Золото глупцов

9

Дневник Либби: «10 июня 1849. Нам не удается быстро продвигаться на юг. Мы завязли в грязи и разбиваем за собой дорогу, оставляем горы мусора. Так неприятно идти по липкой жиже, а москитам пришлась по вкусу наша светлая кожа. Дети и я все покусаны. Прикладываем грязь, чтобы как-то успокоить боль. Мы стали похожи на дикарей».

Прошло довольно много времени, когда часть товаров наконец была снята. Запрягли запасных быков. Одна за другой повозки с трудом продвигались вперед, по обеим сторонам дороги валялись мешки с беконом, одежда, железные плиты…

— Жаль, что у меня нет фургонов про запас, а то продал бы в Калифорнии их же собственные вещи, — сказал Шелдон.

Остановившись на ночь, люди так устали, что едва стояли на ногах, и даже Шелдон слишком устал, утомился и не вспоминал о еде. За день было пройдено только 12 миль.

В конце следующего дня добрались до первого парома. Повозки растянулись вдоль берега. Под лучами солнца мужчины ремонтировали колеса фургонов, шили из холста сумки, стирали белье в реке, стоя по пояс в воде.

Нужно было ждать три дня, пока подойдет их очередь переправляться.

Райвл предложил было взятку паромщику, но и это не помогло — слишком много вооруженных людей, чтобы пролезть без очереди. Наконец настала их очередь. Паром был сделан из восьми выдолбленных каноэ, связанных сверху досками. Либби казалось, что конструкция выглядела довольно скользкой. Она покрепче прижала к себе детей, когда волны захлестнули палубу. Но все обошлось — вся партия благополучно переправилась.

Леса кончились, и впереди лежали лишь бескрайние просторы степей.

Фургоны других партий виднелись на горизонте. Они и впрямь напоминали белые паруса на зелено-золотом фоне океанских вод.

Либби затосковала по дому: парусники в бухте Бостона, пляж в Кейп-Коде, пикники… Всю дорогу воспоминания терзали Либби. Как все сейчас было неопределенно: старая мебель, фотографии в больших рамках, мешки с инструментом или едой, могилы, которые были на каждой миле, только что захороненные с примитивными крестами и грубыми надписями: «Джозия Велдон из Буффало. Нью-Йорк. Умер 28 мая 1849 в возрасте 17 лет».

Либби внимательно читала каждую надпись, боясь увидеть имя Хью. Вдруг к ней пришла холодящая сердце мысль. Ей казалось, что скоро увидит имя Хью и ей не нужно будет больше подвергать опасности своих детей, и она сможет вернуться домой с чистой совестью.

— Бедняга, — послышался голос Гейба. — Подумать только, вероятно, его родственники в Нью-Йорке воображают, как он наполняет деньгами карманы. Все это сумасшедший дом.

— Но вы же решились на это!

Гейб улыбнулся.

— Разве вы не знаете, что дьявол всегда защищает своих.

— Не говорите таких вещей даже в шутку, — сказала Либби, увидев, как Гейб подъехал к девочкам, сидевшим на фургоне, — те рассмеялись, когда он что-то им сказал.

— Не знаю, что мне с вами делать, мистер Фостер. Я никогда не встречала человека, который смущал бы меня так, как вы.

В этот вечер Джимми расставил повозки кругом.

— Мы въезжаем на территорию Пони.

Шелдон Райвл добавил, что хотел бы видеть хоть одного, кто бы посмел напасть на них.

— Я не боюсь атаки нападения, а опасаюсь, что они могут увести ночью всех мулов, — объяснил Джимми.

Он подошел к Либби и сказал, что теперь ей пора собирать «чипсы» буйволов, потому что она не найдет ни одной деревяшки, пока они не достигнут гор. Либби позвала девочек, чтобы они помогли ей.

— Присматривайте за ними, чтобы они не наступили на гремучую змею.

— А здесь есть змеи? — спросила совершенно спокойно Либби.

Джимми улыбнулся.

— Они вам не причинят зла, если вы будете к ним миролюбивы.

Либби положила на землю пустой мешок и попросила детей остаться там поиграть.

— Мы будем осторожны, мама, — сказала Иден, — и останемся рядом с тобой.

— Ну, пошли, — сказала девочкам Либби.

Через полчаса они заполнили мешок «чипсами». Они были не такими отвратительными, как представляла себе Либби. От них пахло травами. Девочки, не зная, что это такое, весело набивали ими мешок.

Либби ушла чуть вперед, когда услышала вопль.

— Мама, меня укусила змея!

Либби рванулась назад и увидела прыгающую Иден.

— Куда?

— В ногу!

