Алекс и Адель. Рождество в Нью-Йорке

Глава 6

— Где ты жил в Париже? — спрашиваю у чернокожего француза по правую руку от себя.

У него на голове кудрявый бес и ослепительно белая улыбка. Даже несмотря на то, что он кажется немного непривычным, я не могу не признать его красавчиком. Здесь в Штатах смешалось столько разных культур, что к этому тоже нужно привыкнуть. Кажется, Немцев уже привык… судя по тому, что всю осень он провел с этой… как там ее… Британи.

С усилием выталкиваю его из своей головы. Вместе с содержимым его трусов, кубиками его пресса и чертовой подковой вокруг его… его…

Схватив стакан, делаю жадный глоток Колы. Я решила завязать с алкоголем навсегда! Судя по всему, он пробуждает во мне самые темные и неуправляемые стороны, о которых я до вчерашнего дня даже не помышляла!

— Любишь Париж? — обаятельно улыбается парень, поднося к губам пиво и заглядывая в мои глаза.

Его внимание немного смущает. Я чувствую, как розовеют щеки, потому что его глаза всматриваются в мои так пристально, будто мы не о Париже говорим, а о том, что у нас с ним что-то в нем было.

Кажется, он меня клеит, и, несмотря на то, что я не планирую звать его “к себе”, мне его внимание льстит.

— О, да, — улыбаюсь ему в ответ.

Не молчать же, как отсталой, лишь потому, что мое правое ухо пылает от пристального взгляда одного охламона.

Заправив за уши волосы, увлеченно продолжаю:

— Два раза. Один раз я прожила там полтора месяца. Люблю этот город, мечтаю еще раз там побывать...

— Что мешает купить туда билет? — мрачный голос Немцева бесцеремонно вклиниваясь в наш разговор, мое ухо продолжает пылать.

Повернув голову, смотрю на Алекса в упор, отвечая не без раздражения:

— Ничего. Может я так и сделаю.

Изобразив абсолютный покер-фейс, он подносит к губам третий за последние сорок минут бокал темного пива и… допивает его залпом, после чего демонстративно грохает стаканом о стол, а потом встает и направляется к бару.

Чтобы успокоиться, выпускаю из себя весь воздух и пытаюсь сконцентрироваться на своем приятном и обаятельном собеседнике! Жиль. Так зовут приятеля Алекса, на которого он меня бросил, сразу как мы пришли в этот бар, наполненный незнакомыми людьми всех национальностей. Ведь у него нашлись очень важные дела. Кажется он собирается напиться, или уже сделал это, потому что ведет себя отвратительно.

— Восемнадцатый район тебе о чем-нибудь говорит, красотка? — улыбается француз, крутя на деревянном, потрепанном жизнью столе свой мобильный.

— А всего их сколько? Двадцать? — поддерживаю я разговор. — В восемнадцатом никогда не была. В путеводителе писали, что северные районы не безопасны.

— О, да, детка. Там настоящее гетто, как здесь в Детройте. Не ходи туда одна, — понизив голос, подается он ближе.

— Да я и не собираюсь, — отвечаю, бросая взгляд на барную стойку поверх его плеча.

Туда, где мелькает черная толстовка Нью-Йоркского университета и русая макушка ее владельца, в которую мне весь вечер хочется чем-нибудь запустить.

— Большой мальчик не в духе? — усмехается Жиль, проследив за моим взглядом.

Подойдя к стойке, мой худший друг перебрасывается с барменом какими-то шуточками, и перед ним возникает шот текилы, а после этого, словно по велению волшебной палочки, рядом с ним материализуются две девицы.

Впившись пальцами в свой стакан, наблюдаю исподлобья.

Судя по всему они знакомы. Блондинка с высоким хвостом и силиконовой грудью и тощая мулатка с косичками, на которой такая микроскопическая юбка, что я начинаю непроизвольно переживать за ее будущее потомство!

