Золотой дар

Глава 12

В ту ночь, провожая Верити домой, Джонас каждой клеточкой чувствовал, как она взволнована. И хотя это еще больше распалило его, он все же сумел сдержаться.

Верити перенесла огромное потрясение. Элементарные правила приличия требуют дать ей время прийти в себя, а кроме того, она, несомненно, захочет подробно обсудить с ним произошедшее в коридоре.

Джонас сурово сказал себе, что настоящий джентльмен вообще отказался бы сегодня от удовлетворения своей похоти. Надо же иметь хотя бы толику уважения к переживаниям женщины! Этой ночью джентльмену надлежит успокаивать, утешать и ободрять свою леди. Джонас с жаром дал себе священный обет проявить максимальную обходительность.

Не было никаких сомнений в том, что Верити нуждается в утешении. Джонасу казалось, что он видит в темноте свечение ее раскаленных добела нервов. Он очень боялся, что так и не сможет до конца объяснить ей, зачем ему понадобилось это испытание своих сил в мрачном туннеле. Джонас не был уверен, что и сам до конца понимает это. Он знал только, что непременно должен решиться на этот шаг. Он почувствовал это в то самое утро, когда проснулся в отвратительном доме Кейтлин Эванджер.

— Бедная моя тираночка, — мягко сказал Джонас. — Это оказалось совсем не просто, верно?

— Да! А чего ты ждал? — огрызнулась Верити.

Джонас еле заметно поморщился:

— Откровенно говоря, совсем другого.

— А ну-ка поясни! — Верити резко развернулась и уставилась прямо на него.

Джонас помедлил, подыскивая слова.

— Верити, как только я поднял с земли твою сережку, я сразу понял, что в тебе есть нечто особенное. Я знал, что ты не просто женщина, с которой я хотел бы провести ночь. Я испытывал целый сонм чувств! Это было сродни какой-то странной уверенности, что ты очень нужна мне. Я поклялся себе, что непременно отыщу тебя и все узнаю… Никогда в жизни со мной такого не было!

— Короче говоря, тебе нужна была моя душа, а совсем не тело.

В ответ он еще сильнее сжал се руку:

— Побереги свой сарказм, Верити, ведь я честно пытаюсь все объяснить… В любом случае, когда я наконец нашел тебя, ничего не прояснилось… по крайней мере до тех пор, пока я не дотронулся до пистолета. Я сразу узнал коридор, хотя вот уже много лет не ступал в него. И тотчас ощутил что-то необычное. Впервые я был там не один.

Ты, Верити, ты тоже была со мной! Никогда еще я не видел в туннеле никого, кроме себя.

— Даже во время тестирования в Винсенте?

Джонас отрицательно покачал головой:

— Никогда. Пока я не встретил тебя, мне и в голову не приходило, что такое возможно. Поверь, я считал это проклятое место самым безлюдным во всей Вселенной.

— Это я как раз могу представить! — Верити пожала его руку. — Господи, Джонас, я верю!

Джонас улыбнулся ее робкой ласке. А он-то думал, что это ему придется утешать Верити! Воистину за острыми шипами и колючками рыжая тиранка прячет самое доброе и щедрое в мире сердечко! Джонас почувствовал себя одновременно собственником и защитником этого чуда. Неудивительно, что мудрому Эмерсону пришлось научить свою дочь как следует обороняться! Верити даже не догадывается, насколько она беззащитна в этом холодном, беспощадном мире…

— Когда я впервые нашел тебя в коридоре, ты убежала, — тихо продолжил Джонас. — Тогда я просто бросил пистолет. Помнится, я сильно изумился, но понял, что обязан разобраться.

— А в следующий раз? — тихо спросила Верити.

— Это случилось в доме Эванджер и оказалось намного опаснее.

— Потому что шпага относилась к «твоему» времени?

Джонас молча кивнул.

— Той ночью я попал в западню, Верити. Я совершил ужасную ошибку и жестоко поплатился за нее. Но тут произошло самое удивительное. В последнюю минуту я вдруг понял, что непременно должен найти тебя, пока могучие силы, таящиеся в шпаге, не поглотят меня целиком.

