Знак судьбы

Бродяга

Мы с Герти попрощались со школьными подругами и со школой. Через шесть лет этот период моей жизни подошел к концу. Впереди были долгие каникулы — но для нас это уже не были каникулы в конце семестра. Я собиралась провести немного времени на ферме Форманов в Йомалу, а потом Герти приедет погостить к нам, в дом Элси. Мы придерживались этой традиции уже несколько лет.

В следующем марте мне исполнится восемнадцать лет. Прошло очень много времени с тех пор, как Тоби сказал мне, что я не вернусь в Англию.

Тогда все произошло очень быстро. Мы отказались от долговременных планов, и через несколько дней для меня началась новая жизнь. Сначала я была ошеломлена, словно меня захватил какой-то смерч — и вот я очутилась в новом доме в другой стране. Но я никогда не забывала, как мне повезло, что у меня есть такие замечательные люди, как Тоби и Элси, и они заботятся обо мне.

Когда Тоби увез меня из Англии в фантастическое путешествие, я думала, что обрела счастье. Теперь, оглядываясь на ребенка, каким я была тогда, с высоты своих лет, я не могу сдержать улыбки. Счастье совсем не такое. Оно не может длиться вечно. Его нужно ждать, долго ждать — поэтому, когда оно приходит, ты так его ценишь.

Я бесконечно признательна Элси. Она стала моей мачехой, но скорее — старшей, умудренной опытом сестрой. В редкие моменты проявления чувств она рассказывала мне, что всегда хотела иметь ребенка. И я была для нее как родная дочь.

В феврале того года, когда мне должно было исполниться одиннадцать, Тоби уплыл на «Королеве морей», оставив меня с Элси, которую я знала всего неделю. Я навсегда запомнила, как поднялась на борт, чтобы попрощаться. Запомнила ощущение потерянности и пустоты оттого, что долго не увижу отца. Но Элси понимала мою печаль и помогла перенести горечь разлуки. Тоби старался казаться веселым, и в некоторой степени ему это удалось. Он неустанно уверял меня, что пройдет немного времени — и он вернется, и тогда мы с ним придумаем что-нибудь замечательное. Потом мы с Элси стояли на причале и смотрели, как удаляется его корабль. Тоби не было видно, потому что он должен был стоять на капитанском мостике. Мы видели, как «Королева морей» скользит по волнам, уплывая вдаль, и меня утешало то, что Элси плачет вместе со мной. Она обняла меня и сказала:

— Мы справимся, дорогая. И в следующий раз будем стоять и смотреть, как корабль возвращается в порт и Тоби стоит на капитанском мостике.

Потом мы вернулись домой, пили какао и говорили о Тоби.

Следующие недели у Элси прошли просто прекрасно. Она уделяла мне много внимания. Элси отлично понимала, что я чувствую, и старалась убедить меня, что с ней я в безопасности. Тоби будет ненадолго уезжать, но она займет его место.

Мы все время были вместе. У Элси были друзья в Сиднее, мы ездили к ним в гости, и они довольно часто приезжали к нам. Мейбл, которая готовила в доме у Элси и управляла ее хозяйством, стала моим хорошим другом. Я часто приходила к ней в кухню и смотрела, как она месит тесто или готовит пудинг. Она рассказывала мне о своем детстве в маленьком городке к западу от Сиднея, по дороге на Мельбурн. В ее семье было семеро детей, и она — самая старшая. Ей хотелось выбраться из захолустья, как она говорила, поэтому она уехала в город. Потом сменила несколько мест работы. Мейбл научилась хорошо готовить и наконец очутилась у Элси, «одной из лучших женщин на земле», и это место как раз по ней. И с тех пор живет здесь.

Тут жила и Аделаида, которая была всего на несколько лет старше Мейбл, и Джейн, и они выполняли всю работу по дому. Здесь не соблюдали условностей, никто не считал себя выше других, и все они, казалось, довольны жизнью.

Джем и Мэри жили над конюшней с сыном Холлом. Они помогали по дому, если возникала такая необходимость, и работали в саду. Там же жил и Агло. Он всегда улыбался мне при встрече. Казалось, все домочадцы были счастливы.

Это место постоянно напоминало мне о Коммонвуд-Хаусе именно потому, что сильно от него отличалось. Как странно, наверное, там сейчас стало! Доктор болен, а дети живут у тети Флоренс. А как же мисс Карсон? Я думала, что она поедет к тете Флоренс, чтобы быть с детьми. Но, может, доктор выздоровел и они все вернулись в Коммонвуд-Хаус?

Я пыталась поговорить об этом с Элси, но она, казалось, не проявляла никакого интереса. Это меня удивило, потому что она всегда хотела знать обо всем. Но я заметила, что когда бы я ни заговорила о чем-нибудь, связанном с Коммонвуд-Хаусом, она использовала первую же возможность, чтобы сменить тему.

