Академия Хозяйственной Магии

ГЛАВА 5

– Ну, значитца, доброго тебе пути! – Кьеркегор бухнул мой саквояж на первую ступеньку массивного крыльца. – Вот и дождичок в дорогу! Это хорошо. Это добрая примета!

Смеркалось, тучи гуляли над институтом, накрапывал противный дождик, который постепенно усиливался. Я перехватила поудобнее клетку с Жулем. Енот вел себя крайне беспокойно. Он не хотел уезжать.

И я тоже!

– Может, до кареты мой багаж донесёшь? – поинтересовалась я у циклопа. – Или до ворот хотя бы…

– Так ведь дождик! – пробасил Кьеркегор.

– М, ну да, – отозвалась я. – А я и не заметила!

– Бывай, Фрэнтина, – не заметив моей усмешки, циклоп помахал ладошкой и был такой.

До огромных ворот, на которых был выкован герб Высшего Института Магической Полиции: фуражка, окруженная звездами, надо было чапать метров триста по аллее, с обеих сторон которой мокли пурпурные бересклеты.

Жуль заметался по клетке, что-то тоненько вереща. Я решила взять его на руки, чтобы успокоить. Но едва я открыла клетку, енот из нее выскочил и опрометью бросился за угол, за огромную витую колонну.

Я поскакала за ним, отчаянно вопя: «Жуля, Жуленька!». Он ведь сейчас где-нибудь спрячется – я его до утра буду искать! Заметив торчащий из-за украшенного остроконечным вимпергом портала полосатый хвост, рванула туда.

Однако Жуль и не думал удирать от меня. Вместо этого несколько раз приложился головой к витому декоративному элементу, украшающему портал. Я решила утешить несчастное животное.

– Ну, Жулечка, маленький, не надо так убиваться… Может, папа передумает и вернет нас обратно?

Не договорила. От манипуляций енота каменный лист отъехал в сторону, открыв полое пространство за ним. Хотя не совсем полое, вернее совсем не полое…

Очередной тайник Жуля был под отвязку забит самыми разнообразными вещами и даже едой: засохшими вафельками и печеньками, серебряными ложками от разных наборов… Был здесь чей-то допотопный магический шар, очки с зелёными стеклами, книга в сафьяновом переплёте, украшенном крупными красными каменьями, чьё-то ожерелье, а в довершение всего огромный обоюдоострый меч с навершием в виде бриллианта.

Я покачала головой, пребывая в легком шоке от увиденного. Жуль, конечно, никогда не отличался примерным поведением, а проще говоря, тащил все, что плохо лежит, но содержимое этого его тайника впечатляло.

Енот смотрел на меня с видимой гордостью на острой мордочке, после чего попытался все эти предметы сгрести. Разумеется, это было невозможно – сокровища Жуля вываливались у него из лап.

– Послушай, малыш, – я присела рядом с ним на корточки. – Мы не можем прихватить все это с собой. Давай возьмём… ну, к примеру, книгу и ожерелье, а остальное останется здесь, хорошо?

Вместо названных мной предметов, Жуль ухватил меч, который был больше его самого, и тявкнул, показывая, что к путешествию он готов.

– Нет, – мягко возразила я. – Только ожерелье и книга.

По крайней мере, они небольшие и много места не займут. После некоторых уговоров недовольный Жуль согласился оставить меч, но помимо книги и ожерелья прихватил бог знает сколько пролежавшее тут печенье.

В конце концов, драгоценности Жуля были уложены в мой саквояж, сам он водворен в клетку, заплесневелое лакомство у него отнято и выдано свежее, а я шагала по аллее под проливным дождем, с трудом таща свой небольшой, но очень тяжелый багаж.

У самых ворот оглянулась на величественный замок со стрельчатыми арками, узкими окнами, колоннадами и балюстрадами. В окнах ректорских покоев горел свет, а вот окна гадюки Сенд были темны. Папа был так зол, что даже со мной не попрощался… Развлекается теперь со своей ненаглядной Амалией!

Зато моя знакомая горгулья и Святой Патрик, пристроившись рядышком под одним из фронтонов на головокружительной высоте, грустно помахали на прощанье, и я махнула рукой в ответ.

