Академия Хозяйственной Магии

ГЛАВА 7

Комендантом в студенческом общежитии была кикимора.

Натуральная такая кикимора болотная – девушка с зелёной кожей, зелёными волосами более тёмного оттенка, острыми ушами и хитрющим выражением лица. На ней длинная юбка до пят и то ли лифчик, то ли верх от купальника, в общем, не знаю, как это назвать, но проще было бы кикиморе вообще ничего не надевать – эффект был бы тот же самый.

– Ой, милая, да ты посмотри, какие покои! Посмотри только – во всем корпусе краше не сыщешь! У нас, когда сын одного вельможи придворного учился, сразу себе эти хоромы выбрал, а потом даже выезжать не хотел! Да тут обитаться все студенты мечтают, но я уж тебе, милая, эту комнатку уступлю по доброте душевной, ты просто понравилась мне очень…

Комнату, куда завела меня кикимора, и правда, иначе как хоромами язык назвать не поворачивался. Стены неровные, как будто строители, берясь за это помещение, были во хмелю, да к тому же ещё и в некоторых местах как-то подозрительно вспучиваются, да к тому же и какого-то серо-буро-малинового цвета. Потолок со скатом – черный, пол вообще насыщенно бордового цвета, как будто сын того самого вельможи был по совместительству маньяком и залил его кровью невинных жертв. Кровать высоченная и узкая, и напоминает скорее смертный одр, нежели место отдыха человека. Правая дверца шкафа беспомощно висит на одной петле, а левая – так вообще вырвана с корнем. Занавески на окнах – в дырах, обугленных по краям, и их явно никто не стирал как минимум года два, а то и больше.

В довершение этой жизнерадостной картины в недрах шкафа что-то протяжно заскрипело, а потом из-за приоткрытой дверцы вывалилась дохлая мышь.

– Это ещё что такое? – вырвалось у меня.

– А, да это… – не переставая улыбаться, кикимора постаралась незаметно затолкать хладный трупик грызуна под шкаф. – Да тут барабашка живет, неплохой, в принципе, парень… Ну, может, иной раз и шумнёт чуток, зато с ним не заскуча…

Мышь, видимо, пораскинула мозгами, что под шкаф ей не особо хочется, и вдруг резко решила ожить, тоненько взвизгнула, подпрыгнула и запуталась у кикиморы в складках юбки. Завизжав ещё громче мыши, кикимора попыталась избавиться от бедного грызуна, который пробрался ей уже под юбку.

Жуль, с любопытством осматривающий данное жилище, отвлёкся на ор, и попытался мышь из кикиморовой одежды извлечь, отчего ее визг поднялся на самую высокую ноту.

Немного понаблюдав за этим маскарадом, я оттащила своего енотика от зелёной нечисти, после чего произнесла заклинание, легонько шевельнув пальцами. Мышь вывалилась на свет божий и юркнула в открытую дверь. Жуль кинулся вслед за ней.

Короче, либо я чего-то не понимаю, либо эта нечисть зелёная решила меня надуть, загнав в самую отвратную комнату в этой общаге.

– Так нет других, – заверещала прижатая мной к стенке кикимора.

– А если найду? – ласково поинтересовалась я.

– Ладно, ладно, пошли! – проворчала ещё не отошедшая от схватки с мышью нечисть. – И откуда ты такая деловая на мою голову взялась? Вот не поверишь, уже три года сюда вселить никого не могу, что ж такое!

– А для разнообразия ремонт сделать не пробовали? Потолок перекрасить? Занавески постирать хотя бы?

– Пробовали, – со вздохом ответила кикимора. – Чего только не пробовали, но он все возвращает, как было.

– Он – это барабашка? – проявила чудеса сообразительности я.

– Ну, а кто? Его давно вышвырнуть надо из общежития, но ректор запрещает. Жалеет его. Ему с таким характером нигде места не будет, – сообщила кикимора. – И откуда ты такая взялась, умница-разумница? Я уж было решила, что удалось тебе на уши присесть.

– Из Ледяной тюрьмы, – скромненько ответила я.

