7 футов под Килем

Глава 17

Лу

Все воскресенье я сидела в любимом кресле-качалке на палубе яхты и смотрела на ровную водную гладь, надеясь, что спокойствие любимой стихии передастся и мне, но ничего не помогало. Меня трясло от волнения, потому что завтра я должна была сообщить Марте и остальным, насколько удачно справилась со своим заданием, то есть только на две трети. Я даже подумала, не попросить ли у мамы денег на новую куртку и не сделать ли взнос за Никласа, но быстро отринула эту идею. Правда имела свойство рано или поздно выходить наружу.

В понедельник школа кипела. Я не заметила, как наступил День святого Валентина, и все бегали с цветами и валентинками. Я наблюдала за суматохой с грустью. Патрик усыпал лепестками роз меня, себя и мой шкафчик. И каждый раз я радовалась так, будто это было самое важное на всем белом свете. Теперь я знала, что это не так. В этом году я бы променяла всю эту искусственную показуху на одно дружеское объятие.

На большой перемене я взяла поднос с обедом и ушла из битком набитой столовой во внутренний дворик школы. Из-за моросившего дождя я оказалась там в полном одиночестве. Вот и славно. Смахнув рукавом влагу с деревянной скамейки, я села и принялась есть брокколи. Эмма обожала брокколи. А еще форель и вареный картофель. И этот дворик, где вместо современного асфальта лежала отесанная временем серая брусчатка. Скамейки и столики имели кованые ножки, а по стенам вился плющ. В груди стало тесно. Мы обожали здесь завтракать и обедать: в холод стены защищали от сильного ветра, в жару отбрасывали вожделенную тень. Вот на той скамейке мы зачитывали друг другу «Маленьких женщин», а за этим столом делали маникюр. Все, абсолютно все вокруг напоминало мне об Эмме.

– Кхе-кхе, – раздалось рядом.

Я вскинула голову, мокрые волосы прилипли к щекам, но меня это ни капельки не заботило, потому что рядом со мной стоял Никлас, а это было куда важнее. Он морщился из-за усилившегося дождя. Одна капля стекла по его лбу и до самого кончика носа. Ник фыркнул и затряс головой, как пес после купания. Я не смогла сдержать улыбку. Мне ужасно нравилось, что при всей своей физической силе и большом росте он умудрялся выглядеть трогательным.

– Что ты тут делаешь? – спросил он.

– Обедаю.

– Всех витаминов в этом замученном брокколи не хватит, чтобы спасти тебя от воспаления легких.

– Спорим, я не заболею?

– Спорим, завтра ты будешь погребена под горой носовых платков?

Я еще шире улыбнулась.

– У меня хорошие новости, – сказал Никлас.

Усаживаясь рядом со мной на скамейку, он задел коленом мою коленку. От мимолетного прикосновения меня обдало волной жара.

– Значит ли это, что ты передумал насчет выпускного? – спросила я.

– Это значит, что я нашел деньги. И ты получишь их в течение трех дней. Но есть одно условие.

– Все что угодно!

– Я хочу проконтролировать, на что вы тратите мои деньги, – сказал он, отводя взгляд. – Хочу участвовать в ваших заседаниях, встречах, не знаю, чем вы еще занимаетесь. Могу вам шарики надувать, если надо.

Мое сердце пустилось в бешеный галоп.

– Спасибо! – воскликнула я и бросилась ему на шею.

Его куртка была мокрой и скользкой, но я только крепче обняла Ника. От облегчения вдохнула полной грудью, и освежающий запах кедрового дерева и водорослей окутал меня. Ник пах морем, ветром дальних путешествий, сосновым лесом на берегу…

Плечи Ника дрогнули, и я ужаснулась сначала своему порыву, потом испугалась, что он оттолкнет меня, но в следующую секунду он неуверенно похлопал меня по спине.

– Эй, это же ерунда… – прокашлялся он.

Я отстранилась.

– Вовсе нет. Ты спас мою шкуру! – Я поспешно вытащила тетрадь и ручку из рюкзака, начеркала свой номер телефона, оторвала кусочек листа, уже пошедшего волнами из-за дождя, и протянула Нику. – На всякий случай.

Ник взял записку, осмотрел ее и спрятал в карман куртки. Наши взгляды встретились. Я тонула в его темных бездонных глазах. Он протянул руку и убрал прилипший к моей щеке локон. Сердце неожиданно пропустило удар. Несмотря на сырость и холод, меня обдало волной тепла. Кожа на щеке приятно пощипывала. Никлас перевел взгляд на что-то за моей спиной и резко встал. Я растерянно обернулась и вскрикнула от неожиданности. В пяти метрах стоял Патрик и неотрывно смотрел на нас. В руках он держал огромный букет алых роз, собранных в форме сердца.

