Золото для Агаты

Глава 25. Взрослая девочка

Я забежала на второй этаж, судорожно смахивая капли направо и налево. Не могу сидеть на истории в таком состоянии. Сейчас же Миша поднимется! Сделав пару глубоких вдохов и звонко хлестнув себя по щекам, я чинно направилась на кафедру истории и общей психологии. Наша историчка — молодая девушка с темно-шоколадными вьющимися волосами, темными огромными глазами, пухлыми губами и любовью добираться до абсурдных деталей, уже сидела в мощном офисном кресле. Непонятно, кто и зачем его сюда приволок, но оно обитало тут уже давно. Я подошла к ней:

— Валентина Викторовна, мне плохо, можно я домой пойду?

Она взглянула на меня и, я сама напугалась. Глаза приобрели сходство с черными дырами. Она кивнула и сказала, что если мне станет лучше, я могу взять следующую тему у одногруппников.

— Я ее провожу! — Вызвалась Белла.

Мы вышли из кабинета и зависли у стендов с информацией для поступающих. Я с грустью погладила красную тканевую доску. В прошлом году сама приходила сюда не раз, читала списки документов, осматривала корпус и приставала к работникам академии с вопросами. А сейчас моя жизнь, только начавшая набирать обороты, тормозилась. Весь первый семестр я прорыдала, ничего не понимая ни в одном из предметов, с трудом сдала зачеты, с трясучкой ушла на практику. И только во втором семестре, после появления в моей жизни Миши, все наконец-то стало таким, каким должно было быть с самого начала. Я до крови прикусила губу и посмотрела в потолок. Да что же это такое!?

— Что случилось?

Мне не хотелось делиться. Опять эта информация уплывет к отцу. И снова я буду скандалить, не зная, кого больше ненавижу, Беллу или его. Пожалуй, его, Беллка не пытается выпнуть меня из родных стен.

— Это Леня виноват? — Тихонько уточнила она.

— Да, Разумов тебя возьми, Леня! — Взорвалась я. Холерики тем и прекрасны, вы никогда не знаете наверняка, из-за какой мелочи они начнут выливать на вас свое мусорное ведро переполненной души. — Белл, вот только объясни, чего ты хочешь добиться? И моего и его расположения? Ни хрена у тебя не выйдет! С тем же успехом можешь одновременно тусить в клубе и учить БХ! Вы достали меня своими проблемами и желаниями! Хоть раз спросите, чего я хочу! Не так уж и много!

Я сползла по стене на корточки и закрыла лицо руками. Мне было тошно, хотелось завалиться на кровать в своей комнате и реветь всю ночь напролет. А лучше… обнять Золотко и пожаловаться ему на жестокий мир. От последней мысли стало еще больнее.

— Нам ничего не светит. Пора вырасти, ты взрослая девочка. Ни я с биохимиком, ни ты с анатомом, никогда не будем вместе.

— А ты попробуй не домогаться до него в открытую.

— Что?.. Откуда?..

— У меня свои каналы. — Я с трудом поднялась на ноги, меня шатало, голова кружилась, во рту остался мерзкий железный привкус крови. Хотелось наесться цианидов и закончить уже всю эту ерунду под названием жизнь. — Все, мне пора.

— Я тебя провожу.

— Иди на пару! — Белла попыталась взять меня за руку, я отбила ее. — Итак бываешь там только телесно!

Пошатываясь, я добрела до остановки, и в каком-то совершенно неадекватном состоянии добралась до дома. Стоило пересечь порог комнаты, как слабость тут же накрыла меня с головой. Я упала прямо на пол, больно ударившись коленями, и повалилась на бок, подтягивая к себе ноги. Слезы брызнули как из поливальных шлангов. Что я наделала?! Главное, что решение принято верное, и Миша будет в безопасности. А мне придется исполнить желание отца и уехать из города. Сердце разрывалось на куски. Я никогда больше не увижу его, не смогу взять за руку и посмотреть в эти живые глаза. Не нужно было вообще затевать эту историю. Сидела бы просто на парах и пускала слюни на прекрасного препода. Да я бы и недели не вытерпела! Бурная фантазия мгновенно создала в голове картинку: Миша не знает, кто я, он открывает свой кабинет, а там, в петле мерно покачивается молодое тело. Он зовет Кравчук, они вызывают полицию и удивляются «Такая молодая, чего не жилось?». Откуда эти дурацкие мысли? Я ведь не смогу покончить с собой, просто испугаюсь. Наверное, когда-нибудь я научусь жить без Миши…

Я нашла в себе силы подняться только к вечеру. Мамы дома еще не было, а отец ужинал в компании… Разумова. Увидев меня, он поднялся на ноги. В глазах повисло волнение.

— Ужинать будешь? — Спросил отец скорее для проформы, чем из заботы.

— Нет. — Я бросила взгляд на биохимика. Он все равно узнает, так чего скрывать все и делать из этого тайну века. — Я хочу поговорить насчет нашего с тобой компромисса.