В дом все время приходили разные люди. Некоторые не предупреждали о своем визите и являлись к нам на обед просто потому, что оказались поблизости. Некоторые приезжали издалека и оставались на день-другой.

Был и один особый друг. Его звали Джо Лестер. Это был очень крупный мужчина, довольно тихий и серьезный. Он относился ко мне дружелюбно и часто рассказывал, как и Тоби, о тех временах, когда Австралия была поселением для каторжников.

Джо владел фермой в нескольких милях от Сиднея. С ним жил племянник, который помогал ему управлять фермой. Мы с Элси часто навещали их.

Спустя две недели после отъезда Тоби Элси заговорила о школе.

— Все должны ходить в школу, — сказала она, — включая тебя, дорогая. У нас здесь нет таких школ, как в Англии, но я слышала об одном довольно хорошем пансионе. Он всего в нескольких милях отсюда, между Мельбурном и Сиднеем. И вот я подумала…

— Полагаю, меня собирались отправить в школу вместе с Эстеллой. Но вместо этого она уехала к тете Флоренс.

— Да, но ты быстро найдешь друзей тут, — проговорила Элси. — Люди здесь очень дружелюбны. Вот что мы сделаем: поедем и посмотрим. Если решим, что пансион хороший, ты сможешь там учиться. Тоби считает, что тебе все равно следует пойти в школу — так же, как в Англии. Здесь все так же, как дома. В середине зимы мы устраиваем рождественский обед. Тебе не придется идти в школу до сентября, потому что дома школьный год начинается именно тогда, значит, и тут он начнется в это же время. Так что спешить некуда.

Я была очень взволнована, когда пришло письмо от Герти. Форманы нашли подходящее место в Йомалу, всего в десяти милях к северу от Сиднея. Я написала им. Они очень удивились тому, что я все еще в Австралии. Они не ожидали, что я так скоро им отвечу, потому что думали, что письмо будет отослано в Англию. В результате, когда Герти с мамой приехали в Сидней, они заехали к нам в гости.

Я объяснила, что обстоятельства изменились и я остаюсь в Сиднее. Герти была в восторге, и ее мама сказала, что мы обязательно должны приехать к ним, когда они обустроятся на новом месте. Мы много смеялись, вспоминая наше путешествие. Я встретила Джимми — теперь его называли Джеймс. Он все еще немного стыдился своего поведения в Суэце.

То была очень счастливая встреча. Когда зашел разговор о том, что мне нужно учиться, Форманы тоже захотели отдать Герти в школу. Так что решено было, что мы пойдем туда вместе.

Потом настал день, когда Тоби вернулся в Сидней. Я никогда не забуду, как, стоя на берегу, ждала, когда его корабль причалит и мой отец сойдет по трапу. Тоби обнял меня и прижал к себе так крепко, словно никогда не отпустит.

Позже он рассказал, что доктор Марлин умер. Мой отец был очень расстроен. Я поняла, что ему тяжело об этом говорить, и не стала задавать вопросов, хотя и хотела.

Тоби сообщил мне, что Аделина и Эстелла по-прежнему живут у тети Флоренс и останутся у нее навсегда. Он не знал, что стало с мисс Карсон.

— Тебе лучше всего оставаться в Австралии, — сказал он, — потому что тут я могу быть уверен, что мы будем видеться чаще, чем в любом другом месте, и потом, ты так подружилась с Элси…

Все казалось гораздо лучше, когда об этом говорил Тоби. Какая удача, что Форманы живут недалеко от нас! Мы с Герти так подружились во время путешествия! Все устроится очень хорошо.

Я поехала с Тоби в небольшое путешествие из Сиднея в Новую Гвинею и обратно. Оно длилось всего три недели, но мы надеялись отправиться вместе еще куда-нибудь. За эти годы я плавала с ним еще один раз, потому что наши путешествия должны были совпадать с каникулами.

Школьная жизнь меня полностью захватила. Прошли годы, и теперь мы совсем взрослые. Мы были взволнованы. Годы учебы позади. Мы с Герти уже большие.

Возвращение домой всегда было для нас событием. У нас существовала особая церемония. Дилижанс привозил нас и еще нескольких наших соучениц, которые жили недалеко от Сиднея. Герти подвезли домой. Мы, как обычно, договорились, что скоро встретимся. Я, как всегда, собиралась погостить у Форманов, а Герти должна была приехать к нам, в Сидней. Элси ждала моего возвращения.

— Бог ты мой! — воскликнула она, расчувствовавшись. — Ты уже взрослая молодая леди!

На пороге стояли Мейбл, Аделаида и Джейн, а рядом — Агло.

