Золушка для Бриллиантового Принца [СИ]

Глава 3

Встал я довольно рано и при этом чувствовал себя абсолютно выспавшимся. Принял душ и решил немного разобраться в маминой мастерской. Если мне удастся покинуть семейный террариум, в этот дом я вряд ли вернусь и мне очень хотелось увезти с собой что-нибудь на память. «Странный человек всё-таки мой отец», ‒ думал я, перебирая и раскладывая по папкам рисунки и наброски. Он был обижен, уязвлён, но мамину шкатулку с драгоценностями Гале не отдал, хотя она не раз намекала ему на это. Спрятал в сейф и всегда делал вид, что намёков не понимает. В то, что эта шкатулка некое НЗ, мне совершенно не верилось. Да, Гале удалось женить его на себе, получилось влить в его сердце яд, но полностью вытравить воспоминания о жене… Не думаю. Слишком сильно он любил. Моей мачехе нельзя отказать в некоторых вещах: она достаточно умна, чтобы втереться в доверие к нужному человеку и убедить в том, в чём хочет; и она достаточно хитра и терпелива, чтобы выждать нужный момент и ударить точно по больному месту. Мой отец любил и ревновал Бьянку Росси, но если во время их брака небольшая доля ревности была острой приправой, то после маминой смерти стала ложкой яда, испортившей нашу жизнь. Я ведь вижу, насколько он «счастлив», став машиной для производства денег, которые с успехом тратит Гала и её семейство. Хотя должен признать, что денег хватит ещё на десяток, а может, и больше, таких же Гал.

‒ Марко, ты не спишь уже? ‒ раздался тихий голос Никки. В мансарде был лишь один недостаток ‒ она не запиралась.

‒ Я в мастерской!

‒ Ой, как здесь замечательно! Столько света, ‒ с восторгом прошептала Никки, входя в мою обитель.

‒ Ты разве здесь никогда не была? Вы же приезжали сюда каждый год? ‒ удивился я. Ну да, они приезжали, только без меня.

‒ Нет, не была. Мы всегда бывали здесь с дядей Антоном, а он настоятельно рекомендовал сюда нос не совать, ‒ вздохнула Никки, с любопытством осматривая всякие кисточки, тюбики и прочую необходимую художнику мелочёвку.

‒ Понятно. Его сейчас здесь нет, и, если хочешь, можешь приходить сюда и рисовать. Всё необходимое здесь есть. Кстати, не желаешь мне помочь?

‒ А что делать?

‒ Проверь краски, некоторые наверняка засохли или закончились. Их надо выкинуть. А я пока разберу картины у стены.

‒ А что это за папка? ‒ Никки бросила взгляд на стол, куда я отложил понравившиеся мне работы.

‒ Это я хочу забрать с собой, ‒ машинально ответил.

‒ Куда?

‒ Пока не знаю. Быть может, я останусь в Италии.

‒ Ты не собираешься возвращаться с нами? ‒ тихо спросила Никки, но я расслышал в её голосе нотки страха.

‒ Я не собираюсь возвращаться к вам, Никки. Отец решил меня отпустить в вольное плаванье, ‒ не поворачивая головы и продолжая перебирать картины, ответил ей.

‒ Я понимаю, но…

‒ Никки, я не могу быть всю жизнь мостом между тобой настоящей и миром. Пора взрослеть и брать собственную жизнь в свои руки. Ты довольно умна, достаточно красива и вполне талантлива, чтобы не пропасть. Наберись только смелости.

‒ Они же меня со свету сживут, ‒ жалобно хмыкнула Никки. ‒ У меня нет твоего характера, Марко. Это ты воюешь, а я… Мне проще сделать так, как хочет мать. Я боюсь остаться одна. Без средств к существованию, без помощи, без друзей.

‒ Деньги можно заработать, а помощи от таких родственников, какие имеются у тебя, вряд ли можно дождаться. Да и друзей в вашей с Летти тусовке попросту нет. Иногда мне кажется, что я твой единственный друг.

‒ А ты мой друг?

‒ Когда я впервые увидел тебя, маленькую девочку в кружевных пелёнках на руках моей мамы во время твоих крестин, мне захотелось иметь такую сестрёнку, ‒ усмехнулся я.

‒ Только я потом так разочаровала тебя.

