Адриана Таш ри Эйлэнна 1 (СИ)

Глава 35 Верность

В центральном иллюминаторе наконец показался обманчиво близкий Сейвенхолл: будто сверкающая жемчужинка под темно-алой вуалью туманности. Вокруг нее неровным кольцом подрагивал астероидный пояс. Неправдоподобно идеальную белизну обиталища фей лишь изредка рассекали серебристо-стальные росчерки щитов аномалии, не позволяющей ей распылиться по открытому космосу. Ни завихрений, ни пятен на атмосфере: ровная жемчужная поверхность без единого изъяна. Не будь это место Сейвенхоллом, любой сказал бы, что планета необитаема и лишена атмосферы; но Сейвенхолл планетой никогда и не являлся.

Феям с людьми было скучно. Людям с феями — страшно. Сказочный Народец оказался гораздо легче на подъем — и покинул беспокойных, назойливых соседей, не особо заморачиваясь конечным пунктом путешествия. И, как всегда бывает с феями, все обустроилось само собой.

До сих пор не доказано, создал ли Сказочный Народец Сейвенхолл или просто нашел — но факт оставался фактом: посреди космической пыли вдруг обнаружился шар чистейшей силы размером с полторы Хеллы. Лучшего обиталища для фей и представить нельзя — бесконечно изменчивый, нереальный, зыбкий мир, где единственно возможное ограничение — твоя собственная фантазия. Мир, где за считанные секунды строились и гибли королевства, возрождались, будто фениксы из пепла, давным-давно забытые всеми цивилизации, где поселились предрассветные сны и мороки.

Крохотная жемчужинка приближалась и увеличивалась в размерах; постепенно серебристые росчерки становились все четче, превращаясь в тонкую ажурную оградку из узкой ленты чуждой, непривычной смертным силы. Я прильнула к пульсирующей поверхности иллюминатора, откровенно и по-детски восторженно пялясь на приближающееся чудо. Роллина по-отечески покровительственно улыбалась мне поверх тарелки, деликатно разрезая мясо на маленькие кусочки.

Кусочки…

Я обернулась и недовольно передернула плечами.

Роллина никогда не сомневалась в своем утонченном изяществе и странном, диковатом — но все же очаровании; и, естественно, никогда не пыталась оттенить их мутной вуалью светских манер, вполне обоснованно полагая, что по-настоящему красивую женщину не испортит привычка жрать птицу руками — и вообще ничто не испортит. Иначе какая же она тогда красавица?

Но одна безымянная ирейская сволочь творила с людским самомнением совершенно непотребные вещи.

До прибытия на борт Его Высочества я и не подозревала, что на борту «Роллины» найдутся вилки, ножи и — апофеоз — чистые салфетки. Невозмутимый фей с утра, сам не зная зачем, подлатал личину; а уж Сунар, ни с того ни с сего уложивший свое нереальное афро в аккуратную прическу в имперском стиле, и вовсе поверг меня в ступор. При таком раскладе вылезать из каюты в рваной рабочей робе показалось мне неуместным, и я, поддавшись всеобщему безумию, достала со дна пространственного кармана платье и туфли на ужасно неудобном, но подобающем принцессе высоком каблуке. Только, подозреваю, влезать на диван в обуви и прилипать к иллюминатору принцессам все-таки не подобает, и все приличное впечатление отправилось коту под хвост, едва вдали показалась крошечная жемчужина Сейвенхолла.

— Красиво… — не особо надеясь, что подобная реплика потянет на оправдание, созналась я.

Тамаз мрачно хмыкнул:

— Погоди. Хелла с орбиты тоже красивая, а внизу… — кажется, от того, чтобы сплюнуть на пол, его удержал даже не предостерегающий взгляд Роллины, а вошедший в кают-компанию Безымянный принц.

— Доброе утро, — лучезарно улыбнулся Эльданна Ирейи, склонившись передо мной на точно отмеренный градус. То, что я по-прежнему стояла коленками на диване, спиной ко входному люку, его ничуть не смутило. — Вы чудесно выглядите, моя Эданна. Вам очень идет сиреневый цвет.

А тебе очень идет, когда ты держишь язык за зубами. Жаль только, я этого тебе никогда не скажу…

— Спасибо, — буркнула я, разворачиваясь к Эльданне передом и неуклюже сползая с дивана. Разговаривать с лощеной безымянной картинкой не тянуло совершенно.

«Хочешь, его не станет?» — предложил вдруг голос Той, Что Сильнее — а я понадеялась, что подпрыгнула не очень высоко и заметно.