Прижав к себе саквояж и клетку, я нырнула в теплое, пахнущее велюром нутро кареты, и недовольный долгим ожиданием кучер тронулся, не дожидаясь, пока я усядусь. От резкого движения меня вместе со всем скарбом кинуло к противоположной стенке кареты. Я больно стукнулась лбом обо что-то твердое и взвыла. Попыталась придать себе вертикальное положение, подняла голову и выругалась.

Приложилась я не обо что иное, как о подбородок Фила Шепарда, да и вообще, швырнуло меня, оказывается, прямо на него, да так удачно, что теперь я сидела у него на коленях, причем очень основательно так сидела!

– Ты не могла быть так мила слезть с меня, Аштон, и убрать своего енота с моего чемодана?

– Что ты тут делаешь? – от неожиданности выпалила с досадой.

– Интересный вопрос, – отозвался Шепард издевательски. – А где мне надо ехать? На козлах, рядом с кучером? На крыше? Может, ее высочество дочка ректора хочет, чтоб я вообще за каретой бежал?

Я уселась на противоположное сиденье, расправляя складки помявшегося платья и какое-то время избегая смотреть ему в глаза. Не знаю, с чего я решила, что в карете буду одна? Чортрис же сказала, что Шепарда тоже в Академию Хозяйственной Магии сослали, но я думала, мы в разных экипажах ехать будем. Просто я с детства привыкла к особым условиям: отдельная комната в общежитии, поблажки некоторых преподавателей, отдельная кухня в столовой… Пора отвыкать, наверное.

– Было бы неплохо, – наконец нашлась с ответом я.

– Знаешь, что действительно было неплохо, Фрэнтина Аштон? – в голосе Шепарда сквозила злость. – Если бы ты вчера не напивалась всумерть, не вламывалась в мою комнату и не шарила бы на моем столе!

– Тебя никто не просил варить это дурацкое зелье по увеличению груди! – отозвалась я ему в тон.

– А тебя никто не просил красть его! – парировал Шепард. – И так глупо подставлять меня!

– Да ты сам подставился, когда его сварил, оно же запрещённое! – возмутилась я. – Как бы ты его, интересно, Чортрис показал?

– А кто сказал, что я его собирался Чортрис показывать? – проорал Фил. – Оно для других целей предназначено было!

– Для каких же, интересно? – прошипела я. – Кому это ты собирался грудь увеличить, а?

Пару секунд Шепард с яростью смотрел на меня и какие-то слова, кажется, готовы были сорваться с его языка. Небольшое пространство между нами искрило, вот-вот должна была под раскат грома сверкнуть огромная молния и разразилась бы страшная гроза. А мне вдруг ни с того ни с сего пришла в голову мысль о глазах Шепарда: они тёмно-зелёные, но с каким-то коричневатым оттенком – как будто ореховое солнце вокруг зрачка. И сейчас эти самые странные глаза неотрывно смотрели в мои глаза.

Пожалуй, можно понять всех этих девиц, табуном бегающих за Шепардом в магполице. Но я не помнила, чтобы он с кем-то серьёзно встречался. Хотя вроде проявлял интерес к Примроуз Бертон – очень тихой и скромной отличнице с нашего курса, ну просто ангелу во плоти, однако они очень быстро разошлись. По чьей инициативе – я не знаю, не интересовалась.

Кстати, грудь у Примроуз маленькая, можно сказать, вообще никакой нет. Уж не для нее ли он это зелье варил?

Пока я размышляла о вещах, которые меня вообще-то интересовать не должны, напряжение чуть-чуть спало.

– Не твое дело, – буркнул Фил и отвернулся.

И правда, не мое. С чего я вообще о его глазах задумалась? Противные глаза, как… как… тина болотная!

Я выглянула в мутное окошко кареты: совсем стемнело, дождь хлестал по стеклу крупными каплями, а крючковатые ветки деревьев, свесившиеся на дорогу, напоминали пальцы каких-то недобрых существ, стремящихся добраться до пассажиров. И вообще, пейзаж за окном выглядел довольно-таки мрачным, и вылезать из кареты в эту осеннюю дождливую ночь категорически не хотелось.

