А я заставлю! (СИ)

13. Изюм

— Кис-кис-кис, Изюм.

Мы со Львом выходим на лестничную площадку.

— Если эта животина убежала вниз, я за ним не пойду, — отрезает категорично.

— И не надо, я сама его найду. Можешь возвращаться домой.

Забрав из его руки корм для привлечения кота, решаю, что сначала правильнее будет исследовать последние этажи и только если там окажется пусто, спускаться вниз.

— Кис-Кис, — зову, шелестя упаковкой с кормом, и поднимаясь вверх по ступеням. В какой-то момент с последнего двадцать пятого этажа доносится пронзительное мяуканье. — Ну наконец-то! Изюмчик!

Бегом преодолев последний пролет, замечаю забившегося в углу кота.

— Миленький, вот ты где.

Рыжий, откормленный, он жадно смотрит на пачку в моих руках, но выглядит при этом очень воинственно. Шипит и ощетинивается.

Ух-ты какой, страшный.

— Смотри, что у меня есть. Иди ко мне, я угощу тебя вкусняшкой.

Отрываю уголок от упаковки и протягиваю руку, чтобы дать ему понюхать.

Кот, издав устрашающий рычащий звук, вдруг бьет меня лапой по руке, да так, что вспарывает кожу.

— Ай, плохой мальчик, — отдернув руку, рассматриваю пару огромных царапин. Вот жопка пушистая, — Будешь так себя вести останешься без обеда, понял⁈

Но кот, видимо не понял, потому что вздыбился и кажется если я подойду еще раз, выцарапает мне глаза.

Ну и что теперь делать? Звать Инну Леонидовну разве что, чтобы сама его забрала. На неё-то он не набросится.

Только, что если я уйду, а он сбежит?

Чёрт!

— Нашёлся, — звучит внезапно за моей спиной.

Обернувшись, замечаю, стоящего на ступенях Льва.

— Бешеный что ли? — с брезгливостью оглядывает кота.

— Испуганный. Хотела его взять, а он вот что сделал, — протягиваю руку, демонстрируя кровяные полоски. Пекут страшно. — Позови пожалуйста Инну Леонидовну, пусть она его заберет.

— Делать нечего, туда-сюда ходить. Иди сюда, чудовище, — подойдя к коту, Лев ловко хватает его за загривок и поднимает в воздух.

— Ой, ему же больно.

Кот, подтверждая мои слова, начинает громко орать и выкручиваться. Мотать лапами из стороны в сторону и изворачиваться, как змея.

Лев, игнорируя его вой, быстро спускается вниз по ступеням, но Изюм оказывается не из слабых. Парой выкрутасов ему удается каким-то образом вывернуться и сигануть на пол.

— Сбежит, — взвизгнув, бегу следом вниз, уже представляя как мы его будем ловить до первого этажа.

Но Льву похоже надоела вся эта возня, потому что выматерившись, он в два шага догоняет животное и снова хватает его за загривок.

— Ах ты ж скотина, охамел совсем, — рявкает, когда кот когтями вонзается ему в руку.

За несколько секунд спускает его на этаж и броском забрасывает в квартиру. Прижав уши, Изюм уматывает к охающей Инне Леонидовне.

— Ой, миленький мой, испугался, — зацеловывая его тушку, она со слезами смотрит на нас, — спасибо вам большое, спасибо.

Оставив на тумбочке у входа открытую пачку с едой, возвращаюсь в квартиру. Лев уже на кухне, достал аптечку и наливает на ватку перекись.

— Стой, — ловлю его за руку, когда он уже почти подносит ее к ранам. — Печь будет. Погоди секунду.

Приношу из спальни собственный скромный мини склад медицинских припасов и нахожу хлоргексидин.

Пока смачиваю им вату, Лев наливает себе бурбон и делает несколько глотков. Выглядит злым и раздраженным. Похоже, контакт с соседями не приносит ему удовольствия от слова совсем.