‒ Есть немного, ‒ признался. ‒ Но я понимаю, что тебя просто некому было поддержать. Летти задавила своей напористостью, а Гала властностью. Ты никак не можешь понять, что ты ‒ Ника. А она…

‒ Богиня Победы, ‒ улыбнулась Никки.

‒ Вот когда сумеешь победить собственные страхи, тогда поймёшь, насколько мир прекрасен и огромен. Он не заканчивается за пределами золотой клетки, в которой предпочитают обитать твоя мать и сестра. Он безграничен для того, кто хочет найти в нём своё место, ‒ назидательно произнёс я и перевернул очередную картину в простой, но изысканной раме. ‒ О Боже!

‒ Что? ‒ испугалась Никки и огляделась с опаской по сторонам.

‒ Думал, что отец его в порыве гнева продал. Раньше портрет висел в гостиной, ‒ я аккуратно поставил картину у стены так, чтобы на него падал солнечный свет. Никки выдохнула восхищённо.

‒ Мама Бьянка! Как красиво!

‒ Не только красиво, но и очень дорого, ‒ подмигнул я ей.

‒ Почему? ‒ спросила Никки, присев перед портретом и проведя пальчиком по овалу нарисованного лица. Она любила свою крёстную и мою маму.

‒ Это работа Этторе Мериди, знаменитого и ныне покойного художника. На тот момент его звезда только восходила. Маме здесь семнадцать лет. Такая молодая.

‒ Ты хочешь его продать?

‒ Никогда! Я заберу его, раз отцу он не нужен.

‒ Марик! ‒ раздался откуда-то снизу ультразвук, заставивший скривиться не только меня, но и Никки. Наше наказание соизволило проснуться.

‒ Она когда-нибудь запомнит, что меня зовут Марко? ‒ задал я риторический вопрос.

‒ Не знаю, ‒ пожала плечами Никки, уходя в сторону двери. ‒ Зато она прекрасно знает, насколько тебя бесит имя Марик. Пойду, отвлеку это невыспавшееся чудовище. У тебя есть полчаса.

‒ Спасибо!

Как только Джанни подбросил нас к центру города, с Летти слетела вся сонливость, и проснулся азарт шопоголика. Пробегав час по близлежащим бутикам и практически ничего не купив, она возжелала попить кофе в новомодном кафе, совсем недавно открывшемся в Милане. Ну, что сказать? Мне не понравилось. Ощущение было, будто нахожусь в аквариуме, а на меня смотрят прохожие. Конечно, всё было не так, и прохожим до нас почти совсем не было дела, некоторые бросали лишь мимолётные взгляды и бежали по своим делам. Хотя само по себе новое кафе, носящее название Liberty Bar, очень даже неплохое. И сравнение с аквариумом ко мне пришло не просто так. Дело в том, что оно построено в виде стеклянного куба, внутри которого и сидят посетители. Пока Летти пила свой кофе без сахара, я же соблазнил Никки поесть домашних чипсов и солёных орешков. Летти дулась, но молчала.

Лично мне больше по душе совсем другое место, скрытое на тихой улочке, расположенной в районе метро Repubblika. Оно называется Pave. При этом заведении есть своя кондитерская лаборатория, и потому там всегда есть в ассортименте свежие и изумительные бриоши, тортики и всевозможная выпечка. А в обед можно поесть вкусный суп или заказать сандвичи, хлеб для которых пекут там же.

Немного перекусив, мы отправились в Галерею Витторио Эмануэле II. Я согласен был с теми, кто восхищался этим строением. Созданная в форме прямоугольного креста и покрытая куполом из стекла и металла Галерея, несомненно, является одним из шедевров архитектуры прошлого века. Здесь расположено множество знаменитых кафе, ресторанов и магазинов. Раздолье для того, кто хочет и может тратить свои или чужие деньги. Мне было, к сожалению, не до осмотра архитектурных изысков. Моё дело было таскать покупки. Летти застряла в очередном магазине, и мы с Никки ждали её. Заметив кое-что занимательное чуть дальше от того места, где мы стояли, усмехнулся. Давненько я здесь был и чуть не забыл об этом маленьком суеверии.

‒ Никки, у тебя есть желание? Самое заветное? ‒ спросил я, озорно глядя на неё.

‒ Оно у всех есть, ‒ устало ответила Никки.

