Американские горки

7

— Мне понятно, почему ты согласилась пойти сюда, — ты всегда любила море, — сказал Патрик, когда они шли от парковки к бухте. — Все это построено недавно? — спросил он, оглядываясь.

— Да. Ты часто бывал в Вангарее? — Кейт было больно сознавать, что Патрик приезжал сюда, а она об этом не знала.

— Бываю периодически, по делу, — бросил он, продолжая осматривать новые здания. — Городские власти здорово здесь поработали.

Действительно, бухта с ее пешеходными дорожками и растительностью, с магазинами и ресторанами, с музеями часов и морских рыб превратилась в оживленный, процветающий уголок.

— Мама любит пароходы, — сообщил Ник, глядя на красивый белый шлюп, напоминающий цаплю в грациозном полете.

Пароходы, особенно яхты, — большие, с изящными изгибами линий, олицетворяющие путешествия и свободу, — всегда будоражили воображение Кейт. Жизнь это выбор возможностей, которые можно принять или отвергнуть. Отказавшись от аборта, Кейт сознавала, что ей придется от многого отказаться ради ребенка, но она ни разу не пожалела о своем выборе.

— Ты прав, — мягко произнес Патрик. Он понимал тоску Кейт о свободе, которая была ограничена для нее ответственностью за сына.

— Я хочу есть! — объявил Ник.

— Тогда давайте зайдем в то кафе, — предложила Кейт, указывая на приземистое здание. — Пока на улице тепло и безветренно, мы сможем пообедать на свежем воздухе.

Шагая рядом с Патриком по залитому солнечным светом тротуару, она вдруг снова почувствовала себя страшно одинокой. У них с Пиком не было недостатка в друзьях, но, когда Кейт задумывалась о своей жизни, у нее возникало ощущение, что последние семь лет она прожила во мраке одиночества.

Патрик вытащил ее на солнце, но она боялась, что яркие лучи высветят то, что она так долго скрывала, и тем самым разрушат ее налаженную размеренную жизнь.

— Что бы ты хотела на обед? — спросил Патрик.

— Сандвич, — ответила Кейт, у которой напрочь пропал аппетит. — И чашку кофе.

— Ник?

— А мы можем зайти внутрь и посмотреть, что там? — спросил мальчик.

— Конечно, можем, — улыбнулся Патрик. — Ты пойдешь с нами, Кейт?

— Нет, я останусь здесь. — Голос ее прозвучал странно — слабо и отдаленно, словно из Кейт выкачали все эмоции и силы.

Патрик окинул ее долгим взглядом и вошел с Ником в кафе. Солнце начало припекать. Кейт встала, раскрыла зонт, укрепленный над столом, и, снова опустившись на стул, задумчиво уставилась в морскую даль.

— Ты выглядишь грустной, — шепнул ей на ухо вернувшийся Патрик.

Кейт вздрогнула. Ник, довольный собой и жизнью, смотрел на нее с улыбкой. На лице Патрика трудно было прочесть что-либо определенное.

— Так, разные мысли бродят в голове...

— Да-а, вот они-то мне всегда были недоступны, — заметил Патрик. — Ты была веселым грациозным созданием, но я никогда не знал, что ты чувствуешь. Ты стала еще красивее, хотя смеешься гораздо реже, но твои зелено-голубые глаза по-прежнему надежно прячут твои мысли. — Патрик посмотрел на Ника, который с наслаждением пил лимонную воду. — Чего не скажешь про него.

— Вряд ли меня можно назвать задумчивой, это вызывает ассоциации с чем-то слабым, безвольным.

— Да, в слабости тебя упрекнуть никак нельзя. Ты крепкая как сталь.

— Надеюсь.

— В тебе и раньше чувствовалась сконцентрированная опасная сила, которая и предостерегала, и соблазняла меня, — добавил Патрик.

