Ангел страсти

ГЛАВА 17

Первое известие от нее пришло в феврале.

Грэхэм Монтроз направлялся к скалистому острову у южного побережья Ирландии в качестве посланца от Аллена Гейнсбриджа и его союзников. Николасу не разрешалось писать письма или сообщаться каким-либо иным способом с внешним миром. Исключение составляли редкие визиты друзей — это Иоанн милостиво разрешил. Так что визит Грэхэма имел целью убедиться, что Николас жив и потому их союз продолжает существовать, как они и договаривались. Грэхэм пробирался по узкой каменистой тропе к саманной, оштукатуренной снаружи хижине, где обитал отверженный Полуночный Дьявол.

Вскоре друзья сидели у довольно уютного очага под присмотром двух охранников, приставленных к Николасу, попивая вино. Николаса больше всего интересовал только один вопрос.

— Как она?

Грэхэм смотрел, как играет вино в чаше.

— В прошлом месяце перебралась в Уиндом-хаус, доставшийся ей по наследству. Это небольшой дом. Права на замок Уиндом пришлось уступить лорду Джеффри. Он не хотел забирать замок, убеждал ее остаться, но она не согласилась. Позднее написала письмо, в нем признавала его права и уехала, — Грэхэм выжидательно посмотрел на Николаса.

— Что-то здесь не так, — Николас схватился за кинжал. — Что случилось?

— Она не желает с нами разговаривать. Слуги опасаются за ее рассудок. Приставила охрану к дверям своей комнаты и не пускает никого из нас.

Несколькими неделями позже приехал лорд Джеффри Девро с кое-какими дарами от Иоанна для знаменитого пленника. Николас не терял зря времени и сразу приступил к интересующему его вопросу.

— Она уехала из Уиндом-хауса, — печально ответил лорд Джеффри. — Я это узнал на прошлой неделе перед отъездом. Получил письмо от ее отца. Он вне себя от беспокойства и предпринимает отчаянные попытки разыскать ее.

— Вы хотите сказать, ему неизвестно, где она находится?

— Этого никто не знает. Она уехала ночью. Даже слуги не могут сказать ничего определенного.

— А ее камердинер Питер? Или Эдвин? Леон? У Леона есть знакомые, он мог бы узнать.

— Не думаю, Николас, мы его спрашивали. Он бы сказал, если бы что-то знал. Он ей так предан.

— Тем больше оснований молчать. Вы сами должны найти ее.

— Да, конечно. — Лорд Джеффри бросил взгляд на стражей, тех явно больше привлекали бочонки с вином, привезенные гостем, нежели беседа их пленника. Тем не менее, он перешел на шепот.

— Но нам бы это лучше удалось, если бы вы смогли вырваться из заточения.

— Не возражаю — доставьте меня домой, и я ее разыщу, — откликнулся Николас.

— У меня есть план, — прошептал гость. — Один из стражников, по моим наблюдениям, должен заболеть от отвратительного вина, доставленного мною. — Он хитро подмигнул. — У нас есть другой кандидат на его место, тот просто горит желанием отличиться перед королем Англии. — Он многозначительно поднял бровь.

— Как удобно. Полагаю, он ирландец.

— До мозга костей.

Месяц спустя благодаря охраннику-ирландцу и его семье Николасу удалось бежать с острова. Его перевезли в другое место, в горах Уэльса, и надежно спрятали в доме одного из ярых противников Иоанна.

Бродя по просторным залам замка своего спасителя, Николас тяготился нехорошими предчувствиями. И не напрасно. На следующее утро после его приезда пришла записка от Монтроза, поразившая Николаса, словно гром.

«Анжелика удалилась в монастырь Святой Анны в Доминиканском аббатстве в Йорке. Там она воспитывалась ребенком. На мою просьбу о свидании я получил отказ. Анжела не может встречаться ни с кем, ибо дала обет молчания.»

Николас в отчаянии скомкал записку. Рушилась его последняя надежда. Когда-нибудь он собирался вернуться к ней свободным человеком, жениться на ней и обрести счастье.

Эта мечта зажигала его стремлением скорее вернуться в Англию, продолжить борьбу против тирана, разрушителя добра и чужих жизней.

Вернувшийся посланник привез Данстану весть о благополучном возвращении Николаса, он также передал план окончательного уничтожения Иоанна, короля Англии.

Лето пришло в аббатство, но не добавило тепла в сердце Анжелы. Ее мучило крайнее беспокойство. Внутри все горело. Она положила руки на живот, выпрямила спину. Живот значительно выдавался вперед. Ребенок оказался крупным и причинял множество неудобств, но сильнее всего страдал рассудок.

Анжела знала — на слово Иоанна нельзя полагаться, — и боялась, что отца ребенка уже нет в живых. Желание видеть Полуночного Дьявола мертвым превратилось у короля в навязчивую идею.

Когда его люди снова заставили ее подчиниться чужой воле, она убеждала себя, что ненавидит Николаса, но сознавала — это самообман. Под напускным негодованием продолжала жить в ее сердце безграничная любовь к нему, а теперь доказательство этой страсти шевелилось у нее под сердцем. К чему притворяться? Больше всего она хотела видеть своего Дьявола живым и свободным, но знала — мечте вряд ли суждено сбыться.

Зимой боль разочарования оказалась мучительно сильна, она не хотела ни видеться, ни говорить с теми, кто помогал Николасу заключить сделку с Иоанном. Она обвиняла их всех в своем несчастье и в тех муках, которые из-за нее переживает Николас.