Отец сбросил с глаз воображаемые волосы, на самом деле, они были идеально уложены, и кивнул на место напротив БХ, сам он сидел во главе стола. Я молча села.

— Вуз можешь выбрать сама, Питер, Москва, куда тебя больше тянет. Проблемы с переводом я решу. Думаю, к концу недели смогу взять тебе билет. Поначалу просто послушаешь, город посмотришь, познакомишься с кем-нибудь.

— Хорошо. — Безразлично ответила я, зажав ладони между колен и подняв плечи. Мне действительно было все равно, хоть на северный полюс. Там Миши не будет, а, следовательно, исчезнет и Агата. Ее создадут заново уже там, но этой девочки с вечно бушующими эмоциями и безграничной любовью больше не будет. Ее убили совсем недавно, и труп, еще теплый, вскоре начнет разлагаться. — И ты навсегда забудешь о существовании Миши.

— Как и ты! — Он отсалютовал мне бокалом красного вина. — Что за отвратительные желания? Меня тошнит от омерзения! Надо будет нанять тебе психотерапевта.

Психотерапевт застрелится из именного ПМ после часового рассказа о прелестях Миши.

— Агата уезжает учиться в другой город? — Осторожно влез Разумов. Он уже понял мое настроение и старался не волновать меня лишний раз. Я бросила на него взгляд и почувствовала, что мне становится еще хуже. Меньше всего я хотела видеть в них жалость.

— Представь себе! Поняла, что академия, извини меня, Саша, дыра, и что образование нужно получать столице.

— У нас неплохой уровень.

— Неплохой, а нужен — потрясающий! Правда, девочка? Она взрослая, имеет право сама принимать решения.

Я сжала кулаки и зубы, чтобы не вскочить и не придушить его прямо за столом. Как он смеет говорить о решениях? Как он смеет говорить о выборе, загоняя меня в рамки спичечного коробка? И почему я, в самом деле, не родилась в семье Золотухина?!

Зазвонил телефон где-то наверху. Отец извинился и вышел, оставив нас с Разумовым. Он тут же наклонился ко мне.

— У тебя глаза, словно ты неделю не просыхала.

— А хорошо бы! — Откликнулась я. На столе стояла открытая бутылка вина, стакан налил себе отец, пол стакана было и у биохимика. Я схватила ее и сделала несколько больших глотков. Ее резко дернули у меня из рук, немного расплескав на стол.

— Совсем что ли? Жертва метаболизма нейромедиаторов! — Он убрал вино подальше и вытер лужу на столе. Я грустно улыбнулась его ругательству. Горло жгло от быстро поглощённого спирта. — Давай рассказывай, что случилось!

— Вам, что тоже нужна блютуз-гарнитура? Все было сказано за столом.

Повисло молчание. Я уже совсем наплевала на приличия. Все равно скоро меня не будет в этой академии, так чего я должна напрягаться?

— А… Миша тут каким боком?

— И правым, и левым, и передом, и задом. Или он, или я. Третьего не дано! — Я глянула в глаза Раузмову. Он смотрел на меня жалостливо, и в то же время, с выражением лица психиатра, сомневающегося в душевном здоровье пришедшего на обследование пациента. — Был выбор — я его сделала. — Я вздохнула. Боль немного отступила, не может же мой организм все время меня мучить, осталась пустота. И она требовала чужих эмоций, чужой боли. — Знаете, а я буду скучать! — Я нахально хлопнула его по плечу, в голове расстилался туман. — Кто еще будет надо мной издеваться и называть дебиленком?

— Ты когда ела последний раз?

— Да кто ж его знает? — Я засмеялась, свесив голову через спинку стула. — Где-то между гистой и анатой!

— Таак…

Голова кружилась, я смотрела в потолок, который как-то странно перевернулся, меня подкинули, а потом я поняла, что куда-то перемещаюсь. Да это же Разумов тащит меня наверх! На руках! Я крепко вцепилась ему в рукава рубашки и заболтала ногами, мозг уже работал по своей воле.

— А знаешь, как давно я последний раз развлекалась? Он же меня вечно отталкивал! Ну, что я некрасивая? Непривлекательная?

— Красивая и привлекательная! Только усталая!

— Нашел время! — Голос отца. — Она что напилась?

— Не без этого. — Биохимик честно пытался меня удержать, но я вывернулась и некрепко встала ногами на пол. Он прижимал меня к себе, чтобы я не упала.

— Мне нужно уехать.

— Я присмотрю за ней. — Они пожали друг другу руки.

Я с трудом переставляла ноги, поднимаясь в свою комнату, биохимик страховал меня, стараясь не дать мне впечататься носом в пол или в стену. Я открыла свою дверь и вошла в комнату.

— Да осторожней ты! Как же тебя торкнуло-то! Вроде вино обычное… хотя…

Я улыбнулась и положила руки ему на плечи, повалилась почти всем весом, стоять было трудно, голод, алкоголь, недостаток эндорфинов от долго отсутствия мужчины в жизни.

— Хочешь остаться?

— Я итак останусь. — Он был явно удивлен моим нахальством, хотя чего только не творят пьяные.

