Золотая судьба

Глава 20

Пью ощущал усталость, раздражение и ломоту во всем теле. Когда они наконец остановились, чтобы устроиться на ночь — с приближением осени она теперь наступала все раньше, — он с большим трудом слез с лошади.

Чашу его терпения переполнило это глупое создание, Аннабел Ли! Хартер соскользнул с седла, а она осталась сидеть на лошади, как будто ждала чьей-то помощи.

Ладно, решил Пью, надо с самого начала поставить ее на место.

Они остановились на небольшой поляне, окруженной густым кустарником и валунами.

Хартер, страдавший от сильной боли, опустился на землю рядом с большим камнем. Пью не испытывал сочувствия к этому болвану: своей непроходимой глупостью он сам навлек на себя все эти несчастья.

Тем временем безмозглая девчонка все еще сидела на лошади, свесившись с седла и беспомощно озираясь.

Пью пристально взглянул на нее. «Лакомый кусочек, — подумал он, — но, как и все женщины, пригодна только для одной цели». Если бы не защита, которой она может им послужить, Пью с радостью избавился бы от нее прямо сейчас. Он сделает это, как только они окажутся в безопасности, хотя, возможно, сначала насладится ее телом.

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как он последний раз взбирался на женщину. Желание посещало его уже не так часто, как в те годы, когда он был моложе и весил гораздо меньше. Тем не менее время от времени он испытывал потребность в сексуальной разрядке. А что касается аппетита, ей-богу, тут он был ненасытен!

— Ты! — неожиданно зарычал Пью, отчего и Хартер, и девушка вздрогнули. Он ткнул пальцем в Аннабел, а затем показал на землю: — Слезай с лошади и дай ей отдохнуть! Нужно кое-что сделать, а поскольку в данный момент Чесли не в состоянии, ты его заменишь.

— Я? — Глаза Аннабел широко раскрылись.

— Да, ты! Разве тут есть кто-то еще? Давай слезай с лошади и займись делом.

Аннабел полными слез глазами посмотрела на землю. До сих пор ей не приходилось ездить верхом, и она понятия не имела, как следует обращаться с лошадьми. Земля казалась ей очень далекой, но она понимала, что не получит никакой помощи от Чета.

Она неловко сползла вправо, пытаясь одной ногой достать до земли. Но как только вес ее тела сместился, лошадь заржала и встала на дыбы. Аннабел рухнула на землю, сильно ударившись правым боком.

— Не так, дура! — взревел Пью. — Никогда не слезай с лошади с правой стороны. Неумеха! Я обречен жить в окружении неумех! Давай поднимайся и набери воды в реке.

Аннабел встала; слезы боли и унижения потекли по ее щекам. Она отряхнулась, старательно избегая взгляда Пью.

— Хватит реветь, женщина! — вновь раздался его голос. — Принеси воды!

Аннабел растерянно оглянулась. В чем же она ее принесет?

— Котелок, глупая девчонка! Котелок! В седельных сумках.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы снять седельные сумки с лошади, которая нервно шарахалась в сторону, как только Аннабел пыталась к ней подойти, а затем достать котелок. Спотыкаясь от усталости и боли, поминутно вытирая слезы, она заковыляла к реке.

Наполняя маленький котелок в быстрой речушке, Аннабел тупо подумала, не попытаться ли ей убежать. Но если ей это удастся, что она будет делать дальше? Куда пойдет? Они находятся за много миль от Доусона, и она не сможет пешком преодолеть этот путь. Эта дорога была довольно оживленной, и когда-нибудь кто-нибудь проедет мимо, но до этого момента может пройти много времени, а она — Аннабел понимала это — плохо подготовлена к встрече с суровой природой. В это время года пурга могла начаться в любую минуту. Кроме того, в этой местности водились дикие звери. Нет. Она не будет пытаться сбежать. Это было бы глупо.

