Ангел страсти

ГЛАВА 3

К этому времени ее муж стал более молчалив и задумчив. Влажный воздух морозного утра окутывал его мощную фигуру. Сейчас он неподвижно сидел в ожидании прибытия друга — он хотел въехать в Уиндомский замок в сопровождении большего количества людей. Но время шло, и Анжела почувствовала — ее Дьявол становится все задумчивее и обращает на нее меньше внимания, чем прежде.

— Он любит бывать один, — услышала она позади себя голос священника, обвенчавшего их или, вернее, устроившего показную церемонию бракосочетания. Она оглянулась на него и улыбнулась. — У него много забот.

— Да, я вижу, — Анжела снова улыбнулась.

Священник сделал ей знак, и они отъехали на значительное расстояние от остальных. Когда их разговор уже не могли слышать другие, священник повернулся к Анжеле.

— Я глуховат на левое ухо и из-за этого недуга говорю громче, чем следовало бы. А нам надо побеседовать о важном. — Он помолчал. — Дьявол совсем не тот, каким рисует его молва. О нем говорят, будто он беззаботный весельчак. Отнюдь. Он руководит нами, все его сподвижники ловкие и смелые люди и готовы следовать за ним на край света. Мы хорошо едим, живем в сухости и тепле и делаем святое богоугодное дело — преследуем настоящего дьявола — короля Иоанна. Наш Дьявол очень осторожен, это одно из его главных достоинств. Он очень ответственно относится к своим обязанностям.

— Я это почувствовала, — согласилась Анжела, потупившись.

— Ему и раньше случалось выручать из беды женщин.

— Да, мне известно о леди Аббервиль.

— А, знаменитая история о том, как он вызволил знатную леди из лап короля. Иоанн хотел жениться на ней из политических соображений. Ловкая авантюра, — бывший монах прищелкнул пальцами. — Но она повлекла за собой многие сложности, их-то я и опасаюсь.

— Не вы один.

— Дьявол слишком ценная фигура, нельзя допустить, чтобы его поймали и судили. Многие бароны, ненавидящие короля, с надеждой взирают на Полуночного Дьявола. Им нужен человек, готовый исчезнуть в лесах и заставить Иоанна скрежетать зубами от бессилия.

— Я ненадолго задержу Дьявола.

— Для меня сознание исполненного благородного долга важнее времени.

— У вас могут быть неприятности из-за того, что вам пришлось солгать перед Господом, обвенчав нас?

Отец Самюэль лишь усмехнулся.

— Вовсе нет! Солгать и тем самым нанести удар Иоанну и его приспешникам — это только справедливо. — Внезапно он предупреждающе поднял палец. — Запомните мои слова. Однако советую вам обратить эту ложь в правду. Иоанн очень хитер и коварен, его сторонники, типа Свонсдона, ему не уступают.

— Мне не трудно заявить, что я замужем за этим человеком, — произнесла Анжела убежденно, и это была истинная правда. — Интересно, если король Иоанн захочет вас допросить… солжете ли вы с той же легкостью, как и я? И чем вам это может грозить?

— Миледи, я могу солгать самому Господу Богу, лишь бы помочь моему Дьяволу.

Анжеле послышались богохульственные нотки в его голосе, когда он упоминал об Иоанне, хотя выглядел он как настоящий священник и был облачен в монашескую рясу. Очевидно, святой отец многое пережил по вине короля.

— Вы так обязаны Дьяволу?

— Когда я был молод, Иоанну взбрело в голову конфисковать все имущество моей семьи в уплату налогов и королевского сбора. А в прошлом году мой орден не поддержал его ссоры с Папой Римским, тогда Иоанн сжег монастырь. Они напали ночью, его всадники истребили всех монахов. Они сочли меня мертвым, мои раны оказались почти смертельны. Дьявол отыскал меня, вылечил, дал мне кров и друзей. Отмщение, говорят, дело Бога, но меня эта перспектива тоже очень привлекает.

Анжела решилась упрекнуть священника в неправедных помыслах, хотя им и руководили соображения справедливости.

— Такие черные мысли могут свести на нет все добро, сотворенное вами.

— Об этом я подумаю после того, как увижу Иоанна мертвым.

— А если Бог призовет вас раньше короля?