‒ Пойдём! Пока Летти нервирует очередного продавца, мы кое-что сделаем, ‒ ухватил я её за руку и потащил за собой. ‒ Уверен, что этого ты никогда не делала!

Помимо головокружительного шопинга и завораживающей воображение архитектуры, в Галерее был один секрет. Все жители Милана его знают. Когда-то мама поделилась им со мной. Этот секрет скорее можно назвать ритуалом. Практически в самом центре здания на полу выполнена мозаика в виде быка. Миланцы верят, что если стать левой ногой на интимное место животного, сделать три оборота против часовой стрелки и не упасть, то сбудется самое заветное желание. Вера в это настолько сильна среди местных жителей, что этот ритуал они совершают автоматически. Я подтолкнул покрасневшую Никки к Туринскому быку и практически заставил проделать всё, как положено. Было забавно наблюдать за её смущенной мордашкой и огнём детской веры в чудеса, появившимся в глазах. А потом, передав все пакеты ей, я и сам занялся ритуалом. Моё желание было простым и сложным одновременно. Я хотел стать счастливым.

Поворот… Ещё один… И ещё. Я открыл глаза и первое, за что зацепился мой взгляд… Он! Тот самый парень из аэропорта. В этот раз он был одет в дорогой и стильный костюм, в руках держал под стать наряду портфель. Деловой человек. Парень, или скорее солидный молодой мужчина, неотрывно смотрел на меня, и на его красивом лице расцветала улыбка. Какой шанс встретить в миллионном городе незнакомого человека дважды за два дня? «Кажется, его зовут Франко», ‒ вспомнил я. Он хотел было окликнуть меня, но его опередили. Из бутика вынырнула недовольная Летти, вручила мне очередные пакеты и, яростно жестикулируя, начала жаловаться Никки на то, что её не понимают. Кто же ей виноват, что у неё кошмарное произношение. Нужно было более прилежно учиться в школе, и тогда её английский понимали бы все.

‒ Я два года проучилась в МГИМО, а меня даже продавщица понять не может! Вот что делать? ‒ продолжала она вопить. «Бедные преподы в МГИМО! Какое счастье, что её исключили», ‒ съязвил я про себя.

‒ Выйти замуж за миллионера, развестись и наняться работать секретаршей в Zemaletto, ‒ подмигнул я Никки, припомнив героиню одного известного старого сериала.

‒ Издеваешься? ‒ прошипела Летти.

‒ Ну, как ты могла подумать? ‒ возмутился я, прикрывая своей спиной пытающуюся скрыть улыбку Никки. ‒ Вика же была там самой красивой. Разве нет?

‒ Р-р-р, ‒ прорычал объект наших шуток.

‒ Летти, хватит репетировать роль тигра, нам пора домой! Иначе ваша мама сделает из нас отбивную. У вас встреча с агентом, ‒ старшая сестрица ойкнула и шустро развернулась в сторону выхода, а младшая вздохнула и поплелась за ней. А я ещё раз оглянулся туда, где заметил Франко, но… его уже не было. Видимо, видение разгневанной Летти его отпугнуло. Ну, что же… Где было две встречи, будет и третья.

POV Франко.

Фотограф назначил встречу в одном из своих любимых ресторанов в Галерее Витторио Эмануэле II. Я решил не рисковать и явиться на деловое рандеву минут на пять раньше, так как Чезаре-Доминико был на редкость пунктуальным и ужасно не любил, когда опаздывали другие. Мог спокойно встать и уйти, если клиент изволил опоздать. Такую выходку он мог себе позволить, будучи одним из самых знаменитых и востребованных фотографов Италии. Его работы ценились не только в собственной стране, но и за рубежом, в частности в Европе, Азии и США. Правда, в штатах он почему-то работать не любил. Говорил, что не та атмосфера.