Когда она принесла воду, Пью уже расседлал лошадей и бросил на землю одеяла. Он раскраснелся и выглядел сердитым. Аннабел подумала, что толстяк не привык заниматься подобными делами и теперь злится на нее за ю, что она не поспешила ему на помощь.

Они приготовили холодный ужин из взятой с собой провизии. Пью съел столько же, сколько они с Четом вдвоем, закусив большой плиткой шоколада, которую достал из сумки.

Постель соорудили из разложенных на сосновых ветках одеял, и Аннабел догадалась, что ей, по всей видимости, придется спать вместе с Хартером. Стало темно, сильно похолодало, и она подумала, что вдвоем им будет легче согреться.

Кроме того, хоть она и сердилась на Чета за его грубое обращение с ней, но по сравнению с Пью он казался почти что добрым. Похоже, усталость и боль смягчили его, и он уже не думал о плотских утехах. Поэтому Аннабел прижалась к нему, радуясь теплу его тела. Она видела, что Пью взял себе вдвое больше одеял, чем отдал им, но не посмела высказать свое мнение по этому поводу. Толстяк завернулся в них и положил голову на седло.

Она проснулась от грозного окрика Пью, который приказывал ей вставать. Было еще темно, и она ощущала почти такую же усталость, как вчера, когда ложилась в постель.

Пью уже поднялся, его одеяла были скатаны, и теперь он седлал лошадь.

— Разбуди Чесли, — кратко распорядился он и ткнул пальцем в Хартера.

Аннабел вздохнула и потрясла Хартера за плечо. Наконец, с ворчанием и проклятиями, Чет проснулся.

— Седлайте лошадь! Пора двигаться, — приказал Пью.

— А разве у нас не будет времени для завтрака? — спросила Аннабел, презирая себя за дрожь в голосе. Она была голодная, грязная и очень несчастная. Аннабел сделала несколько шагов и обнаружила, что не может идти, не хромая.

— Пожуйте сухари. Это поддержит ваши силы, — коротко ответил Пью.

В тусклом утреннем свете Аннабел различила следы чего-то темного вокруг его рта. Шоколад, подумала она. Он тайком ел шоколад! Какая свинья! А им придется жевать сухари! В этот момент она возненавидела Пью, несмотря на то что все еще очень боялась его.

Аннабел порылась в сумке с продуктами и, найдя сухари, взяла два себе и два Хартеру. Она также обнаружила ломтик ветчины и, увидев, что Пью отвернулся, дерзнула прихватить и его, отдав половину Хартеру, который еще не совсем проснулся.

Вскоре они уже были на тропе.

— Как вы думаете, Эл Пи, далеко ли они от нас? — спросил Хартер.

Пью пожал плечами.

— С наступлением темноты им тоже пришлось сделать привал на ночь. Полагаю, им потребовалось часа два-три, чтобы вернуть лошадей в загон. Но зато у них скорость больше. Так что теперь мы опережаем их всего на час или два, — спокойно сказал он.

Хартер выругался и ударил кулаком по луке седла.

— Проклятие! Что мы будем делать? Если они так плотно сели нам на хвост, то быстро догонят нас!

— Мы задержим их, — сказал Пью.

— И как мы это сделаем? — В голосе Хартера проступил сарказм.

— Перегородим за собой тропу.

— Какого черта! — взорвался Хартер. — Какой от этого прок? Они просто объедут ее поверху.

Пью невесело усмехнулся:

— В том месте, где я намерен перегородить тропу, это будет трудно сделать.

Больше они не разговаривали, пока не добрались до узкого длинного каньона, в котором тропа шла параллельно реке, пробивавшей себе путь сквозь скалистое ущелье.

Аннабел начало подташнивать от голода.

— А мы не могли бы сделать остановку и поесть? — жалобно спросила она.

— Да, — поддержал ее Хартер. — Я тоже голоден. Эти сухари утром только разбудили мой аппетит.

Аннабел заметила, что Пью, прежде чем ответить, что-то запихнул себе в рот.

