюка

Глава вторая

Джессика приехала в офис к Брайану, как и было договорено, ровно в десять утра. Она быстро просмотрела список предложений.

— Подтверди мое участие в благотворительном обеде в помощь больным раком и в ярмарке в фонд детей, больных лейкемией. Я согласна сняться у Билли, его фотографии мне всегда нравились. Я буду в жюри на конкурсе молодых манекенщиц. И приеду на гала-концерт в Зеленую Долину. — Из деловых предложений Джессика всерьез обдумала три, но решила принять лишь одно. — Теперь насчет показа моделей. Я выступлю в бутике у Лилиан. И всё, пожалуй…

— Орнелла Уолтерс очень настойчиво приглашает тебя к себе на показ новой коллекции, — как бы между прочим заметил Брайан.

— Когда?

— В понедельник. В отеле «Плаза».

— Назови мне хотя бы одну убедительную причину, почему я должна принять ее предложение.

— Это шоу будет спонсировать Фонд Развития, который, как ты знаешь, спонсирует и детские больницы.

Джессика обреченно вздохнула.

— Ты примешь участие? — заискивающе улыбнулся Брайан.

— Да. — Джессика поднялась из-за стола и взяла свою сумку. — Детали пришлешь мне позже.

Брайан знал, чем ее пронять. Она никогда не отказывалась от участия в благотворительных мероприятиях, сборы от которых поступали в фонды поддержки больных детей.

— Какие у тебя на сегодня планы? — спросил Брайан.

— Схожу на пляж, а потом почитаю книжку.

— Не забудь намазаться кремом, а то обгоришь.

— Не беспокойся, не забуду, — улыбнулась Джессика.

А уже через час она сидела на пляже, в тени под зонтиком — ела яблоки и бананы и смотрела на океан.

Дул ветерок, и поэтому было нежарко. В воздухе пахло солью и морской свежестью. В синем безоблачном небе парили белые чайки.

Джессика редко бывала одна. И теперь она наслаждалась одиночеством и тишиной. Правда, в такие минуты ее иногда одолевали горестные, болезненные воспоминания. Чтобы не думать о плохом, Джессика заставила себя читать книжку. Час она читала, потом вернулась домой и засела за телефон.

Первым делом Джессика позвонила своей лучшей подруге, с которой дружила еще со школы.

Салли ужасно обрадовалась ее звонку и тут же заявила, что они должны встретиться в самое ближайшее время.

— Можно сегодня вечером. Вы с Родериком идете на выставку у Колина?

Колин, владелец самой модной в Нью-Йорке галереи, часто устраивал у себя званые вечера, куда приглашалась городская богема.

— А ты тоже идешь? Вот здорово! — с энтузиазмом отозвалась Салли.

— Только я могу опоздать. Встречаюсь сегодня с мамой, и обед может затянуться.

— Ладно, увидимся вечером. И желаю как следует повеселиться.

Джессика рассмеялась. С мамой действительно было весело. Люси была жизнерадостным, остроумным и легким в общении человеком. И с чувством юмора у нее все было в порядке. Джессика очень любила разговаривать с мамой. Люси так забавно рассказывала о своей светской жизни. Она вообще была одаренным рассказчиком. Люси умела общаться с людьми, и не удивительно, что коллекционировала поклонников точно так же, как иные женщины коллекционируют драгоценные украшения. Причем все ее бывшие сохраняли с ней прекрасные отношения даже после того, как роман завершался. Все, за исключением Тэда, ее первого мужа и отца Джессики. Он был единственным, кто не поддался неуемному обаянию Люси.

Обед с мамой действительно затянулся. Джессика освободилась лишь к девяти вечера. Она проводила маму до такси и поехала в галерею к Колину.

Найти место, чтобы поставить машину, оказалось проблематично. Пришлось оставить ее в двух кварталах от галереи.

Главный вход был ярко освещен. Народу было — не пробиться. Все расхаживали с места на место, пили шампанское и беседовали. В скрытых динамиках играла приятная музыка в стиле барокко, едва различимая за гулом многочисленных голосов.

— Джессика, моя дорогая!

Колин. А кто же еще? Он по-приятельски приобнял Джессику за плечи, чуть отстранился и обвел ее задумчивым взглядом.

— Тебе надо что-нибудь выпить, прежде чем окунаться в этот водоворот.

Джессика весело рассмеялась.

— Я что, так плохо выгляжу?