— Что-то не похоже, — цежу, сводя брови к переносице.

Я не ревную. Нет. Пусть делает, что захочет…

Переведя на Жиля глаза, натянуто улыбаюсь.

Он милый и все такое, но я знаю его от силы сорок минут. Немцев же не бросит меня здесь, укатив с одной из «этих»? Это было бы настоящим свинством с его стороны!

Нервно одергиваю собравшийся на талии свитер и жгу глазами коротко стриженный светловолосый затылок у барной стойки. Шоты текилы все прибывают и опустошаются, а мулатка наклоняется и кладет руку на плечо Немцева, что-то шепча прямо ему на ухо. При этом Алекс смотрит прямо на меня пьяно улыбаясь. Это выглядит отвратительно, потому что грудь мулатки буквально распласталась на его бицепсе, и кажется Немцева это не парит, но вдруг совершенно не устраивает меня!

Мои внутренности натягивается в струну, когда зажав зубами дольку лайма, девица обнимает его за шею и тянется к его лицу. Еще несколько секунд и они целуются.

Какого черта?!

Вскочив на ноги и открыв рот, в шоке наблюдаю за тем, как ее губы жрут губы Немцева, а руки шарят по его плечам и спине, но при всем этом этот кобель каким-то чертовым образом умудряется смотреть прямо мне в глаза! Как чертов статист фиксируя все оттенки моего шокового состояния.

— Я… мне надо… в туалет… — пихаю плечи Жиля, чтобы он выпустил меня из-за стола и улепетываю в сторону туалета.

Мне требуется вагон времени, чтобы привести свои мысли в порядок.

Глядя на свое отражение, в ужасе понимаю, что ревную, как ненормальная. Что представляю, как выдергиваю этой мулатке руки, а потом волосы. У меня никогда не было этого зловещего чувства собственности к нему, а теперь появилось! Вдруг в панике думаю о том, что однажды он встретит девушку, которую полюбит по-настоящему. Она перевезет в его квартиру свое барахло, и они заживут долго и счастливо… а я… буду крестить их белокурых многочисленных детей…

— Мамочки… — шепчу, до боли закусывая губу, когда от стресса мой мозг активно включается в работу.

“— Трусишка… — шепот Алекса обжигает дыханием кожу на шее.

Теплая волна накатывает на мое тело…

Мы в такси, и я не могу оторваться от него даже на миллиметр. Теперь, когда могу его трогать, не получается остановиться. Вожу носом но его шее, как чокнутая кошка извиваясь в его руках.

Он тихо смеется и ловит мои губы своими. Надавив ладонью на мой затылок, погружается в мой рот языком и издает похожий на рычание звук, шумно втягивая носом воздух.

— Девочка моя сладкая… — шепчет мне в губы. — Ты ко мне приехала?

— Да… — упираюсь своим лбом в его. — Поцелуй меня… пожалуйста…

— Куда? Сюда? — прикладывает палец к моим губам.

— Алекс…— шепчу со всхлипом, запуская пальцы ему в волосы и подставляясь для его торопливых и жадных поцелуев и укусов.

— На тебе чулки? — хрипит он, оглаживая мои бедра ладонями.

— Ддаа…

— Для меня…?

— Тебя…

Его рука с силой сжимает мою талию, пересаживая себе на колени. Со стоном впечатываюсь ягодицами в твердый пах, пока его губы лижут и покусывают мою шею. Сдернув вниз мое платье, всасывает кожу на моей груди и захватывает сосок через тонкую ткань лифчика. Обводит его языком и легонько ударяет, лаская. Ладонь медленно скользит вверх по бедру, поддевает пальцами край стрингов и оттягивает их в сторону…»

Закрыв ладонями лицо, визжу так, чтобы меня никто не слышал, потому что я понятие не имею, как жить дальше с той информацией, которую сейчас исторг мой услужливый мозг.