Меня провели в дом, и Мейбл сообщила, что на ленч у нас сегодня винный пирог, мое любимое блюдо, и она не хочет, чтобы он остыл, пока мы будем болтать. После ленча у нас будет много времени, чтобы поговорить.

Во время еды я, как всегда, рассказала, что произошло в школе за последний семестр, а они — о том, как жилось дома.

Позже я поговорила с Элси наедине. Она сказала:

— Я подумала, что устрою прием — скажем, на Рождество — для тебя и, может, для Герти. Мы сделаем из гостиной бальный зал. Если вынести всю мебель, комната станет достаточно просторной. Я приглашу музыкантов. Это будет что-то вроде выхода в свет для вас с Герти — как та чепуха, которую они устраивают дома, в Англии, хотя и безо всех этих глупостей вроде перьев и поклонов королеве. Мы просто пригласим сюда несколько молодых людей. Джо не очень молод, но у него есть племянник, и сыновья Мак-Гиллов хорошие ребята. И потом, есть еще Барнимы и Калверы, и, конечно, Джеймс Форман. Думаю, я смогу насчитать довольно много молодых людей.

Я промолчала, и она продолжила:

— Ну ты же растешь. Тебе пора знакомиться с жизнью. Ты же хочешь блистать в обществе, как они говорят? Во всяком случае, так было бы, если бы ты была дома, в Англии.

Я вспоминала Эстеллу и Аделину. Теперь Эстелле уже девятнадцать. Аделина гораздо старше. Генри двадцать один. Что они теперь делают? Я редко о них вспоминала. Как странно: люди, которые были частью моей жизни, стали теперь призрачными фигурами, как во сне.

— Насколько я понимаю, тебе понадобится какое-нибудь нарядное платье. Красного, синего или твоего любимого сиреневого цвета… что-нибудь яркое. У нас будет масса времени, мы выберем материал и попросим старую Кадель сшить платье. Она всегда рада работе. Думаю, примерно через неделю ты захочешь поехать к Форманам. Когда вернешься, начнем подготовку к приему. Я пока составлю кое-какие планы.

Элси замолчала, опустив глаза. Потом посмотрела на меня и улыбнулась.

— Я припасла напоследок хорошую новость. Думаю, когда ты ее услышишь, то ни о чем другом уже не станешь думать. В декабре приедет Тоб. Фактически накануне Рождества.

Я уставилась на нее — и мы кинулись друг к другу в объятия.

— Ну разве не прекрасная новость?! Это будет особенное Рождество!

— Это отлично! — воскликнула я. — Просто замечательно!

Мы замолчали, с горящими глазами представив, что готовит нам будущее. Как добра ко мне Элси! И я снова вспомнила о Коммонвуд-Хаусе. Как сильно жизнь там отличалась от того, что было здесь. Тоби и Элси старались делать для меня все, что было в их силах. Меня переполняли эмоции.

Теперь я буду свободной. Если у меня появится возможность поехать в путешествие с отцом, школа этому уже не помешает. Это просто счастье!

Мы ни о чем другом не могли говорить — только о том, какая удача, что Тоби вернется именно в это время. Хотя, конечно, когда бы он ни приехал, это все равно было чудесно. Мы взволнованно обсуждали наши планы.

На следующий день я пошла в конюшню и проверила, как поживает мой конь, Старлайт. Он был очень рад меня видеть. Холл сказал, что конь скучал по мне, но знал, что я должна уезжать в школу, и не сердился на меня за то, что я на время его покинула.

Словно подтверждая слова конюха, Старлайт потерся головой о мое плечо.

— Он говорит тебе, что рад твоему возвращению. Думаю, он знает, что со школой покончено, — продолжал Холл, — и теперь ты приехала навсегда.

Мы с Элси сидели в нашем любимом уголке сада и болтали о всяких пустяках, хотя все наши мысли были только о возвращении Тоби. Я поведала о том, что Сара Минстер выиграла у меня во время скачек с препятствиями, о том, что я стала первой в классе по английскому языку и с трудом выдержала экзамен по математике. Элси рассказала, что однажды лошадь захромала, когда она была в восьми милях от дома, и пришлось провести ночь в доме у Дженнингсов.

— Насколько я понимаю, ты останешься здесь, Кармел, — вдруг сказала Элси. — Будешь жить с нами. Ты когда-нибудь думала о том, чтобы вернуться домой?

Снова вспыхнули воспоминания: доктор Марлин в классной комнате, Аделина плачет в спальне матери, мисс Карсон выходит из комнаты и падает в обморок.

— Герти часто твердит об этом. В Лондоне живет ее тетя Беатрис. И она говорит, что когда-нибудь поедет домой.

— Для некоторых из нас Англия навсегда остается домом, — заметила Элси. — Одни не могут забыть эту страну. Другие больше не хотят ее видеть.

