Абсолютное оружие

Глава 11 Райш

Я сидел, молча глядя перед собой, и продолжал машинально поглаживать девушку по встрёпанным волосам и тонкому плечу, хотя её давно перестали сотрясать рыдания, и вообще она, кажется, задремала.

Мысли вяло и бесцельно ворочались, и никакого желания их шевелить принудительно не было. Не знаю, сколько бы мы так просидели, но вскоре из двери подъёмника появился Ханс. Удивлённо вскинул брови и попытался что-то сказать; но я жестом попросил его молчать, коснувшись кончиками пальцев губ.

Аккуратно придерживая голову девушки, вынул из-под неё своё колено. На мгновение задумавшись, как лучше поступить, осторожно поднял свою проблему на руки и отнёс в её комнату. Вряд ли после такого эмоционального всплеска ей будет полезно проснуться посреди гостиной.

— Что это было? — поприветствовал меня Ханс.

— Исполняю наложенные на меня Советом обязательства, — усмехнулся я в ответ. Холодный многозначительно поднял бровь, явно предлагая пояснить подробнее. — Я решил, что для начала следует выяснить весь спектр проблем, которые мне предстоит решить. Она, правда, поначалу сопротивлялась, но я надавил воздействием на психополе. В результате узнал много нового.

— И как? — в голосе отчётливо скользнула насмешка. Я пару нормосекунд помолчал, пытаясь придумать краткий и полный ответ, и в итоге грязно выругался. — Чудесно, — мягко улыбнулся холодный. Жуткое зрелище. — Я могу поучаствовать?

— Понятия не имею, — буркнул я, присаживаясь на диван. — Понимаешь, я, конечно, ожидал, что всё не так просто, но не до такой же степени! Я со всякими людьми общался, знаю разные жизненные ситуации, но это! — высказался я и вновь, не сдержавшись, выругался.

— Хм? — светлая бровь взлетела на этот раз с явно заинтересованной интонацией. Обожаю его мимику! — Что же с ней там делали?

— Да ничего столь уж страшного с ней не делали, — я недовольно оскалился. — Просто воспринимали их всех не как личности, а как механизмы, и не замечали, что личности есть. Но это ерунда. Проблема в её отношении ко всему этому и психологическом состоянии. Эмоционально это незрелый, запуганный, обиженный на весь мир ребёнок, который сам не знает, чего хочет, и не понимает, чего хотят от него окружающие. Неуверенный в себе комок нервов, не желающий принимать самостоятельные решения, мечтающий спрятаться от всего мира под кровать, и всё это с возможностями взрослого носителя горячей крови. И я ни ларга не понимаю, с какой стороны можно подойти к этому клубку. Ладно хоть ей действительно нравится драться и очень нравится оружие, а то я бы вообще не знал, где в этом кошмаре можно найти что-нибудь положительное и к нему подцепиться. Но всё равно, с отправкой от одного только боя даже нашу расу нельзя воспитывать, а она… Ханс, психологически она то, чем кажется со стороны! Слабая, пугливая, хрупкая представительница мирнойветви! У меня чуть мозги через уши не вытекли, пока я её эмоции просматривал; как она с таким отношением к жизни ещё себе голову из первого попавшегося ствола не разнесла?! — я тихо рыкнул, запуская обе пятерни в волосы. Разозлившись ещё больше, рванул ворот кителя и рубашки; они вдруг стали неимоверно раздражать. И вообще хотелось уйти в боевую форму. И побиться головой об стену. Чьей-нибудь…

— Полегчало? — невозмутимо поинтересовался Ханс.

— Да, спасибо, — вздохнув, я откинулся на диване; раздражение мгновенно сдулось, оставив эмоциональное опустошение. — Я уже начинаю сомневаться, что её подсунули мне только потому, что первым под руку попался.

— Вот как? Тогда я начинаю сомневаться в уровне твоего интеллектуального развития, если ты хоть на нормосекунду допустил мысль о том, что её отдали тебе просто потому, что оказался под рукой, — на губах холодного возникла снисходительная усмешка. — Но, кажется, у тебя есть неплохие шансы достичь подобия разумности за десять-пятнадцать нормолет, если будешь продолжать совершенствовать логический аппарат, а не когти, — «утешил» он. — Если её отдали тебе, значит, уверены, что именно ты справишься. Ты ей, главное, не говори, что она свои проблемы сама придумала, а на самом деле они ларгова яйца не стоят; но, надеюсь, для этого твоих умственных способностей всё-таки хватит, — он обозначил пожатие плеч, а я ответил привычным оскалом. — У тебя по делу какие-нибудь замечания есть, или ты временно недееспособен и полностью увлечён воспитательным процессом?

— Кое-что есть. Она вспомнила, что в их мире существует — или существовала, — теория, что есть множество реальностей, отличающихся друг от друга путём собственного исторического развития. И предположила, что попала к нам именно из такой реальности.

— Да, я тоже задумывался об этой теории множественности миров, — чуть кивнул Ханс. — Значит, попробуем уплотнить работу в этом направлении.

— А тебя тоже привлекли что ли?