— Выглядишь ты как всегда потрясающе. Но бокал чего-нибудь соответствующего в руке… — Колин выразительно пожал плечами. — Ты можешь делать вид, что это не минералка, а, скажем, джин с тоником.

Он подозвал официанта с подносом.

Джессика покорно взяла высокий бокал, даже не поинтересовавшись, что это такое.

— Есть у тебя что-нибудь интересное для моей коллекции?

Колин тут же оживился.

— Есть одна интересная статуэтка. Она кажется грубоватой, но талант мастера… — Он сочно причмокнул губами, поцеловав кончики сложенных в щепоть пальцев. — Подлинный шедевр. Лет через десять эта вещица будет стоить в десять, нет, в двадцать раз больше ее теперешней цены. — Колин улыбнулся и на правах старого друга повел пальцем Джессике по щеке. — Иди, мой свет, оцени штучку. Витрина номер четырнадцать. Поначалу эта скульптурка может тебе и не приглянуться. Но присмотрись, и обещаю: она тебя просто захватит. Авангардная вещь!

Очень верное описание, отметила про себя Джессика несколькими минутами позднее. Она осмотрела статуэтку со всех сторон, но так и не поняла, что именно скульптор хотел представить в этом произведении. Однако вещица действительно захватила ее. Было в ней что-то такое, что притягивало взгляд.

Колин — признанный эксперт в произведениях современного искусства. Джессика доверяла его суждениям. По его совету она приобрела несколько вещей, стоимость которых уже выросла в несколько раз по сравнению с их первоначальной ценой.

Джессика решила побродить по галерее, посмотреть на другие работы, а потом вернуться к статуэтке и взглянуть на нее свежим глазом. Во всяком случае, вещица была действительно оригинальная. Наверное, к ней в самом деле стоит присмотреться.

Среди гостей было немало знакомых лиц. Джессика ослепительно улыбалась, приветствовала тех, кого знала по имени, останавливалась поболтать.

— Джессика!

Высокая привлекательная блондинка вынырнула ей навстречу из плотной толпы.

— Салли!

Они обнялись.

— Как я рада тебя видеть!

— Взаимно. А где Родерик? — огляделась Джессика.

Муж Салли никогда не отходил от нее дальше, чем на пять шагов.

— Справа. Метрах в трех-четырех.

Недовольная нотка в голосе Салли не укрылась от Джессики. Она украдкой взглянула в указанном направлении. Родерик — высокий, черноволосый красавец — сразу же выделялся в толпе гостей. А рядом с ним наблюдалась знакомая личность. Хилари Фентон. Тоже известная манекенщица, с которой Джессике не раз доводилось работать вместе и дома, и за границей.

— Все еще не оставляет попыток соблазнить твоего благоверного?

Соблазнение Родерика Адамса давно уже стало для Хилари «делом чести». И ее нисколько не обескураживало, что Родерик упорно не поддавался ее чарам ни до женитьбы на Салли, ни после.

— Поражаюсь твоей проницательности, — сухо проговорила Салли, не принимая шутку. — Как все прошло в Стокгольме?

Джессика отозвалась не сразу.

— Работа прошла как обычно: утомительно и суматошно…

— Давай как-нибудь пообедаем вместе, — предложила Салли. — Скажем, завтра?

— Договорились.

Вот и славно, — Салли взяла Джессику под руку. — Ну что, пройдемся по выставке в поисках скрытых талантов?

Они обошли несколько залов, а потом Салли увидела кого-то из знакомых и отошла поговорить. А внимание Джессики привлекла абстрактная картина: настоящая какофония ярких, режущих глаз красок.

Джессика подошла поближе и наклонила голову, стараясь разглядеть в этих цветовых пятнах хотя бы какую-нибудь вразумительную композицию.

— Это абстракция, — раздался у нее за спиной мягкий, немного насмешливый голос с чуть уловимым акцентом.

Джессика вся напряглась, внутренне подобравшись.

Еще до того, как обернулась, она знала, кто это.

Банк, супермаркет, а теперь еще и галерея…

Не много ли совпадений?

Николас заметил ее сразу же, как только она вошла, и с интересом наблюдал за ней со стороны. Он с удовлетворением отмстил, с какой искренней теплотой поприветствовала эту женщину жена одного из его деловых партнеров. Теперь ему будет намного проще представиться ей и завязать разговор.

