Александра – наказание Господне

5

Бал постепенно достиг точки кипения и теперь, как остывающий самовар, слегка попыхивал и исходил паром. Подойдя к Елизавете Михайловне, Саша взяла стакан лимонада с высокого столика, заполненного сластями и напитками. Как она себя ни успокаивала, потеряв надежду на встречу с князем Адашевым, тем не менее она почувствовала вдруг такую обиду и разочарование, каких никогда в жизни не испытывала. Но едва она поставила пустой стакан на поднос, как услышала легкий шквал возбужденного шепота, пронесшегося по танцевальному залу. Александра заметила десятки взглядов, устремленных на дверь, и почувствовала, что не может вздохнуть.

Князь приехал?!

Девушка поднялась на цыпочки, чтобы разглядеть, что творится у входных дверей, и эта уловка не укрылась от тетки. С недоумением проследив за взглядом племянницы, она увидела Полину Дизендорф, экзотической бабочкой впорхнувшей в зал. В оранжевом шелковом тюрбане, перевитом янтарной нитью, в такого же цвета платье с чрезмерно открытыми плечами и грудью, со шлейфом из черного газа, в черных перчатках, с широким янтарным браслетом и большим веером из перьев черного лебедя, баронесса была чудо как хороша! Ее густые темные волосы не по моде свободно падали на плечи, подчеркивая красоту шелковистой кожи, а чувственно приоткрытый пунцовый рот так, кажется, и призывал к страстным поцелуям.

Елизавета Михайловна презрительно скривилась. Вдовушка верна привычке повергать всех в столбняк своими манерами и нарядами. Догадывался ли кто-нибудь еще о причинах столь позднего ее появления? По тому, как быстро окружила баронессу толпа молодых и не очень мужчин, Буйновская поняла, что ее догадки верны: Полина Дизендорф опоздала намеренно.

Графиня хотела уже отвернуться, но, нечаянно глянув на племянницу и отметив некоторую бледность ее лица, вновь проследила за ее взглядом: у дверей стоял князь Адашев. Он был не замечен из-за фурора, произведенного баронессой; слегка прищурившись, князь оглядывал взбудораженный зал.

Саша застыла, увидев его, ноги вмиг словно приросли к полу, дыхание перехватило, сердце замерло, а потом вдруг неистово забилось, как пойманная в силки птица.

Она не ошиблась в своих предположениях. Князь Адашев был очень красив, но не слащавой красотой столичных ловеласов, подправленной руками умелых портных и модных парикмахеров. Это был зрелый, уверенный в себе мужчина. Волосы его в свете множества свечей были намного светлее, чем ей показалось в доме графини Катин-Оболенской. Пышной шапкой они лежали у князя на голове, свиваясь на шее в мягкие колечки и достигая плеч. Фуляровый платок был завязан с особым изяществом. Воротник рубашки прекрасно накрахмален. Черный сюртук и панталоны из превосходной ткани сшиты у первоклассного портного.

Прикрыв лицо по самые глаза веером, Саша лишь тогда осмелилась получше рассмотреть Кирилла Адашева. Опаснее всего было встретиться с ним глазами и выдать свой интерес. Но князь, похоже, не замечал, что уже добрая половина присутствующих отвлеклась от созерцания прелестей молодой вдовушки и с любопытством наблюдает за его появлением.

Хозяйка бала в сопровождении верных приятельниц принялась пробиваться сквозь шумную толпу к долгожданному гостю. Вскоре женщины, окружив князя пестрым кольцом, повели его в глубь зала. Девушка разочарованно проводила взглядом возвышавшуюся над причудливыми тюрбанами дам пышную шевелюру Адашева и отвернулась. Кажется, темно-карие глаза, несколько крупноватый нос и твердо очерченный подбородок с заметной ложбинкой посередине ей так и не удастся рассмотреть поближе. Она никогда не узнает, какой у него голос и всегда ли так серьезен его взгляд под слегка нахмуренными бровями. А эти изогнутые в несколько презрительной усмешке губы, разве не раскроются они когда-нибудь в обращенной к ней улыбке?

Саша еще сильнее прижала мягкие перья веера к лицу, пытаясь остановить неприятную дрожь. Она старалась рассмотреть, кого сейчас представляют Адашеву. Теперь она и не помышляла просить тетю познакомить ее с князем. Интерес к нему показался ей вдруг нескромным и даже стыдным. Девушка отвела от лица колючий тугой пальмовый лист, но не потому, что тот слегка сдвинул белый шелковый тюрбан на ее голове, нет – он мешал наблюдать за красавцем князем. Тюрбан ее был перевит затейливой, темно-синей с золотом тесьмой; чуть более аршина белого шелка свисали с головного убора свободным шлейфом, который можно было обвить вокруг шеи или перекинуть на грудь. Саша поправила тюрбан, а ткань уложила в виде легкого шарфа, прикрывшего изящное плечо.