— Всему свое время. Немного поголодать даже полезно. А поскольку это ты, Чесли, поставил нас в затруднительное положение, тебе не пристало жаловаться.

Жирная свинья! Аннабел еле сдержалась, чтобы не крикнуть ему это в лицо. С тех пор как они покинули лагерь, Пью непрерывно жевал, доставая что-то из карманов. Неудивительно, что он не был голоден!

Хартер поерзал в седле. Аннабел подумала, что сегодня он выглядит бодрее — наверное, выздоравливает. Эта мысль обрадовала ее, потому что больной и беспомощный Хартер делал ее положение еще более опасным.

Она постоянно оглядывалась, надеясь заметить погоню, но не видела ничего, кроме поднятой ими же пыли. А что, если их не догонят?

Тропа становилась все уже. Слева протекал Юкон, а справа вздымалась ввысь огромная стена каньона. Далеко внизу бурлили пороги, быстрые, белые и беспощадные; камни, как оскаленные зубы, торчали из беснующейся воды.

Это было великолепное, но пугающее зрелище, и Аннабел, дрожа, прильнула к спине Хартера, молясь, чтобы тяжело ступавшая лошадь не поскользнулась.

Двигавшийся впереди Пью подобрался в седле. Спина его была напряжена, и Аннабел вдруг поняла, что он тоже боится. Но это не подбодрило ее, а, наоборот, только усилило ее страх. Она почему-то не сомневалась, что на свете существует не так уж много вещей, способных испугать Лестера Пью.

Аннабел крепко зажмурилась, надеясь, что они скоро минуют каньон, но лошадь, заржав, внезапно остановилась, и девушка испуганно открыла глаза.

Она увидела, что Пью неуклюже повернулся в седле и поднял руку.

Что он собирается делать?

— Слезай с лошади! — крикнул он, перекрывая шум воды внизу.

Аннабел не поняла. Он обращается к Хартеру или к ней?

— Ты, девчонка, слезай с лошади!

Боже мой! Он имеет в виду ее! Сердце ее учащенно забилось в груди, ладони стали влажными.

Почему он приказывает ей спешиться?

— Зачем? — крикнула она как можно громче.

— Слезай! — взревел Пью, и его лицо потемнело от гнева. — Делай, что я говорю, глупая сучка, черт бы тебя побрал!

— Чет, — нерешительно произнесла она, — зачем ему нужно, чтобы я слезла?

— Откуда мне знать, черт возьми? — качнул головой Хартер. — Но тебе лучше не перечить.

— Чет, — вновь спросила она, — ты можешь мне помочь? Хотя бы спроси у него, в чем дело.

— В данный момент я не могу помочь даже себе. — Хартер отрывисто рассмеялся. — Лучше делай то, что он говорит, пока он не рассвирепел. Поверь, тебе лучше не видеть по-настоящему рассвирепевшего Лестера Пью!

В словах Хартера ощущалась безысходная покорность судьбе. Аннабел поняла, что он тоже испытывает страх перед толстяком и поэтому бесполезно просить его заступиться за нее. Ничего не оставалось делать — придется слезть с лошади. Она вспомнила, что Пью кричал ей вчера вечером. Она должна слезать с левой стороны, там, где крутой обрыв спускался к протекавшей далеко внизу реке.

Она посмотрела вниз. Рядом с лошадью было достаточно места, чтобы стоять, но только если она не упадет, как это случилось вчера. У нее закружилась голова.

— Если я упаду, то полечу прямо в реку, — прошептала она Хартеру. — Ты мне не поможешь?

Он что-то проворчал и протянул руку:

— Цепляйся.

Аннабел крепко обхватила ладонями его напрягшуюся руку и благополучно спустилась на землю. Затем она быстро обошла нервно переступающую с ноги на ногу лошадь и прошла вперед, встав перед ее мордой.

Пью, сидя в седле, наклонился и что-то протянул ей.

— Иди сюда! — приказал он.