— Думаю, это зависит от того, что с ними там произошло.

— Но здесь тебе было хорошо? — спросила Элси, посмотрев на меня немного растерянно.

— О да, я абсолютно счастлива. Вы были со мной… и Тоби… иногда.

Она кивнула.

— Может, ты выйдешь замуж и поселишься здесь.

— Замуж? За кого?

— Все в руках Божьих, как говорится. Тут есть молодые люди. Некоторые из них очень милы. Например, племянник Джо, Уильям. Он немного застенчивый, но, живя здесь, начал выползать из своего панциря. Джо говорит, что он очень помогает ему по хозяйству. И у него хватит денег, чтобы купить себе недвижимость, когда он еще немного поучится. Уильям тут, поблизости. Мы будем часто с ним встречаться. Он приезжает вместе с Джо.

— Но замуж ведь не выходят только потому, что человек живет поблизости!

— Ну это тоже учитывается. Как ты можешь встретиться и узнать человека получше, если он будет далеко от тебя? И еще, мне кажется, что ты нравишься Джеймсу Форману.

— Джеймсу Форману?! Вы забываете о неприятностях в Суэце, когда он бросил нас. Не думаю, что он когда-либо оправится от смущения.

— Он был мальчишкой. Ты же не собираешься всю жизнь таить на него обиду?

— Нет. Но думаю, он сам себе этого не простит. Он всегда испытывает неловкость и стыд в моем присутствии.

— Бедняга, — улыбнулась Элси. — Ему хотелось бы, чтобы ты видела в нем героя, который бросается на помощь и поднимает тебя на корабль по веревочной лестнице.

— Но это сделал доктор Эммерсон.

— Джеймс славный парень. Он мне нравится. Но самое главное, он к тебе неравнодушен.

После этого я стала чаще думать о Джеймсе Формане.

Мы все растянулись на траве. Наши лошади были привязаны поблизости. Мы подъехали к ручью, который назывался ручей Ванды, на границе Йомалу. Мы ездили к Дженсенам, ближайшим соседям Форманов.

По неписаному закону соседи помогали друг другу, когда возникала необходимость. Джек Дженсен повредил ногу, когда чинил изгородь. И как только об этой новости узнали в Йомалу, Джеймс тотчас отправился туда предложить свою помощь.

Мы с Герти составили ему компанию, на случай, если понадобится помощь по дому. У соседа была только одна дочь, Милдред, и жена. Слуг у них не было.

Джеймс починил ограду, и мы возвращались, пообедав у Дженсенов. Мы уже проехали часть пути, оставалось преодолеть несколько миль. И мы решили отдохнуть, поэтому и остановились тут. Джеймс достал из седельной сумки бутылку домашнего вина, приготовленного миссис Форман, разлил его по стаканчикам и раздал нам. Он всегда возил с собой вино, потому что часто в дороге хотелось освежиться, а мест, где можно было это сделать, было немного. В таких ситуациях отчетливо понимаешь, какая это огромная, малозаселенная страна.

Было приятно отдохнуть под теплым октябрьским солнцем, которое через несколько недель начнет нещадно палить. Мы лежали и лениво беседовали ни о чем.

Герти сказала, что она не знает, что делать теперь, когда она окончила школу.

— У тебя масса дел по дому, — заметил Джеймс. — Маме нужна твоя помощь.

— Если бы я смогла скопить немного денег, я бы хотела съездить к тете Беатрис.

— Вернуться домой?! — воскликнул Джеймс.

— Вот именно, — ответила Герти.

— Только на время, — сказала я.

Герти поколебалась.

— Она тоскует, — сказал Джеймс. — Я всегда знал. Это заметно по тому, как Герти говорит об Англии. А ты, Кармел? Где бы ты хотела жить?

— Это зависит от того, где будет мой отец.

Они, конечно, поняли, что я говорю о Тоби. Они уже знали, что он мой отец, а не дядя, как им сказали, когда мы плыли на «Королеве морей». Ни Джеймс, ни Герти особо не интересовались подробностями. В этом они сильно отличались от меня. Мне всегда хотелось знать детали.

— Джеймс просто влюблен в Австралию, правда, Джеймс? — сказала Герти.

— Теперь это наш дом, насколько я понимаю. Мы приехали сюда и начали все с начала.

— И ты хочешь всю жизнь провести здесь, занимаясь хозяйством? — спросила я.

— Нет, — горячо возразил Джеймс, — не хочу. Я уже решил, что буду делать. Я собираюсь искать… опалы… Мы как раз живем в нужном месте. Тут, в одном местечке под названием Лайтнинг Ридж, есть месторождение этих камней.

И снова в моей памяти вспыхнула картина: я в гостиной, мы пьем чай, и Лусиан Кромптон говорит об опалах.