— И ты бросился в мою комнату…

— Да, потому что почувствовал — ты мое единственное спасение. И я оказался прав. Сначала ты снова хотела убежать, но потом обернулась и пошла мне навстречу.

Как только ты коснулась моей руки, я снова обрел себя…

Сегодня я еще раз убедился в этом. Вместе с тобой я научусь контролировать свое поведение в коридоре! О, Верити, ты даже не представляешь, как это важно для меня!

— Больше всего на свете я бы хотела ничего этого не знать! — угрюмо пробурчала Верити.

Джонас пропустил ее слова мимо ушей:

— Понимаешь, такие вещи, как та шпага, не годятся для экспериментов. Они слишком опасны. Гораздо проще проводить тесты на пистолетах. Ими легче управлять.

— Ха! Не рассказывай мне сказки, Джонас! Этой ночью в коридоре двое идиотов едва не угробили друг друга!

Правда, я плохо все рассмотрела, картинка показалась мне несколько размытой, как на полотнах импрессионистов, но это точно был поединок!

— Я впервые видел такой четкий образ, — задумчиво протянул Джонас. — Честно говоря, раньше я даже не пытался как следует осмотреться там. Каждый раз я старался идти как можно быстрее, чтобы избежать соприкосновения с этими извивающимися щупальцами. Знаешь, было очень любопытно наконец узнать, что же они из себя представляют.

— Ну а если бы один из дуэлянтов все-таки погиб?

— Ну и что? — пожал плечами Джонас. — Подумаешь! Это же как в кино, Верити. Кадры сменяются каждую секунду!

— А мне почему-то показалось, что ты перевоплотился в одного из противников… По-моему, все это очень серьезно.

— Брось, Верити! Да, я принял личину другого человека, ну гак что ж? Это совершенно нестрашно! Я не был им, Верити, точно так же, как и он не был мной.

— Джонас, я очень испугалась. Мне показалось, что, если «ют человек выстрелит, ты погибнешь.

Джонас резко остановился посреди дорожки:

— Что ты несешь, Верити?

— Я не могу объяснить тебе… Просто я почувствовала, что тебе грозит такая же беда, что и твоему противнику.

Именно поэтому я заорала и потащила тебя прочь из туннеля. Ты назвал меня Амандой, отбросил пистолет, а опомнилась я уже в папиной комнате. — Верити содрогнулась. — Тебе не следовало трогать золотую ленту!

Холодный пот прошиб Джонаса. Неужели она говорит правду? Он немедленно отчитал себя за эту безумную мысль.

— Милая, похоже, у тебя разыгралось воображение.

Конечно, я все понимаю… Ты ведь впервые увидела образы коридора и приняла эти картины за реальность. Выброси из головы. Мы в безопасности.

— Сомневаюсь.

— Доверься мне, — просто сказал Джонас. — Я ведь уже давно брожу по этому коридору. Раньше я безумно боялся раствориться в чужих чувствах, но сегодня впервые все было по-другому. Черт возьми, до чего же это здорово! — Не в силах больше сдерживаться, он громко расхохотался. — О, Верити, это потрясающе! Теперь я свободен! Свободен от борьбы с хищным прошлым! Теперь я сильнее всей этой нечисти! Черт возьми, только сейчас я понял, что такое свобода! И все это благодаря тебе, моя радость.

— Отблагодари меня сейчас же в постели! — горячо шепнула Верити.

Джонас так и замер, оглушенный. Несколько секунд он разинув рот смотрел на нее.

— Что ты сказала? — наконец выдохнул он.

Верити подняла на него глаза, показавшиеся Джонасу огромными бездонными озерами.

— Я тебя хочу. И немедленно.

— Но разве мы не должны все подробно обсудить?

Ты ведь столько перенесла сегодня. Подумай хорошенько! Наверное, у тебя куча вопросов ко мне и…

— Ты что, не слышишь?! Вопросы подождут!

— Ну… хорошо. Как скажешь, Верити. То есть я просто не думал, что ты захочешь… Мне казалось, тебе опять нужно будет время. — Он осекся, чувствуя себя совершенным кретином. — Леди, порой вы преподносите неслабые сюрпризы.