Ну, папочка, ну, молодец! Так стремился избавиться от дочки, что отправил ее невесть куда на ночь глядя! Да в такую пору хозяин собаку из дому не выгонит! Хоть бы утра подождал, что ли…

Впрочем, к утру мы, скорее всего, выйдем с проселочной дороги на Южный тракт, по которому я смогу преспокойненько вернуться в столицу нашего прекрасного королевства, минуя институт. Получится, конечно, порядочный крюк, зато спокойно, а, главное, не заблудишься.

Дело в том, что в Академию Хозяйственной Магии я не собиралась, а собиралась в столицу, дабы встретиться со своими друзьями, которые там жили, и на неделю-другую закатить гулянку по поводу последних событий вообще и вопиющей папиной несправедливости ко мне в частности.

Не глядя на Шепарда (мне вообще наплевать чем он занимается!), я выпустила Жуля из клетки. Енот ткнулся влажным носом мне в щёку – это он так целуется. От него пахло молоком и ванилью. Я как-то некстати вспомнила, что сегодня даже толком ничего не ела, и мы с Жулем в два счета прикончили остатки печенья, которое дала мне в дорогу Чортрис.

После «сытного» ужина енот свернулся уютным клубком у меня на коленях. Я все-таки глянула на Фила искоса: он внимательно читал какую-то книгу, страницы которой сами подсвечивались, чтобы он не портил в полумраке глаза. Приглядевшись, я разобрала название: «Общий курс хозяйственной магии».

– И зачем ты хотел стать полицейским магом, из тебя хозяйственник отличный выйдет, – насмешливо заметила я.

– Твоими молитвами, – огрызнулся Шепард и вновь уставился в книгу.

Карету немилосердно потряхивало на ухабах. Постаравшись не обращать на это внимания (что было очень сложно), я откинулась на спинку сиденья, прикрыла глаза и не заметила, как заснула.

Мне приснилось, как будто я окончила Хозяйственную Академию, стала сельской гадуницей и поселилась в какой-то глухой деревне на задворках нашего королевства. Завела корову, быка, коз, два десятка поросят и курей целый двор, и вышла замуж за Фила Шепарда, который дома не появляется, потому что стал преподавателем в Высшем Институте Магической Полиции. Папа же мой на Амалии Сенд женился, у них родилось пятеро детей, которые тоже в магполице учатся, а Шепард у них куратором. И все они раз в год приезжают ко мне в деревню на парное молочко.

Упасите меня, Всевидящие боги! Проснулась в холодном поту, окончательно утверждённая в мысли, что нужно бежать в столицу и как можно скорее!

Тем более, уже наступило утро, светило яркое солнце, карета ехала не по ухабистой проселочной дороге, а по широкому Южному тракту и лес, через который вела дорога, выглядел мирным, дружелюбным и наполненным светом.

Шепард, прикрывшись «Общим курсом хозяйственной магии» спал прямо напротив меня. Я вспомнила сон, в котором он стал моим мужем, и поежилась – приснится же такая гадость?

Выглянула в окошко и воскликнула, обращаясь к кучеру:

– Милейший, остановите, пожалуйста, карету здесь!

– Мне магистр Аштон велел вас до самой Хозяйственной Академии везти… милейшая, – неприветливо буркнул мужик. – Так что никаких остановок!

Вот как! Папа и тут позаботился, чтобы дочь достигла этой идиотской академии! Это, конечно, меняет дело, но не в корне.

– Но мне надо в туалет! – взмолилась я.

– В туалет? – страшно удивился мужик моей потребности справлять естественные нужды и с сомнением добавил, – Ну, раз в туалет, тогда ладно…

Тэкс, мешочек с деньгами у меня при себе, а саквояж придется оставить. Жалко, конечно, в нем лежали сотворённые для меня перед самым отъездом магом-хозяйственником шикарные платья, но ничего не попишешь – нельзя возбуждать в кучере подозрения.

Фил Шепард крепко спит, и, надеюсь, проспит ещё так ближайшие десять лет.

– А енот тебе зачем? – подозрительно осведомился мужик, когда я налегке спрыгнула с подножки на землю.