Его слова возбуждали Кейт, кружили голову. Хватаясь за реальность, как утопающий за соломинку, она отрезала:

— Я была глупой девчонкой, ничего собой не представляющей. И не говори мне, что твоя мама не убеждала тебя в том же.

— Моя мать придерживалась старых традиций в отношении сословий, так уж ее воспитали. Отец тоже делил всех на простолюдинов и аристократов, хотя и никогда не забывал, что его предки занимались фермерством. Я не был снобом.

— Не был, — согласилась Кейт.

— Они тебя очень доставали? — сочувственно спросил он после минутного молчания.

Черт бы тебя побрал! Тебя и твои вопросы! Кейт посмотрела на Ника, уплетающего за обе щеки кусок торта, и уклончиво ответила:

— Я не могу винить твоих родителей. Глупо делать вид, что в Новой Зеландии не существует сословных барьеров.

— Но между нами их не было и нет.

Кейт промолчала.

— Что они говорили тебе?

— Твоя мать была обеспокоена. Она сказала, что мы не подходим друг другу. Но я и сама об этом знала, — невесело улыбнувшись, закончила Кейт.

Патрика, как и ее, смущало присутствие Ника.

— Мама ошибалась. И ты тоже. Наши чувства все еще с нами. Когда мы вместе, мы оба слышим все ту же волшебную песнь сирены.

— Ты романтик, — с наигранной легкостью заметила Кейт. — Жаль, что я не знала об этом.

— И хорошо, что не знала, — с улыбкой ответил Патрик. — Ты и так перевернула всю мою жизнь. — Не сделав паузы, он перешел к разговору, который обычно завязывается между людьми, долго не видевшими друг друга: — Твои кузины, наверное, уже все замужем?

— Да, и у них даже есть дети. Я часто общаюсь с семьей Джулии, у них фруктовый сад в Керикери.

— У моей тети Барбары, матери Шона, тоже. Она хотела приобрести страусовую ферму, но мне удалось убедить ее, что это не самое лучшее вложение денег.

Из его слов Кейт заключила, что Патрик сейчас управляет трастовым фондом, который Черный Пэт основал для своей дочери Барбары, вернее, тем, что от него осталось. Муж Барбары, привлекательный, но слабовольный человек, растратил большую часть средств, приняв подряд несколько решений, которые имели катастрофические финансовые последствия для фонда.

Кейт взглянула на сына и ахнула:

— Дорогой мой, может, уже достаточно?!

— Там есть еще одно пирожное... — Ник с надеждой посмотрел на Патрика, почуяв в нем союзника.

— Это должна решить твоя мама, — смеясь, открестился тот.

Кейт была согласна на все, лишь бы видеть Патрика смеющимся. Ей нравился его смех, но с тех пор, как они встретились снова, он больше хмурился.

— Ладно, разрешаю, — смилостивилась она. — Сегодня все-таки особый день — ты забил гол.

— А можно, я буду получать за каждый гол по пирожному?

— Это уж слишком. Если ты за одну игру забьешь десять голов, то десять пирожных ты не получишь.

— Успокойся, — благодушно прожурчал Патрик, прочитав ее мысли, — сезон регби скоро закончится.

Когда они с Ником ушли за пирожным, Кейт закрыла глаза и испустила вздох облегчения. Душевная травма, нанесенная трусливым мстительным Шоном, давно зарубцевалась, но имя этого негодяя, тем более в устах Патрика, до сих пор вызывало у Кейт гнев и панический ужас. Что еще выкинул этот подонок, если даже родственники перестали с ним общаться? Строго говоря, Кейт это особенно не интересовало, главное, чтобы так оставалось и дальше: не имея связи с родными, Шон не узнает, что у него есть сын. Гораздо больше ее волновал вопрос, как Патрик будет относиться к Нику, если узнает, кто отец мальчика?

Патрик, без сомнения, презирал своего двоюродного брата, а Шон, хотя и любил пошуметь, всегда побаивался кузена.