– Патрик, – первым подал голос Никлас.

– Не буду вам мешать, – ответил мой бывший, развернулся и зашел обратно в здание школы. Хорошо хоть букет на землю не кинул.

– Я тоже пойду… – пробормотал Никлас.

Когда он оставил меня в одиночестве, я снова уронила лоб на руки, но переживала ровно десять секунд, а потом вскочила, схватила рюкзак, поднос и бросилась в столовую. Марту я заметила тут же – она как раз сдавала грязную посуду.

– Марта! – выкрикнула я, подбежав к ней. – Через три дня у нас будет полная сумма!

Она недоуменно скривилась.

– Боже, Луиза, что с тобой? Ты как будто в канаве искупалась.

Вытерев ладонью влагу с лица, я улыбнулась. Ее замечание меня совершенно не задело, ведь я приблизилась на один шаг к задуманному вместе с Эммой выпускному, лучшему за всю историю школы. Глава 18

Ник

Вечеринка у Оливера была в самом разгаре. Воздух превратился в плотное серое облако из сигаретного дыма и сладких духов, отчего у меня першило в горле. Музыка грохотала в трехкомнатной квартире, сотрясая всю многоэтажку. Удивительно, что соседи еще не вызвали полицию, видимо, не хотели связываться с Оливером, главой местной банды. До тех пор, пока меня не приняли в академию, я закрывал на это глаза.

Йоханн, уже надравшийся, танцевал с какой-то рыжей девчонкой в гостиной, вцепившись в ее ягодицы. Рядом со мной сидела фигуристая блондинка в платье, похожем на топик, и что-то страстно нашептывала на ухо. Я сам уволок ее за собой на диван в надежде отвлечься от мыслей о Луизе. Но тщетно: сколько бы я ни старался, чем бы ни занимался, я думал о ней двадцать четыре на семь. И о том, что в кармане куртки у меня до сих пор лежала бумажка с номером ее телефона.

Она все-таки простыла. На следующий день после нашего разговора во внутреннем дворике она чихала каждые тридцать секунд и оставляла за собой след из носовых платков. Она переводила их с такой скоростью, что я даже закинул в рюкзак пару пачек бумажных салфеток, так, на всякий случай. С тех пор, как Луиза кинулась мне на шею, мне ничего больше не хотелось, как схватить ее в охапку и зарыться в ее волосы, пахнущие мятой. После того, конечно, когда она прекратит шмыгать носом. Но мне же нельзя! Нельзя! Не с такой, как она, не с ее историей!

Да и она же бывшая Патрика, который помог мне встретиться с тренером по гребле. Связываться с Луизой – чистое самоубийство!

Блондинка лизнула мое ухо, и я вздрогнул от неожиданности.

– Может, найдем местечко поукромнее? – спросила она, выдохнув мне в лицо запах пива.

Я отцепил от себя ее руки и встал с дивана.

– Извини. Я сегодня не в форме.

Она обиженно насупилась, и я лишь пожал плечами. Вряд ли мы встретимся снова. Подошел к Йоханну, похлопал его на спине, привлекая внимание.

– Я пойду, – сказал я, когда он оторвался от губ рыженькой. – Завтра на работу ни свет ни заря.

Йоханн кивнул и вновь вернулся к более интересному занятию.

От дома Оливера до моего было около пятисот метров. Я шел, глубоко вдыхал морозный февральский воздух и злился на себя. Зачем я только поперся на эту вечеринку? Избавиться от мыслей о Луизе ведь все равно не смог. На половине пути я все-таки не выдержал, достал из кармана куртки телефон и бумажку с номером Луизы.

НИК: Привет, это Ник. Если у тебя закончились носовые платки, то я могу с тобой поделиться.

На часах было два ночи, я не ожидал ответа, поэтому уже собрался засунуть телефон обратно в карман, как на экране отразилось новое сообщение, а рядом с ним аватарка, на которой Луиза в синем платье стояла на палубе белой яхты, облокотившись на золотой рейлинг.

ЛУ: Ха-ха, очень смешно!

НИК: Почему ты не спишь? Я тебя разбудил?

ЛУ: Нет. Последнее время у меня неважно со сном. Что-то случилось?