– А он тоже в туалет хочет!

Жуль, обвивший лапками мою шею, согласно закивал. Слава богу, хоть про сокровища из своего тайничка забыл! А нет, не забыл! Ожерелье у него на правой лапе болтается и довольным он выглядит неимоверно.

С самым невинным видом я влезла в ближайшие кустики (скрывшись из вида кучера), продралась сквозь них, и была такова!

Плана, как такового, не имелось. Самую малость углубиться в лес, чуть-чуть выждать, вернуться на тракт и поймать какой-нибудь дилижанс или карету – магистраль оживлённая, самый разнообразный транспорт тут ходит часто. Так что, считай, я в нашей славной столице уже!

В общем, солнышко светило, птички пели, я, свободная и беззаботная, шла по лесу (впрочем, на всякий случай кидая кой-где магические маячки, чтоб не дай бог не заблудиться), напевая какую-то весёлую песенку. Жуль, кажется, тоже был рад прогуляться на природе.

Значит, шла я себе, шла, и вот так свободно, беззаботно и весело угодила в чей-то капкан. Ставили со знанием дела – капкан был рассчитан именно на мага. Пальцы – главный мой инструмент и оружие – свело судорогой. В довершение всего на капкане стояла сигналка, которая незамедлительно сработала и своим чутким магическим ухом я уловила тоненький, но чрезвычайно пронзительный и противный перезвон крошечных колокольчиков.

Страшно было ждать появления тех, кто поставил капкан, но еще страшнее стало, когда они показались из-за деревьев: немытые, обросшие годами нечесаной шевелюрой люди в каком-то рванье. Главаря я приметила сразу – он был самым грязным и самым длинноволосым. И в этих самых космах что-то, кажется, жило своей отдельной жизнью и, возможно, даже уже было на стадии развития своей собственной письменности.

– Ути-пути, цыплёночек! Ты откуда в наших краях, малышка? – просюсюкал один из разбойников.

Это вы откуда в этих краях, ребята? Ведь все знают, что Южный тракт от разбойников уже лет десять как очищен полицейскими магами и абсолютно безопасен.

– Сработала ловушечка-то! – восхищенно протянул один из мужиков.

Я попыталась пошевелить пальцами, но безрезультатно, кем бы не был тот, кто ставил капкан, он сделал свою работу на совесть.

– Царский подарок, воистину царский! Давно такая добыча не забредала! – вожак довольно оглядывал меня с разных сторон, как скаковую кобылу. – За одно ее платье можно у деревенских девок поживиться! А вот тут у нас, наверное, лопатничек, мамзели городские его всегда в таких местах прячут!

Грязная рука нырнула в корсаж моего платья и вытащила на свет божий кожаный кошелечек с моими кровными. Были у меня свободны руки – я б этой обезьяне устроила! Но пока оставалось только с яростью наблюдать, как мои средства к существованию исчезают в бездонном кармане оборванца.

– Затем цацка, – продолжал главарь, бесцеремонно сдернув ожерелье с лапки Жуля. – И енот! Басый мех, отличный капор мне выйдет!

Жуль ощетинился, готовясь бросится на врага. Мой маленький защитник!

– Но главное – она сама. Жалко, конечно, такую кралечку писаную кончать, но надо, ничего не попишешь… – вожак разбойников подкрутил своими немытыми пальцами мой локон. – Арцы – и в воду концы!

– Подавишься! – сквозь зубы процедила я.

– Чего ты пропищала, пигалица? – голодранец с преувеличенным вниманием наклонился ко мне, стремясь позабавить товарищей и покрасоваться тоже. – Я что-то не расслышал?

– Я сказала, ты об меня зубы поломаешь, деревенщина несчастная, – четко выговаривая каждое слово, произнесла я. – Отпусти меня, потешная обезьянка, пока не стало поздно!

– А ну заткнись, сучка городская! – мои слова, кажется, задели его чрезвычайно. – Это в городе у себя командовать будешь, поняла? Ты в моей власти!

И он замахнулся для удара, а я зажмурилась (меня никогда-никогда не били!), но руку его перехватил внезапно появившийся на поляне новый персонаж.