Это занятие отняло у нее несколько секунд, но, когда она вновь подняла глаза, несчастное ее сердце снова затрепетало в груди. Густой румянец залил лицо и шею. Во рту пересохло, ноги налились свинцовой тяжестью. Саша испугалась, что не сумеет сделать ни единого шага, в то время как князь Адашев был уже совсем близко от ее убежища и шел, несомненно, в ее направлении.

Саша подалась ему навстречу, сжимая в руках веер, как самую надежную сейчас опору. Неужели он все-таки заметил ее и спешит пригласить на тур вальса, который только что объявил распорядитель бала. Но румянец тут же исчез с ее щек: взгляд князя прошелся над ее головой, скользнул за спину, и, повернув голову, Александра поняла, что князь спешит к очаровательной Полине Дизендорф, улыбавшейся и протягивавшей навстречу Адашеву обе руки. Князь обнял женщину за талию, и они влились в толпу танцующих, не заметив, как высокая девушка в белом платье обессиленно прижалась к стволу пальмы, прикрывая лицо веером.

К счастью, ее переживаний никто не заметил. Отойдя за деревья, Саша опустилась в глубокое бамбуковое кресло, чтобы привести в порядок растревоженные чувства. Из-за края перчатки она достала маленький кружевной платочек и, прикрывшись спасительным веером, вытерла глаза и отсыревший нос. Пальмы заслоняли обзор, и Саша решила вернуться на прежнее место. Но тут чей-то шепоток достиг ее ушей. Одного упоминания имени князя хватило, чтобы ее сердце опять мучительно замерло.

Девушка напрягла слух. Раскидистые листья какого-то южного растения скрывали ее от взоров трех неразлучных дам – Катафьевой, Поклоновой и Бутусовой, самых известных в свете сплетниц. Говорят, и московская знать побаивалась ядовитых кумушек, успевавших побывать в центре всех светских заварушек.

– Разумеется, князь Кирилл появился на сегодняшнем балу из-за этой несносной Дизендорф! И даже не соизволил скрыть свой интерес к ее особе, пригласил на первый же танец, – раздраженно пробубнила предводительница зловредной троицы вдова тайного советника Поклонова. – Конечно, это для него не лучшая партия! Ходят слухи, что баронесса основательно поиздержалась и… – тут синий, розовый и шафрановый тюрбаны склонились ниже, заглушая торопливый шепоток. Услышанная новость, очевидно, так поразила тюрбаны, что они тут же вернулись в исходное положение, а веера затрепыхались, точно осенние мухи на оконном стекле, не в силах скрыть возросшее возбуждение своих хозяек. Старухи отодвинулись друг от друга, а затем генеральша Бутусова прошелестела, но уже достаточно громко:

– Однако каков мужчина! До чего красив! Будь я снова молодой!.. О боже! О боже!.. Баронесса совсем ему не пара и ни в какое сравнение не идет с его покойной женой. Княгиня так рано умерла. Я слышала, у него два сына от нее. Разве эта вертихвостка в состоянии стать им хорошей матерью?

– К сожалению, дорогая Анфиса Макаровна, мужчины забывают о детях, когда влюбляются. Бедным крошкам несладко придется, если князь вздумает привести баронессу в дом.

– Совершенно согласна с вами, Милица Лаврентьевна, – присоединилась к ним тощая Катафьева. – Она уже накушалась свободы после смерти своего старика и, пока ее смазливое личико еще может соперничать с молоденькими барышнями, непременно поспешит окрутить князя. Я совсем не удивлюсь, если она со своими талантами весьма преуспеет в этом. Мужчины падки… – тюрбаны вновь слились в разноцветное пятно, и по язвительному хохотку Александра догадалась, что отнюдь не благонравием привлекает к себе внимание мужчин Полина Дизендорф…

Тут веснушчатый Окулич осмелился нарушить Сашино уединение, пригласив на обещанный ему танец. Саша обрадовалась. Юный отпрыск почтенного семейства, сам того не подозревая, спас ее от искушения услышать продолжение разговора великосветских кумушек, который вскоре перерос рамки пристойности. Троица, несколько увлекшись, на приличном французском языке охарактеризовала непристойное поведение баронессы, поименно перечислила всех ее любовников и почти искренне выразила сочувствие князю Адашеву, так неосмотрительно проглотившего аппетитную наживку в виде привлекательного личика, стройной, но уже полноватой фигуры и куриных мозгов, как выразилась хриплым шепотом грубоватая Поклонова.

