Александра – наказание Господне

4

Миновал второй месяц пребывания Саши Волоцкой в Петербурге. Поддавшись на уговоры Елизаветы Михайловны, она решила остаться еще на пару недель. В середине марта ожидался самый грандиозный бал сезона, который давала княгиня Дуванова, слывшая в свете большой выдумщицей и оригиналкой. Вот и на этот раз всем дамам заранее предложили нарядиться в восточные тюрбаны, а на плечи накинуть яркие персидские платки или шали. Мужчин тоже попросили опоясаться пестрыми шелковыми шарфами.

Александра задумчиво перебирала пальцами веер, очередной подарок тетушки. Та приглядела его у своей портнихи, мадам Шардоне, и незамедлительно купила модную, красивую вещицу для племянницы. Веер был составлен из белых страусовых перьев и как нельзя кстати подходил к новому бальному платью девушки – произведению мадам Шардоне и ее мастериц, сотворивших белоснежное чудо из шелка и тюля всего за три дня и две ночи.

Впервые в жизни Саша с большим нетерпением считала дни до бала. По слухам, князь Адашев тоже получил приглашение от княгини Дувановой, но ответ с изъявлением благодарности отнюдь не обещал его присутствия.

Очевидное небрежение князя светской жизнью с еще большей силой всколыхнуло живейший к нему интерес. Накануне бала у многих дам и барышень разного возраста, происхождения и состояния тревожно забились сердца, а наряды и драгоценности подбирались на этот раз с особым тщанием. Красавец князь оставался по-прежнему недосягаем для женских чар, как и год назад, когда, поправившись после тяжелого ранения, он вновь появился на столичном небосклоне. Разволновались и некоторые достопочтенные мамаши из знаменитых петербургских семейств. Говорили, что князь надумал жениться, что вызывало некоторое сомнение, ибо он не походил на человека, решившего покончить с жизнью вдовца: от приглашений в дома вероятных невест отказывался, балы игнорировал. Сообщение о якобы ожидаемом приезде Кирилла Адашева на бал княгини Дувановой вызвало ажиотаж и в кругу прехорошеньких вдовушек, тайно мечтавших о подобном подарке судьбы. Некоторые наиболее предприимчивые молодые люди, перенявшие английскую моду заключать пари по поводу и без повода, склонялись к мысли, что наиболее вероятной претенденткой на благосклонность князя может оказаться вдова барона Дизендорфа – двадцатипятилетняя красавица Полина.

Саша к подобным разговорам не прислушивалась, ибо частенько сама становилась героиней досужих домыслов. Однако уловить шепоток за своей спиной на сей раз ей все-таки следовало, чтобы понять – она не единственная, кто украдкой поглядывает на входную дверь и ждет появления высокого, слегка прихрамывающего мужчины с чеканным профилем. Даже под угрозой лютой смерти девушка вряд ли призналась бы, с каким нетерпением, переходящим в легкую панику, всматривается она в ярко разодетых гостей, появляющихся на пороге бальной залы, и в каком неистовом темпе устремляется по жилам кровь, стоит ей заметить мужчину, похожего на Кирилла Адашева.

Тетка тем не менее отметила не свойственную племяннице задумчивость и выражение покорности, с которыми та принимала знаки внимания от молодых светских балбесов и кавалеров посолиднее. Пару раз графине удалось поймать ее быстрый взгляд в направлении дверей. Похоже, Саша кого-то ждала. Елизавета Михайловна терялась в догадках, но спросить об этом девушку напрямик не решалась. Слава богу, что племянница немного образумилась и не отказывает желающим потанцевать с нею.