Либби сняла ей панталоны. Маленькие красные волдыри показались на ногах Иден.

— Это же муравьи, стой спокойно, я их смахну.

— Они кусаются, как змеи, — жаловалась Иден.

— А ты как думала?! — сказала Либби.

Она повела девочек назад в лагерь, радуясь, что не позвала на помощь.

Дни, как две капли воды, были похожи один на другой. Они шли с раннего утра и до полудня, пока жара становилась непереносимой. Потом, после полудня, начинали выбирать место для ночлега.

В дневнике Либби записала: «15 июня 1849. Мы между небом и землей, между Индепенденсом и фортом Керни. Я думала, что самое страшное, что будет в пути, — это непредвиденные опасные происшествия, а оказалось, что скука хуже любого врага. Солнце всходит и заходит, а мы так далеко и не ушли, как хотелось бы. Я хочу, чтобы это изматывающее однообразие будней хоть чем-то скрасилось. Не знаю, как я выдержу эти три месяца».

Солнце так нещадно палило, что шея и руки стали коричневыми. Либби прикрывалась шляпкой, стараясь сохранить бледный цвет лица, но заметила, посмотрев в зеркальце, что на носу уже появились первые веснушки. Она уже начала привыкать к путешествию. На ее ногах уже не набухали мозоли от непривычной ходьбы. Она научилась выпекать хлеб в датской печке и вообще она гордилась тем, как она все делает.

«Если бы отец увидел меня сейчас», — думала Либби.

Девочки тоже чувствовали себя неплохо. Они предпочитали идти пешком, чем ехать в фургоне. Либби фанатично следила за стерильностью пищи, ни на миг не забывая о могилах, умерших от холеры.

Время от времени они нагоняли другие группы, остановившиеся поменять колеса или оси. Незнакомцы иногда угощали их чашкой кофе, но Шелдон настаивал, чтобы они не останавливались.

Однажды они поравнялись с партией, в которой были больные. Райвл заставил погонщиков ехать как можно быстрее, а сам заткнул нос и рот платком и держал его до тех пор, пока они не проехали.

На девятый день езды в прериях, уже недалеко от форта Керни, их первого пункта на карте, они натолкнулись на группу из двадцати измученных человек, направлявшихся назад в Индепенденс. У них была пара быков да несколько мулов.

— Если вы больны, держитесь от нас подальше! — закричал Райвл, когда они поравнялись с ними.

— Болезнь — это самое меньшее, чего стоит опасаться. Когда голова отделена от тела, то больше не надо беспокоиться о холере и тому подобном.

— О чем ты говоришь? — подъехал поближе Джимми.

— Разве вы не слышали, что пони на тропе войны. Они уже уничтожили группу из семидесяти эмигрантов.

— Откуда новости?

— Из форта Керни, там все об этом знают. Мы решили вернуться. Нам не светит быть зарезанными этими дикарями.

— Кучка трусов! — просопел Райвл. — Пусть удирают, нам больше золота достанется.

— Вы сами решите, кто трус, а кто нет, когда вам будут снимать скальп.

— Вы знаете, сколько у меня боеприпасов и охранников? Пусть пони молятся. Мы идем вперед, — гордо сказал Райвл.

Незнакомец пожал плечами и подхлестнул быков. Либби с сожалением посмотрела им вслед. Она бы могла благополучно с ними вернуться. К ее страхам добавились теперь и индейцы.

— Они верят в то, что говорят? — спросил Райвл.

Джимми сдвинул шляпу и сказал:

— Эти слухи часто распространяются в пути. Думаю, что они не осмелятся напасть на целую партию. Нас много, и в этом наше спасение.

В эту ночь Райвл впервые расставил часовых.

До этого места прерия была безжизненной. Любая стайка вспорхнувших куропаток или голубей тут же оказывалась в котле. Каждый день люди высматривали буйволов, рассказы о которых будоражили сознание. Вдруг кто-то крикнул:

— Буйволы, их тысячи!

Не теряя ни секунды все схватились за ружья и понеслись.

Когда пыль от копыт рассеялась, Либби поняла, что обоз остался практически без защиты.

Иден и Блисс беззаботно играли камешками, сидя в тени фургона, и Либби решила набрать «чипсов» для костра. Она держалась поближе к дороге, чувствуя каждый запах и прислушиваясь к каждому шороху. Издали донеслись крики и топот. Она наклонилась, чтобы поднять мешок, а когда выпрямилась, то увидела трех индейцев, разглядывающих ее.

Она слышала, что индейцы утаскивают белых женщин и берут их в жены. Было бы лучше, чтобы ее убили сразу или сняли скальп.