– Что, серьёзно? – вытаращила глаза кикимора. – Это ж та самая знаменитая тюрьма для магов! Там же сам Кейлор Ролейк сидит!

Кейлор Ролейк – это известный маг, легенда преступного мира. Известен тем, что пожрал магические способности, а с ними и жизнь сотен магов, за счет чего и приобрел невиданную силу. Лет сто назад был отловлен Рондендрионом Корнивоном и заключен в Ледяную тюрьму.

– Я там родилась и воспитывалась. Мама у меня демоница, а папа… папа чупакабра, – доверительно поведала я, пока мы шли по коридору. – А как мне исполнилось двадцать три года, меня отправили учиться в эту академию. Родители всегда мечтали дать мне хорошее образование, – тут я чуть даже не всплакнула.

– Печально, – судя по тону, моя история большого впечатления на кикимору не произвела. – Короче, вот – вторая свободная комната в общаге. Нормальная хата, без дураков. Так что заселяйся и живи на здоровье.

Эта комнатка разительно отличалась от первой. Была она милой, светлой и аккуратной, в приятных бежевых и салатовых тонах. И надо же такому случиться, именно в этой уютненькой комнатке раскладывал свои вещички мерзкий Фил Шепард.

– О, Аштон в гости зашла! – светло улыбнулся этот мерзавец. – Опять хочешь зелье какое-нибудь свиснуть?

Я убить его была готова! Опередил меня!

–А кто сказал, что это твоя комната? – прошипела я.

– Пантилеймон Ортодеус сказал, – с готовностью ответил Шепард. – У меня оценки в ведомости хорошие, он решил меня поощрить.

Вне себя от злости я помчалась к ректору. Он пил чай и любовался на свой портрет, но завидев меня, закашлялся.

– Почему вы Шепарда вселили в нормальную комнату, а меня в какой-то отстойник? – с ходу начала я.

– Решайте вопросы расселения с комендантом, – отчеканил Ортодеус. – И потом, у Шепарда отличные оценки и рекомендации, а у вас, Аштон, не очень. Мы придерживаемся системы выделения хороших студентов.

– И поэтому я должна жить в комнате с барабашкой? – повысила голос я.

– Все вопросы к коменданту, – пропел ректор и отвернулся, поднеся к губам чашку, давая этим понять, что разговор окончен.

– Нет, не окончен! Вы немедленно поменяете нам с Шепардом комнаты…

Я не договорила.

– Я еще раз повторяю, Аштон, права будете качать в институте, где ректорствует ваш отец. Здесь свои порядки! Ещё одно слово – и вы заработаете первое наказание. Сомневаюсь, что вам хочется провести остаток вечера за чисткой скотного двора!

По больному ударил! Я была уставшая, злая и очень-очень голодная. Чистить скотный двор мне как-то совсем не улыбалось. Мысленно внеся ректора в свой черный список, я отправилась вселяться в эту жуткую комнату.

В обители барабашки я обнаружила Жуля, который суетился за комодом, чего-то там себе обустраивая. Чего – догадаться нетрудно. Новый тайничок, куда енот уже сложил ручку от ректорского стола, а так же вытащенные из моего саквояжа книгу и ожерелье.

Раньше разглядеть вещицы, по инициативе Жуля привезённые из ВИМП, времени как-то не было, но сейчас мне захотелось их рассмотреть. Взвесила ожерелье в руке, оценивая: крупные кристаллы горного хрусталя сливались в строгий, но красивый узор. Необычности вещице добавляло то, что ожерелье было не на цепочке, а на черной атласной ленте средней ширины.

Хм, странно… Мне кажется, на ком-то эту штуку я видела. На ком-то знакомом…

Нет, не могу вспомнить! Бесполезно. Впрочем, может, не так и уж важно, у кого Жуль спер украшение. В конце концов, что упало, то пропало – я не собираюсь возвращать его владелице.