Верити обвила его шею руками, крепко прижалась к. нему. Когда она приподнялась на цыпочки, чтобы коснуться его губами, Джонас почувствовал ее крепкие груди. Он с жаром впился в нежные губы, и острые коготки мгновенно вонзились ему в спину сквозь ткань пиджака.

— Когда ты наконец перестанешь носить бюстгальтер? — прорычал Джонас.

— Не отвлекайся! Целуй же меня! — задыхаясь, прошептала Верити.

Кровь бросилась ему в голову.

— Твое желание для меня закон. — Он попытался изобразить улыбку ироничной галантности, но не сумел даже закончить предложение, потому что Верити закрыла ему рот неистовым поцелуем. Губы ее были горячими и требовательными.

Страшная дрожь желания сотрясла Джонаса. Боже, как страстно, как исступленно алчет его эта женщина! Эта мысль воспламенила его, как капля бензина заставляет бушевать пылающий костер. Джонас едва не взорвался.

Но Верити, казалось, и теперь увлекала его за собой.

Она трепетала, она распахнула его пиджак и рвала пуговицы рубашки, она просунула ногу между его бедер и крепко прижалась к чреслам. Джонас застонал, чувствуя, как ее страсть передается ему. Когда маленькая проворная ручка соскользнула с его торса и Верити начала расстегивать его джинсы, Джонас опомнился.

— Здесь холодно. Пошли в дом, — прохрипел он.

Верити заморгала, пытаясь осознать смысл сказанного, а затем протестующе помотала головой.

— Нет! — Она решительно рванула застежку его джинсов. — Здесь. Сейчас, Джонас. Я не могу ждать. Я умираю от желания!!! Люби же меня, люби скорее!

— Да, да, Верити. — Джонас застонал, ища в себе силы добраться до домика.

Верити не подчинялась, и ему пришлось грубо заломить ей руки за спину. Она отчаянно забилась, пытаясь вырваться.

— Дай мне коснуться тебя! — умоляюще бормотала она. — Пожалуйста! Я хочу ласкать тебя!

Хочу держать твою плоть и смотреть, как она будет расти и крепнуть у меня на глазах, а потом… О, Джонас! Возьми меня, Джонас! Я хочу почувствовать каждую твою клеточку! Хочу опустошить тебя. Ну пожалуйста, Джонас!

— Женщина, еще немного, и я проделаю это прямо здесь, на тропинке! Пошли. — Джонас подхватил ее на руки и бегом бросился к коттеджу. Теперь они оба горели единым пламенем. Ночь стояла ясная и холодная, но Джонасу казалось, будто он несет раскаленную жаровню.

Верити перестала сопротивляться и попыталась проникнуть под воротник его пиджака. Вот она коснулась плеч Джонаса, а жадные губы вновь подарили почечуй.

— Дверь! — прохрипел Джонас, когда они приблизились к дому. — Открывай, Верити, Она с досадой оторвалась от него, и вот уже оба оказались в тепле. Джонас ногой захлопнул дверь и потащил Верити в спальню. Теперь уже он не мог ждать ни минуты.

Ласки Верити сводили его с ума, и Джонас швырнул свою ношу на постель. Верити тотчас же ухватилась за его джинсы, стремясь поскорее завершить начатое еще на улице.

— О да… Да, детка, — бормотал Джонас, срывая с нее свитер. — Возьми все, что хочешь! Все это твое, только твое…

Он освободил ее грудь как раз в тот миг, когда Верити покончила с его джинсами. Девушка жадно схватила его возбужденную плоть. Джонас ощутил легкое покалывание ноготков, и тут же пальчики Верити сомкнулись.

Джонас со свистом вдохнул, из последних сил сдерживаясь, чтобы не излиться.

— О ч-черт, Верити…

— Неужели? — прошептала она, задыхаясь.

— Нет, не г, нет! — простонал он и, наклонившись, сжал зубами маленький твердый сосок. — Нет, это больше похоже на рай. Ты восхитительна!

Пальчики ее скользнули по раздувшемуся древку копья и снова двинулись вверх.

— Полегче, Верити! Ради Бога, полегче! — взмолился Джонас, разрываясь между мучительной болью и не менее мучительным желанием. Он судорожно схватил Верити за руку и оторвал от себя.

Она нахмурилась:

— Прости, Джонас.