— Умру счастливым человеком.

— Вы попадете в чистилище.

— Невелика цена.

— Ваша ненависть почти порочна. Постараюсь не злить вас лишний раз, — проговорила Анжела с улыбкой.

— Мудрое решение. Теперь поезжайте к мужу, а то люди удивятся стремлению молодой жены так долго беседовать со старым толстым монахом. Вам нужно призвать весь свой актерский талант.

Анжела направила лошадь туда, где находился ее так называемый супруг.

— Вы не замерзли? — спросил Николас, плотнее надвигая капюшон ей на голову. — Эти облака скоро принесут нам снег. До этого надо успеть в Уиндом. — Золотистые глаза устремились к замку, возвышавшемуся на холме.

— Позвольте мне проехать вперед и предупредить привратника, он поднимет железную решетку.

— Не хочу рисковать. Привратник не успеет поднять решетку, как мы подъедем ко рву. Тогда он заметит лишних людей среди вашего эскорта. Нас пригласят проследовать в ворота и во дворе перережут всех до одного. Нет уж, подождем моего друга и союзника, лорда Гейнсбриджа. Тогда нас примут за людей его свиты.

Гейнсбридж являлся северным соседом Уиндома. Как сосед, он дважды приезжал в замок, хотя больше симпатизировал непокорным баронам, в июне заставившим короля Иоанна подписать Великую Хартию Вольностей. Однако Кретьен Форестер неизменно оказывал лорду Гейнсбриджу гостеприимство и не упускал случая побеседовать о делах соседа и его сторонников, чтобы уведомить затем короля Иоанна. Так что привратник знал лорда Гейнсбриджа и беспрепятственно пропускал его в замок. Теперь Анжела узнала, что знатный лорд водит дружбу с врагами короля.

— Странно, как мало мы знаем друг о друге, — прошептала она, сдерживая коня, нетерпеливо бившего копытом. Девушка ласково потрепала своего скакуна по холке.

Николас вглядывался в стены крепости цвета песчаника, маячившие впереди.

— Как мало мы знаем о самих себе, пока обстоятельства не вызывают к жизни дремлющие в нас пороки и добродетели, пока не возникает необходимость бросить новый вызов судьбе.

— Например, терпение?

— Да. — Он печально улыбнулся. — Уже давно рассвело, мы ждем здесь слишком долго. Если Гейнсбридж не приедет в ближайшее время, придется поискать лучшее убежище, чем эта рощица.

Анжела знала также, хотя Николас об этом не упоминал, что, если Гейнсбридж не приедет вовсе, им придется изыскивать способ, как переправить всех на территорию Уиндома и уцелеть в схватке с людьми Кретьена, число которых намного превышало их небольшой отряд.

Анжела продрогла до костей. В стороне среди деревьев укрывались еще семеро членов ее свиты. Трое верных слуг не спускали глаз с Майкла Росса и Нелл. Эти двое испытывали негодование и кляли себя за столь непростительную оплошность, ведь они позволили госпоже обвести себя вокруг пальца и заключить брачный союз с каким-то незнакомцем. Присутствие священника — отца Самюэля — лишало их возможности выразить свое неудовольствие. Майкл Росс чувствовал себя подавленным и предвидел, что в Уиндоме его ожидает совсем не радушный прием. Он только однажды решился выразить пожелание скорее вернуться домой. Что касается Нелл, то после весьма убедительной брачной церемонии она долго бормотала себе под нос, а потом жгла Анжелу и Николаса полными ненависти взглядами. Нелл казалась сущей ведьмой — с копной черных волос, бегающими серо-стальными глазками и вызывающими манерами и телодвижениями, привлекавшими к ней внимание многих мужчин в Уиндоме и Карлисли. Это же привело ее в постель Юджина Делигера, Анжела в этом не сомневалась. Только одного человека в замке не интересовала Нелл — Майкла Росса.

Этот увалень с изъеденной оспой лицом находил ее абсолютно непривлекательной. Даже сейчас он поглядывал на Нелл с насмешкой. Конечно, его терзали совершенно иные заботы, и он всем своим видом демонстрировал пренебрежение к служанке. Росс неловко мялся в седле, размышляя о том, что ему теперь уже не придется командовать людьми, как раньше. Если даже не считать Делигера, который не станет молчать о его конфузе, ему самому придется держать отчет, как он напился до полного бесчувствия и не смог преградить путь в Монтроз Манор незнакомцу, ухитрившемуся, к тому же, жениться на графине Карлисли.