— Возьми меня!

— Что?.. — Он захлебнулся воздухом и крепче сжал руки. Я впилась губами в его, он царапнул меня по спине, ненадолго прижал к себе и оттолкнул. — Конечно, только ты отдохни сначала. Тебе ведь много сил понадобится! — Он ухмыльнулся. — Ложись, отдохни.

Я уже не могла распознавать правду и ложь и покорно упала на кровать.

Что за ерунда?! Почему у меня по внутренней стенке черепа долбят молотком? Я сжала голову руками и зажмурилась со стоном. Попыталась вздохнуть и закашляла, во рту, словно караван верблюдов прошелся! А как еще объяснить такое количество песка?

— Водички? — Ухмылка слышалась даже в голосе. Мне протянули стакан воды, который я осушила в два глотка. Улыбающийся Разумов налил мне еще, все повторилось. Потом он осторожно опустился на край моей постели и погладил меня по горящей голове:

— Ну что, взять тебя?

— Чего? — Я отскочила на край и чуть не свалилась с кровати, он успел поймать меня за запястье.

— Ты так умоляла меня вечером устроить тебе ночь любви! — Не унимался он. — И где моя страстная девочка? Я хочу обещанного! — Он потянулся ко мне.

Я с криком соскочила с кровати.

— Псих что ли? Какая ночь любви!? — Я бросилась в ванную, меня затошнило. Фу! Фу! Фу!

Меня сопроводил звонкий хохот. Когда я вышла из ванной, более или менее причесанная, умывшаяся и свежая, биохимик разливал по чашкам кофе. Увидев его, я нырнула обратно в ванную. Мало ли!

— Да ладно, пошутил я! Какая трусиха! Я тебя вчера кое-как от себя отлепил, маленькая развратница!

Я вышла из ванной и плотнее запахнулась в халат. Уселась за стол и приняла чашку дымящегося кофе.

— Спасибо. И… извините за… за мое поведение. — Мне действительно было стыдно. Кусками мозг выдавал события вчерашнего вечера. Я ведь, о нет! Я могла действительно оказаться с ним в постели! Как хорошо, что в академии работают только высокоморальные люди.

— Да ладно! — Вполне искренне отмахнулся он. — Об этом никто не узнает. — Он даже подмигнул мне. Если…

Я подняла брови. Еще один шантажист нашёлся.

— Какой была бы реакция, если бы проснувшись, ты обнаружила рядом меня? У меня просто руки чесались так сделать, но я решил, что не стоит тебя так сильно нервировать.

— Я бы уже полдома разнесла, — подумав, сказала я, не в силах сдержать улыбку, — потом… лупила бы вас за проявленную неосмотрительность и ругала за решение воспользоваться моей беззащитностью.

— Ничего себе беззащитность! Ты на мне чуть клеймо когтями не оставила!

Мы немного посмеялись, разворачивая эту тему. Это странно, вот так общаться с преподавателем. Впрочем, теперь он не совсем препод. По крайней мере, для меня.

— А времени сколько? — Встрепенулась я.

— Около одиннадцати.

— А пары-то! — Я подскочила и стала бегать по квартире в поисках своих вещей. Разумов мне не мешал. Через пару минут, допив кофе, он поднялся со стула и, потянувшись, сказал:

— Мне вот только интересно, какие это у тебя пары в воскресенье утром? Нет, может, конечно, у вас с Золотухиным свои занятия… дополнительные! — Последнее слово было произнесено потрясающе пошлым тоном.

Я уже была наполовину собрана:

— А раньше никак нельзя было это сказать?

— Я пил кофе.

Я не выдержала и хлестанула его рукавом кофты. У меня будут болеть скуловые мышцы.

— Теперь я не удивляюсь, почему ты заинтересовала этого престарелого стоматолога, такую эмоциональную особу я еще не видал!

— Кто бы говорил! — Не сдержалась я.

— А теперь по-серьезному, что же все-таки случилось, и почему ты свои проблемы стала решать алкоголем, ведь взрослая девочка?

Я выдохнула, и, усевшись, на диван, все в подробностях ему рассказала. Это было так естественно, что я просто болтала все, что думала. Выслушав меня, Разумов только развел руками:

— Потрясающая наглость! Свою же собственную дочь. Кстати, он как ушел, так его всю ночь и не было.

— Что мне делать?

— То, что тебе кажется правильным. Ты приняла тяжелое решение. — Я цокнула языком и ответила, что любая на моем месте сделала бы так же. — Нет, не любая, Агата. Ты готова пожертвовать собой, а готов ли тот же Золотухин продать себя для твоего блага?

— Да… — не очень уверенно сказала я.

— У тебя еще есть время. Присмотрись, стоит ли твоя жертва такой платы.

Он объяснил, что имеет в виду. Не отговаривает меня спасать Мишу, просто просит поискать еще пути, выход есть из любой ситуации. От моего отъезда никому, кроме отца, лучше не станет. Вот и нужно попытаться найти решение. Я ведь уже взрослая девочка.