Джессика молча разглядывала мужчину. Выразительное лицо, словно высеченное из камня. Потрясающая фигура. Высокий, стройный. Что называется, атлетического телосложения. Вечерний костюм сидел на нем безупречно. Джессика отметила про себя все детали. Дорогой элегантный галстук. Золотой «ролекс».

Николас улыбнулся. Это была искренняя улыбка — такая, когда улыбаются не только губы, но и глаза. Однако в его взгляде, теперь искрящемся смехом, все же осталась некая настороженность. Настороженность хищника.

Это был человек, который знает, чего он стоит, человек, которому не нужны никакие внешние атрибуты, чтобы подчеркнуть его положение, богатство и уверенную мужскую силу.

А силу свою он осознавал и явно умел держать ее под контролем. Однако в его пронзительном жгучем взгляде было что-то, что намекало па буйство страстей. Глаза его буквально заворожили Джессику — манили, притягивали к себе… Она почувствовала, что дыхание ее стало сбивчивым, а сердце забилось чаще.

— Джессика.

Она обернулась, и ее лицо озарилось лучезарной улыбкой.

— Родерик! — Она подставила ему щеку для дружеского поцелуя. — Давно мы с тобой не виделись.

— Это точно, — улыбнулся тот и указал глазами на смуглого красавца с влекущим взглядом. — Ты уже познакомилась с Николасом?

— Еще нет. Но мне что-то подсказывает, что сейчас познакомлюсь.

Родерик посмотрел на нее как-то странно.

— Николас Гроуди. Джессика Бенетти.

Теперь, когда Николас узнал ее фамилию, он понял, почему эта женщина показалась ему знакомой.

Джессика отметила про себя, что Родерик и Николас держатся друг с другом свободно и непринужденно, что говорило о длительных если не дружеских, то очень приятельских отношениях.

— Джессика…

Ее имя в его устах прозвучало обольстительно, притягательно, сексуально. А ей меньше всего хотелось быть соблазнительной и притягательной для мужчин. Всех мужчин. И особенно — для этого Николаса Гроуди.

Интересно, подумал Николас, а она знает о том, что золотистые точечки у нее в глазах загораются как огоньки, когда она злится и очень старается это скрыть? Внутри у него шевельнулось какое-то странное чувство. Захотелось прикоснуться губами к губам этой женщины, поцеловать ее так, чтобы она поняла, что должна принадлежать только ему.

— Я смотрю, вас заинтересовала моя картина. Не побоитесь высказать свое мнение скромному художнику.

Это — его картина?! — поразилась Джессика.

Он, наверное, шутит.

— Лучше я промолчу, чтобы вас не обидеть.

Он рассмеялся, и от этого смеха по всему телу Джессики прошла сладкая дрожь.

— Завтра вечером я приглашаю на ужин Родерика и Салли. И они просто обязаны захватить с собой и вас.

— Почему? — взъерепенилась Джессика.

Если этот Николас Гроуди думает, что он весь такой неотразимый и что она покорно пойдет у него на поводу, то его ждет большой сюрприз.

— Вы меня интригуете.

Он заметил, как сверкнули ее глаза. Почувствовал, что за ее внешней холодностью скрывается какая-то непонятная неуверенность. И ему захотелось узнать причины этой неуверенности.

— Большое спасибо, но нет, — сухо проговорила Джессика.

— Вам неинтересно взглянуть на мастерскую художника? Меня не интересует, где и как вы живете.

И ты меня тоже не интересуешь, про себя добавила Джессика. И ведь солгала. Этот мужчина очень ее привлекал. И игнорировать это влечение было практически невозможно.

Он улыбался. Но его проницательные глаза горели опасным огнем.

В глубинах этих глаз скрывалось какое-то сокровенное знание, которое пугало Джессику. Этот мужчина как будто не сомневался, что он может стать для нее сосредоточением всего, что у него есть на это все права, и он собирается воспользоваться своими правами сполна.

— Значит, в шесть тридцать. Салли скажет вам адрес, — он усмехнулся, глядя Джессике прямо в глаза. — За сим позвольте откланяться.

— Незаурядный человек, — заметила Джессика, глядя ему вслед.

Наглый и настойчивый, добавила про себя.

— И преуспевающий, — сообщил ей Родерик. — Николас — модный художник. Кстати, многие свои работы он выставляет на благотворительных аукционах.