Лет тридцати трех, а, может, и тридцати пяти. Высокий, широкоплечий, небритый, с резкими чертами лица и волевым подбородком, тёмными короткими волосами и темно-карими глазами. И хотя был одет он очень просто – в белую рубаху и штаны с внешними клапанами и накладными карманами, он выделялся на фоне грязного отребья и производил впечатление действительно серьёзного человека, хотя и явно являлся представителем низкого сословья.

Пожалуй, да, это действительно был он – мужчина, который в своей мужской красоте, мужественности и стати может поспорить с моим папой и даже выиграть в этом споре.

– Верни девушке ее кошелёк и извинись за недостойное поведение, – негромко посоветовал мужчина оборванцу, выкручивая его руку на сто восемьдесят градусов.

– А это ещё что за хмырь? – удивлённо воскликнул кто-то из разбойников и бросился на выручку главарю, но получил от мужчины ногой в живот и прыть свою как-то подрастерял, упав навзничь и проскулив:

– Ах ты, упырь бессовестный!

Кем-кем, а упырём, и тем более бессовестным, мужчина с моей точки зрения не был: четким быстрым заклинанием он разбил удерживающий меня магический капкан и раскидал скопом кинувшихся на него разбойников, как сенбернар котят. Встряхнув освобожденными кистями, я немного помогла ему – не потому, что он нуждался в помощи, а чисто из удовольствия. Одному разбойничку скоренько наколдовала такие огромные уши, что лиходей в них запутался и повалился наземь. На второго наслала разноцветных птичек (давно хотела это заклинание попробовать, но не на ком опробовать было) – малютки зависли над подлецом стайкой, пронзительно чирикая и беспрерывно на него гадя. Бедняга метался по поляне и орал благим матом, быстро покрываясь толстым слоем помёта.

Собиравшегося в общей суматохе сдернуть в лес главаря, мужчина вернул за шкирку и припечатал кулаком в челюсть для наглядности. «Я не буду повторять дважды», – читалось в холодных карих глазах.

Главарь под этим взглядом вернул мне кошелёчек, Жулю – ожерелье, и поклонился в пояс, пробормотав, запинаясь: «Простите великодушно, многоуважаемая барышня, ошибочка вышла!». Я светло ему улыбнулась, показывая, что инцидент исчерпан, и разбойничек киданулся в лес догонять своих избитых моим неожиданным спасителем напарников. Следом за ним живёхонько подтянулись длинноухий разбойник (он подобрал их и завязал в узелок, но они все равно за ним волочились по земле) и обгаженный оборванец с разноцветными птичками над головой.

– Куда держите путь? – спросил мужчина, внимательно меня разглядывая. – Вы не из этих краёв.

– Мне в столицу надо попасть, – ответила я серьёзно, не опуская ресниц, хотя мне почему-то очень захотелось это сделать.

– Отсюда до столицы неделя пути, – отозвался мужчина.

– Как так неделя? – ахнула я. – Это же Южный Тракт, главная дорога страны…

– Это Северный Тракт, пограничные земли королевства, – проговорил мужчина без удивления и какого бы то ни было сочувствия. – В округе только несколько деревень и Академия Хозяйственной магии. А это Таинственный лес, вы, может быть, слышали. Здесь нельзя съезжать с проезжей дороги и прогуливаться в одиночку. Тем более такой девушке, как вы.

Спасите меня, боги! Как так-то, как так?

Не могли же мы за одну ночь покрыть недельный путь от магполица до Хозяйственной?

Или могли?!

Папа мог обратиться лично к королю и тот разрешил открыть для кареты, в которой мы ехали, портал. Пользоваться он ими не дозволяет (вернее, дозволяет, но не всем и крайне неохотно) – а то казна не будет пополняться транспортными налогами, но если к Его Величеству обратился сам ректор Высшего Института Магической Полиции, он мог и сделать исключение.

Было что-то во взгляде этого мужчины, что-то, вынуждающее сказать ему правду…

– Вообще-то мне туда, в эту академию хозяйственную, и надо, – против воли призналась я.

– Так бы сразу и сказали, – кивнул он. – В таком случае я вас провожу.