А вот с книгой меня ждал приятный сюрприз. Настолько приятный, что я даже присвистнула. Внутри ценнейшей обложки оказалось раритетное издание «Варение эликсиров разновсяких» аж 1235 года! Это Жуль явно в библиотеке поживился, причем в секции с особо древними и ценными книгами. Эликсирами зелья называли раньше, задолго до моего рождения. Кстати, в этом практическом пособии так все ясно и четко было прописано, что даже такой профан в зельеварении, как я, сварганить что-нибудь сможет. Умели раньше учебники писать, не то, что сейчас!

А уж про реестр предоставленных в книге эликсиров я молчу – добрая половина из них были запрещены не только на территории Высшего Института Магической Полиции, но и на территории всего нашего королевства!

Вот, например, взрывающееся зелье – убойная штука! Эликсир невидимости! Как вырастить гомункула – за это вообще в Ледяную тюрьму могут посадить… Ну и на десерт – все виды любовных напитков и зелий для многократного преумножения сексуальной мощи.

И все это было каллиграфическим почерком написано буроватыми чернилами на страницах из толстой сиреневой бумаги, снабжено рисунками и подробными пояснениями.

А Жуль с этой тетрадочкой прямо подкинул идейку! Если меня и из этого учебного заведения вышвырнут, буду продавать любовные эликсиры и чувствую, сказочно разбогатею. Правда, от полицейских магов удирать придется! Интересно, а что, если ловить меня будут мои же бывшие однокурсники из магполица? Не дрогнет у них рука?

Вот уж у кого она точно не дрогнет, так это у дорогого папочки моего. Отловит и в момент такое наказание определит, что мало мне не покажется.

Впрочем, пусть попробует сначала поймать – я буду скрываться, буду неуловимой, незаметной и смертельно опасной продавщицей запрещённых зелий!

В общем, книжечка хорошая, пусть у Жуля лежит до поры до времени, еще сгодится она мне, печенкой чую – сгодится.

В остальном настроение было не особо хорошим: комната мне досталась такая, что тут впору церемонии прощания с умершими устраивать, а не жить молодой девушке. Самое обидное то, что гадский Шепард, в отличие от меня оказался в шоколаде. В довершение всего этого мне жутко хотелось есть, а где раздобыть пищу я не знала. В институте еду мне приносили прямо в комнату, причем приготовлена она была одним из лучших магов-поваров (тоже, кстати, область хозяйственной магии!) в королевстве (папа любил изысканные блюда, потому сманил мага с королевской кухни).

Сомневаюсь, что тут кто-то проявит обо мне такую заботу… Потому, оставив распаковку саквояжа на потом, я отправилась искать столовую или продуктовую лавку. Столовая оказалась закрыта, с продуктовой лавкой мне повезло больше, хотя это как посмотреть… Тамошний ассортимент просто поражал разнообразием вкусных и питательных продуктов: на широком деревянном лотке сиротливо примостились три репы, банка солёных огурцов в мутном рассоле, скрюченных, словно в предсмертной агонии, и один-единственный пряник, судя по виду, ровесник моего дедушки.

– Студенты все смели, – развёл руками продавец. – Раньше надо было приходить!

Злее демонов из последних кругов ада – всех, вместе взятых – я за довольно-таки приличную сумму приобрела у него огурцы (а что ещё оставалось делать – есть хотелось просто чудовищно!) и потопала с банкой наперевес обратно на этаж в свою чудную комнату.

По дороге встретила Шепарда, который, насвистывая, шел откуда-то с большой сковородой жареной с грибами картошечки, посыпанной зелёным укропчиком. Ароматно благоухающее содержимое сковородки приковало мой взгляд, и против воли я проглотила голодную слюну. От Фила этот самый взгляд не укрылся, и для меня стало полной неожиданностью, когда он вдруг предложил:

– Не хочешь присоединиться, Аштон? А то я себе слишком много нажарил, кажется, все не съем. И грибы в продуктовой лавке купил, лисички!

Я хотела! Я ой-ой-ой, как хотела! Но гордость не позволила мне принять это потрясающее предложение. Я церемонно его поблагодарила, заявила, что не голодна и покрепче прижав к себе банку с огурцами, независимо прошествовала в свою комнату.

Закрыв за собой дверь, я эту банку чуть об стенку не долбанула!