Саша не подозревала, что за мысли бродят в хорошенькой головке графини Буйновской. А вот в ее собственной голове все до единой посвящались князю Адашеву. Девушка представляла, как он появится на пороге бальной залы, пройдет к ручке княгини Дувановой и тут уж заметит ее, просто не сможет не заметить! «Кто эта очаровательная девушка?» – тихо спросит он у княгини, и та ответит: «Ах, это Сашенька Волоцкая, племянница моей близкой подруги Елизаветы Буйновской. Позвольте вас представить, князь!» Он тихо коснется ее руки губами, потом поднимет глаза… О том, что произойдет дальше, Александра боялась думать. Только от видения, как он целует ей руку, сердце почти выскакивало из груди, а щеки охватывало таким жарким румянцем, что приходилось прятаться за новым веером, а когда и это не помогало, Саша принималась яростно им обмахиваться.

Только что главный церемониймейстер бала Луконин объявил небольшой перерыв в танцах, и основная масса приглашенных устремилась в соседний зал к столам, уставленным фруктовой водой и восточными сластями. Александра, оставшись в бальной зале, слегка прислонилась к пальме, росшей в высокой деревянной кадке.

Собрать так много пальм и украсить ими зал было прихотью княгини, и хотя он приобрел экзотический вид, но князю Дуванову стоил недешево. Престарелый хозяин бала, всячески потакавший прихотям молодой жены, не поскупился на расходы и уже по своей инициативе закупил диковинных тропических птиц. И теперь они в развешанных под пальмами клетках веселили взоры гостей, но отнюдь не слух: вопреки обещаниям торговца заморской живностью петь они напрочь отказывались и лишь щелкали клювами, верещали, кричали во все горло хриплыми, словно простуженными, голосами.

Одна из птиц, самая крупная и красивая, по счастью, еще до бала вдруг принялась что-то выкрикивать по-английски; прислушавшись, старый морской волк адмирал Дуванов разобрал набор крепких матросских ругательств, которыми пернатое отродье исправно сотрясало воздух. Хулиганистого иностранца отправили на вечное поселение в зимний сад, а оставшиеся чужеземцы были самолично проверены князем, и только после этого им позволили упражняться в перекличке и тщетных попытках переорать оркестр.

Девушка незаметно для тетки вздохнула. Бал вот-вот минует свою середину, а князь, видно, так и не приедет. Саша с досадой закусила нижнюю губу. Ну и черт с ним! Не сошелся на этом неуловимом гордеце свет клином! Сегодня ее последний бал, и ничего страшного не случится, если они не познакомятся, а дома и следа не останется от ее пустых мечтаний.

Александра медленно обвела взглядом постепенно заполняющийся зал. Что ни говори, а фантазия у Дувановой действительно богатая! Экраны, украсившие стены длинной залы, изображали сцены из китайской и индийской жизни. Огнедышащие, с кровожадно распахнутыми пастями драконы стремительно пролетали над причудливыми храмами и дворцами. Восточные красавицы с бесподобно раскосыми глазами держали в изящных ручках нежно-розовые лотосы. А их возлюбленные со свирепыми физиономиями азиатских тигров, с тугими черными косичками на затылке сжимали в руках широкие короткие мечи, готовые отразить любое нападение.

Напротив Саши возвышался самый большой и яркий экран, расписанный рукой несомненно талантливого мастера. На нем преобладали сказочной красоты растения, в зарослях которых томные, волоокие чаровницы в сари млели в объятиях пылких юных индусов со смуглыми мускулистыми торсами. Художник искусно и с большим знанием дела изобразил полупрозрачные одежды, жемчужные ожерелья и золотые браслеты, оттеняющие смуглую кожу влюбленных.

Бамбуковые кресла, стоявшие вдоль стен, тоже влетели князю Дуванову в копеечку, а кроме того еще и драпировки на стенах, широкие полосы ткани, натянутые по диагоналям оштукатуренного потолка, – все из прекрасного, почти невесомого китайского шелка. Эффект превысил самые смелые ожидания, получился поистине фантастический фейерверк красок – ярких, сочных, будоражащих воображение и чувства!

Итак, зрелище было восхитительным! Бал – великолепным! Даже ярые завистники княгини вынуждены были признать, что ничего подобного в своей жизни не видели.

Сашу незаметно захватило и очаровало веселье, царившее вокруг. В свете пяти люстр и множества бра, под звуки изящного вальса кружились пары, и вскоре желтые, синие, розовые и зеленые костюмы слились в ее глазах в ослепительную и радостную радугу восточного праздника.