Проходя мимо мозаики Туринского Быка, вдруг заметил знакомую гибкую высокую фигуру. Та же чёрно-белая бандана на голове и… мечтательное выражение на необычном лице. Парень одной ногой стоял на заветной точке и явно о чём-то думал. О чём-то очень приятном. Вот он легко, почти танцуя, сделал оборот, а затем, быстро ещё два. То, с какой лёгкостью он двигался, навело меня на мысль, что с танцами этот красавчик на короткой ноге. Ещё один плюсик в копилку его привлекательности. Я забыл о времени, наблюдая за ним. Но вот он открыл глаза и… заметил меня. Сразу. И судя по приподнявшемуся в улыбке уголку губ, я, чёрт возьми, был узнан. Мне захотелось наплевать на встречу, схватить его за руку и утащить в какое-нибудь уютное кафе. Если мой гей-радар не обманывал меня, то парень такой же, как я. Уже было сделал шаг к нему, как из ближайшего бутика вылетела блондинистая фурия. О нет! Снова эта курица! Упаси меня Мадонна от недовольных женщин во время шопинга. Присмотревшись, я заметил в толпе рядом с моим знакомым незнакомцем и вторую барышню, виденную в аэропорту. И судя по количеству пакетов и сумок безумный шопинг это именно то, чем они занимались. Блондинка начала о чём-то жаловаться, сильно жестикулируя, и я предпочёл ретироваться. «Увидимся как-нибудь в другой раз, моя прелесть!» ‒ мысленно прошептал я ему.

‒ Чезаре! Как я рад, что ты не ушёл, ‒ выдохнул я, влетая в отдельный кабинет, где этот непредсказуемый мужчина спокойно поглощал обед. Он поднял на меня взгляд, сделал глоток вина и ответил:

‒ Вообще-то, Ваше Бриллиантовое Высочество, я действительно хотел уйти. Но потом решил, что просто так ты опаздывать не будешь, тем более, зная мои правила.

‒ Прошу меня смиренно простить, ‒ молитвенно сложил я руки, опускаясь на диванчик напротив. Возле меня тут же появился вышколенный официант, и я быстро сделал заказ.

‒ Прощу, но только при одном условии: поведай, почему задержался и если твой рассказ меня заинтересует, я тебя прощу!

‒ О! Всё просто и сложно, ‒ вздохнул я, а Чезаре приподнял смоляную бровь. Глядя на него никогда и не подумаешь, что этому привлекательному и на редкость харизматичному мужчине уже хорошо под пятьдесят лет. Максимум можно дать сорок. ‒ Я влюбился!

‒ И кому же так повезло?

‒ Не знаю, ‒ развёл я руками. ‒ Мы два дня назад случайно столкнулись в аэропорту Мальпенса. Он сказал, что его зовут Cinderella, точнее, не так… Золушка!

‒ У парня неплохое чувство юмора, ‒ усмехнулся Чезаре.

‒ Если учитывать, что вместе с ним прилетела одна мегера, одна стерва и одна милашка, то это не чувство юмора, а завуалированный сарказм, ‒ уточнил я. ‒ У него такие необычные глаза. Серо-зелёные в мелкую коричневую крапинку.

‒ А лицо? ‒ как-то вкрадчиво спросил фотограф.

‒ Оно довольно интересное, немного женственное. Он не худой и тонкий андрогин в полном смысле, но если хорошо поработать с гримом, из него получилась бы сногсшибательная красотка в спортивном стиле. Знаешь, такая девушка с довольно широкими плечами, узкими бёдрами и длинными стройными ногами, ‒ мечтательно произнёс я.

‒ Всё-то ты успел рассмотреть, ‒ снова расслабился Чезаре.

‒ После того, как он назвал своё… имя, я минут пять пялился как идиот ему вслед.

‒ И встреча в аэропорту имеет какое-то отношение к твоему сегодняшнему опозданию?

‒ Непосредственное! Чезаре, как ты думаешь, какова вероятность дважды встретить незнакомого человека в таком огромном городе как Милан в течение двух дней подряд?

‒ Довольно минимальна, если только это не судьба, ‒ усмехнулся фотограф.

‒ Я тоже так подумал, когда заметил его крутящимся на хозяйстве Туринского Быка. Судя по движениям, этот парень неплохо танцует.

‒ Ты с ним, наконец, нормально познакомился?

‒ Увы. Из магазина вылетела орущая блондинка и испортила всю, как говорят русские, малину, ‒ вздохнул я.

‒ А при чём здесь русские?

‒ Они русские. Я немного владею их языком и сумел переброситься несколькими фразами с ним. И парень, и его семья точно из России. Правда, он владеет итальянским языком не хуже нас с тобой. Блондинка назвала его Марик. Странное имя.