— Все хорошо, милая, — быстро зашептал он. — Ты скоро овладеешь этой наукой. — Он вернул ее руку на прежнее место, давно ждущее возвращения мучительницы. — Не торопись.

Верити повиновалась, и вскоре Джонас испытал неописуемый восторг.

— Лучше? — шепнула искусительница.

— Божественно. — Рука Джонаса скользнула вдоль ее тела, нащупала ремень джинсов и быстро справилась с ним. — Ну-ка приподнимись повыше. Я хочу освободить твою прелестную попочку!

Джонас не заставил Верити томиться в ожидании. Не успели вещи долететь до пола, как он уже раздвинул коленом ноги их хозяйки. Запах женского естества дурманил голову.

Продолжая гладить атласные бедра девушки, Джонас разводил их все шире и шире, так, чтобы сполна насладиться спрятанным меж ними сокровищем. Верити громко застонала. Пальцы Джонаса утонули в росе ее желания. Он медленно просунул палец в узкий грот и весь задрожал, почувствовав, как плотно сомкнулись влажные стенки.

— Ты такая горячая, — благоговейно выдохнул он.

Возбуждение Верти сводило его с ума. Боже, как же она хочет его! Джонас еще глубже проник в шелковистые, жаждущие ножны. Медленно вышел обратно. Верити самозабвенно забилась под ним, прижимаясь все сильнее и сильнее. Призывный зов пленительных сирен и сладкий вопль капитуляции слились воедино все тихих криках. Эти крики будоражили кровь, вызывая дрожь безудержной страсти.

Джонас вновь погладил большим пальцем твердый маленький бутончик, притаившийся в глубине сокровенного местечка. Верити неистово изогнулась, готовая принять своего мужчину.

— Джонас! Возьми меня! Сейчас, Джонас! Скорее! Я умираю…

Вместо ответа он приник губами к крошечному, но уже пульсирующему бугорку, скрытому под сенью огненно-рыжих завитков. Джонас ласково провел по нему языком — и был сполна вознагражден диким стоном, исторгшимся из груди Верити. Она запустила руки в его шевелюру, исступленно отдаваясь наслаждению.

Джонас едва не потерял голову от счастья. Опьяненный своей властью — древней властью сильного пола, — он снова повторил эту мучительную ласку, не торопясь удовлетворить Верити. О, как она прекрасна сейчас — покорная, трепещущая от сладкого бессилия. Ни одна женщина на свете еще не отдавалась ему столь самозабвенно. Как тут не уверовать в собственное могущество!

— Сейчас, — пообещал Джонас, поглаживая глубокую ложбинку между плотно сжатыми ягодицами Верити. — Сейчас, милая.

Верити со стоном вцепилась в его плечи, и Джонас, к своему немалому изумлению, вдруг оказался лежащим на спине. Он не успел и глазом моргнуть, как Верити уже уселась на него верхом, широко расставив ноги. Так вот что она задумала, чертовка! Джонас даже расхохотался.

— Ладно, ладно, детка, я все понял. Дай мне только вылезти из штанов, и я обо всем позабочусь.

Но Верити ничего не слышала. Она просто сунула руку в его расстегнутую ширинку, решительно схватила его плоть, пытаясь решить проблему исключительно собственными силами. Джонас невольно застонал от ее неловкого движения.

— Я помогу тебе, — прорычал он. Одной рукой он быстро нащупал узкие влажные ворота, а другой резко направил в них свой снаряд. — Ну! — грубо приказал он. — Теперь бери меня! Покажи, на что ты способна!

Упираясь ладонями в его грудь, далеко запрокинув голову, Верити начала медленно опускаться. Джонас с трудом вытерпел эту восхитительную пытку. Он понял, что когда наконец окажется внутри, то уже не сможет больше сдерживаться, поэтому нетерпеливо схватил Верити и что было сил насадил на себя. Она судорожно всхлипнула, когда Джонас погрузился в ее лоно. Всего два-три раза приподнялись и опустились ее бедра, а потом девушка с криком забилась на плече Джонаса.

— О ч-черт, — прохрипел он, выплескивая в нее белый огонь своего естества.

Джонас долго лежал, прижав к себе задремавшую Верити и задумчиво глядя в темный потолок.