В тот злополучный день в Татамоа, когда летние каникулы Кейт уже заканчивались, на одной из вечеринок Шон оттеснил ее в угол и попытался поцеловать. Взбешенная такой наглостью, Кейт нанесла ему удар в солнечное сплетение, Шон согнулся пополам, хватая ртом воздух. В этот момент появился Патрик и, схватив кузена за шиворот, отбросил в сторону. Увидев искаженное яростью лицо своего возлюбленного, Кейт испугалась, что он убьет Шона.

Вспомнив последствия этого инцидента, Кейт до боли в суставах сжала пальцы. Она смотрела на одинокую серебристую чайку, парившую над бухтой в весеннем солнечном небе. В трудные минуты человеку часто приходится принимать решения, и, кто знает, правильные они или нет? Кейт, узнав, что беременна, сделала, как ей тогда казалось, наиболее правильный выбор.

Ник вернулся с очередным пирожным, покрытым толстым слоем взбитых сливок и ежевикой. Посмотрев на мать счастливыми глазами, он поставил тарелку на стол.

— Мистер Садерленд говорит, что после обеда мы можем пойти на игровую площадку, если ты захочешь, — сообщил мальчик, просительно заглядывая матери в глаза.

— Ну, разумеется, захочу, — натянуто улыбнулась Кейт.

Ник удовлетворенно кивнул и принялся за пирожное. Кейт покосилась на Патрика и моментально покраснела, заметив полыхнувшее в его глазах жаркое жадное пламя.

Она снова ощутила приятную нервозность, которая сразу обострила все ее чувства. Кейт глазами ласкала его загорелую матово блестящую кожу и черные с синим отливом волосы, надменный профиль и красиво очерченный рот, любовалась гибкой грацией тела, о котором мечтали многие женщины.

Но ее обостренное восприятие было направлено не только на Патрика. Оно улавливало аромат кофе и запах соленого моря, горячую ласку солнца... Даже воздух, казалось, был заряжен чем-то возбуждающим.

Страсть, подумала Кейт с какой-то обреченностью, я опять заразилась страстью. К сожалению, эта страсть уже не была тем простым, ничем не осложненным желанием, которое она испытывала семь лет назад. Изнасилование исковеркало ее душу, воздвигло глухой забор между Кейт и остальным миром. Несмотря на старание и помощь психотерапевта, она не смогла преодолеть этот барьер. Все эти годы Кейт пряталась от окружающего мира, не сознавая этого.

Теперь она снова хотела Патрика, но не знала, как поведет себя, если он проявит свою страсть в полную мощь. Она боялась, что над ней будет тяготеть черная тень акта насилия.

Кейт чувствовала, как внутри нее разливается мягкий бархатистый жар, неотвратимый, как морской прилив. Такие же ощущения она испытывала семь лет назад, когда ее бросало то в жар, то в холод и охватывало бурное непреодолимое желание, которым горела каждая клеточка тела.

Могу ли я снова рискнуть своим сердцем? Патрик не давал мне никаких гарантий, да и не может их дать. Но, возможно — Кейт впервые позволила себе обозначить эту мысль, — это действительно будет началом новых серьезных отношений. Никто не знает, что из этого получится, однако я проявлю малодушие, если снова откажусь от Патрика и от шанса построить с ним свое будущее.

Когда Кейт допила кофе, все трое покинули кафе и направились к игровой площадке. Ник всячески старался привлечь внимание Патрика, но, как только они пришли на место, мальчик сразу забыл о взрослых.

— Я вижу, ты довольно спокойно взираешь на это. — Патрик кивнул на Ника, который с обезьяньей ловкостью смело карабкался вверх по перекладинам.

— Когда я начинаю проявлять беспокойство, это заводит его еще больше. Ник не выносит боли, поэтому ведет себя осмотрительно, во всяком случае, насколько это возможно в его возрасте. Но зато, когда я вмешиваюсь, он меня слушает. Кроме того я не спускаю с него глаз.

