А может, это любовь?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Стефани поглубже зарылась под одеяло. Вставать не хотелось. Всю ночь ей снились странные, непонятные сны.

Понедельник всегда был тяжелым днем. С него начиналась шестидневная неделя, работа по десять часов в день в магазине плюс домашние дела и уход за скотом на ранчо.

Стефани все же заставила себя встать, принять душ и одеться. Кофе, благодаря автоматической кофеварке, уже был готов и помог ей окончательно проснуться.

Случайно выглянув в окно, она от неожиданности вздрогнула: из-за угла сарая показался Ник.

— Ну, я ему сейчас покажу! — рассвирепела Стефани.

Через минуту она услышала шум отъезжающей машины. Подумать только! Сначала он ее напугал, а потом как ни в чем не бывало уехал. Неслыханно!

— Ник уже уехал? — спросил вошедший Дуги. — Я думал, он с нами позавтракает. Он спал в машине, потому что ты боишься того, что скажут люди. Когда ты сломала руку, он остался у нас, и никто даже внимания на это не обратил.

— Тогда было совсем другое дело.

Хорош гусь! Остался на ночь и ничего ей не сказал! Что за самонадеянный… непредсказуемый… тип!

Хотя… если бы она знала, что он здесь, она, вероятно, не смогла бы заснуть… или, наоборот, спала бы лучше… если бы он… был рядом.

Что только приходит ей в голову! Собственные мысли привели ее в смятение. Стефани разрешила Дуги поехать в город на велосипеде, чего раньше не позволяла. Это все Ник, его влияние, неохотно призналась она себе. Впрочем, если Дуги не оправдает ее доверия, она сможет лишить его этого удовольствия.

В одиннадцать часов к ней в магазин пришел адвокат, занимавшийся по ее просьбе пересмотром ее завещания, и пригласил на ланч. И хотя у нее было полно дел, она попросила заехать за ней в час дня.

— Какой замечательный отсюда вид! — воскликнула Стефани, когда они приехали в ресторан в горах под названием «Горный курорт».

На загорелом лице адвоката сияла белозубая улыбка. Он был теннисистом и уже успел выиграть соревнования в загородном клубе.

Ему было, по-видимому, лет тридцать восемь — если судить по тому, что он рассказал о себе.

Он женился в тридцать, у него двое детей — девочки-близнецы семи лет, — но с женой он развелся, и девочки живут с матерью. Непонятно, как это можно жить вдали от своих детей? Клей души не чаял в Дуги. Ник тоже любит детей: она видела, как он заботится о своей племяннице. К тому же он организовал работу с подростками. Из него вышел бы замечательный отец.

Они заняли заранее заказанный адвокатом столик у окна. Его светло-серый костюм хорошо сочетался с ее бледно-зеленым с белой отделкой платьем. В туфлях на высоких каблуках она была одного роста с адвокатом. Ник немного выше…

И вдруг она увидела Ника, сидящего за столиком неподалеку от них. Интересно, с кем он здесь встречается? Не успела она об этом подумать, как в ресторан вошел шериф в сопровождении жены и незнакомой молодой женщины, которую представили Нику. Забавно, но люди всегда склонны сводничать, если есть завидный жених.

Стефани отметила, что Ник не просто пожал руку незнакомки, а задержал ее в своей. Казалось, он был рад знакомству. Эта сцена задела Стефани за живое.

— Хм, — адвокат смотрел на Стефани выжидающе.

— Простите, что вы сказали?

— Я удивлен, почему вы не перебрались в Денвер. Мне кажется, вы не подходите для сельской жизни. — Его голос звучал как ласка, взгляд был оценивающим.

Однако комплимент его был совершенно неискренним.

— Здесь мой дом. Мне и моему сыну здесь нравится.

— Значит, мне повезло.

Стефани придерживалась другого мнения. Безупречная дикция и любезное выражение лица адвоката были насквозь фальшивы. Комплименты следовали один за другим, и это напомнило Стефани ее деда, который умел очистить яблоко одной непрерывной лентой. Все это было забавно, но не более того.

За столиком Ника раздался смех, и Стефани заметила, как новая знакомая тронула Ника за руку.

Стефани показалось, будто кто-то толкнул ее в грудь, и у нее на мгновение прервалось дыхание. Ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы избавиться от этого ощущения.

Когда принесли заказ, она постаралась сосредоточиться на еде и не оглядываться. Пора было поговорить и о завещании.

— Моя мать и мать Клея уже в возрасте, и им трудно будет воспитывать подростка. Младший брат Клея готов в случае чего принять Дуги в свою семью, но он не хочет заниматься его деньгами. Так что опека — это, пожалуй, самое правильное решение.