— Я тебе очень советую принять его приглашение, — с жаром проговорила Салли. — Если ты не придешь, я останусь в меньшинстве. Мужчины весь вечер проговорят о делах, а я буду умирать от скуки.

Джессика театрально закатила глаза.

— Когда это тебе было скучно говорить о делах?! Ты же у нас самая что ни на есть деловая женщина.

В глазах Салли зажглись искорки смеха.

— Хоть раз ты можешь позволить себе побезумствовать и сказать «да»? А вдруг это будет достойное приключение?

Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что это будет рискованное приключение. Джессику вполне устраивала ее жизнь. Зачем ей какие-то приключения, которые могут нарушить ее покой?

Хотя, с другой стороны, было бы действительно интересно сыграть с Николасом Гроуди в его игру, которую он так упорно старается ей навязать. Сыграть и выиграть.

Джессика с детства любила вызов.

Они с Салли и Родериком еще немного походили по выставке.

Минут через десять-пятнадцать Джессика засобиралась домой.

— Завтра обедаем вместе, — напомнила она Салли.

Джессика разыскала Колина и сердечно поблагодарила за приглашение и за изумительный вечер. Уже на выходе она заметила Николаса Гроуди. Он был поглощен беседой с какой-то роскошной блондинкой в шикарном платье.

Николас как будто почувствовал ее взгляд и поднял голову. Их глаза встретились. Джессику будто током ударило — таким пронзительным, таким знающим был его взгляд! В этом взгляде тоже читался вызов, приглашение к противостоянию двух воль. И, похоже, Николас был уверен в победе.

Джессика тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение, вышла из галереи и направилась туда, где оставила свою машину.

Николас Гроуди — видный мужчина, рассуждала она про себя. Мужчина во всех отношениях интересный. Но только — не для нее.

Джессика в последний раз взглянула на себя в зеркало. Подправила макияж. Пристально оглядела прическу — небрежный узел на затылке. Художественный беспорядок который стоил ей получасовых усилий. В целом она осталась довольна своим видом.

Черное платье в обтяжку с вырезом на плечах и закрытым воротом. Черные колготы. Черные туфельки на шпильках. Минимум косметики, так что лицо смотрится натурально. Ярко-красная помада с блеском. Изящный браслет с бриллиантами и подходящие серьги.

Джессика взяла вечернюю сумочку из черного бархата, бросила в нее ключи, вышла из квартиры и спустилась на лифте в подземный гараж.

Черт возьми. Что она делает? Разоделась, словно на великосветский прием, и, не имея ни малейшего желания, едет на ужин, на встречу с мужчиной, которого видеть не хочет.

Никто не мешает ей развернуться и поехать обратно домой. Позвонить ему и извиниться, придумав какой-то достойный предлог.

Тогда почему она все-таки едет?

Из-за вчерашнего ехидного подтрунивания Салли? Да и сегодня за обедом подруга ей все уши прожужжала о том, какой их ждет замечательный вечер. И при этом она намекала на то, что Джессика не хочет на ужин к Николасу, потому что боится. Ничего она не боится!.. Просто ей не нужны никакие новые знакомства.

Однако Джессика уже подъезжала к дому Николаса, и поворачивать теперь назад было бы просто глупо.

Она поставила машину рядом со спортивным «ягуаром» Родерика и, прежде чем выключить двигатель, взглянула на цифровые часы на приборной панели.

Замечательно! Пока закроет машину и дойдет до парадной двери, она опоздает минут на десять и тем самым покажет, что приехала сюда на своих собственных условиях.

Дверь открыла пожилая женщина приятной наружности. Должно быть, экономка.

— Мисс Бенетти? Проходите, пожалуйста.

Экономка проводила Джессику в гостиную.

Высокие потолки и огромное, во всю стену, окно создавали впечатление открытого пространства. Белые стены. Белые легкие жалюзи. На стенах — изысканные картины и дорогие декоративные вещи. Кремовый плиточный пол. Шикарный восточный ковер.

Здесь было на что посмотреть.

Но внимание Джессики привлек Николас.

Одет он был просто, но элегантно: темные брюки и свободная голубая рубашка.

— Прошу прощения. Я опоздала.

Николас смотрел ей прямо в глаза. Взгляд его был спокойным, но Джессика сразу поняла, что он прекрасно осознает: опоздала она намеренно. Однако голос его прозвучал радушно и мягко:

— Ничего страшного. Садитесь, пожалуйста…

Он указал на диван, обитый мягкой бежевой кожей.