— Тогда почему люди, которые ищут опалы, не находят их? — спросила Герти.

— Не говори глупостей, Герти. Их же нужно искать! Именно этим я и собираюсь заняться. Я уже решил.

— Ну по твоим словам выходит, что, если все найдут опалы, в Австралии будут жить одни миллионеры.

— Я собираюсь найти опалы, — сказал Джеймс.

— А ты, Кармел? — спросила Герти.

— Я хочу ходить в море с отцом.

— Женщин-матросов не бывает.

— Но есть женщины-стюарды, — возразила я.

— Нет, тебе это не понравится. Это будет infra dig[4], особенно если учитывать, что твой отец — капитан. Ты просто отправишься с ним в путешествие. Это будет весело.

— Я уеду сразу после Рождества, — сказал Джеймс. — Отец говорит, что мне нужно выбросить это из головы. К нам на ферму как-то приходил человек, который об этом рассказывал. Это было, когда вы уехали в школу. Мы с ним почти всю ночь проговорили. Он рассказывал нам, как они находили старые овраги и работали на ручьях — когда они копались там, им приходилось быть очень осторожными, ползая по грязи, — и о том, что самые красивые черные опалы найдены именно в Австралии. Всем приходится жить в каких-то лачугах, прямо возле того места, где они работают. Конечно, по субботам они собираются одной большой компанией. Танцуют, поют старинные песни, какие пели на родине. Иногда зажаривают поросенка, и все приходят на угощение. Это замечательная жизнь. И потом, всегда есть надежда…

Говоря это, он смотрел на меня.

— Звучит заманчиво, — произнесла я.

— Тебе понравится, — сказал Джеймс. — Я знаю, что тебе понравится, Кармел. Самое замечательное — во всей этой свалке (так они называют мусор) найти один из восхитительных, сверкающих камней. Среди них есть даже знаменитые камни — прекрасные, как закат. Представляешь, каково найти такой камень?!

— Да, слушай его, — насмешливо произнесла Герти. — Он так поэтично рассказывает! Мой брат всегда становится весьма романтичным, когда говорит об опалах. Это тебе полуночный бродяга рассказывал, — сказала Герти. — Случайно не тот, который исчез с мамиными золотыми часами?

— Нет, — сердито возразил Джеймс. — Он не брал часы.

— Расскажи Кармел о вороватом бродяге. Он заморочил тебе голову своими сказками, а потом забрал все, что смог, и был таков.

— Это случилось лишь однажды, — сказал Джеймс, поворачиваясь ко мне. — Знаешь, здесь есть традиция: свэгмен[5] бродит по бушу и ищет кров, пищу и постель. Если он хочет где-то переночевать, то должен появиться там не раньше того момента, когда солнце уже почти зашло за горизонт. Тогда считается дурным тоном не принять его — так же, как считается дурным тоном прийти раньше.

— А я и не знала, что в таких делах есть определенный этикет, — заметила я.

— Совершенно верно, есть. Поэтому их и называют полуночными бродягами, — сказала Герти.

— Так вот, один из них пришел к нам. Отца дома не было. Интересно, папа раскусил бы его?

— Никто бы его не раскусил, — негодующе возразил Джеймс. — Он выглядел как обычный бродяга.

— За исключением того, что пережил такие замечательные приключения на золотых приисках, что мог бы стать миллионером. Джеймс не знал, как его принять получше. Свэгмена накормили и уложили в кровать. А наутро, когда все еще спали, он ушел, прихватив баранью ногу, которую приготовили на обед к приезду отца, и мамины золотые часы.

— Я и представить себе такого не мог, — сказал Джеймс. — У бродяг обычно есть совесть и честь.

Герти пожала плечами и повернулась ко мне.

— Я бы хотела поехать домой, повидаться с тетей Беатрис.

Два дня спустя миссис Форман предложила Джеймсу поехать к Джеку Дженсену, чтобы убедиться, что он пошел на поправку, и спросить, не нужна ли ему какая-нибудь помощь.

Джеймс поинтересовался, не хочу ли я проехаться с ним. Я согласилась.

И мы отправились в путь. Джеку Дженсену стало лучше, и он сказал, что справится со всем сам. Нас накормили ленчем, и под вечер мы отправились назад. Это была приятная прогулка. Мне все больше нравился Джеймс. Он был очень внимателен ко мне и ясно давал понять, что ему приятно мое пребывание в его доме. Я поощряла его разговоры о планах на будущее, так как знала, что ему нравится обсуждать эту тему. Когда он превозносил красоту опалов, я в мыслях снова возвращалась в Коммонвуд-Хаус и опять слышала, как Лусиан рассказывает об этих камнях — потому что в тот день он говорил о них с таким же энтузиазмом, с каким сейчас рассказывал Джеймс.