‒ Имя как имя. Скорее всего, его зовут Марк, или Марко, ‒ задумчиво произнёс Чезаре. ‒ История занимательная. Считай, что моё прощение за опоздание у тебя в кармане. Доедай, и будем говорить о делах.

Через час мы закончили обсуждение всех мелочей, включая гонорар самого мастера, подбор моделей для фотосессии, места съёмок и много чего другого. Такие вещи я всегда предпочитал обсуждать сам, не посылая помощников и заместителей. К такому мастеру своего дела, как Чезаре-Доминико Астари следует относиться с уважением. Мы попрощались, и фотограф пообещал, что закончит заказ в аккурат до начала Недели Моды.

Отступление первое. Милан. Спустя несколько дней.

Гала сидела в гостиной и крутила в руках красочный глянцевый буклет, посвящённый благотворительному балу, который должен состояться через два дня. Это было одно из самых значимых событий перед началом Недели Моды. Попасть на него было как очень престижно, так и очень сложно. Всем значимым персонам в Милане такие приглашения рассылались заранее, и достать их даже за большие деньги было почти невозможно. Это был не просто бал, где можно было покрасоваться и потанцевать. Это было место, где завязывались важные связи. Как же ей хотелось туда попасть! Хоть она и была законной женой весьма богатого человека, но больших связей в Милане у неё не было.

Вот Бьянка могла попасть куда угодно, у неё было множество связей. Ей были рады везде, что лично Галу всегда злило и вызывало дикую волну зависти. Почему у этой итальянской девки получилось сделать головокружительную карьеру, а у неё нет? Гала ведь тоже была красива, и даже сейчас она имела несколько молодых любовников, правда, они слишком дорого ей обходились. Да и осторожность требовалось соблюдать. Антон бы ей этого не простил. Свою итальянку он безумно любил. И так потом возненавидел, что даже поверил клевете на собственного сына. За те бумажки, что Гале помогла состряпать знакомая, работавшая в одной из частных дорогих клиник, приходилось платить до сих пор. Подруженька-то хитра оказалась, быстро смекнула, что может деньги не раз поиметь. Но, за удовольствие лишить наследства сына Бьянки, можно потерпеть небольшой шантаж и заплатить, денег всё равно хватит. Состояние напряжённости между Антоном и Мариком приходилось поддерживать постоянно, чтобы не остывали страсти. У парня характер матери, ещё чуток и Антон его навсегда потеряет.

Как же Гала сглупила, когда в двадцать лет выскочила замуж за первого попавшегося дельца. Новый русский… Через пять лет его дружки пристрелили и осталась она с двумя дочками на бобах. Хорошо, успела к Бьянке с Антоном в доверие втереться. Помогли и обогрели, тем более что Никки так удачно удалось пристроить в крестницы к богатой подруге. А уж после смерти жены, прибрать к рукам ошалевшего от горя Антона оказалось легче лёгкого. Любят мужики, когда их жалеют. Дальнейшее было делом техники, врать виртуозно Гала всегда умела. Припомнить несколько настырных поклонников, которых Бьянка в своё время отшила, сделать несколько тонких намёков и скорбь превратилась в ненависть. Ревность иногда делает мужчин такими глупыми.

‒ Как же меня до сих пор бесит этот агент, ‒ прошипела Летти, усаживаясь в кресло напротив матери. ‒ Побеседовал, поулыбался, пообещал подумать и дал отворот поворот. Не подходим мы ему, видите ли! Любитель макаронов! Итальяшка хренов!

‒ Летти, язык придержи!

‒ Зачем? Эта толстуха Мария всё равно по-русски не понимает, как и её сынок, ‒ хмыкнула блондинка, накручивая на палец прядь кудрявых волос.

‒ Всё равно не болтай лишнего. Ты, к сожалению, не дома.

‒ Так и не выпросила у Антоши этот домик в подарок?

‒ Этот домик по закону принадлежит Марику, только он этого не знает, иначе улетели бы мы отсюда со скоростью звука, ‒ с досадой ответила Гала. ‒ Где он, кстати, сейчас?

‒ В саду кусты обрезал, толстухе на кухне помог и уехал за покупками. Ты же ему сама с утра список сунула в руки. Дли-и-инный!

‒ Отлично! Жаль, нельзя его здесь по полной программе припахать, как дома. Не поймут.

‒ Что это за картинки ты в руках вертишь?