НИК: Я тут подумал…

Я уже дошел до дома, но так и не решил, как закончить начатое предложение. Как Луиза отреагирует на такое: «Меня к тебе тянет, но ты мне не подходишь»? Или лучше вот так: «Мне не нужные серьезные отношения. Давай просто займемся сексом, чтобы я выкинул тебя из головы»?

ЛУ: На пятом канале какой-то усатый мужик пытается продать зрителям искусственную вагину, которая снаружи выглядит, как мини-арбуз. Это извращение, или мне кажется?

В подъезде на втором этаже я рассмеялся в голос и три раза перечитал сообщение. Луиза казалось такой хрупкой и невинной, но временами откуда-то появлялся этот чертенок, которому я совершенно не мог противостоять. Мне захотелось оказаться с ней рядом на диване и вместе смеяться над усатым мужиком.

НИК: Тебе не кажется. (Господи боже мой, что ты смотришь? И зачем?)

ЛУ: Хорошо, значит, я еще не сошла с ума окончательно. (Когда меня мучают кошмары, я залипаю перед телевизором, чтобы уснуть). Так что ты там подумал?

Мое сердце сжалось. Я догадывался, что именно за кошмары ей снились.

НИК: У меня есть время помочь вам на этих выходных.

ЛУ: Правда? О, это круто! Я предложила девочкам посмотреть один банкетный зал, но у них нет времени.

НИК: Если хочешь, я заеду за тобой. Пиши время и адрес.

* * *

Я спрыгнул с велосипеда около белой городской виллы. Ее окружал низенький декоративный забор. За ним начинался ухоженный палисадник, где росли какие-то вечнозеленые кусты. Я не сильно разбирался в названиях растений, но эти были профессионально подстрижены идеально ровными шарами. Одну стену до балкона на втором этаже овивал плющ. Около эркера, выходящего на проезжую часть, стояла белая скамейка и столик. Дорожка от тротуара до крыльца блестела коричневой брусчаткой. Слева от дома были припаркованы «Порше» и два «Мерседеса».

Твою ж мать. Я догадывался, что у семьи Луизы имелись деньги, так беззаботно она требовала с меня двести пятьдесят евро, но чтоб столько! Я оставил свой велосипед с ржавыми пятнами на раме около забора и неуверенно отряхнул руки. Оглядываясь по сторонам, точно вор, дошел до высокой входной двери и позвонил. Спустя минуту настойчивого цокота каблуков дверь распахнулась, и на пороге появилась светловолосая копия Луизы, разве что лет на тридцать старше. Ее синяя юбка-карандаш и кремового цвета блузка казались простыми на вид, но я предполагал, что стоили они как три мои зарплаты.

– Здравствуйте, я за Луизой.

Женщина оглядела меня с ног до головы и холодным тоном проговорила:

– Хайди, приятно познакомиться. Я мама Луизы. Проходи, пожалуйста.

Она шире распахнула дверь, пропустила меня внутрь и зацокала каблуками в направлении лестницы на второй этаж. Потолки были как будто в два раза выше, чем у меня дома. На полу лежал блестящий темно-коричневый паркет, на белых стенах висели картины в изящных рамах, на узком комоде при входе стоял букет цветов, в воздухе витал сладкий аромат дорогих духов. Никаких бутылок пива, запаха алкоголя и грязи. Но несмотря на всю эту чистоту, я чувствовал себя тут не в своей тарелке.

– Луиза, тут какой-то мальчик… Он не представился, – позвала Хайди с нижней ступеньки. В ее тоне недвусмысленно слышалось пренебрежение.

Вот стерва.

– Это, наверное, Никлас! – раздался радостный голос со второго этажа.

Послышались торопливые шаги, и от удивления я разинул рот. Рядом с изысканной Хайди появилась Луиза: на ногах плюшевые розовые носки; вместо джинсов и худи, в которых она обычно приходила в школу, коричневая пижама-комбинезон с маленькими оленятами. Луиза выглядела милой и домашней. И неряшливый пучок на макушке придавал ей очарования. Очарования? Откуда я взял это слово?!

– Привет! – сказала она с заложенным носом. – Ты раньше, чем мы договаривались.

– Боялся опоздать.

– Подожди в гостиной пару минут, ладно? Я переоденусь.

– Я буду снаружи. В кои-то веки не идет дождь. – Я хотел убраться подальше от испытующего взгляда ее матери. – Приятно было познакомиться, – соврал я, обращаясь к Хайди. Она лишь кивнула и взяла Луизу под локоть.