Либби старалась сохранять присутствие духа и не бежать. Трое незнакомцев тоже были спокойны. Они так загадочно и бесшумно появились из травы, что трудно было предугадать, что они предпримут в дальнейшем.

Либби кивнула им, надеясь, что они уйдут. Они, наоборот, подошли к ней, разговаривая друг с другом глубокими гортанными голосами. Один из них прикоснулся к ее голове, сказав что-то. Сердце бешено заколотилось. Она подумала, а что будет, если закричать. Поможет ей кто-нибудь, или индейцы ее сразу убьют.

Через мгновение Либби увидела Гейба Фостера с пистолетами на поясе. Вместо того чтобы стрелять, он начал жестикулировать, пытаясь заговорить с ними. Индеец показал на голову Либби. Гейб кивнул.

— Вы спасете меня? — не выдержала она.

— Через минуту, что за спешка?

— Вы хотите посмотреть, как с меня снимут скальп?

— Им понравился ваш черепаховый гребень, они хотят поменяться.

— Ох! — у Либби отлегло от сердца. — Как вы можете говорить с ними, если никогда с ними раньше не встречались?

— О, это просто, если у вас есть дар, — сказал Гейб.

— Я иду в лагерь.

— Разве вы не хотите узнать, на что они хотят поменять ваш гребень?

Либби вытащила его, и волосы рассыпались по плечам.

— Вот! — она бросила ему предмет обмена и ушла в сторону лагеря.

Немного спустя вернулся Гейб с двумя волчьими шкурами.

— Вот, — сказал он, бросая шкуры на землю. — Они согреют вас во время перехода в горах.

— Это за один гребень?

— Я выменял три, одну оставил себе как комиссионные. Вы будете рады услышать, что ваш гребень теперь в волосах одного из их вождей.

Он рассмеялся, когда Либби пошла к фургону.

— Посмотрите, что у меня есть! — громко закричала Либби.

Иден выползла из-под повозки.

— А где неженка? — спросила Либби.

— Она пошла к тебе, чтобы помочь.

— Блисс! — завопила она.

Либби беспомощно рванулась в заросли, еле соображая, что ее там нет. В панике Либби подбежала к Гейбу.

— Гейб, вы должны мне помочь! — умоляла она. Блисс исчезла. Может, это индейцы?

Гейб побежал к коню.

— Не волнуйтесь, мы ее найдем. Ищите ее около тропы, может, она потеряла ориентацию.

Гейб пустил коня в галоп. Вдруг Либби услышала крик Гейба. Он подъехал к ней вместе с Блисс, в руках которой был огромный подсолнух.

— Почему ты ушла? — спросила Либби, снимая Блисс с седла и прижимая ее к себе.

— Осторожней, ты помнешь подсолнух.

— Обещай, что впредь ты не отойдешь без меня от фургона ни на шаг, — сказала Либби.

— Прости, мамочка. Я больше не буду.

Либби благодарно посмотрела на Гейба.

— Спасибо! Я навек у вас в долгу.

— Не волнуйтесь, вы так забылись, что зовете меня по имени, а это уже большой прогресс.

— Вы меня бесите! — отрезала Либби, рассмешив Гейба.

Она испугалась и не могла успокоиться, когда земля задрожала под ногами. Либби подумала, что индейцы сообщили своим, что фургоны остались без защиты, и теперь начали атаку. Она закричала дочкам, чтобы они забрались в повозку, а сама схватила первое попавшееся ружье и встала наготове. Когда облако рассеялось, Либби увидела стадо буйволов, мчавшееся прямо на них. Это так ошеломило ее, что она не успела испугаться. Они быстро приближались и, когда уже казалось, что они сметут фургоны, буйволы внезапно повернули в сторону.

Прозвучали выстрелы, и Либби увидела, что по бокам стадо сопровождают всадники.

Один из буйволов отвернул от стада и помчался через стоящие фургоны, преследуемый людьми, которые вопили как настоящие индейцы. Они скакали к быку с разных сторон, и в конце концов тот упал, изрешеченный пулями, а всадники кружили вокруг него, паля в воздух.

Либби была возбуждена и подавлена этим зрелищем. Ей было жалко быка, такого величественного, несправедливо убитого людьми.

Люди радовались добыче, похлопывали друг другу по плечу, каждый кричал, что это он попал в быка и отвел стадо в сторону. Вдруг в суматохе появился Шелдон Райвл.

— Вы знаете, как разделывать быка? — спросил он Либби.

— Сделаю, если мне покажут, — ответила она.

— Просто обещайте, что у меня на обед будет стейк.

В этот вечер Либби записала в дневнике: «21 июня я хотела перемен и новых ощущений, и сегодня я их получила».