Джессика кивнула, но села в кресло.

Очередная демонстрация независимого нрава.

Николас усмехнулся.

— Что будете пить?

Джессика предпочла бы сейчас что-нибудь покрепче. Например, коньяк. Однако она попросила холодную минералку со льдом.

— С газом или без?

Джессика едва поборола искушение назвать марку воды.

— Без газа, пожалуйста.

Николас вновь одарил ее проницательным знающим взглядом и молча пошел за водой.

Родерик даже и не пытался спрятать усмешку, всем своим видом давая понять, что поведение Джессики его забавляет. Салли неодобрительно покачала головой. Но Джессика лишь улыбнулась в ответ.

Николас вернулся в гостиную и поставил высокий бокал с водой на журнальный столик рядом с креслом Джессики.

— Спасибо, — проворковала она.

Минуты через две в гостиную вошла экономка, сообщила, что ужин готов, и пригласила всех в столовую.

Стол был накрыт по первому классу.

Да и сама комната была обставлена с большим вкусом, отметила про себя Джессика. Надо отдать должное Николасу — он знает толк в красивых вещах.

Хозяин усадил Джессику рядом с собой. Салли с Родериком расположились напротив.

Еда была самая что ни на есть деликатесная и разнообразная. На закуску подали — в числе прочего — множество легких овощных салатов, украшенных дольками авокадо и манго и посыпанных кедровыми орешками. Должно быть, Николас решил, что манекенщицы соблюдают строгую диету.

Джессика никогда не ограничивала себя в еде. У нее был хороший обмен веществ. Она ела все, что ей нравилось. Причем в количествах, по представлению многих недопустимых для известной топ-модели. Однако сегодня вечером она решила выдерживать роль капризной штучки и поэтому положила себе всего по чуть-чуть.

— У вас очень красиво, — это был искренний комплимент.

Джессика оглядела картины на стенах. Спокойные тона. Элегантная композиция. Ни одна из этих работ даже близко не походила на ту кричащую абстракцию, которую она видела в галерее у Колина.

Николас как будто прочел ее мысли.

— Свои картины я держу в студии.

— Это что, тонкий намек на то, что вы меня приглашаете восхититься вашими… э… набросками? — с легкой насмешкой в голосе осведомилась Джессика.

Николас потянулся за бутылкой минеральной воды, чтобы наполнить ее бокал. При этом он как бы случайно задел кончиками пальцев ее руку. От этого небрежного прикосновения по ее коже прошла сладостная дрожь.

Такого с ней не случалось уже давно.

Она настороженно взглянула на Николаса.

Он улыбнулся, как будто почувствовав ее состояние. Однако в этой улыбке была теплота и искренность, которые озадачили и поразили Джессику. Тем более что следующие его слова были исполнены едкого сарказма:

— По-моему, вы меня подозреваете в нехороших намерениях. Боюсь вас разочаровывать, но в студии я обычно работаю. А женщин соблазняю в спальне.

Джессике почему-то стало не по себе. Слова Николаса нисколько ее не смутили, но внутри у нее все как будто перевернулось.

— Как это прозаично, — натянуто проговорила она.

Николас рассмеялся.

— Правда? Но я все-таки предпочитаю спальню. Разве комфорт в этом деле не главное?

Джессике представились огромная кровать, прохладные шелковые простыни, игривые, возбуждающие ласки, предваряющие взрыв страсти… Картина была привлекательной и поэтому недопустимой. И очень тревожной.

Джессике хотелось ответить ему что-то очень едкое и язвительное, и она наверняка бы ответила, если бы они с Николасом были одни. Но ей совсем не хотелось затевать перепалку при посторонних. Поэтому она лишь улыбнулась.

— Не всегда.

Улыбка получилась натянутой. Джессика сама это понимала. Да и Николаса эта вымученная улыбка нисколько не обманула.

— Этот тушеный цыпленок просто чудо, — заметила Салли, прервав их с Николасом словесную пикировку таким бесхитростным, но эффективным способом.

Джессика украдкой покосилась на подругу, как бы говоря взглядом: за меня не волнуйся, я развлекаюсь. Однако в ответ Салли слегка прищурилась, как бы давая Джессике понять, что с этим мужчиной шутить опасно.

— Как твое путешествие к скандинавам, Джессика? — спросил Родерик. — Удалось хоть на пару дней вырваться из Стокгольма?