— Опекунов обычно бывает три. Я бы посоветовал, чтобы одним из них был ваш адвокат, — он улыбнулся, — другим — ваш банкир, а третьим — кто-нибудь из ваших знакомых, кому вы доверяете и кто будет готов представлять интересы вашего сына.

Ее взор обратился к Нику. Он был другом Клея и хорошо относится к Дуги. Он согласится, хотя бы из чувства долга. Еще можно попросить Эми.

— Да, я знаю кое-кого, кто может дать свое согласие. Например, мой партнер по бизнесу…

— В этом случае может возникнуть конфликтная ситуация из-за магазина, — предупредил адвокат.

— Ладно, я подумаю. Позвоните мне, когда подготовите все документы.

— Договорились. — Он подозвал официанта. — У них здесь замечательный творожный пудинг. Закажем?

— Нет, спасибо. Мне пора возвращаться на работу.

Поднимаясь, она краем глаза увидела, что Ник тоже встает и направляется к ним. Ее прошиб пот от дурного предчувствия. В этой форме, да еще с оружием на боку, он имел вид довольно угрожающий.

— Здравствуй, — сказала Стефани.

Ник кивнул ей, потом адвокату. Внешне все выглядело пристойно, но мужчины явно чувствовали друг к другу неприязнь. Что это, ревность?

— Мне надо поговорить с тобой, — заявил Ник.

— Я буду занята до пяти часов.

— Мне надо задать тебе несколько вопросов… официальных.

— Если это для тебя не слишком поздно, приезжай к закрытию магазина, — вежливо попросила она.

— Хорошо. Послушай, — добавил он, — я немного задержусь вечером. Мне надо заехать домой за бритвой и кое-какой одеждой. До скорого, советник. — Ник приложил руку к козырьку и вышел.

Стефани так и села, услышав это заявление.

— Вы, видимо, близкие друзья с помощником шерифа. — На красивом лице адвоката было написано разочарование.

— Вроде того, — промямлила Стефани.

Они станут менее близкими, когда она снова его увидит: она вырвет с корнем его поганое сердце и скормит его воронам.

Ник не помнил себя от ярости. Этот адвокатишка был слаще бабушкиных ирисок! А как он смотрел на Стефани! Одно это может кого угодно вывести из себя. А они встречаются уже во второй раз!

Интересно, этот пижон уже целовал ее?

Ник вцепился в руль. Какой-то водитель пересек сплошную линию и пошел на обгон целой вереницы автомобилей. Ник включил сигнал и погнался за ним. К четырем часам он оштрафовал тридцать три водителя за нарушение правил, еще двоих — за техническую неисправность машин и дал взбучку компании подростков, набившихся в малолитражку.

Потом он целый час просматривал ящики с досье, накопившимися за тринадцать лет службы Клея в полиции. Ему попалось даже заявление Клея о приеме на работу, но никаких зацепок по делу о краже он не нашел.

— Послушай, Джон, — обратился Ник к одному из полицейских, — у тебя остались какие-нибудь дела, которые вел Клей? Мне надо проверить одного парня. Может, у Клея была какая-нибудь о нем информация.

— Все дела Клея отправлены в архив, кроме дела о большой краже в домике того богатого бездельника, что приезжал сюда рыбачить. Этот «домик» больше, чем весь мой дом, — криво усмехнулся полицейский. — Говорят, его папаша разбогател на туалетной бумаге — подумать только.

— Похоже, мне ничего не найти, — заключил Ник, почесав в затылке.

А ведь шериф сказал, что Клей не занимался кражами!

Пора было идти к Стефани. На двери магазина уже висела табличка «закрыто», поэтому он обошел кругом и постучал в заднюю дверь.

Она ждала его.

Ему надо расспросить ее о Клее. Должна же была жена после стольких лет совместной жизни заметить, что поведение мужа изменилось за несколько недель до его смерти.

Стефани допрос не понравится, но, что поделаешь, такова жизнь, и это его работа.

— Как тебе ланч? — с деланной улыбкой осведомилась Стефани. Она села на свое место за письменным столом, как бы воздвигая между ними барьер. Она уже предвкушала, как с ним разделается.

— Понравился. В этом ресторане отличная кухня.

— И прекрасный вид, верно?

Ник бросил на нее пытливый взгляд, и его чувственный рот расплылся в широчайшей улыбке.

— Ага.

У нее было сильное желание запустить в него дыроколом.