Эх, где мои шикарные завтраки, обеды и ужины из магполица? А десерты, какие там были десерты!

Ощутив приступ сожаления, досады, раздражения я-таки замахнулась трехлитровой банкой, но швырнуть ее не успела. Дверь комнаты открылась, и я увидела давешнюю блондинку, мою соседку на паре по грязи, Смеяну. Она с опаской заглянула внутрь и покачала головой:

– Вот тебе повезло, так повезло! Сюда никого целую вечность заселить не могли, все отказывались! У этой комнаты самая дурная репутация в академии!

– Было очень мило с твоей стороны об этом напомнить, – скривилась я, резко передумав бить огурцы.

Я была такой голодной, что согласна была уже и на них.

– Слушай, Фрэнни, я тут тебя на ужин пригласить хотела, – проговорила Смеяна застенчиво. – Ты же, наверное, в столовую не успела, а в продуктовой лавке всё хорошее разбирают очень быстро. Я хочу стать королевским маг-поваром, вот, практикуюсь понемногу… Не знаю, что получилось, но, в общем, я тебя приглашаю!

От такого я просто растрогалась, честно. Отказаться у меня и в мыслях не было.

– О боги! – ужаснулась Смеяна, заметив огурцы. – Ты зачем это купила? Выгони их немедленно!

– Может, выбрось? – с сомнением переспросила я, приглядываясь к огурцам.

Пожалуй, они все-таки выглядели подозрительно. И вроде даже чуть-чуть шевелились…

– Старшекурсники рассказывали – они в этой лавке с самого ее открытия! – воскликнула блондинка. – Срок годности истек лет триста назад! Я бы очень не советовала тебе открывать эту баночку.

– Вот ещё! – возразила я, запихивая соленья под свою кровать (смертный одр). – За них деньги уплочены. Глядишь, пригодятся.

Через десять минут мы с Жулем сидим у Смеяны в комнате (очень симпатичной, кстати, с нежно-розовыми обоями в цветочек) а на тарелках перед нами лежит нечто, по виду мало отличающееся от тех самых роковых огурцов. По правде говоря, даже не знаю, как Смеяна собирается стать если не королевским, то хотя бы просто маг-поваром. На вкус приготовленное ей нечто (кстати, она огласила его название – императорский паштет «А-ля Лёгкая закуска в думах о делах государственных») напоминает заварной крем со вкусом ковра. Я, когда была маленькая, попробовала ковер на вкус, поэтому я знаю, о чем говорю.

– М-м-м… очень необычно, – киваю я, с трудом сдерживая подступившую к горлу дурноту.

– А добавочки? – Смеяна сияет.

– Вот лучше Жульке положи, – поспешно киваю на енотика. – Он очень любит этот самый… паштет. Тем более императорский.

Енот поперхнулся, и чуть было не подавился. Пришлось долго хлопать его по спине. Добавку ему пришлось съесть, за что он мне явно позже отомстит.

В конце концов, несолоно хлебавши, возвращаемся восвояси.

Здесь меня ждёт сюрприз – все мои вещи, вплоть до нижнего белья парят по комнате в плавном медленном полёте. Какое-то время уходит на то, чтобы выловить их и запихнуть в шкаф. Жуль помогает мне, как может.

Гад барабашка перешел в наступление!

В итоге уставшая, голодная и злая я плюхаюсь на свою неудобную кровать. Очень скучаю по институту… по папе… по развесёлым своим друзьям, с которыми чего только не чудили! И да, да, да, по своим привилегиям тоже!

Жуль, голодный, как и я, забирается ко мне на кровать и колечком свертывается у самого лица, так, что пушистые волосинки его хвоста щекочут мне нос.

В шкафу что-то стрекочет и подвывает. Нет, ну в принципе можно попробовать как-то сладить с барабашкой…

Но у меня нет сил даже на то, чтобы встать, не то, чтоб ворожить. Слишком расстроена, измотана, голодна… И хотя назойливые звуки то в шкафу, то в разных углах, мешают неимоверно, я все-таки проваливаюсь в тревожный некрепкий сон.