Саша, к счастью, подобных откровений не услышала. Окулич увлек ее на другую сторону бальной залы, подведя к группе, которая составлялась для кадрили. Девушка через плечо бросила беглый взгляд в сторону сторожевого поста княгини – небольшого возвышения в противоположном от оркестра углу, прозванного молодежью «капитанским мостиком». Отсюда княгиней Дувановой велось неусыпное наблюдение за тем, как проходит бал, и здесь же находились сливки общества, состоявшие на этот раз из десятка солидных дам и нескольких замученных балами барышень.

Протанцевав кадриль, Александра поискала глазами тетку. Оказывается, Елизавета Михайловна успела переместиться к «капитанскому мостику» и – о, ужас! – кажется, разговаривает с князем! Девушка поспешно отвернулась, не в состоянии понять, почему вдруг испугалась, что тетя обнаружит ее и решит подозвать к себе. Объявили следующий танец, и Саша бросилась в объятия толстого Забусова, всполошив его внезапной прытью. Он долго не мог поймать ритм, спотыкался, краснел и, едва касаясь ее талии, пытался отвести взгляд от низкого декольте, открывавшего взору прекрасные плечи и верхнюю часть девичьей груди.

На поворотах воздушный колокол платья не успевал за Александрой, и мужским взорам на миг приоткрывались изящные ножки, совсем немного, чуть выше щиколоток, в великолепных атласных туфельках и белых узорчатых чулках. Отдавшись танцу, Саша не замечала никого и ничего вокруг. Внезапно на нее повеяло ароматом знакомых духов, она слегка повернула голову и чуть не упала на партнера. Тетка танцевала вальс с Адашевым. Под тюрбаном с огромным павлиньим пером мелькнуло оживленное лицо графини Буйновской, к нему склонилось несколько сосредоточенное лицо князя. Он разговаривал с Елизаветой Михайловной и, как простой смертный, улыбался ей!

Девушка уже не слышала, о чем бормочет Забусов, прожужжавший всем уши о паре чистопородных дончаков, которых ему удалось недавно приобрести. Саша еле дождалась, когда закончится танец – теперь уж тетка не преминет познакомить ее с князем Адашевым. Но не успел закончиться вальс, как тут же объявили мазурку. Девушку прямо из рук Забусова выхватил несносный Алтуфьев. Александра с тоской глянула в сторону тетки. Адашев склонился к ручке Елизаветы Михайловны, благодаря за танец, выпрямился и скучающим взором обвел зал. Тетка тоже завертела головой, и сердце девушки снова упало.

Князь еще раз прошелся взглядом по залу и, повернувшись к Елизавете Михайловне, что-то произнес, печально улыбнувшись. Тетка тоже слегка улыбнулась, пожав плечами. В этот момент Полина Дизендорф, отделившись от толпы поклонников, подошла к Адашеву. Не обращая внимания на дам из окружения Дувановой, застывших от подобной наглости, как надгробия на купеческом кладбище, вдова взяла князя под руку и, приподнявшись на цыпочки, что-то прошептала ему на ухо.

Лучшая половина собрания дружно ахнула – надо же, какая дерзость со стороны баронессы, ведь она не может не знать, что сейчас все взгляды устремлены на князя Кирилла и на нее!

Адашев, слегка нахмурившись, тихо ответил Полине. Александра заметила протестующее движение его руки, словно он вознамерился освободиться от коготков хищной птички, вцепившейся в его рукав. Однако баронесса, не привыкшая обращать внимания на подобные пустяки, продолжала щебетать и дразнить князя, а потом стремительно увлекла его на середину зала в круг танцующих. Она вынуждала его танцевать! Отказаться – значит нарушить приличия и заставить сплетников чесать языками.

Саша еще мгновение наблюдала за тем, как князь уступает настойчивым уговорам баронессы. Сережа Бутусов вновь пригласил ее, и девушка обрадовалась, что может оторваться от неприятной ей сцены.

Юный Серж на этот раз чувствовал себя свободнее, получив отказ выйти за него замуж, и потому партнером оказался довольно приятным и в меру говорливым. Однако взгляд графини Волоцкой постоянно скользил в сторону танцующей неподалеку пары.

«Как она безбоязненно и оживленно разговаривает с ним!» – подумала Саша, в который раз взглянув на одну из самых красивых пар на балу княгини Дувановой. Полина ослепительно улыбалась своему высокому партнеру, покачивала очаровательной головкой, поводила то обнаженным плечом, то глазами, когда Адашев что-то говорил ей в ответ. В какой-то момент девушка заметила весьма фамильярный жест красавицы: та своей затянутой в перчатку рукой убрала со лба князя выбившуюся прядь. Все это было крайне неприлично, и Саша вдруг, по примеру Забусова, сбилась с ритма: она нашла объяснение поведению баронессы.