— Если ты еще раз начнешь врать, намекая, что между нами что-то есть, я сдеру с тебя шкуру и прибью ее к воротам сарая.

— Я врал? Когда это? — с невинным видом изумился Ник.

— Сегодня в ресторане. Ты дал понять, что проведешь ночь на ранчо.

— Ну и что?

— Это прозвучало так, — взорвалась она, не выдержав его невозмутимого тона, — как будто мы с тобой… мы с тобой… — никак не могла закончить фразу Стефани.

— Живем? — предположил он, чуть приподняв брови. — А ты ему не сказала, что это не так?

— Нет, — ответила она, помедлив.

— Почему же? — Ник посмотрел на нее с чувством мужского превосходства.

— Его это не касается. И вообще я думала, что ты ведешь негласное расследование.

— Так оно и есть. Спасибо за то, что, даже рискуя своей репутацией, ты меня не выдала. Ты встречаешься с ним уже во второй раз, — добавил он.

— Это были деловые встречи.

— Ну да, деловые, — цинично усмехнулся он.

Стефани видела, что в глубине его темных глаз таится страдание, на которое она обрекла его много лет назад. На мгновение она попыталась представить себе, как сложилась бы ее жизнь с этим человеком, и ей стало невыносимо больно. Видимо, не только Нику надо наконец забыть прошлое.

— А какое у тебя ко мне дело?

— Расскажи, как вел себя Клей незадолго до своей смерти?

— Что ты имеешь в виду? — Стефани удивилась вопросу, но задумалась.

— Не заметила ли ты в нем каких-либо перемен, в его привычках, в распорядке дня?

— Нет.

— Он не стал раздражительным, молчаливым, замкнутым?

— Нет. — Тон ее становился все более резким, по мере того как она вспоминала те последние в жизни Клея недели.

— У него не появились вдруг лишние деньги? Он не стал чаще приглашать тебя в ресторан? Может, он покупал вещи, которые вы раньше не могли себе позволить?

Стефани вспомнила, как была удивлена неожиданной покупкой Клеем стиральной машины за месяц до его смерти.

— Нет, — ответила она слишком быстро.

Это не ускользнуло от внимания Ника, и ему стало жалко Стефани, но он должен выяснить все до конца.

— Если ты хочешь, чтобы я все распутал и реабилитировал Клея в глазах Дуги, мне надо знать всю правду, Стефани.

— Клей купил новую стиральную машину, — рассердилась она на Ника за то, что он заставил ее усомниться в честности мужа.

— Это я знаю. Он купил ее на деньги, выигранные в тотализаторе на Суперкубке.

— Клей стал раздражительным, потому что бросил курить. И мы поссорились, — вырвалось у нее, но было уже поздно.

— Из-за чего?

— Неважно.

— Позволь мне решать, что важно, а что нет.

— Из-за того, что я не успела выстирать носки, которые положено надевать с формой. Я сказала, если он купил эту чертову стиральную машину, может и сам выстирать свои носки.

Стефани закрыла глаза и вспомнила, каким рассерженным и враждебным было тогда выражение лица Клея. Вспомнила и свою обиду на него за то, что он упрямо не хотел признавать ее право иметь собственное дело.

Ник протянул руку, погладил Стефани по волосам и сказал хриплым голосом:

— Успокойся.

— Я всегда буду сожалеть об этой глупой ссоре, из-за которой он даже уехал раньше из дома. И умер…

— Он погиб из-за какого-то полоумного, у которого был пистолет.

— Он уехал, потому что я сорвалась и…

— Это он сорвался. Нечего было устраивать скандал из-за пустяков.

— Я знаю, но от этого мне не становится легче. Дуги сидел за столом и был страшно напуган. Мы никогда при нем не ссорились, а тут орали друг на друга, не обращая на него внимания.

— А потом Клей ушел с гордо поднятой головой и… умер как герой. — Тон Ника стал холодным и резким. — А ты решила искупить свою вину и стать заложницей памяти о нем.

— Вовсе нет, — покачала она головой. — Я чувствовала себя виноватой, что люблю свою работу, что ставлю ее выше заботы о нем. Я его любила, хотя никогда ему об этом не говорила.

— Но он-то об этом знал. Не проходило дня, чтобы он не говорил о тебе. Он гордился тобой. Ты была самой умной, самой сексуальной, самой лучшей, и ты была его женой. Мы все ему завидовали. У меня к тебе будет еще несколько вопросов.

— Может, хватит?

— Нет, не хватит. Мне надо обыскать не только конюшню и сарай, но и дом, просмотреть одежду Клея и все его личные вещи. Ты, наверно, все сохранила?