» Не будь идиотом, дареному коню в зубы не смотрят, — твердил он себе. — Чего тебе не хватает?! Ты поймал за хвост удачу, завязал маленькую интрижку с рыжей девчонкой, которая так хотела тебя сегодня, что едва не изнасиловала… Смотри, ты всего третий раз любишь ее, а она уже жить без этого не может! Скажи спасибо своей счастливой звезде! Тебе крупно подфартило, ты разбудил спящую тигрицу, и теперь она с наслаждением поддается твоей дрессировке…«

Так откуда же тогда эта странная тоска? Почему сердце мучительно сжимается от боли и тревоги?

Джонас Куаррел не верил в фортуну. Он исповедовал так называемую теорию айсберга, учившую никогда не обольщаться тем, что кажется слишком прекрасным. Глядя на заманчивые перспективы, надо всегда помнить о невидимой смертоносной части сверкающей ледяной горы.

Вот и теперь, растянувшись возле теплой Верити, Джонас думал о том, что же вызвало только что отбушевавшую страсть.

Верити вела себя так, будто находилась под воздействием какого-то сильного стимулятора. Сегодня она вышла из коридора такой же возбужденной и страстной, как и сам Джонас… или даже более неистовой.

— Ммм, — зашевелилась Верити, потягиваясь, как сонная кошечка. Она приоткрыла глаза и улыбнулась. — Салют.

Джонас повернулся на бок и приподнялся на локте, пытаясь прочесть выражение ее лица.

— Как себя чувствуешь?

— Отлично. А ты?

— Выжат до капли, — ответил Джонас. — Вы слишком ненасытны, шефиня.

— Пустяки! — Верити потерлась о его плечо. — У тебя сил на десятерых. — Она покосилась на часы. — Черт возьми! Ты посмотри, сколько времени!

— Если намекаешь, что мне пора убираться восвояси, то зря стараешься. Сегодня этот номер не пройдет. Я хочу поговорить с тобой, Верити.

Ее рыжие бровки удивленно взлетели вверх.

— О чем?

— Начнем с секса, — процедил Джонас, чувствуя закипающую злость.

— А разве мы еще не закончили?

— Оставь эти детские шуточки. Признайся, с чего это вдруг ты так завелась сегодня?

Верити лукаво улыбнулась и потрогала пальчиком его нижнюю губу.

— Разве ты еще не понял? Твоя хозяйка решила наконец наверстать упущенное.

— Очень мило, но думаю, тебя возбудили не только мое неотразимое обаяние и крепкие мускулы.

Улыбка сбежала с лица Верити, взгляд стал задумчивым.

— Знаешь, прошлые два раза у меня было точно такое же чувство. Тут есть какая-то закономерность, не находишь?

Джонас растерянно уставился на нее:

— О чем это ты?

Верити пожала плечами, легкая простыня соскользнула с ее груди.

— Ты любил меня только после того, как выходил из коридора. Похоже, эта чертовщина сильно действует на либидо. Кроме этих двух раз, ты не проявлял ко мне ни малейшего интереса, если, конечно, не считать поцелуя в купальне.

Джонас был ошеломлен:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что на твое либидо тоже повлияла сегодняшняя прогулка по туннелю?

Верити поспешно уставилась на потолок и попыталась зевнуть.

— Ну знаешь, Джонас… Если мы с тобой можем возбуждаться только после таких допингов, то это уже симптом.

От этих слов его бросило в бешенство.

— Разве я не говорил, что захотел тебя в ту же ночь, когда впервые увидел?! Я хотел тебя и тогда, когда мы целовались в купальне! И каждую последующую ночь!

— Да неужели? Почему же тогда мы оказывались в постели только после твоих психометрических экспериментов? — невозмутимо спросила Верити.

— Да потому, что после них я терял контроль над собой! В остальное время я только и делал, что сдерживался, боясь оттолкнуть тебя! Неужели ты так ничего и не поняла? Коридор здесь ни при чем. Я никогда не возбуждался во время тестирования в Винсенте. Все мои неадекватные реакции связаны только с тобой, дурочка!

— Не врешь? — подозрительно переспросила Верити.

— Нет, черт тебя возьми! Ну а ты? Ты-то почему так возбудилась сегодня?