Сердце девушки замерло в предчувствии чего-то необыкновенного. Атмосфера всеобщего веселья и неподдельной радости так ясно напомнила ей далекое детство, когда жива была матушка, молод отец и они втроем наблюдали еще более яркий, еще более безумный в проявлении восторга карнавал в Рио-де-Жанейро.

Саша закрыла глаза и на мгновение представила вместо шума людских голосов гул океанского прибоя. И она вновь стоит на палубе корабля, несущегося через просторы Атлантического океана к берегам неведомой ей России. Парусник взлетает на волнах, ее руки крепко вцепились в поручни, а лицо поднято навстречу ветру; вдали виднеются берега, и ветер доносит пряные ароматы тропических цветов и растений, горьковатый запах костров туземцев.

Александре показалось, что она слышит прощальный бой барабанов, гортанные выкрики танцоров и нежное, мелодичное женское пение. Нет, никогда более не удастся ей увидеть людей с темной кожей, не ощутить свежести муссонных дождей, не услышать крики диковинных зверей и птиц, доносящиеся из мрачной темноты сельвы. Навсегда исчезли из ее жизни индейские друзья. И одноухий Уэдди тоже испарился навсегда. Остался единственный на свете мужчина, кого она, втайне от всех, хотела видеть, от одного предчувствия встречи с которым кружилась голова и постоянно штормил пульс.

Поток печальных девичьих мыслей был прерван появлением с полдюжины весьма элегантных мужчин, с восторгом нарушивших уединение молодой графини. Тут были и юный Окулич, с простительными для его возраста веснушками, и помещик Забусов, хозяин одной из лучших в округе конюшен, и любитель псовой охоты Ипполит, единственный наследник барона Яроша. Помимо этих троих новоявленных поклонников, остальные уже успели предложить ей руку и сердце и теперь приближались с некоторой опаской, познав непредсказуемый характер графини Волоцкой.

Та осторожность, с которой несостоявшиеся женихи приложились к ее перчатке, несколько позабавила Сашу, но она удержалась от едких замечаний и решила в последний раз оглядеть зал. Князя не было!

Девушка, привычно вздохнув, обратила свой взор на почтенных мамаш, подталкивающих своих сыновей к группке мужчин, окруживших Александру. Три богатые вдовы – Катафьева, Поклонова и Бутусова – всяческими способами заставляли своих отпрысков добиваться внимания Сашеньки Волоцкой. Ее приданое вызывало у этих дам живейший интерес. И стоило молодой графине отказать очередному претенденту, как неугомонная троица тут же возникала на горизонте, подпихивая в спины упирающихся чад.

По подсчетам Елизаветы Михайловны, с начала выезда в свет племянница успела получить более двух десятков предложений. Но, видимо, и на сегодняшнем балу она развенчает пылкие надежды некоторых молодых людей.

Сынки, каждый по очереди, попытались исполнить наказы своих настырных маменек. Юный Катафьев сделал неуклюжее предложение во время танца, чуть не отдавив графине ноги. Упитанный Никиша Поклонов, давясь пирогом с вязигой, во время следующего перерыва попросил осчастливить его на всю оставшуюся жизнь. А нескладный Бутусов, подведя девушку прямо к оркестру, прокричал ей в ухо о своей пылкой привязанности. Саша заметила выражение несказанного облегчения на лицах молодых людей после ее вежливых отказов. Вероятно, они ждали от нее худшего, извещенные молвой о судьбе несчастного Кирдягина.

Несмотря на то, что князь Адашев так и не появился, девушка почти успокоилась и тихо радовалась, что бал приближается к завершению. Скоро объявят котильон, и она навсегда покинет это общество великосветских сплетниц и высокомерных фанфаронов со всеми их ужимками и прыжками. Вдобавок ко всему ей попросту надоело ощущать себя лошадью на аукционе, а не молодой девушкой с собственными мнением, чувствами и желаниями.