Джессика решила поддержать предложенную ей игру в благопристойную светскую беседу.

— Куда там!.. Выспаться по-настоящему было некогда, — она слегка повела плечами. — Зато в следующем месяце я поеду в Италию на показ европейской осенней коллекции.

А еще через месяц ей предстоит ехать в Лондон.

Ее жизнь была как бы одним бесконечным путешествием, нескончаемым праздником: огни больших городов, новые лица и встречи, постоянное напряжение и возбуждение, адреналин в крови. Но как только Джессике выдавалась возможность, она выбиралась из этого бешеного потока впечатлений и старалась пожить, как живут все нормальные люди. Съездить в отпуск куда-нибудь за границу. Но чаще всего — пожить дома, пообщаться с семьей и друзьями, почувствовать, что и в ее бешеной и изменчивой жизни все-таки есть что-то такое, на что она может всегда положиться. Что останется с ней навсегда.

— Вам нравится ваша работа? — спросил Николас.

Джессика взглянула ему в глаза. Его взгляд был спокойным. И было в нем что-то правильное и надежное — что-то такое, чего Джессика не сумела точно определить.

— Да, — просто отозвалась она.

— Хотите еще салата?

Что это? Тонкий намек на то, что она не уделяет должного внимания представленным деликатесам? Джессика чувствовала себя немного глупо. Но она сама выбрала этот дурацкий образ озабоченной своей фигурой взбалмошной топ-модели, изнуряющей себя строгой диетой. И собиралась следовать ему до конца — ну и пусть, что из вредности!..

— Не откажусь…

Она положила себе совсем немножко овощного салата и как бы нехотя начала есть.

На десерт подали восхитительный торт со сливками. Джессика с сожалением взглянула на все по великолепие, но скрепя сердце взяла себе только свежие фрукты. На какие только жертвы пи приходится иной раз идти человеку, чтобы выдержать характер!

— Удалось Колину продать вашу абстракцию? — спросила она у Николаса и тут же пожалела о сказанном. Вопрос прозвучал очень обидно, а она вовсе не собиралась намеренно обижать хозяина.

— Ту картину я выставил не на продажу, — небрежно отозвался он и улыбнулся.

— Правда? — Джессика прищурилась, глядя ему в глаза, в которых плясали огоньки безмолвного смеха. — Вы совсем не похожи на художника.

— А как, по-вашему, должен выглядеть художник?

Было заметно, что замечание Джессики очень позабавило Николаса.

У нее вдруг возникло неприятное ощущение, что она действительно ввязалась в очень опасную игру, причем с человеком, который весьма искушен в подобных играх и знает все их тонкости.

Этот мужчина и в самом деле напоминал ей хищника, который охотится за добычей. Он выкидает, создает намеченной жертве видимость безопасности. Он никуда не торопится, потому что знает: его добыча никуда не денется.

Джессика уже корила себя за то, что ввязалась эту идиотскую игру.

— Может быть, перейдем в гостиную? Выпьем кофе? — предложил Николас с обманчивой мягкостью.

Возражать Джессика не стала. Во-первых, ей было неуютно сидеть рядом с этим мужчиной и давно хотелось пересесть куда-нибудь подальше, а во-вторых, кофе в гостиной означал, что вечер скоро закончится и можно будет поехать домой.

Продолжая выдерживать избранный в самом начале образ, Джессика отказалась от кофе и попросила чай.

— Мятный, пожалуйста. Если есть…

Николас невозмутимо кивнул. У Джессики создалось впечатление, что он был готов к подобной просьбе. Уже через пять минут он принес чашку с горячим мятным чаем, которого ей совсем не хотелось.

Однако она мужественно выпила весь чай, с тайной завистью поглядывая на Салли, Родерика и Николаса, которые наслаждались крепким и ароматным кофе, за чашку которого она сейчас отдала бы полжизни.

За что боролись… В следующий раз она будет умнее. Впрочем, следующего раза просто не будет.

— Еще чаю? — с нарочитой любезностью осведомился Николас.

Только через мой труп! — твердо сказала себе Джессика.

— Спасибо, не надо.

Салли с мужем обменялись многозначительными взглядами, и Родерик резко поднялся с кресла.

— Нам, к сожалению, пора.

— Спасибо тебе, Николас, за чудесный вечер…

Салли тоже поднялась и взяла свою сумочку.

