Золотые слезы

9

Все началось с того, что Снежана в тот день так и не явилась в школу. Света, разумеется, предполагала, что Ровенская не станет баловать преподавателей регулярным посещением занятий — это было ясно по ее поведению и отношению к учебе. Но она не думала, что это случится так скоро.

Нечего и говорить, что одноклассницы стали относиться к ней еще хуже. Вместо пренебрежения теперь Света наталкивал ась на неприкрытую неприязнь. Над ней смеялись чуть ли не в лицо. Весь день Светлана просидела за своей партой, боясь двинуться с места, шевельнуться. Она мечтала стать незаметной, исчезнуть, чтобы никому не попадаться на глаза. Ей так хотелось, чтобы о ней все забыли!

Но лицеистки думали по-другому. Напротив, они не упускали ни одной возможности, чтобы продемонстрировать ей свое презрение. Проходя мимо, кто-нибудь обязательно бросал фантик от конфеты так, чтобы он попал Свете в голову или на колени. Светлана, не смея поднять глаз, молча выбрасывала злополучный фантик. А потом ее же обвинили в том, что она мусорит в классе. Два раза, на уроках алгебры и географии, когда ее вызывали к доске, одноклассницы, ни капли не стесняясь, кидали ей на стул всякий мусор. Так что, садясь на место, она была вынуждена складывать бумажки на собственную парту — не могла же она выбросить их на глазах у преподавателей. Но и это было еще полбеды. Самое страшное ждало Свету в конце учебного дня, когда после уроков девочки спустились вниз.

— Красовская, — обратилась к ней Ира Говердовская, — не уходи, пожалуйста, нам нужно решить кое-какую проблему.

Не помня себя от страха, Светлана обернулась и увидела всю троицу: Говердовскую, Тер-Петросян и Звереву. Позади них стояло еще несколько девочек из класса, но ясно было, что все затеяли именно они.

— Не откажи в любезности пройтись с нами до кабинета директора, — продолжала Говердовская, — у нас назрел один важный вопрос, который мы хотим решить немедленно.

— Хорошо, — проговорила Света, стараясь казаться равнодушной.

Нина Викторовна была кабинете и что-то писала.

— Можно? — спросила Зверева.

— Входите, девочки, — доброжелательно и чуть удивленно произнесла Шаповалова.

Увидев, что в ее кабинет Вошли четыре лицеистки, и среди них Света Красовская, Нина Викторовна еще больше удивилась.

— Да тут целая делегация! — воскликнула она. — Садитесь, девочки.

Все, кроме Светы, расселись на стулья, стоявшие вдоль длинного стола, во главе которого сидела Шаповалова.

— Света, а вы что не садитесь?

Как всегда, Нина Викторовна обращалась к Свете на «вы» В присутствии остальных учениц. Света присела на край самого дальнего стула. Шаповалова начала тревожиться: на Красовской лица не было.

— В чем дело? — спросила Нина Викторовна, поочередно поглядев на всех лицеи сток.

— У нас возникла проблема, и мы хотим решить ее немедленно, — сказала Люда Зверева, твердо посмотрев на директрису.

— Слушаю вас. — Нина Викторовна слегка подалась вперед.

— Понимаете, — заговорила до сих пор молчавшая Карина, — все знают, у нас в школе очень чисто. Мы настолько привыкли к чистоте, что не можем терпеть, когда среди нас появляется неопрятный человек.

— Говорите яснее, — попросила ничего не понимающая Нина Викторовна.

Света чувствовала на себе вопрошающий взгляд Шаповаловой, но не смела поднять глаз на директрису.

— Не хочу никого обидеть, — заговорила Ира Говердовская, — но среди нас появился человек, который не способен отвечать нашим представлениям о чистоте и опрятности.

— И кто же этот человек? — поинтересовалась посуровевшая Нина Викторовна.

— Светлана Красовская, — в один голос ответили все три девочки.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Шаповалова, внимательно оглядев Свету, — Что-то не замечала, что Красовская у нас грязнуля.

— А вы спросите у педагогов, они подтвердят, что вокруг стола Светланы Красовской постоянно валяется мусор.

— Красовская, — обратилась к застывшей Свете Шаповалова, — неужели это правда?

У Светы хватило сил лишь на то, чтобы отрицательно покачать Головой.

— Понимаете, Нина Викторовна, — сказала Говердовская, — мы привыкли ставить сумки на пол, иногда мы что-то роняем, и все такое. А теперь нам постоянно приходится думать, что вокруг нас уже не так чисто. Мы понимаем, не все лицеистки имеют возможность приезжать в нашу школу, — Ира сделала ударение на слове «нашу», — на машинах и им приходятся ходить пешком по грязным улицам. Если бы у нас был такой же порядок, как в других, обычных школах, то есть, если бы мы носили в школу сменную обувь, то все было бы проще. Но так как у нас заведено по-другому, то мы хотим попросить вас как-нибудь решить эту проблему.

Нина Викторовна покраснела.

— К вашему сведению, Ирина, — обратилась она к Говердовской, — далеко не все из тех, кто работает в этой школе, приезжают сюда на автомобилях. К вашему сведению. Мне, как и Свете Красовской, приходится добираться общественным транспортом.

Зря Шаповалова надеялась таким образом пристыдить не в меру зарвавшихся лицеисток.

Карина, Люда и Ира переглянулись между собой с такими скорбными лицами, словно то, что они услышали, было для них неизбежным злом.

— Но вы все же не так часто поднимаетесь к нам на этаж, — ответила Говердовская без тени смущения, — а с Красовской нам приходится контактировать постоянно…

Этого Шаповалова уже не могла вынести.