Луиза появилась на крыльце через пятнадцать минут с сумочкой на золотой цепочке и упаковкой бумажных салфеток. К моему разочарованию теперь она гораздо больше походила на Хайди. Из-под тонкого шерстяного пальто болотного цвета выглядывали широкие штаны цвета опавшей листвы, а волосы струились по спине и плечам. Это была другая Луиза, рядом с которой я почувствовал себя неуютно.

– Кстати, я все-таки выиграл спор, ты заболела, – не удержался я, и, к счастью, Луиза дурашливо показала мне язык. – Тебе бы дома лежать, а не по городу на велике мотаться.

– Велике? – переспросила она хрупким голосом. – Я думала, что ты заберешь меня на машине… – Ее взгляд метнулся к моему велосипеду у ограждения, и щеки стали красными. – О-о-о…

– Ты думаешь, у меня есть машина? – с издевкой уточнил я, указывая руками на свои потертые и растянутые на коленях джинсы и кроссовки, подошву которых я подклеивал уже не раз.

Нет, мне не стыдно быть бедным. Нищета меня злила.

Луиза закусила нижнюю губу, нахмурившись.

– А права у тебя есть? – спросила она наконец.

– Конечно.

– Подожди здесь, – бросила она, повернулась на каблуках и скрылась в доме. Через минуту снова появилась и вручила мне ключи. – Мы возьмем мамину машину.

Брелок с трехконечной звездой приятно лег на ладони. Пока я пытался сообразить, на что она меня подбивает, Луиза подошла к шикарному внедорожнику «Мерседес GLS», распахнула дверь и села на соседнее от водителя сиденье. Покататься на такой крутой тачке я и не мечтал. Черт, не разбить бы ее, а то Хайди меня живьем сожрет. Мои ладони вспотели, и я постарался незаметно вытереть их о джинсы.

Я забрался на высокое сиденье и провел ладонями по мягкой, но плотной коже руля. В салоне пахло дорогими сладковатыми духами и блестело отполированными поверхностями.

– Ник, – позвала Луиза, пристегивая ремень безопасности, – ты же умеешь хорошо водить, да?

– Еще бы! – Я улыбнулся. – Знаешь, кто меня учил? Майк. Он полицейский и так долго вдалбливал в меня все правила и тренировал хитрым поворотам-разворотам, что в конце концов я мог повторить их во сне. А после экзамена он дал мне даже прокатиться на его олдтаймере. Знаешь, это такая древняя машина, которую большую часть времени полируют в гараже? Майк ее любит, как своего ребенка, но разрешил мне сесть за руль. Так что не волнуйся, ты в надежных руках.

Луиза включила подогрев обоих сидений и музыку. Хриплый низкий голос Хеннинга Мая заполнил тишину:

«Три дня на море,

И я снова знаю, кем являюсь…»^[1]

Я не мог говорить от волнения.

Мы выехали на проезжую часть. Лу вбила адрес в навигатор.

– Сверни тут, пожалуйста, направо, – попросила Луиза, указывая рукой в противоположную сторону от той дороги, куда командовал повернуть навигатор. – Он потом сориентируется.

– Мы можем опоздать, если будут пробки.

– Я не могу там проехать… – выдавила она, отворачиваясь к окну. – Там погибла моя подруга.

Я крутанул руль и поехал в объезд. Краем глаза подсматривал за Луизой: красивая, нежная, бесконечно печальная.

Молчание затянулось, и я судорожно искал подходящие темы для разговора. «Как ты готовишься к выпускным экзаменам? До них осталось чуть больше месяца». Скукота. Проще уж про погоду поговорить. «Вчера был дождь. И сегодня. И завтра будет». М-да. У нас круглый год дожди. Я с девчонками вообще раньше не сильно-то и разговаривал. «Хочешь заняться сексом? Конечно!» – вот мой любимый диалог.

Я посмотрел на Луизу. Хрупкие плечи поникли, пальцы нервно теребили ремешок сумочки. Я должен был отвлечь ее, даже если выставлю себя идиотом.

Я начал подпевать Хеннингу Маю, изо всех сил стараясь так же хрипеть, как и он. Луиза резко повернулась ко мне, и, к моему облегчению, в ее глазах не было слез.

– Ты ужасно фальшивишь! – сказала она со смехом в голосе.

– Будто ты лучше поешь! – фыркнул я и затянул припев.

Уголки ее губ задрожали. Я запел еще громче, совершенно не заботясь о том, чтобы попадать в ноты.

– «Три дня на море…» – наконец присоединилась ко мне Луиза.

Она засмеялась, и я улыбнулся в ответ.