Она заявила, будто дала обет молчания. Анжела не хотела встречаться ни с кем, даже с родными, и этот обет стал удобным предлогом. Когда под сердцем ее зашевелился ребенок Николаса, она поняла — эта весть не должна дойти до короля. Ибо тогда она умрет. Хотя Анжела еще не совсем простила Николасу сделку с ее обменом, она уже обожала маленькое существо внутри себя и решительно настроилась самоотверженно защищать жизнь этого живого свидетельства недели страстной любви, которую ей посчастливилось пережить.

Наступил август. Толчки крохотного тельца становились все сильнее, ребенок, вероятно, унаследовал отцовское здоровье. Теперь Анжела, хотя и не виделась ни с кем и никому не писала, начала прислушиваться к новостям, приносимым время от времени извне. Она хотела узнать, жив ли Николас, ежедневно моля об этом Бога. Внезапно ей явился ее добрый призрак и сообщил — ее Дьявол жив. Анжела воспрянула духом.

До стен монастыря доходили слухи о Полуночном Дьяволе, о его возвращении, о его намерении избавить всех от зла и несправедливости. А за этими стенами Анжела шила крохотные рубашечки и молилась о скорейшем избавлении от несчастий.

В середине октября до монастыря Святой Анны долетела весть — король Иоанн лежит на смертном одре в Ньюарке. Молитвы послушниц (многих из них по вине монарха вынудили отказаться от мирской жизни в ранней молодости), неистово просили Господа прибрать грешную душу государя.

Анжела, положив младенца в деревянную колыбель, направилась в часовню, собираясь вознести благодарную молитву. Со слезами на глазах она воздавала хвалу Всевышнему за скорое освобождение от земных грехов короля.

В прошедшие месяцы страдала вся Англия. Иоанн и его армия наводнили земли на севере, сжигая дома тех, кто не мог заплатить немалый выкуп, опустошали окрестности. Шотландия покорилась почти без сопротивления. Но это мало утешало англичан, ибо, когда король снова повернет на юг, то сможет бросить все силы на борьбу с мятежными баронами, ненавидевшими его тем сильнее, чем больше он неистовствовал.

Летом французы начали осаду замков Иоанна в Англии, король терпел серьезные потери от людей Полуночного Дьявола. Этот изгой вел за собой не только простых людей, но также и благородных рыцарей — лорда Гейнсбриджа, графа Девро, лорда Монтроза и мятежных баронов, которые уже год сражались с королем.

Анжела трепетала при каждом известии о подвигах Полуночного Дьявола. Теперь Николас действовал более осторожно и беспощадно. Пленных из числа людей короля не оставлял. Пока Иоанн жег и грабил, разорял и уничтожал каждого, кто сопротивлялся ему, Полуночный Дьявол и его товарищи одерживали одну победу за другой. При вести о каждой новой победе Анжела не могла сдержать довольной улыбки. Николас сможет освободить страну от того, кто разлучил их; наконец-то появилась слабая надежда.

На этот раз Анжела чувствовала — Иоанну не удастся остановить Дьявола. Окруженный, загнанный Иоанн слег и теперь готовился предстать перед Создателем.

Умиротворенная, Анжела поднялась с колен и вернулась в келью, где шила для монахинь и молилась за того, кого она обожала, за освобождение народа от зла и насилия.

Как только сына Иоанна возведут на престол, она вернется в Уиндом-хаус, ибо две веские причины побуждали ее к этому. Одна — отдать свою любовь Полуночному Дьяволу. Вторая — подарить ему доказательство этой любви.

— Этот упрямец не хочет приехать, — пробормотал Аллен. — За последние две недели я послал ему два приглашения.

— И я одно, — проговорил лорд Джеффри. — Он не пишет, передает ответ через посыльного.

— Я ждала, — сетовала Анжела, — его появления на предрождественские праздники.

— Он никого не принимает, — объяснил лорд Джеффри. — Я спросил его привратника, почему мне отказывают в элементарной вежливости. Он ответил, граф Свонсдон строжайше приказал никого к нему не пускать. Бедняга выглядел таким же расстроенным, как мы все; сказал, Полуночный Дьявол плохо ест, мало спит, бродит по замку, как привидение, слуга даже опасается за рассудок хозяина. Спросил, знает ли молодой король о сумасшествии нового графа Свонсдона.

Анжела понимала, что происходит с Николасом, она испытала все это на себе. Она отложила шитье — туника из бархата цвета рубина — рождественский подарок для Николаса.

— Однако он часто шлет подарки. Этот кусок бархата, например, лимонные леденцы. На прошлой неделе прислал золотой пояс в виде цепи. Он знает, как мы ждем его, и где мы.

«Знает ли он, как я хочу его видеть?»

— На прошлой неделе он прислал мне в подарок золотую монету. Просто монету, и ни строчки, — подхватил лорд Джеффри.

— Он раздает все ценности, оставшиеся у него. В замке он живет меньше двух недель. При таком размахе можно остаться без гроша, — добавил Аллен.

— Может быть, — лорд Джеффри поднял палец, — он не знает, что делать с богатством.

— Или как жить без войны. Он так не привык к тишине и покою, — заключила Анжела.

— Не знаю, в чем там причина, но мне это не нравится, — пробурчал Аллен. — Надо заставить его вернуться к людям и жить нормальной жизнью.

— Но как? Если приглашения не действуют…

— Я знаю другой способ, — уверенно произнесла Анжела.