— Знаете что, девушки, — отчеканивая каждое слово, проговорила Нина Викторовна, нравится вам это или нет, но то, что вы называете проблемой, не стоит и выеденного яйца. Давайте называть вещи своими именами. Вы просто не хотите, чтобы Красовская училась в этой школе. Вы, вероятно, считаете, что она недостаточно высоко стоит на социальной лестнице, чтобы учиться среди вас. Не так ли?

— Мы понимаем, что такая постановка вопроса не совсем этична, — сказала Карина, — : поэтому мы терпели присутствие Красовской. Но сегодня мы поняли — с этим нужно что-то делать.

Нина Викторовна была вне себя от негодования. Люда Зверева решила не обострять ситуацию.

— Мы не имеем ничего против Красовской, — с милой улыбкой произнесла она, — но нам не нравится, что с ее появлением нам стало не так комфортно; как раньше.

— Ну давайте откроем стерилизационную камеру, — горячась, сказала Нина Викторовна, — и будем заставлять всех, кто добирается в школу на общественном транспорте, перед тем как переступить порог, подвергаться химической обработке!

— Но это же несправедливо! — воскликнула Карина Тер— Петросян с видом оскорбленной невинности. — Почему шестнадцать человек должны страдать из-за одного?

— Ах, значит, вы страдаете! — вспылила Шаповалова. — Если так, мне придется немедленно созвать педагогический совет и поставить этот архиважный вопрос на обсуждение. Забудем об учебе, о предстоящих экзаменах и все силы бросим на сохранение стерильной чистоты в вашем классе.

— Мы только хотели, чтобы Красовская приносила с собой сменную обувь, — пискнула Говердовская, уже не настолько уверенная в себе, как в начале разговора.

— А заодно с Красовской и я, и Вера Сергеевна, и Валентина Михайловна, и все остальные преподаватели, которых не доставляют в школу на автомобилях! — Шаповалова повысила голос.

Все молчали.

— Мне стыдно за вас, — уже тише сказала Нина Викторовна. — Вы взрослые девушки, а ведете себя как маленькие дети, которые не подпускают к своей песочнице детей из других дворов. Это низко, — уже совсем тихо закончила Шаповалова.

В кабинете были слышны только всхлипывания Светы, которая не могла больше терпеть этого унижения.

— Извините нас, Нина Викторовна, — заговорила Говердовская, поднимаясь со стула, — мы, наверное, были не правы.

— Вам следовало бы извиниться и перед Светой, — сказала Шаповалова.

— Мы согласны взять назад свои претензии к ней, — высокомерно заявила Ира Говердовская, — но не больше.

— Это все, что вы можете сказать? — спросила Нина Викторовна.

— Да, — в один голос ответила вся троица.

— В таком случае я вас больше не задерживаю.

Сухо простившись с тремя лицеистками и дождавшись, когда за ними закроется дверь, Нина Викторовна поднялась и подошла к Свете, которая уже откровенно рыдала.

— Я предупреждала тебя, чтобы ты была осторожнее с Ровенской, — мягко упрекнула Шаповалова, положив руку Свете на плечо, — . она тебе не защитница.

!.. — За что? — сквозь рыдания говорила Света. — За что они меня так ненавидят?

— За то, что ты лучше их, несмотря на все деньги их родителей, — ответила Нина Викторовна.

Никогда еще Шаповалова не говорила со

Светой так откровенно.

— Будь ты серенькой мышкой, невзрачной, привлекательной, неумной, все было бы проще. Они гораздо терпимее отнеслись бы к твоему присутствию, может быть даже с сочувствием. А то, что ты яркая, красивая, умная, не дает им покоя. Ты — живое доказательство того, что не все в мире можно купить за деньги. Теперь ты понимаешь, почему это так их раздражает?

— Что же мне делать?

— Тебе стоило бы заняться воспитанием своего характера, — проникновенно сказала Нина Викторовна, усаживаясь рядом со Светой. — Тебе не хватает независимости суждений, силы характера. Посмотри, как легко ты поддаешься влиянию. Как стараешься приспособиться, хотя прекрасно знаешь, что никогда не станешь одной из них. И этот сотовый телефон… — Нина Викторовна не договорила, но Света поняла, что она имела в виду. — Ты думаешь, почему они организовали всю эту травлю? — спросила Нина Викторовна, заглядывая Свете в лицо. — Потому что видят, какой у тебя слабый характер, как ты близко к сердцу воспринимаешь пустяки, о которых тебе не стоило бы и думать.

— Но как я могу об этом не думать, если я учусь среди них? — попыталась оправдаться Света.

— Я же говорила тебе с самого начала, что нужно приобретать авторитет на той ниве, где ты можешь составить им конкуренцию. Несмотря на весь снобизм, присущий большинству лицеисток, обучение в нашей школе поставлено на такой уровень, что любая из них способна по достоинству оценить высокий интеллект. А ты почти забросила учебу и тратишь все силы, стараясь выглядеть не беднее их. Неужели я в тебе ошибалась? Подумай, Света, может быть, тебе стоит перевестись в другую школу? В Москве много хороших школ.

Опять сдаться? Опять сбежать в трудный момент? Света упрямо покачала головой.

— Я постараюсь измениться, Нина Викторовна, — сказала она, вытирая слезы, — я возьмусь за учебу и заставлю их уважать меня.

— Я вижу, ты гораздо более стойкая, чем это может показаться на первый взгляд, — с теплой улыбкой произнесла Нина Викторовна. Что ж, дерзай! Я очень хочу верить, что у тебя получится.