— Почти все, только костюмы отдала в приют для престарелых.

— Можно мне приступить завтра утром?

— Хорошо. Я оставлю дверь незапертой.

— Я буду ночевать на ранчо.

— Зачем? Ты же сам сказал, что не нашел никого подозрительного.

— Место слишком уединенное, а потому небезопасное, так что я поживу у вас какое-то время.

— Люди подумают, что я… что мы…

— Живем вместе? Не беспокойся, никто не увидит, как я приезжаю и уезжаю. Какое это вообще имеет значение, что подумают люди? Мы-то знаем правду. — Поразмыслив, он спросил язвительно: — Чего ты боишься: что между нами что-то произойдет или, наоборот, что ничего не будет?

— Это ты об этом мечтаешь, — отрезала она, не подумав.

— А я и не скрываю! — Он усмехнулся и посмотрел на нее многообещающим взглядом, который привел ее в неожиданный трепет.

Когда Ник ушел, Стефани постаралась расслабиться, но твердое намерение Ника ночевать на ранчо пугало ее возможными последствиями.

Глаза ее наполнились слезами. Раньше она так часто не плакала. Что же с ней происходит?

На ранчо Ник приехал гораздо позже, чем планировал. Одна из лам перескочила через загородку, за ней последовали остальные, и Ник потратил целых два часа, чтобы загнать их обратно.

Пока он ехал, окна машины звенели от раскатов грома. Ник поставил машину за сараем, так, чтобы ее не было видно из окон дома. Поднявшийся ветер раскачивал машину, словно люльку. Вот и отлично, может, он заснет сном младенца, а не будет всю ночь предаваться глупым мечтам.

Бросив подушку на спальный мешок, Ник подумал: вот бы сюда еще теплую, покладистую женщину…

Ха!

Нужно предупредить Стефани о своем приезде.

Он постучал в дверь кухни. Ему открыл Дуги.

— Ты остаешься на ночь? — спросил мальчик.

— Да, я буду спать в машине.

— А может, лучше останешься в доме? Передавали, что будет гроза.

В ночной рубашке и махровом халате, видимо из душа, вошла Стефани. Желание волной прокатилось по чреслам Ника, затмевая разум…

— Мама, можно Ник останется в доме? Ведь спать в машине может быть опасно.

— Он сам знает, как поступить, — поджала губы Стефани, не обращая внимания на умоляющий взгляд сына. — Тебе что-нибудь нужно? — вежливо спросила она.

— Нет. Я просто пришел тебе напомнить, чтобы ты завтра утром не запирала дом, как мы договорились.

Услышав такое заявление, Дуги потребовал, чтобы ему объяснили, что происходит.

— Офицер Дорелли хочет поискать, не найдется ли чего-нибудь, что связывало твоего отца и того типа, что следил за мной.

— Значит, ты хочешь проверить, кто он такой? — Глаза Дуги заблестели от возбуждения.

— Он служил вместе с твоим отцом в Лос-Анджелесе. У него там были неприятности, и мы с шерифом решили узнать, что он делает в нашем городе.

— Я тебе помогу его поймать. А что он натворил, как ты думаешь?

— Может, и ничего. Мы могли ошибиться. Спокойной ночи.

Стефани заперла дверь и отправила Дуги спать.

— Нам надо было пригласить Ника в дом, — заявил Дуги, остановившись в дверях своей комнаты. — Не очень хорошо заставлять его спать в машине.

— Никто никого не заставлял, и ему вообще нечего тут делать.

— Но тот парень что-то здесь вынюхивал.

— Ты слышал, что сказал Ник: за этим человеком ничего нет, поэтому нам не о чем беспокоиться. Спокойной ночи, — твердо сказала Стефани.

Дуги хлопнул дверью достаточно сильно, чтобы выразить свое неудовольствие, но недостаточно для того, чтобы она сделала ему внушение. Покачав головой, Стефани пошла в свою комнату и легла спать.

Она заснула довольно быстро, но часа через три вскочила, как будто кто-то ее толкнул. За окном бушевала гроза, дождь с градом барабанил по окнам с такой чудовищной силой, что она испугалась, не разобьются ли стекла.

Зарывшись в подушки, она старалась не думать о Нике. Дом шатался и скрипел под ударами стихии. На дворе явно похолодало, как это всегда бывало, когда гроза спускалась с гор, независимо от времени года.

Ник, наверно, совсем замерз.