Я с трудом заставила себя вернуться в настоящее. Джеймс сказал, что у него есть несколько книг об опалах. Я пыталась слушать, но не могла полностью избавиться от воспоминаний.

Потом Джеймс сказал, что нам нужно ехать быстрее. По дороге он пел песни, которые, по его словам, пели золотоискатели, когда по субботам собирались вместе. Большинство из них были рождественскими гимнами! Тот, в котором пелось о том, что звон колокольчика прогоняет старый год и приглашает в дом новый, я помнила с детства.

У Джеймса был приятный тенор, и когда он пел, мне казалось, что я слышала ностальгические нотки в его голосе.

— Я видел старый дом, в котором был рожден, и милой Англии долины и холмы. Лучиста и ясна светила мне луна, как в юности, звучал вечерний звон. Срывая все грехи, и злость, и зависть прочь, пришла в деревню праздничная ночь. Плыл колокольный звон — прощался старый год, а новый год стучался у ворот.

— Когда-нибудь, — продолжал Джеймс, — когда я найду самый дорогой опал в Австралии и сколочу состояние, я вернусь в Англию. Я найду прекрасный дом — старинный особняк, например, — где-нибудь за городом. Было бы здорово. Как ты думаешь, Кармел?

— Мне кажется, это звучит восхитительно, — согласилась я.

Я представила себя в таком доме, но не с Джеймсом, а с Тоби, когда он перестанет плавать по морям. Он будет сидеть со мной в сумерках и рассказывать о своих приключениях.

Джеймс отвлек меня от моих грез. Я услышала, как он сказал:

— Думаю, почти в каждом из нас заложено особое отношение к дому. Герти особенно страдает от ностальгии. Тоска по Англии никогда ее не отпускает. Моя сестра все время грустит по дому. Да, мне кажется, в конце концов так и будет — когда я сделаю все, что задумал, — произнес он совершенно серьезно, глядя прямо перед собой.

Некоторое время мы ехали молча. Когда солнце уже садилось, впереди показалось здание. Миссис Форман будет рада. Ей не нравилось, когда нас не было дома после захода солнца.

Мы проскакали галопом через луг. Когда мы подъехали ближе, Джеймс резко натянул поводья. Мистер Форман стоял на крыльце и разговаривал с каким-то человеком в свободной рубахе и очень изношенных брюках. Я заметила, что незнакомец держит в руках котелок, без которого не обходился ни один свэгмен.

— Нет! — вскричал Джеймс. — Этого не может быть!

Мистер Форман и незнакомец повернулись и посмотрели на нас.

— Так и есть! — воскликнул Джеймс, и его лицо исказилось от гнева. — Что тебе здесь надо? — требовательно спросил он.

Бродяга и мистер Форман удивленно уставились на него.

— Это тот самый! — крикнул Джеймс. — Вор! Ты принес часы, которые у нас украл?

— Джеймс!.. — начал мистер Форман.

— Говорю тебе, это — тот самый вор! Какая наглость! Приходить сюда после того, как…

Джеймс соскользнул с лошади и грозно двинулся к бродяге.

— Ты, может, и сбрил бороду, но я тебя все равно узнал!

Незнакомец по-прежнему озадаченно смотрел на Джеймса.

— Слушай, ты, — сказал Джеймс, — пошел прочь отсюда, и побыстрее!

— Джеймс, — сказал мистер Форман, — ты уверен?

— Говорю тебе. Он попытался изменить внешность, но я узнаю его в любом обличье. Он вернулся, чтобы клянчить еду и приют, а на рассвете уйдет, прихватив с собой все, что сможет.

— Послушайте, молодой человек, — пробормотал свэгмен, — я никогда прежде вас не видел. Понятия не имею, о чем вы говорите!

Джеймс продолжал грозно приближаться к нему, и мистер Форман попытался остановить сына. Тут к крыльцу подошел один из живших на ферме аборигенов.

— Ты узнаешь этого человека? — спросил его Джеймс.

— Потерял волосы, — был ответ.

— Это тот же человек, но без волос? — уточнил Джеймс.

Абориген кивнул.

— Этот человек вор, — сказал он. — Он украл часы миссис!

— Слушай, ты, грязный дикарь!.. — закричал на него незнакомец.

— Убирайся, — прошипел Джеймс, — пока я не применил силу! Или, может, сначала вернешь часы, которые ты украл?

Мужчина скривился.

— Выгоняете меня, да? Ну хорошо! Я всем расскажу! Убирайтесь туда, откуда приехали! Я прокляну вашу землю! — С этими словами он зашагал прочь.

Джеймс кинулся было за ним следом, но отец остановил его.

— Пусть уходит, — сказал мистер Форман. — Нет смысла затевать драку.