Аннабел осторожно двинулась вперед и взяла протянутый ей предмет. Это была связка из четырех цилиндров со шнурами на концах. Все четыре шнура были связаны вместе, образуя один очень длинный.

Она недоуменно уставилась на связку.

— Что это?

— А это, дура, маленькая связка динамита, которую я захватил с собой. Еще один пример предусмотрительности Лестера Пью!

При слове «динамит» Аннабел испуганно вздрогнула и чуть не выронила связку.

Пью побледнел.

— Черт побери, женщина, поосторожнее с этим!

— Динамит? — прерывающимся голосом переспросила она. — Ради всего святого, что я должна с ним делать?

— Это наш способ задержать погоню. — Пью холодно улыбнулся, поднял свою жирную руку и показал на нависшую над ними стену каньона. — Видишь уступ вон там, на гребне? Сейчас ты полезешь по склону и оставишь под уступом динамит, прямо под нависающим козырьком, понятно?

Аннабел сглотнула, и у нее все похолодело внутри. О чем это он? Она не верила своим ушам. Она не сможет залезть на эту скалу!

— Я спросил, видишь ли ты? — Голос Пью, как удар хлыста, заставил ее вздрогнуть.

— Вижу, — еле слышно ответила Аннабел, — но не понимаю вас. Я не могу влезть на этот выступ.

— Что? — переспросил Пью. — Я тебя не слышу.

— Я сказала, что не смогу влезть на скалу! — крикнула она, охваченная внезапной яростью, которая оказалась сильнее страха. — Почему я должна делать за вас всю грязную работу?

На мгновение ее охватило безумное желание бросить динамит в реку, но, посмотрев в лицо Пью, она сдержалась — если она это сделает, то он тут же пристрелит ее.

С неожиданной стремительностью, заставшей Аннабел врасплох, Пью наклонился и схватил ее за руку. Она взглянула в его огромное бледное лицо с крепко сжатыми зубами и жесткими, как камешки, маленькими глазками.

— Ты заберешься на эту скалу, безмозглая девчонка, и сделаешь это быстро! Положишь динамит, спичкой подожжешь фитиль, а потом еще быстрее спустишься и сядешь на лошадь. Если мы поторопимся, то успеем благополучно убраться из каньона до того, как динамит взорвется!

— Я не буду этого делать! — в страхе и отчаянии крикнула Аннабел.

Пью сильнее сжал ее запястье, и ей показалось, что она теряет сознание от боли.

— Твой дружок Хартер из-за собственной глупости не может этого сделать и я по очевидным причинам — тоже. Но у тебя, моя девочка, нет проблем ни со здоровьем, ни с весом, и если я сказал, что ты сделаешь это, ты это сделаешь. А на тот случай, если в твою глупую голову придет мысль положить динамит, но не поджечь фитиль, я заранее предупреждаю, что, если динамит не взорвется к тому времени, как мы покинем каньон, я убью вас обоих, тебя и твоего драгоценного Чесли, и столкну ваши тела в реку. Ты меня поняла, девочка?

Аннабел покорно кивнула, и Пью, отпустив ее руку, протянул маленькую жестяную коробку со спичками.

— А теперь давай наверх!

Она дрожа повернулась к скале, держа в одной руке динамит, а в другой спички, и Пью вновь закричал на нее:

— Дура, сунь динамит за пояс, а спички положи в карман! Как ты полезешь наверх, если у тебя заняты руки! Боже, избавь нас от неумех!

Тяжело дыша, Аннабел выполнила его распоряжения. Динамит не помещался за поясом, но ей удалось засунуть его под блузку. Спички она опустила в карман.

Скала на первый взгляд была неприступной, но когда Аннабел внимательно изучила ее, то увидела небольшие трещины, уступы и площадки, которые можно было бы использовать в качестве опоры. Ухватившись за нависавший над ней выступ, она пожалела, что в детстве не вела такого активного образа жизни, как Белинда, которая вечно куда-нибудь залезала и делала это столь часто, что матери в конце концов пришлось запретить ей такие неподходящие для леди занятия.