«Откуда ты здесь? Ты же всегда была за Гранью!»

«Имела бы я право называться сильнее тебя, если бы все время топталась на месте?»

И то правда.

«Увы, этот манерный поганец нужен Хелле. Нужен мне».

«Он ли?»

По спине пробежала, заставив выгнуться, колкая волна мурашек. Не к месту вспомнилось горячее дыхание другого, не моего, мужчины, щекочущее шею. И — корявая, будто чужой рукой нанесенная подпись на брачном договоре, рядом с которой красовался сложный и вместе с тем потрясающе изящный росчерк человека, коего я решительно не хотела видеть возле себя всю оставшуюся жизнь.

Я тряхнула головой, прогоняя непрошенную гостью. Он, не он — какая разница, когда на обоих экземплярах брачного договора уже стоит печать придворного нотариуса, а лучший скульптор Хеллы ваяет мое надгробие?

— Как вы себя чувствуете? — не отставала воплощенная девчачья мечта, обеспокоенно подавшаяся вперед.

— Превосходно, — выплюнула я. Как же было бы хорошо, если бы Безымянного принца вообще никогда не существовало бы!..

Хотя мою проблему это точно бы никак не решило.

— Сейвенхолл уже виден? — как ни в чем не бывало поинтересовался Эльданна Ирейи, подойдя ближе ко мне.

— Невооруженным глазом, — мрачно буркнул Тамаз. — Хотя вообще говоря, нехило бы его уже вооружить…

— Ты-то чего переживаешь? — в который раз удивилась я, втихаря радуясь возможности отвлечься от Безымянного принца. — Это же твой дом!

— Ага, только это вовсе не означает, что мне там будут рады, — с приближением волшебной жемчужинки Сейвенхолла Маз становился все мрачнее, и ко мне в голову наконец закрался нужный вопрос:

— А что ты такого натворил, что не хочешь возвращаться?

Фей поднял голову, недобро сверкнув темными, нечеловечески вытянутыми глазами из-под длинной челки. Его личина выглядела безукоризненно, экзотически прекрасной, но я уже видела, кто скрывается под ней, — и воображение невольно дорисовывало к сказочному образу дикий звериный оскал.

— А ты уверена, что если я расскажу, то сумею потом выполнить пункт договора о твоем возвращении на Хеллу? — скептически фыркнул представитель Сказочного Народца, заставив Безымянного принца напружиниться, изготовившись защищать меня непонятно от чего.

Тоже мне, заступник выискался…

«Верно. Твой заступник — я. Я лучше, я сильней. Он нам не нужен!»

Я вздрогнула: «Знаешь, сильнейшая, если бы я не видела тебя собственными глазами, то решила бы, что давным-давно свихнулась и разговариваю сама с собой!» — чем здорово порадовала Тамаза, списавшего мое поведение на свои зловещие слова. Где-то за Гранью рассмеялась, кружа в снежном танце, женщина-богиня — та, которой я могла бы стать, будь я чуточку мудрее и старше.

Что ж, пока что мне без шансов. Придется справляться своими силами — глядишь, из меня и выйдет толк.

— О, уверена, ты как-нибудь выкрутишься, — пакостно улыбнулась я. — Ты же подписал этот контракт, и деваться тебе некуда.

— Я предпочту просто тебе ничего не говорить, — зеркально отразил мою усмешку Тамаз. — В том контракте нет ни слова о том, что я должен тебе докладываться о своем прошлом, увы!

— Поганец ты, — нежно сообщила я ему. — Реликтовый…

— Реликтовый, — охотно согласился фей. — Единственный в своем роде.

— Таким и оставайся, — от души посоветовал голос Фирса из-за порога. Сам придворный художник показался мгновением позже, помятый, заспанный и небритый, — только вот в его исполнении подобный непрезентабельный облик почему-то казался очень уютным и родным. Нестерпимо захотелось забраться к нему под теплый бок, заставить его читать вслух какую-нибудь книгу и тихонько задремать под звук его голоса.

Тамаз молча продемонстрировал Фирсу язык, тот не растерялся и сунул фею кулак под нос, я, не выдержав, громко фыркнула, а Безымянный принц, наконец, расслабился и (о чудо!) даже сел на диван без приглашения.

«Не он нам нужен, — тихо шепнул снежный голос, который мог бы быть моим. — Не он».

Я улыбнулась и села рядом, рассеянно следя из-под опущенных ресниц за перепалкой фея и художника.

Не он, все верно. Та, Что Сильнее, как обычно, права.

Только вот что-то я не припомню в брачном договоре клятвы хранить ему верность!