— Но у него же часы!

— Их уже не вернешь. А ты точно не ошибся?

— Никакой ошибки. У него особая манера поведения. И потом, абориген тоже узнал его. С такими наглецами только так и нужно поступать. Нельзя было позволить ему обмануть нас еще раз. Теперь он будет знать, как сюда являться!

— Мне просто неприятно, что мы выгнали полуночного бродягу, — признался мистер Форман. — Здесь это неписаный закон: бродяги уверены, что получат кров и еду.

— Но не воры, — возразил Джеймс. — Как можно пускать в дом человека, если он уже показал свое истинное лицо?!

— Ты прав, но мне бы так хотелось, чтобы этого не было!

— Забудь о нем, — сказал Джеймс.

— А ты что об этом думаешь, Кармел?

— Мне показалось, что Джеймс собьет его с ног.

— Я собирался это сделать, — признался Джеймс. — Идем, расседлаем коней. Не знаю, как ты, а я умираю от голода.

В тот вечер в доме было довольно мрачно. Встреча с бродягой была очень неприятной. Мистер Форман все не мог забыть, что в этих краях существует традиция принимать свэгменов как гостей.

Отправляясь спать, я чувствовала усталость после прогулки на свежем воздухе.

Было около трех часов, когда я проснулась от шума голосов. Комнату освещал какой-то красноватый свет. Я вскочила с кровати и подбежала к окну. Хозяйственные постройки были охвачены огнем. К счастью, они стояли далеко от дома. По двору метались люди, они что-то кричали друг другу. Я не могла разглядеть, что это были за люди, но мне показалось, что среди них были Джеймс и его отец.

Я торопливо оделась и кинулась вниз по лестнице. Все обитатели дома уже давно проснулись. Я увидела Герти. Она была бледна от страха.

— Горят пристройки! — закричала она, и мы выбежали во двор.

Несколько минут я стояла, парализованная ужасом. Сараи полыхали. К счастью, огонь еще не добрался до конюшен.

— Побежали! — сказала Герти, и мы поспешили к горящим сараям.

Только на рассвете удалось погасить пожар. Мы сидели в кухне, и миссис Форман заваривала всем чай. Мужчины говорили о том, какой ущерб нанес им пожар. Мистер и миссис Форман выглядели очень расстроенными. Я никогда не видела такого гнева, какой застыл на лице Джеймса. Было понятно, что за одну ночь уничтожены плоды многолетнего труда. Все были слишком ошеломлены, чтобы говорить. Миссис Форман, казалось, рада была заняться чаем, а мистер Форман молчал и озабоченно хмурился.

Как только рассвело, мистер Форман с Джеймсом пошли посмотреть, насколько велик ущерб. Но мы уже знали, что он будет огромным. И не удивились, когда мистер Форман вернулся в дом вместе с сыном и сказал:

— Мы разорены. Не знаю, что теперь делать.

— Мы сможем все восстановить, вот увидишь, — произнес Джеймс. — Придется потрудиться, но мы справимся.

Я почувствовала себя лишней. Не являясь членом семьи, я могла мешать им. Наверное, мне лучше уехать, потому что я ничем не могла помочь.

— Ты ничуть не мешаешь, — возразила Герти, — просто сейчас здесь не до веселья. Может, тебе лучше вернуться в Сидней и приехать, когда мы тут немного разберемся с проблемами?

Было решено, что я уеду, и Джеймс вызвался меня проводить. Когда мы остались наедине, он, казалось, был больше расположен говорить о несчастье, чем когда находился в кругу своей семьи.

— Ты, конечно, понимаешь, кто это сделал, — сказал он.

— Ты думаешь, это тот бродяга?..

— Добраться бы мне до него!

— Не нужно, Джеймс, — сказала я. — Он должен быть наказан по закону. Но ты не можешь быть абсолютно уверен в том, что это он.

— А кто же еще? Он знал, где поджечь так, чтобы огонь разгорелся прежде, чем мы его заметим. И он затаил зло. Свэгмен ведь был там, правда? Негодяй! Думаю, отец жалеет, что мы не позволили ему переночевать. И задает себе вопрос, что такое потеря часов по сравнению с пожаром.

— Но вы же не могли пустить его в дом!

— Не знаю. Представь себе, как я себя чувствую! В каком-то смысле это моя вина.

— Нет, Джеймс, — возразила я. — Ты сам понимаешь, что это глупость. Ты слишком беспокоишься. Думаю, ты по-прежнему винишь себя за то, что произошло тогда в Суэце.

— Это тоже было ужасно. Одному Богу известно, что с вами могло случиться.

— Ну мы же как-то выпутались. И ты выпутаешься из этой передряги.