Джессике надо было воспользоваться удобным случаем и уйти вместе с Салли и Родериком. Но именно этого Николас от нее и ждал. Он был человеком дьявольски проницательным и наверняка понял, что Джессика немного его побаивается. Если она сейчас уйдет, это будет смотреться так, будто она хочет сбежать. И это только позабавит его. А она вовсе не собиралась доставлять ему такое удовольствие.

Дура ты, дура, твердила она себе, провожая Салли и Родерика в прихожую. Бери свою сумочку и уходи, спасайся, пока не поздно!..

Но было уже поздно…

Салли с Родериком ушли, и Джессика осталась наедине с Николасом.

Когда они вернулись в гостиную, он уселся в кресло прямо напротив нее.

— Как я понял, вы с Салли давние подруги?

— А почему вам это интересно?

Николас помолчал несколько минут. Ему хотелось сломать барьер между ними, но он не знал, как это сделать. Джессика ясно дала понять, что не собирается идти на сближение. Впрочем, любые препятствия преодолимы. Надо лишь запастись терпением.

— Я знаю о вашей работе. Но мне интересно, что вы за человек. Расскажите мне о вашем замужестве.

Джессика затаила дыхание. Внутри у нее словно сжалась пружина, готовая в любой момент распрямиться вспышкой жгучей ярости. Ей хотелось сказать ему что-то жесткое и обидное, что-то такое, что поможет ей справиться с болью, которой отдался у нее в душе его вопрос. Но Джессика уже давно научилась владеть собой. Она язвительно усмехнулась.

— А Салли вас разве не просветила?

Он смотрел ей прямо в глаза.

— Она только сказала, что вы были замужем.

— Историю моего замужества можно уместить в одну фразу: известный автогонщик Антонио Бенетти погиб в квалификационном заезде на трассе Гран-При в Маньи-Кур по прошествии всего лишь трех месяцев после свадьбы со знаменитой топ-моделью Джессикой Пантолиано.

С того рокового дня прошло уже три года. Однако ужас и безысходная горечь не стали меньше. И не важно, что Джессика не была в тот день во Франции на трассе и не видела аварию своими глазами, не видела, во что превратилась машина, как горел взорвавшийся мотор… Телевидение показало аварию во всех подробностях. Фотографии с места катастрофы появились во всех газетах и журналах.

Тогда Джессику поддержали семья и друзья. Они оградили ее от назойливого внимания журналистов, помогли выстоять и справиться с неизбывной болью. Два месяца она не появлялась на публике. Но потом снова вышла на подиум, прекрасно осознавая, что телевизионщики, газетчики и фотографы пристально наблюдают за каждым ее движением, за каждой вымученной улыбкой, за каждым выражением лица — высматривают видимые признаки печали и горя, ждут, что она не выдержит и сорвется.

Некоторые даже пытались намеренно спровоцировать этот срыв. Но Джессика ни разу не дрогнула. И только самые близкие люди знали, каких усилий ей стоят непринужденное поведение на публике и беззаботные ослепительные улыбки.

— Представляю, как вам было трудно…

Джессика не могла даже сказать ему, что не нуждается в его жалости, потому что жалости в его словах не было. Было простое человеческое понимание и сочувствие.

Хотите чего-нибудь выпить? Еще чаю? Кофе? Или чего-то покрепче?

Николас улыбнулся с неожиданной теплотой.

— Мне действительно надо идти…

Джессика поднялась с кресла и направилась к выходу.

— Почему вы меня боитесь? Неужели я такой страшный?

Если он хотел смутить ее своим вопросом, то ему это удалось.

Страх — понятие неоднозначное. Оно может значить все, что угодно. Джессика медленно обернулась и настороженно заглянула Николасу в глаза. Да, она действительно его боялась. Но она скорее умрет, чем покажет ему свой страх. Джессика вызывающе задрала подбородок.

— Я нисколько вас не боюсь.

Она вдруг поняла, что не может отвести взгляд. У нее возникло неприятное чувство, что Николас смотрит ей прямо в душу и видит все ее сокровенные тайны.

Господи, что же это такое? Она ведь сразу поняла, что с этим мужчиной лучше не связываться, что надо бежать от него без оглядки. Уходи, твердила она себе, как заклинание, немедленно уходи.

Николас улыбнулся, и в его глазах вспыхнули искорки смеха.

— Хорошо.

