Агония любви (СИ)

Глава 15. Семейная драма

Энтони

Никогда бы не подумал, что мою семью может ждать такое несчастное событие, как развод.

Мои родители были для всех примером, в первую очередь для меня. Я мечтал, чтобы у меня все было так же, как и у них. С Эрикой. Всегда черпал это вдохновение именно от своей родни и ставил их в пример. Развод не входил в мои планы. Как это произошло? Почему я упустил эту череду событий, не заметив разлада семьи.

Это как гром среди ясного неба, как выстрелы при абсолютной тишине. В один прекрасный день наша ячейка общества раскололась на две половинки, и я остался посередине. Тогда я и узнал, что все это было фальшиво и искусственно, и моя мать терпела предательства и унижения ради меня. Лучше бы они развелись сразу, как только решили, что любовь закончилась в нашем доме.

— Так почему вы расстались, — спрашиваю отца, заходя в его новую квартиру, съемную. Все, что было нажито непосильным трудом, он конечно, как настоящий мужчина, оставил матери, перебравшись в не самый престижный район города. Деньги, которые они поделили, вполне хватит снимать жилье в более комфортных условиях. Но мой отец поселился среди нищиты, воров и алкоголиков. И это не мои слова. Он сам всегда так называл это место. Район для бедняков. Вильям Беккер явно не привык к такой жизни.

— Сынок, так получилось, — отнекивается, пряча глаза.

— Получилось? И все? Это все, что ты можешь сказать в оправдание? — я не понимаю.

— Когда у тебя будет семья, ты меня поймешь.

Я закатил глаза от слов родителя. Причем тут я? Сейчас разговор о нем и маме. Неужели — это такая норма в семьях? Чего им не хватало? Зачем портить себе жизнь столько времени. Расстались бы сразу. Я не просил таких жертв. Мне было в сто раз лучше, если бы они были счастливы, пусть даже порознь. А сейчас, я постоянно слышу тихое мычание матери, которая плачет в подушку, лишь бы не выдать своего горя и подавленного состояния. И какое определение отец ставит всему этому — так получилось!?

— Я не хочу такую же участь, папа, — горделиво и язвительно произношу в ответ. Я хочу знать правду, а не очередную ложь.

— Твоя мать была в курсе. Она меня простила, — снова начинает эту песню, от которой меня уже тошнит. Мать сказала все точно также, слово, к слову. Я уже вырос и готов услышать все, как есть, как бы там не было. Такое невозможно проглотить и не замечать!

— Я хочу правду, а не эти красивые и пустые слова, — произношу вслух свои желания. — Я устал от секретов и лжи в нашем доме.

Я срываюсь на крик. Я не поспеваю за ходом событий, обрушившихся на нашу жизнь. В одночасье все рухнуло и превратилось в руины. Меня колбасит так, что я готов разнести все, но вместо этого просто рухнув на диван, смотрю нетерпеливо и жду.

— У меня восемнадцать лет есть другая женщина. Мы не разрушали семью ради тебя, сынок, — прямо говорит тот, даже не пытаясь подобрать слова. Столько лет моя мать страдала, а он жил на две семьи, делая вид, что это норма.

— Мне девятнадцать, папа! И ты считаешь это нормально? — кричу я. Чувствую, как ненависть к предку обволакивает и засасывает меня. Мне тошно находиться здесь, в одной комнате с ним. Я не замечал ничего все эти годы.

— Мы делали это ради тебя, — снова слышу оправдания.

— Зачем? Может надо было сразу уйти? Ты заставлял страдать сразу двух женщин, а теперь говоришь, что все это ради меня?

— Да. Ты тогда только родился, и я не мог уйти. Но сердцу не прикажешь. Я скрывал всё три года, а потом она узнала. Услышала разговор. Мы приняли это решение вместе с твоей мамой. Сара тоже согласилась на это условие. Она не хотела, чтобы ребенок страдал.

— Я не просил этой жертвы. Лучше бы тебя вообще не было в моей жизни. Лучше бы ты был просто воскресным, — на эмоциях ногой толкаю журнальный столик. Ваза, стоявшая посередине, с треском падает вниз, оглушительно разбиваясь. Я сижу, держа руками голову, облокотившись локтями на колени. Гул в ушах не дает соображать здраво. Вся моя жизнь — ложь, обман и красивая картинка. В ней нет ни капли правды. Ненавижу все вокруг!

— Ты не понимаешь, ты еще совсем молодой, — пытается сесть рядом, но я не даю. Просто останавливаю, вытянув руку вперед. Стоп! Этим действием можно больше навредить моему состоянию в данный момент. Я похож на психа, который скукожился в позу эмбриона в сидячем положении, покачиваясь из стороны в сторону.

— Я достаточно взрослый, чтобы говорить такие слова.

— У меня не было выбора.

— Выбор есть всегда. Ты бы еще привел свою вторую бабу к нам домой, чтобы далеко не ходить. Как ты можешь так говорить. Я не могу тебя понять, папа! — шиплю на него, забыв напрочь про интонацию. Мое горло горит от собственного голоса и надрыва связок.

— Я влюбился, — слышу отчаяние в голосе, но мне совершенно не жаль, хотя понимаю, что он тоже страдал разрываясь. Но как только появляется жалость к нему, тут же всплывает образ мамы и эта мнимая, призрачная жалость растворяется. К ней сострадания больше в данной ситуации.

— Надо было сразу уходить, и не заставлять маму жить в нелюбви все эти годы, — заявляю хриплым и осипшим голосом. Меняю позу и откидываюсь на спинку мягкого дивана, поднимая голову вверх.

— Она сама попросила остаться, — он садится напротив в кресло. Я вижу сквозь прищуренные веки его выражение лица, на нем сострадание и боль.

— Она женщина. Конечно, она хотела спасти семью. Не удивлюсь, если она до сих пор надеется, — комок с желчью застревает в горле, но я понимаю мотив матери и совершенно не могу найти оправдание отцу. Закрываю полностью глаза и пытаюсь успокоиться. Дышу полной грудью.

— Когда-нибудь ты меня поймешь.

— Я никогда тебя не пойму, — развожу руками. — Я никогда так не поступлю. Если я когда-нибудь женюсь, то всеми способами буду оберегать чувства своей женщины.

— Главное, будь честен перед собой, сынок, — с некой обидой произносит отец. Я понимаю, что он хотел поддержки, а в ответ получил то, что услышал.

— Я буду достаточно честен, чтобы поступить как мужчина и взять ответственность за женщину. Но я никогда не заставлю ее страдать, находясь рядом не любя. Зачем обманывать? Зачем, каждый день приходить от другой женщины и видеть слезы этой. Ты жил, как тебе было удобно, признайся, — резко подскакивая, с этими словами я ускоряю шаг в сторону входной двери.

— Может ты и прав. Я хочу, чтобы ты сделал правильный выбор в жизни, — слышу эту реплику уже на пороге, стоя в дверях.

— Обязательно, папа. Я никогда не поступлю, как ты.

Выбегаю на улицу и в ярости пинаю урну возле входа. Достало, я готов громить все вокруг. Смотрю, как отходы разлетаются в разные стороны, ругаюсь и плетусь дальше. Просто иду в противоположном направлении от собственного квартала, прокручивая в голове обрывочные фразы, сказанные с горяча, и его ответы, которые я не могу уложить в голове.

Я постараюсь быть лучше, отец.