— Да, мы справимся. Но это сильно повлияет на нашу жизнь. Придется все восстанавливать. Мы очень много потеряли. Думаю, понадобится год — а может, два, — чтобы все отстроить.

— О, какая же это низость!

— Попадись он мне только…

— Я рада, что он не попался тебе, Джеймс. Это просто неудача. Вы с этим справитесь — ты, Герти, родители. Вы не из тех, кто позволит беде сломать себя.

— Надеюсь. Ты же знаешь, я хотел поехать в Лайтнинг Ридж. Но теперь не могу, сама понимаешь.

Я кивнула.

— Я собирался уехать на Новый год.

— О Джеймс, мне так жаль! Я знаю, как много это для тебя значит.

— Я не хочу заниматься сельским хозяйством, Кармел. И никогда не хотел. Кажется, я просто не представляю, как буду стареть тут, в этом месте. Я думал, что сначала мы обоснуемся здесь… Отъезд из Англии… все это выглядело так романтично, когда ты молод. А потом, когда я услышал, чем здесь можно заняться… золото… опалы. Сначала я подумал о золоте, а потом заинтересовался опалами. Понимаешь, это стало моей мечтой. Я знал, что смогу осуществить ее. А теперь… теперь…

— Это лишь небольшая задержка, Джеймс. Через год-другой все придет в норму, и тогда ты сможешь попытать счастья.

— Ты умеешь утешить, Кармел.

— Я рада.

Какое-то время мы ехали молча. Когда вдали показалась гавань, Джеймс спросил:

— Кармел, ты скоро приедешь к нам опять?

— Да. Как только все утрясется. Не забудь, приближается Рождество. Не расстраивай Элси. Она так хочет устроить прием в честь меня и Герти.

Мы попрощались.

Элси пожелала услышать все подробности трагедии, происшедшей у Форманов.

— Джеймс был прав, — сказала она. — Конечно, им нельзя было пускать этого человека к себе. Какой ужас! Надеюсь, этот негодяй получит по заслугам. А заслуживает он страшной кары.

— Мистер Форман очень беспокоился, потому что он знает неписаный закон о полуночных бродягах. Герти думала, что выгнать свэгмена — к беде, каким бы противным он ни был.

Элси иронично рассмеялась.

— Что за чушь! Неписаный закон не распространяется на мошенников, уверяю тебя. Да люди здесь линчевали бы его за то, что он сделал! И Форманам нечего беспокоиться из-за того, что они прогнали его со своей земли. А вот то, что он им сделал — это действительно серьезная неприятность. Мне очень жаль Форманов. Так тяжело работать — и в одну ночь все потерять! Нужно будет помочь им как-нибудь. Мы пригласим Герти к себе, если ее отпустят. Не думаю, что ее помощь потребуется при строительстве новых сараев или чего-то вроде этого. Наверное, она будет даже рада приехать.

Элси видела, как я потрясена, и решила, что меня нужно как-то отвлечь, чтобы я не вспоминала о той ужасной ночи. Без сомнения, она подумала, что лучше всего сосредоточиться на подготовке к званому вечеру. Этот праздник всех обрадует. Тут никогда не видели ничего подобного.

Сделать предстояло много, сказала Элси. Она хотела, чтобы все было как следует. Еда… танцы… и все молодые люди, которых она сможет собрать.

И Тоби будет дома. До его возвращения праздник решили не проводить.

— Мы немного отвлечем Форманов от проблем. Бедный Джеймс! Мне его так жаль!

Я рассказала ей о планах Джеймса.

— Он хороший парень, — сказала Элси. — Мне нравится Джеймс.

— И он такой совестливый, — подхватила я. — До сих пор думает о событиях в Суэце. А теперь еще беспокоится и об этом. Он говорит, лучше бы этот бродяга у них переночевал — даже если он и ограбил их, — лишь бы не нанес такого ущерба хозяйству. Из-за этого Джеймс не может уехать в Лайтнинг Ридж.

— Вполне возможно, никакого состояния он там не заработает. На каждого, кто возвращается оттуда богачом, приходится тысяча тех, кто остался ни с чем. Поэтому, может, это даже к лучшему. Жизнь любит посмеяться над человеком. И беда часто оказывается благом: как говорится, нет худа без добра. А удача может обернуться катастрофой.

— Не думаю, что Форманы сейчас с легкостью поверят в это.

— Нет, я тоже так не думаю. Понимание таких вещей приходит позже. Если мы как-то можем помочь им, нужно обязательно это сделать. Ничто не должно нам помешать. Давай думать о чем-то хорошем. Мы должны составить план праздника, учитывая, что в это время приедет Тоб.

Я думала не столько о вечере, сколько о том, что Тоби будет с нами. Что бы ни произошло, учитывая этот факт, я просто не могла не быть счастливой.