Белинда! Как ей не хватало сестры!

— Шевелись же, черт бы тебя побрал! — взорвался Пью у нее за спиной.

Резко выдохнув, Аннабел поставила ногу на первый уступ и начала карабкаться наверх. Мучительно медленно, дюйм за дюймом поднималась она по скале.

Казалось, время остановилось, и не существовало ни прошлого, ни будущего, только настоящее, где она цеплялась, вытягивалась и искала опору для рук и ног.

Земля летела прямо в ее поднятое вверх лицо, к глазам подступали слезы. Аннабел сердито моргнула.

Ее руки саднили и кровоточили, колено, которым она ударилась о камень, болело. Она не осмеливалась посмотреть вниз, но слышала под собой шипение и рев реки.

Несколько раз она была готова отступить, но страх перед Пью гнал ее вперед.

Наконец Аннабел добралась до утеса, на который показывал Пью, и смогла немного расслабиться, почувствовав себя в относительной безопасности. Она рискнула посмотреть вниз и увидела далеко под собой неправдоподобно маленькие фигурки Хартера и Пью с обращенными вверх бледными лицами, напоминавшими луну. У нее закружилась голова, и она, покачнувшись, отвела взгляд.

— Динамит! Положи динамит!

Крик Пью казался отсюда далеким и слабым, но Аннабел послушно поместила связку динамита в углубление между уступом и скалой, а затем достала из кармана коробку спичек.

Некоторое время она сидела на корточках, пристально глядя на фитиль, сжимая в руке спичку и размышляя, посмеет ли она ослушаться Пью. Нет, она должна это сделать. Она не сомневалась, что Пью выполнит свою угрозу и убьет и ее, и Чета, если она не выполнит его приказ. Кроме того, этот обвал не принесет никому вреда. Выбора у нее не было — нужно делать то, что ей приказали.

Она осторожно чиркнула спичкой и поднесла огонь к фитилю. Он загорелся, и пламя стало быстро приближаться к динамиту.

Устремив взгляд на шипящий огонек, она застыла на месте, пока до нее не донесся слабый крик Пью: — Спускайся вниз! Живо!

Волна паники мгновенно захлестнула Аннабел, и она тем же путем стала спускаться вниз, нащупывая опору дрожащими руками и ногами.

Почти достигнув тропы, она второпях промахнулась и на мгновение повисла на руках. Но затем — чудо из чудес! — ее нога нашла маленький выступ, и через несколько секунд Аннабел оказалась на земле.

Лошадь Пью уже галопом неслась по тропе. Аннабел с помощью Хартера быстро взобралась в седло.

Чет громким криком пустил лошадь в галоп, и Аннабел, уткнулась лицом ему в спину; она дрожала от изнеможения и страха, сердце ее бешено колотилось.

Они мчались по тропе, и, несмотря на исцарапанные руки и дрожавшие от напряжения мускулы, Аннабел ощущала приятное возбуждение. И хотя она не привыкла анализировать свои чувства, ее удивляло собственное приподнятое настроение. Потом до нее наконец дошло, что причина кроется в том, что ей удалось справиться — и успешно — с таким трудным и опасным делом. Не важно, что ее поступок послужит неправому делу и что она совершила его по приказу человека, которого ненавидит. Все-таки она справилась, используя только собственную силу и сноровку. Теперь Аннабел начала понимать Белинду. Вот что испытываешь, когда преодолеваешь трудности самостоятельно!

Едва они выехали из каньона, раздался взрыв. Хотя Аннабел и ждала его, она вздрогнула и, не сдержавшись, вскрикнула — таким громким был звук взрыва, за которым последовали треск и грохот падающих камней. Земля содрогнулась, и за их спиной поднялось огромное облако пыли.

Пью оглянулся через плечо и улыбнулся ей.