‒ Скоро будет благотворительный бал, но попасть на него у нас не получится. А там много кто будет, к примеру, Бриллиантовый Принц Франко Нерри с отцом. Если бы ты с ним познакомилась и пригласила на ужин, это можно было бы считать просто невероятной удачей.

‒ Один из владельцев «Ювелирного Дома Нерри»? ‒ у Летти глаза засверкали не хуже бриллиантов.

‒ Он самый. Наследник, к сожалению, не единственный. У него младшая сестра есть. Жаль, билеты на бал купить не получится.

‒ И что? Шансов совсем нет?

‒ Есть, но тоже не для нас. Если выставить на благотворительный аукцион, который состоится на балу, ценный лот, можно получить билет на две персоны. Но где я тебе возьму такой лот?

‒ Всем привет! ‒ влетела в гостиную запыхавшаяся Никки. Она без сил повалилась на диван и вытянула длинные стройные ножки. ‒ Господи-и-и! Какая же красота хранится в здешних музеях.

‒ Делать тебе нечего, ‒ фыркнула Летти. Всем музеям мира она предпочитала дорогие бутики, особенно, если деньги приходилось тратить не свои. ‒ Тоже мне удовольствие, замшелые и пыльные картины рассматривать!

‒ Кстати, про картины. Мы с Марко на днях нашли портрет его мамы. Такой красивый, ‒ счастливо вздохнула Никки.

‒ Какой портрет? ‒ удивилась Гала.

‒ Портрет работы Этторе Мериди. Знаменитого художника. Марко сказал, что сейчас его работы стоят баснословных денег, так как художник недавно умер.

‒ Ценный, значит, ‒ Гала многозначительно посмотрела на старшую дочь. Та ухмыльнулась и пулей выскочила из комнаты.

‒ Для Марко очень, ‒ кивнула Никки, всё ещё под впечатлением от своей прогулки. Девушка даже не заметила, что произносила имя Марко, вместо дурацкой клички Марик, как делали мать и сестра. Она также не сказала, что компанию на прогулке ей составил Джанни. Скудного словарного запаса итальянских слов, которые девушка почерпнула от крёстной Бьянки и её сына, вполне хватило для сносного общения с симпатичным парнем, так понравившимся ей. Раньше он учился и бывал у матери редко, потому в прошлые свои приезды Никки его не видела. А сейчас он подрабатывал здесь шофёром. Когда говоришь часто с носителем языка, он учится быстрее, к тому же с Джанни было так легко общаться.

‒ Вот! ‒ в комнату вернулась запыхавшаяся Летти, таща в руках картину 50х70 см в изящной деревянной раме. ‒ Нашла!

‒ Великолепно! Летти, мигом переодеваться! Едем к устроителям бала, ‒ решительно встала Гала, забирая из рук дочери ценный трофей.

‒ Куда вы его понесли? А что скажет Марко? ‒ встрепенулась Никки.

‒ Ничего не скажет! Это не его дело. Всё в этом доме принадлежит его отцу, а значит и мне, ‒ отрезала Гала, строго глядя на дочь. ‒ И не вздумай ему ничего сказать!

‒ Мама! Не надо. Это подло, ‒ воскликнула Никки, но конец фразы почти проглотила, с испугом пятясь от разгневанной матери.

‒ Правильно, ‒ удовлетворённо произнесла Гала. ‒ Со мной спорить опасно.

Когда стихли их быстрые шаги, Никки откинулась на спинку дивана и закрыла лицо руками. Хорошее настроение улетучилось как дым. Она опять сделала глупость! Ну, кто её просил рассказывать о портрете? И что теперь делать? А если позвонить дяде Антону? Ничего не выйдет. Он в последнее время с трудом переносит Марко. Она знала, что он не прав, но, как всегда, боялась подойти и рассказать то, что знала уже очень давно. На маленькую девочку ведь мало кто обращает внимания, она многое может услышать и понять. Никки ненавидела себя за трусость, за то, что всегда молчит. Она оглянулась и заметила отброшенный матерью красочный буклет. Он был напечатан на двух языках: итальянском и английском. Прочтя всё, она испугалась ещё больше. Портрет обязательно продадут, и Марко его больше не увидит. Что же делать-то? Никки так и не смогла принять решение и молча ушла в свою комнату, захватив буклет.