— Вначале, наверное, тебе трудно было сдерживать себя.

— Да, — честно призналась Кейт. — Подчинить свою жизнь другому человеку, даже если это твой ребенок, нелегко.

— Ты быстро повзрослела, шагнув из средней школы прямо в материнство, — невозмутимо заметил Патрик.

— Париж стоит мессы.

Рука Патрика сжалась в твердый кулак, но уже в следующую секунду пальцы снова распрямились. Кейт почувствовала странное удовлетворение оттого, что он потерял контроль над собой, хотя и на короткое мгновение.

— Хорошего мало, когда дети рожают детей. Как для ребенка, так и для родителя. Ты великолепная мать, но какую цену за это пришлось заплатить? Ты мечтала о карьере менеджера, а не о месте продавщицы в третьеразрядном магазинчике.

— Не имея профессии, трудно претендовать на что-то большее, — пожала плечами Кейт.

— Как ты оказалась в Вангарее?

— Я не хотела оставаться в Крайстчерче, а квартиры в Окленде были мне не по карману, — ответила Кейт, умолчав, что на решение уехать повлияла также теоретическая возможность встретить Шона или Патрика. — Поэтому я стала искать маленький городок, а в Вангарее в то время можно было найти дешевое жилье.

— Представляю, как тебе было одиноко тогда.

— У меня вскоре появились друзья.

Патрика это не удивило.

— У тебя всегда были друзья, и ты любила их. Но мне казалось, что ты никогда не раскрывалась перед ними до конца.

Его слова поразили Кейт.

— По-твоему, я была холодной или скрытной?

— Нет, разумеется. Я бы сказал, что ты была очень сдержанной, самодостаточной, что ли. Ты и сейчас такая.

— Не понимаю, откуда ты это взял. Ни один человек не может быть самодостаточным.

Кейт, не сводившая глаз с сына, помахала ему рукой.

— Ты росла на моих глазах, — задумчиво произнес Патрик, — была очаровательной девочкой, но я считал, что со мной что-то не в порядке, если я увлекся столь юным созданием. Особенно, если учесть, что это создание не обращало на меня ни малейшего внимания.

— Я не обращала на тебя внимания?!! — Кейт рассмеялась. — Да в Пото каждая девчонка старше двенадцати лет была влюблена в тебя по уши! Не может быть, чтобы ты об этом не знал.

— Скорее влюблены в имя и состояние Садерлендов, — цинично заметил Патрик и внимательно посмотрел на Кейт, которая еле сдерживалась, чтобы не вспылить.

— Ты сам знаешь, что это чушь! — фыркнула она.

— Об этом мне сказали знающие люди, — не без сарказма парировал Патрик.

— Кто же?

— Мой отец, главным образом.

— С какой стати?.. — прошептала шокированная Кейт.

— В день моего восемнадцатилетия отец отвел меня в сторону и популярно объяснил, что как наследник авиакомпании Садерлендов я являюсь, по его выражению, «лакомым кусочком». Женщины, сказал мой дорогой папа, пойдут на все, чтобы коварно заманить меня в свои сети. Но они будут липнуть ко мне не из-за моих красивых глаз, а ради моего банковского счета.

Кейт вспомнила отца Патрика, высокого красивого мужчину с острым умом. Как бы ей хотелось встретиться с Алексом Садерлендом сейчас хотя бы на пять минут!

— Какая глупость! — возмутилась она. — Ты сам был личностью, и деньги твоих родителей были ни при чем.

— Он оказался прав, дорогая Кейт, — возразил Патрик. — Лауре были нужны только мои деньги, хотя она и отрицала это.

— Не может быть, чтобы ты думал, что девчонки сходили по тебе с ума из-за твоих денег! — продолжала стоять на своем Кейт.