— Это немного задержит их, — с довольным видом произнес он. — А теперь мне нужно подумать, как задержать их еще больше.

С вершины небольшого холма Джош в бинокль рассматривал уходящую вдаль тропу. На самой границе видимости сквозь клубящуюся пыль он заметил два удаляющихся пятнышка.

— Это они! — сказал он.

Дуглас Маккензи протянул руку за биноклем и поднес его к глазам.

— Они опережают нас не больше чем на час. Если мы поторопимся, то к полудню, пожалуй, догоним их.

Джош согласно кивнул. Они с сержантом заключили временное перемирие, а иногда в их отношениях даже проскальзывало взаимное уважение. И хотя им случалось спорить по поводу дальнейших действий, до сих пор они без труда находили общий язык.

Но у Джоша были свои проблемы. Белинда по неизвестной причине вела себя с ним как с незнакомым человеком. Что происходит с этой женщиной? Несколько дней назад она призналась, что любит его, а теперь не желает даже говорить с ним! Это выше его понимания! Что он мог такого сделать? Если она будет вести себя так же и после свадьбы, то, может, лучше распрощаться с этой идеей?

Скакавший рядом с Джошем Дуглас Маккензи думал о вещах, не имеющих никакого отношения к делу. Он бросил через плечо быстрый взгляд на Белинду. Она расслабилась в седле и о чем-то глубоко задумалась. Она была такой красивой, смелой и сильной, и Дуглас страстно желал ее!

Он не знал, как вернуть ее симпатию, он видел, что она отдалилась от него, и не знал, как вести себя с ней. Мысль о том, что Белинда несколько дней провела наедине с Джошем, наполняла его яростью и отчаянием. Ему мучительно хотелось знать, была ли она близка с Роганом. Эти размышления буквально сводили его с ума.

Дуглас понимал, что не должен сейчас думать об этом, но не мог справиться с собой. Вот что значит брать женщину в такое путешествие!

Мысли Белинды тоже были не очень приятными, и она не могла отделаться от них. Белинда злилась на себя за то, что не сдержалась и устроила Джошу сцену ревности, а теперь не знала, как загладить свою вину. Он явно расстроен, и Белинда не могла его в этом винить. Но сейчас приставать к нему с извинениями было неуместно. Скоро они догонят Пью и Хартера, и в данный момент мысли Джоша и Дугласа были целиком заняты этой парочкой.

— С тобой все в порядке, Белинда?

Голос отца заставил ее вздрогнуть, и она через силу улыбнулась ему.

Белинда еще не привыкла называть этого человека папой, но знала, что это доставляет ему удовольствие. Она также видела, что Морган, как и она сама, очень беспокоится за Аннабел.

— Я не сомневаюсь, что с Аннабел все в порядке, — уверенно сказала она и протянула ему руку. — Они не причинят ей никакого вреда, потому что она нужна им в качестве заложницы…

Внезапно воздух содрогнулся от сильнейшего взрыва — как будто какой-то рассерженный бог опустил на землю свой гигантский кулак, — и лошади, заржав, попятились.

Вдали взметнулось вверх огромное облако пыли.

— Боже, что это?! — испуганно воскликнула Белинда. Ей никто не ответил. Лошади нервно пританцовывали на месте.

— Папа? — Белинда взглянула на Моргана Ли.

— Не знаю. — Он покачал головой, лицо его было озабоченным. — Но у меня такое чувство, что это не сулит нам ничего хорошего.

Наконец эхо взрыва утихло, пыль начала оседать, и стало видно, что в полумиле от них тропа попросту исчезла, погребенная под рухнувшей горой.

Позади них невидимый за поворотом дороги крупный мужчина на большом гнедом жеребце тоже остановился. Он осадил коня, ожидая, пока утихнут отголоски взрыва, и тут услышал слабый звук голосов. Мужчина не двигался, пока не раздался удаляющийся стук копыт, а затем отпустил поводья и прищелкнул языком, послав коня вперед.