— Дай руку, — когда он опирается бедрами на кухонный гарнитур беру его руку в свою, — это не будет печь.

Осторожно прижимаю вату к ране и медленно ее обеззараживаю.

Стараюсь аккуратно, потому что порезы оказываются довольно глубокими.

— Спасибо тебе, — поднимаю на него взгляд.

Лев, сощурив глаза, тяжело смотрит на меня.

— За что?

— За то, что не ушел, — ловлю себя на том, что рассматриваю его лицо.

Взгляд самовольно скользит по четко очерченной линии челюсти, выступающим скулам к твердо сжатым губам. Зависаю на них дольше, чем положено, а потом спохватившись, резко отвожу взгляд обратно на рану.

Что делаю вообще?

Сердце хаотично выстукивает в грудной клетке, пока я чувствуя жар на лице, сосредоточенно обрабатываю царапины. Придерживая жилистую руку, стараюсь не обращать внимания на то, как от соприкосновения с мужской кожей меня бьет током. Снова и снова, секунда за секундой.

Пристальный взгляд нагревает мою кожу и кипятит внутренности. Я чувствую, как он смотрит на меня и едва стою. Пальцы начинают мелко подрагивать от неописуемых нарастающих ощущений.

— Всё, — рывком отстраняюсь, не в силах выдерживать этой пытки, и уже собираюсь развернуться, как Лев внезапно хватает меня за руку. Оборачиваюсь, встречаясь с его темным взглядом. — Что ты…

Но не успеваю договорить, как он вдруг обрушивается на мои губы. Сминает их своими и уже в следующее мгновение проникает в рот языком.

Меня пронзает высоковольтным током. Каждая клеточка воспламеняется от протеста, шока, и восторга одновременно. Меня как будто над полом подбрасывает от силы ощущений.

Но не проходит и мгновения, как Лев также внезапно отстраняется. Я пошатываюсь, полностью растерянная, а он словно проникает мне под кожу потемневшим взглядом. Травит своей темно-серой ртутью, плавит.

Всматривается в лицо, а я не сказать ничего не могу, не ударить его. Потому что внутри испытываю нерациональное разочарование от того, что он отстранился. Сама себе удивляясь, опускаю взгляд на его губы и уже через секунду снова оказываюсь в оковах жесткого плена.

Лев сгребает меня руками, одну положив на затылок, а второй обхватив за талию. Впечатывает в себя мое полностью потерянное в пространстве тело, и целует.

Жадно, горячо.

А я отвечаю, сама себе не в состоянии объяснить почему. Оплетаю его шею руками и привстав на носочках, целую в ответ. Наши языки сталкиваются, его колючая щетина царапает мою кожу, но от этого восторг становится только сильнее.

Чувствую, как ступни отрываются от пола, а спустя миг попа моя оказывается на столе.

Сильные руки сдавливают мою талию, вызывая рой мурашек, поднимают кофточку.

У меня кружится голова и внизу живота становится невыносимо горячо.

Подставляя шею под яростные поцелуи, чувствую, как мир уплывает. Его жгучие прикосновения жалят, приносят легкую боль. Ощущение, будто Лев срывается на мне за что-то. Или он всегда такой, я не понимаю.

Ожесточенно дернув меня на себя, он буквально врезает меня в его каменный пах и тянется к пуговке на моих джинсах.

Его прерывистое учащенное дыхание решетит мою шею, а я понимаю, что меня пугает такой напор.

Уперевшись в стальную грудь ладонью, пытаюсь увернуться.

— Стой, остановись, — отрываю его руки от своих штанов.

Лев отстраняется, растирая меня в пыль поплывшим напряженным взглядом.

— Что?

— Вот так… — обхватываю себя руками, спрыгивая со стола, — я не хочу вот так.

Разворачиваюсь и ухожу к себе. Щеки горят, возбуждение заставляет пульсировать каждую клеточку. Но меня не покидает стойкое ощущение, что меня целовали не потому, что искренне этого хотели. А потому, что пытались за что-то наказать.