— Разумеется, — он снисходительно улыбнулся с видом полного собственного превосходства, будто его всем Советом на это уламывали, а не он прижал коллег тем, что наложил лапу и на объект, и на его собственность. Какая жажда самоутверждения! И не скажешь, что холодная кровь… — Всё равно там ремонта ещё на двадцать нормосуток минимум, а до отправления мне на корабле делать нечего. Ты планируешь воспользоваться разрешением и поучаствовать в играх?

— Думал об этом, — медленно пожал плечами. — Но ещё не решил.

— Реши, — назидательно изрёк Ханс. — И подопечную своди, ей будет полезно.

— Считаешь? — с ещё большим сомнением уточнил я. — А я вот уже не уверен, что она всё правильно поймёт, а не надумает себе кошмаров.

— Всё настолькоплохо?

— Нет, всё ещё хуже, — оскалился я. — Думаешь, я так просто говорил, что это — …!

— Не показывай ей бои, — иронично предложил он.

— Угу. Тогда я лучше вообще никуда не пойду, потому что наслаждаться поэзией, чувствуя запах крови, я не способен. Либо это будет агония, либо бои несколько расширятся за пределы арены, если ещё и она что-нибудь учудит. Ко всем своим проблемам, она ещё и насилия как такового боится. Вот странно, неужели она сама не видит противоречия в своих действиях? Как можно любить тяжёлое боевое оружие и не хотеть применить его в реальных условиях? Как можно любить бой на пределе сил, но при этом не хотеть до конца испить победу?

— Что ты там про поэзию говорил? — съехидничал Ханс. Я даже рычать не стал, только отмахнулся. — Но выход из твоей ситуации есть. Сам иди отдыхай, а подопечную кому-нибудь сплавь.

— Это тебе что ли?

— Вот ещё, — уголки губ брезгливо дёрнулись. — Во-первых, твоя мама… — видимо, на этих словах меня так перекосило, что даже Ханс удержался от продолжения мысли, и сразу перешёл к «во-вторых». — Ну, а, во-вторых, не заходила ли к вам Таммили? Помнится, она хотела навестить твою подопечную. Вот и предложи им, как придёт, вместе туда прогуляться. Мне кажется, они нашли общий язык.

— Хорошая идея, пусть пообщается с мирной ветвью в нормальной обстановке, — кивнул я. — Может, поверит, наконец, что их никто не притесняет. А то, мне кажется, она уже решила, что они — нечто вроде обслуживающего персонала при наших с тобой сверхмогущественных расах.

— Отвлекись уже, — недовольно поморщился он. — Лучше гаркан доставай, сыграем. И расскажи, что у тебя с Халисом произошло?

— Понятия не имею, — я, вспомнив «разговор» с холодным, не удержался от раздражённой гримасы. — Он грубо и сознательно меня провоцировал; я не менее сознательно подержал его за горло, грубо угрожая физической расправой. На этом мы расстались. Не знаю, что он хотел этим проверить; меня ли, или подопечную. Всё это мне одинаково не нравится, — с этими словами я ушёл в комнату за коробкой с игрой.

Мы очень любим вещи, изготовленные руками. Во-первых, потому, что мы их лучше чувствуем; у такой вещи сильное психополе, оно является слепком поля мастера, изготовившего предмет. Во-вторых, потому что руками делают то, что является нашей историей и традицией. Ну, и, в-третьих, мы не уходим полностью от изготовления чего-то руками просто потому, что это полезно для развития, особенно — для детей. Руками изготавливают мелкие вещи обихода, детские игрушки, праздничную одежду, иногда — посуду. В детстве мы даже учимся писать и рисовать, как делали это наши предки много сотен лет назад. Гаркан, традиционная игра на внимательность, ловкость и стратегическое мышление, также относится к предметам, изготавливаемым только вручную.

Ханс уже успел меня пару раз обыграть, когда к нам присоединилась штурман. Таммили вообще зашла, как и обещала, навестить Экси. Узнав, что объект интереса спит, собралась уходить; но увидела, чем мы занимаемся, и не смогла устоять перед соблазном.

Я ворчал, рычал, ругался, но их это совершенно не трогало. Если у одного Ханса мне ещё удавалось иногда выигрывать, то у этих двоих сразу — увы. Я никогда не жаловался на отсутствие внимательности или ловкости, да и с логикой у меня всё в порядке, хотя я скорее тактик, чем стратег. Но всё познаётся в сравнении.

Что Ханс — отличный игрок, я знал; а вот умения штурмана оказались для меня сюрпризом. Впрочем, мог бы и сообразить: с её профессией она должна уметь просчитывать все варианты на несколько шагов вперёд, и делать это быстро.

Но один плюс во всём этом был. Увлечённая игрой, Тамми без раздумий согласилась на моё внезапное предложение выгулять завтра Экси на играх. Во всяком случае, так ни разу и не выиграв у этих двух умников, я утешал себя именно этим. Ну, ещё тем, что нельзя быть лучшим во всём, а у меня будет шанс потешить своё самолюбие завтра.

В предвкушении игр уснул почти счастливым.