Возможно, и неприлично, но только не для невесты! И не зря они почти одновременно появились на балу! Но когда и где Полине Дизендорф удалось увлечь князя?

Сделанное открытие настолько ошеломило Сашу, что она непроизвольно остановилась посреди танца, заставив бедного Сережу споткнуться.

– Ради бога, простите! – воскликнула она, смутившись.

Бутусов, покраснев, отвесил неуклюжий комплимент:

– Даже простить вас для меня величайшее удовольствие! Но, кажется, вас тоже заинтересовал князь Адашев, или я ошибаюсь?

Молодой человек смотрел на партнершу слишком простодушно, чтобы в его словах заподозрить насмешку над чувствами Саши, но, к ее удивлению, у нее не нашлось подходящего словечка, чтобы оборвать любопытного юнца. Вдобавок она так отчаянно покраснела и вновь чуть не сбилась, что Серж только озадаченно хмыкнул и покачал головой.

Танец, на ее счастье, закончился и избавил девушку от оправданий перед молодым человеком.

– К кому вас подвести? – спросил ее Бутусов.

– К тетушке, пожалуйста.

Серж, поддерживая Сашу под локоть и лавируя, подобно кораблю в прибрежных рифах, повел ее сквозь море кружев, лент, развевающихся шарфов и пышных юбок навстречу Елизавете Михайловне. Князь Адашев успел тем временем освободиться от объятий баронессы и, стоя теперь неподалеку от тетки, разговаривал с хозяйкой бала. Когда Александре оставалось сделать до них не более двух десятков шагов, он улыбнулся Дувановой, затем склонился к ее руке. Княгиня что-то укоризненно молвила в ответ, слегка шлепнув князя по затылку сложенным веером. Адашев выпрямился и, снова улыбнувшись, отошел от «капитанского мостика».

Саша почувствовала мгновенную слабость в ногах. Князь Кирилл шел прямо на них с Бутусовым, и ему непременно придется уступить дорогу, если он склонен соблюдать приличия.

Она смело глянула на человека, захватившего ее мысли и чувства, и приготовилась достойно встретить его взгляд. Но Адашев, приблизившись почти вплотную, скользнул по ней бесстрастным взором. Как тогда, при первой встрече в вестибюле, он учтиво склонил голову и, посторонившись, пропустил парочку.

Гордо вздернув подбородок, Саша прошествовала мимо и влилась в суетливую, разноголосую толпу теткиных приятельниц.

– Сашенька, ну где ты пропадаешь? – с досадой воскликнула Дуванова. – Мы тут вовсю стараемся представить тебе князя Адашева…

– Qui est-ce?[10] – высокомерно спросила графиня Волоцкая, пытаясь скрыть овладевшее ею чувство полного провала и унижения. Только что на нее обратили внимания не больше, чем на какой-нибудь стул или пальму. Саша даже порадовалась, что их знакомство не состоялось. Почувствовать вновь этот рыбий взгляд. Ощутить явное безразличие и, хуже того, скрытое пренебрежение? Нет уж, увольте. Подобных экзерсисов ее бедное сердце уже не выдержит.

Елизавета Михайловна и княгиня, опешившие от ее слов, наконец-то обрели дар речи; тетка сердито прошипела:

– Ты что, проспала весь вечер, ma bonne? Мы с княгиней битый час защищаем его от нападок Дизендорфихи, всеми правдами и неправдами пытаемся удержать около себя, а ты и в ус не дуешь! Учти, Сашка, сейчас ты упустила лучшую партию и, считай, подарила князя баронессе.

Девушка вспыхнула, но в этот момент Дуванова вклинилась между теткой и племянницей, прервав назревающую ссору:

– Смотрите, эта бесстыдница опять к нему прицепилась!

Обступившие их дамы устремили свои взоры в сторону дверей, где Полина Дизендорф что-то торопливо говорила насупившемуся князю. Адашев коротко ответил ей и поспешил выйти. Баронесса, бросив растерянный взгляд в зал, заметила множество любопытствующих и откровенно торжествующих глаз, сделала безмятежное лицо и впорхнула как ни в чем не бывало в кружок своих поклонников, стерегших каждую улыбку или дружеский кивок красавицы.

– Ну что, Саша, теперь знаешь, кто такой Кирилл Адашев?! – поинтересовалась насмешливо Дуванова. – Non pareil![11] Красавец! Орел! Ах, почему я замужем!

– Ничего особо привлекательного в этом верзиле не нахожу! – Александра пожала плечами и скривила губы. – К вашему сведению, он совершенно не в моем вкусе и потому ни о каких потерях и речи не может быть!