— Наверное, от облегчения, — вздохнула Верити.

— От облегчения? Ты обрадовалась, что эксперимент остался позади?

Она помотала головой:

— Нет. Я обрадовалась, что тебя не убили в коридоре, — срывающимся голосом призналась Верити, став очень серьезной. — Я не думала, что ты выйдешь оттуда живым. Когда мы вернулись в наш мир, мне хотелось только одного — броситься в твои объятия и убедиться, что с тобой все в порядке.

Какое-то время Джонас обдумывал ее слова.

— Я же сказал, что мне ничто не угрожало! — раздраженно заметил он.

— Я помню твои слова.

— Значит, ты так неистовствовала на радостях?

— Вроде того… Я не могу объяснить этого, Джонас.

— А еще ты считаешь, что я хочу тебя, только испытав воздействие туннеля? — продолжал допрашивать Джонас, задавшись целью для начала собрать воедино все факты. — Ты думаешь, что наша связь всецело зависит от моего дара?

— А разве это не так, Джонас? Будь честен с самим собой. Ты ни за что не стал бы искать меня, если бы не боялся упустить нечто гораздо более ценное, чем удовлетворение мимолетной страсти.

— Нет, ты все-таки вынудишь меня достать ремень!

Ты играешь с огнем, Верити, и рискуешь своей аппетитной попкой!

Джонас чувствовал, что Верити абсолютно права, и это выводило его из себя. Да, черт возьми, он приехал сюда, чтобы разгадать тайну Верити Эймс! И любил он ее только после того, как выходил из коридора, пропади он пропадом!

— Не ори на меня, Джонас! Я всего лишь перечисляю факты, — грустно улыбнулась Верити и погладила его по щеке. — Я не хочу спорить, по крайней мере сегодня. Сегодня я слишком счастлива, что ты остался жив. Давай забудем обо всех этих дурацких причинах… и будем просто наслаждаться жизнью. Ведь скоро ты уедешь, Джонас… Рано или поздно ты исчезнешь, и я не хочу жалеть о бездарно потерянном времени. Ведь ты мое первое серьезное увлечение, Джонас, а может быть, и последнее.

Его злость сменилась жгучим раскаянием.

— Почему ты решила, что я уеду?

— Такие, как ты, всегда уходят. Вы похожи с моим отцом. Вас тяготят ответственность и затянувшиеся отношения. Не беспокойся, Джонас. Я не стану удерживать тебя. Кроме того, я вообще не собираюсь выходить замуж, так что тебе нечего опасаться. Я превращусь в важную, независимую, суровую старуху. Настоящую стерву.

Слава Богу, что ты не дал мне остаться старой девой!

— Все слишком сложно, Верити. Я не знаю, хочу ли провести свой век в бессмысленном бегстве. И мне вовсе не по душе, что ты считаешь, будто я вижу в тебе всего лишь якорь в темной бездне подсознания. Да, я действительно приехал сюда только ради твоей тайны, но с тех пор многое изменилось. Мы оба попали в непростую ситуацию, Верити, так давай не будем упрощать ее, препарируя собственные чувства. И еще. Не надейся, что сможешь использовать меня, а потом вышвырнуть прочь за ненадобностью.

— Джонас, поговорим в другой раз, — повторила Верити, раздвигая коленом его ноги. Ее атласная кожа призрачно белела на мускулистой волосатой ноге Джонаса.

Проворные пальчики нащупали наконец кое-что интересное… Джонас застонал и тихо чертыхнулся.

— А теперь твоя очередь показать, как ты хочешь меня, — шептала рыжая совратительница. — Докажи, что тебе не нужен коридор.

Джонас наклонился над ней, крепко прижав к постели ее ноги.

— Я всегда знал, что ты заставишь меня попотеть, — пробормотал он, целуя ее. — Теперь я убедился, что ты собираешься тиранить меня даже в постели. Тебе повезло, милая, ведь я такой покладистый, такой обходительный. Я всегда готов к любым услугам.

— Я слышала, что крайности сходятся.

Кинкейд с нетерпением посмотрел на входящего в кабинет Хэтча:

— Итак?