— Почему хорошо? — нахмурилась Джессика.

Николас секунду помедлил. Он знал, что слова, которые он сейчас скажет, наверняка отпугнут ее, но все равно решил их сказать:

— Потому что ты мне очень нравишься. И я хочу тебя…

Он протянул руку и очень бережно и осторожно провел пальцем по ее щеке.

Это легкое прикосновение обожгло ее, словно огонь. По всему телу разлилась томная слабость. И это очень ей не понравилось. Не понравилось именно тем, что это было приятно.

— Смятые простыни и разгоряченные тела? — Джессике с трудом удавалось сохранять насмешливый тон. Взгляд Николаса проникал ей в самую душу, завораживал, прожигал насквозь. Она резко вскинула голову и отступила на шаг. — Я не из тех, кого интересуют развлечения на одну ночь.

Дерзость и страсть. Эта женщина нравилась Николасу все больше и больше. Он хотел ее всю, без остатка, и знал, что она будет сопротивляться ему до последнего.

— Я тоже не из тех.

Когда он это сказал, Джессику пробрал какой-то странный озноб. Она не знала, что с ней творится. Этот мужчина был для нее загадкой. Только-только она начинала составлять о нем какое-то более-менее четкое представление, как он тут же открывался перед ней совсем с другой, неожиданной стороны.

Николас отметил, что у нее очень выразительные глаза. В них отражалось все, что происходило в ее душе. И сейчас он видел неприятие и страх. Его это задевало, даже бесило. Но ничего. Он умеет ждать. Искушение обнять ее, притянуть к себе и поцеловать так, чтобы она сразу прочувствовала в полной мере всю неистовую силу его желания, было почти неодолимым. Но он знал, что торопиться не стоит. У него еще будет возможность с ней сблизиться. И он твердо намеревался сделать все, чтобы такая возможность ему представилась.

Джессика молча развернулась и направилась к выходу. Она не оглядывалась, но знала, что Николас идет следом.

Уже в дверях она повернулась к нему, собираясь просто попрощаться, но вместо этого вдруг спросила, неожиданно для себя самой:

— А что вы делали в супермаркете, если у вас есть экономка, которая наверняка сама ходит по магазинам?

Он мог бы придумать любой невинный ответ, но предпочел сказать правду:

— Хотел увидеть вас еще раз.

Перед такой откровенностью Джессика несколько растерялась. Ее как будто накрыло жаркой волной. Это было волнующе и приятно. И в то же время тревожно и страшно.

— Спокойной ночи, — выдавила она и едва ли не бегом выбежала из квартиры.

Джессика слегка успокоилась только тогда, когда села к себе в машину. Она с такой силой вцепилась в руль, что у нее побелели костяшки пальцев. Черт бы побрал этого Николаса Гроуди! Он незваным гостем ворвался в ее жизнь и, похоже, претендует на то, чтобы стать для нее отнюдь не случайным знакомым. А ей это вовсе не нужно.

У Джессики ужасно разболелась голова. Она себя чувствовала абсолютно разбитой. Больше всего ей хотелось бросить машину и пройтись пешком по свежему воздуху. Но она все же доехала до дома, поставила машину в гараж и поднялась к себе.

Первым делом она приняла прохладный душ. Потом налила большой бокал ледяной минералки и устроилась на диване перед телевизором. Она рассеянно переключала программы, честно пытаясь сосредоточиться на том, что происходило на экране. Но ей никак не удавалось отключиться от мыслей о Николасе Гроуди.

Похоже, этот мужчина крепко ее зацепил.

В тот вечер Джессика долго не могла заснуть, а когда наконец сон пришел, ей приснился Антонио. Во сне он улыбнулся ей, помахал рукой, опустил защитное стекло гоночного шлема, сел в машину и поехал на старт… последней в своей жизни гонки.

Она проснулась в слезах.

Когда Джессика ушла, Николас еще долго стоял у окна, глядя на город в ночных огнях. Эта женщина никак не шла у него из головы.

В тот вечер он долго не мог заснуть. Впрочем, спать не хотелось. Ему нравилось лежать в темноте и думать о Джессике. Он пытался продумать стратегию, как завоевать ее, понимая, что с такой женщиной надо действовать наверняка, не полагаясь на случай.

Завтра он позвонит Родерику Адамсу и попытается узнать у Салли расписание мероприятий Джессики.

Николас привык всегда добиваться своего.