Она искренне считала тогда, что Патрик послан ей Богом. Он был ее героем, и она боготворила его. Во время их продолжительного красивого романа они много говорили о разных вещах — о своих желаниях и надеждах, о страхах и о том, что они любили или ненавидели. Но сейчас для Кейт было очевидным, что, по сути, она очень мало знала о мужчине, который лишил ее девственности. Мало знала и еще меньше понимала.

Она посмотрела на его профиль и Патрик, почувствовав на себе ее взгляд, повернулся. Пространство между ними сразу наполнилось сексуальными биотоками, которые невидимыми нитями соединили два горячих сердца.

— Как ты считаешь, что это? — хрипло спросил он. — Почему после всех этих лет и других женщин ты продолжаешь сводить мет с ума? Когда я увидел тебя на Золотом берегу, у меня буквально остановилось дыхание. Мне пришлось силой заставить себя двигаться, идти навстречу тебе и стоило огромного труда, чтобы удержаться и не поцеловать тебя там же.

— Других женщин? — ревниво переспросила Кейт.

— Ну да, — ничуть не смутившись, подтвердил Патрик. — После смерти Лауры я снова начал искать тебя, но ты исчезла, словно испарилась. Ты знаешь, сколько людей с фамилией Браун живет в Новой Зеландии? Десятки тысяч. У меня было ощущение, что ты скрываешься от меня, поэтому было смешно хранить верность женщине, которая тебя отвергла. Я, разумеется, не святой, но и сказать, что не пропускаю ни одной юбки, было бы несправедливо. А у тебя были любовники?

Не твое дело, огрызнулась про себя Кейт, а вслух сказала:

— Нет.

— Почему?

— Потому что любое, даже самое невинное, прикосновение было для меня пыткой. — Это было чистой правдой.

Лицо Патрика застыло. Он изучающе, словно видел впервые, посмотрел на Кейт. Затем протянул руку и взял ее ладонь в свою. Кейт будто током ударило, по телу разлилась нега.

— А это ты можешь вынести? — спросил Патрик, нежно сжимая ее пальцы. И, когда она не ответила, вопросительно произнес: — Кейт?

— Нормально, — буркнула она.

— Твой пульс бьется учащенно. — Патрик прижал ее пальцы к запястью своей руки, и Кейт почувствовала мощные толчки крови. — Как видишь, у меня то же самое, так что хорошо, что мы снова встретились. Если бы этого не произошло, мы так и искали бы друг друга всю жизнь и в конце концов умерли бы отчаявшимися и одинокими.

Все нахлынуло слишком быстро, смятенно подумала Кейт, глядя в бесстрастное лицо Патрика.

— Мама? Почему ты держишь руку мистера Садерленда?

Озабоченный голос Ника вывел ее из транса. С пылающим лицом, как будто ее застали за чем-то постыдным, Кейт обернулась к сыну.

— Мистер Садерленд хочет быть моим дядей, как дядя Джейсона?

Патрик неторопливо выпустил руку Кейт.

— Нет, — невозмутимо сказал он, — я не собираюсь быть твоим дядей.

— А зачем ты тогда держала его руку? Ты так никогда не делала раньше, — не унимался Ник.

— Затем, что мне это нравится. И вообще нам пора возвращаться домой.

Патрик и Ник одновременно посмотрели на Кейт. На какое-то мгновение выражения их лиц, сведенные брови, прямой напряженный взгляд стали похожи как две капли воды. Но вот один повернул голову, и сходство сразу исчезло.

Когда они пошли к машине, Патрик заговорил о регби, чтобы отвлечь мальчика от вопросов о «дяде». Кейт мысленно воздала хвалу игре, которая так благотворно действовала на новозеландских мужчин. Ник что-то сказал, и Патрик весело рассмеялся.

Кейт подумала, что из него получится великолепный отец: возможно, строгий, но любящий и справедливый.