— Только что я получил подробное досье на Эймс и Куаррела. Эймс не представляет ровно никакого интереса, самая обычная хозяйка крошечного кафе в таком же крошечном. Богом забытом городишке. Зато фигура Куаррела оказалась гораздо любопытнее. Он ни много ни мало доктор истории с громкой репутацией бесценного консультанта частных коллекционеров.

— Какого рода консультации? — нахмурился Кинкейд.

— К нему часто обращались с просьбой подтвердить аутентичность вещи, назначенной к продаже. Похоже, Куаррел обладает так называемым даром прикосновения. Он ни разу не ошибался. Пять лет назад Куаррел неожиданно оставляет преподавательскую работу и начинает скитаться по разным странам. Он сменил дюжину мест, проехал от Таити до Мехико, а теперь вот моет посуду у Эймс.

Какое-то время Кинкейд сидел молча, переваривая полученную информацию.

— Итак, посудомойщик с прошлым крупного музейного эксперта вхож в дом одинокой Кейтлин Эванджер. Любопытно. Весьма любопытно.

— По моей просьбе детективы навели справки в минеральной здравнице Секуенс-Спрингс. Эймс находится в приятельских отношениях с владельцами курорта, кроме того, у агента сложилось впечатление, что и Эванджер очень сблизилась с ней. Приглашение погостить было адресовано прежде всего Верити Эймс, но ей вздумалось взять с собой и своего любовника. — В этом месте Хэтч снисходительно пожал плечами.

— Эймс общалась с Эванджер до появления Джонаса Куаррела?

Хэтч быстро перелистал свои бумаги:

— Нет, сэр. По крайней мере в отчете нет никаких указаний на этот счет.

— Подведем итог. Знаменитая художница ни с того ни с сего заводит дружбу с жалкой хозяйкой маленькой забегаловки, любовник которой когда-то был известным экспертом музеев и частных коллекционеров.

— Это еще не все, сэр.

— Я слушаю. — Кинкейд быстро обернулся к секретарю.

— Как выяснилось, Джонас Куаррел сейчас выступает в роли представителя неизвестного лица, желающего как можно скорее продать роскошную пару дуэльных пистолетов.

Кинкейд задумчиво переплел пальцы.

— Он уже связался с музеями?

— Нет. В отчете говорится, что все решается частным путем и без лишней огласки.

Кинкейд задумался.

— Я хочу лично побеседовать с этим Куаррелом. Мне необходимо прощупать его. Возможно, он совершенно безвреден, но нельзя забывать, что этот человек каким-то образом сблизился с Эванджер, которая не пускает на порог даже своих коллег по цеху. А что, если Куаррел каким-то образом вовлечен в продажу» Кровавой страсти «?

— Но как? — наморщил лоб Хэтч.

— Откуда я знаю, — пожал плечами Кинкейд. — Например, он может выступать от лица покупателя, занимающего очень высокое положение в обществе. Да-да, ведь в противном случае этот прощелыга никогда не появился бы в доме нашей великой отшельницы Не секрет, Хэтч, мне по карману любое финансовое состязание, но если в дело вовлечено нечто большее, чем деньги, я должен быть информирован с самого начала.

Встретившись с Куаррелом, я сразу выясню, занимается он покупкой» Кровавой страсти» или нет.

— Я понял вас, сэр, — спокойно ответил Хэтч. Он не испытывал особой симпатии к своему шефу, но не сомневался в том, что тот обладает особым талантом нащупывать слабые места своих противников и проникать в любые их тайны. Именно этот дар позволил Кинкейду добиться головокружительных высот в бизнесе. — Какие будут указания?

— Для начала выйдите на Куаррела через третье лицо и намекните, что представляете интересы человека, прослышавшего о ценности дуэльных пистолетов и желающего лично взглянуть на них. Скажите, что деньги для меня не имеют значения и что я не стану задавать идиотских вопросов о прошлом вещиц. Посмотрите, клюнет ли он на эту наживку. Если да, то приглашайте его сюда, в мой кабинет.

— Слушаю, сэр.

Хэтч со сдержанной вежливостью поклонился Кинкейду, который, не оборачиваясь, смотрел в окно. У всех свои достоинства, а послушный Хэтч годами воспитывал в себе такие, которые позволяли бы подолгу задерживаться на одном месте.