Угрызения совести не давали ей уснуть. После двадцати минут борьбы она сунула ноги в кожаные мокасины и надела халат. Схватив с вешалки пончо и зонт и нажав на кнопку пульта дистанционного управления воротами гаража, она вышла на крыльцо. Порывом ветра вывернуло зонт. Трава хлюпала у нее под ногами, пока она перебегала короткое расстояние до машины Ника. Она постучала в окно.

— Какого черта! — воскликнул Ник и затащил Стефани в машину. — Ты что здесь делаешь? С ума сошла?

— Заезжай в гараж, — дрожа всем телом, сказала Стефани, — не то градом побьет твою машину.

Ник завел машину и въехал на то место, где когда-то стояла патрульная машина Клея.

— Ну и какого черта ты примчалась? — сурово потребовал он.

— Стало очень холодно. Иди в дом. — У Стефани уже зуб на зуб не попадал.

— Ты замерзла, дурочка.

Неблагодарный! Она ради него рискует здоровьем, а он еще ругается! Она шмыгнула носом.

— Проклятье! — пробормотал он сквозь зубы. Прижав ее к себе, он подоткнул со всех сторон спальный мешок и стал растирать ей руки, пока она не согрелась.

Луч света от фонаря над крыльцом дома, пробиваясь сквозь завесу дождя, отбрасывал пляшущие тени на стены гаража. Стефани чувствовала, как Ник легко касается губами ее волос, потом виска. От него исходило такое тепло! Оно и успокаивало, и возбуждало.

Дождь с новой силой обрушился на землю. Косые струи били в открытые ворота гаража, как бы стараясь дотянуться до них. Слушая шум дождя, Стефани предалась мыслям о том, что Ник уже не тот мальчик — предмет ее девичьей любви, а незнакомец, вызывающий в ней запретные желания и вместе с тем пугающий ее своим откровенным цинизмом.

А Ник прижимал ее к себе все крепче, потом дотронулся до груди и остановился.

Правильно ли она поступает, приглашая его в дом? Но эта мысль тут же улетучилась, как только Ник прикоснулся к ее губам.

Его поцелуи были то нежными, то страстными. Он провел языком по ее губам, и они раскрылись ему навстречу.

Ник просунул руку под ноги Стефани и, приподняв, посадил ее себе на колени. Она слышала, как гулко бьется его сердце. Его затвердевшая плоть была готова предъявить свои права.

Порывы ветра раскачивали машину, но буря, бушевавшая внутри Стефани, была еще яростней, чем та, что неистовствовала за стенами гаража. На нее надвигалась лавина чувств, которых она еще никогда не испытывала.

Запрокинув голову, Стефани наслаждалась поцелуями, которыми Ник осыпал ее шею. Ник нежно ласкал ее, а ей хотелось большего, внутренний огонь сжигал ее. Ее тело не забыло его ласк, его прикосновения были столь же волшебными, как когда-то. Значит, любовь ее не умерла, та первая в ее жизни любовь!

— Любовь моя, — прошептала она, обуреваемая совершенно новыми, незнакомыми ей чувствами.

Неожиданно Ник отпрянул и схватил ее за руки.

— Проклятье! Ты хочешь, чтобы я обо всем забыл! Ты нарочно заставляешь меня желать тебя! — Голос его гремел, подобно грому. Потом он опомнился. — Пошли в дом.

На мгновение Стефани оцепенела. Затем к ней вернулась способность думать. Какое унижение!

— Хорошо, но сначала нам надо поговорить.

— О чем?

— Я уже несколько дней думаю о нас с тобой.

— Представь, я тоже.

— Иногда мне кажется, что мы находимся в плену наших прежних чувств. Ради нас обоих нам надо в этом разобраться, чтобы жить дальше.

— Моя жизнь в полном порядке, — надменно заявил Ник. Если бы ситуация не была столь напряженной, она бы улыбнулась.

— Почему ты не женился на женщине, с которой был помолвлен?

— Из-за несовместимости характеров.

— Вот как.

— Это не подтверждает твою теорию непреодоленного прошлого?

— Наоборот. Я поняла, что мы оба не смогли до конца его преодолеть. И не простили друг другу обид, действительных или мнимых. Пора попытаться все же решить проблему.

— По-моему, мы поговорили достаточно. — И он припечатал ее губы поцелуем, как будто желая заставить ее замолчать.

Она не противилась, но и не отвечала на его поцелуй. Не могла. Она должна помочь ему справиться с прошлым, без этого не будет никакого будущего.

С тяжелым вздохом Ник отпустил Стефани и сказал:

— Пошли в дом, Стефи, иначе я за последствия не ручаюсь. А потом мы оба пожалеем об этом.