Анжела долго обсуждала с Николасом разумность возвращения Росса и Нелл в Уиндом. После церемонии в часовне, сделавшей их мужем и женой перед миром, Анжела прошла за Дьяволом в конюшню и спросила, почему он не отправит Нелл и Росса на Восток в качестве пленников.

— Вы могли бы отправить их обоих с Ибн Саидом, — привела довод Анжела.

Ибн Саид, маленький темнокожий сподвижник Дьявола, вернулся в лес тотчас же, как только убедился в безопасности своего господина. По мнению Анжелы, было бы разумней заковать Нелл и Росса в цепи и отправить в лес, чтобы не бояться их козней в дальнейшем.

— Да, мой Ангел, лучше бы мы оставили этих злодеев в лесу. Но знаете, они нам еще пригодятся. Если в Уиндоме не увидят их в вашей свите, поднимется тревога, при условии, конечно, если нам удастся попасть в замок. А въехать туда мы должны естественным образом, не возбудив подозрения свиты Кретьена. Только в этом случае мы сможем обойти замок и понять, кто есть кто и каким образом кому-то из слуг удалось умертвить вашего мужа, а затем пытаться принудить вас выйти замуж за другого. Наша цель — вернуть вам власть в собственных владениях, а не передавать наследство другому. Прошу вас, верьте мне.

— Верю.

Ее ответ озарил благодарностью и теплом его золотистый взгляд.

В это утро он больше не взирал на нее с нежностью и вожделением. Только тогда Анжела поняла, как ей недостает подобных взглядов.

Даже сейчас, когда лицо Дьявола омрачилось заботами, страстное желание не исчезло. Когда его бросили к ее ногам связанного, он произвел впечатление гиганта. Но теперь он сменил наряд на алый плащ на шерстяной подкладке, тунику изумрудного цвета и трико несколько более темного оттенка. Анжела призналась себе, что этот человек внушает восхищение в любом наряде и в любом месте — на земле или, как может случиться, в ином мире. Яркие цвета выгодно подчеркивали его необычную привлекательность, его широкий могучий торс и стройные крепкие ноги.

Самого Николаса восхитило собственное новое одеяние, Анжела даже решилась поддразнить его.

— Я шила эту одежду последние десять ночей для нового мужа, который, как я и предполагала, окажется неимущим разбойником.

— Хотя я и объявлен вне закона, но нищим меня не назовешь. Однако моя одежда не сравнится с вашей.

Ей его наряд тоже нравился. Прекрасный материал, она сама подобрала фасон, кроил одежду лесничий Леон, уверявший, будто точно знает пропорции Дьявола. Леон…

Леон, который с величайшей прозорливостью не дал лошади Дьявола ускакать, когда они схватили всадника. Леон, который на удивление всем привел огромного черного коня, когда пришло время ехать в Уиндом.

Как же так получилось, недоумевала Анжела, Леон, ее давнишний друг, предвидел, что конь вскоре понадобится, и он знал, как выглядит Полуночный Дьявол.

— Лорд Форестер!

Анжела очнулась от размышлений и увидела Нелл, подошедшую к коню Николаса.

Когда горничная смотрела на хозяйку и ее нового мужа, в ее пронзительных глазках зажигались искры дикой злобы и ненависти.

— Мне нужно в кусты. От ожидания у меня заболел живот.

— Питер, проводи ее, — приказал Николас.

— Не хочу, чтобы он меня сопровождал!

Полуночный Дьявол склонился с седла.

— Тебя, конечно, уже не исправишь, Нелл, так что послушай меня. Тебе известно, у нас нет служанок в отряде, кроме тебя. Придется идти в сопровождении Питера.

Питер схватил Нелл за руку, но она вырвалась и бросила злобный взгляд на Николаса.

— Дьявол!

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Лучше убей меня сейчас, — напустилась она на Питера. — Почему бы ему не зарубить нас сейчас, а? Очень советую. В Уиндоме мы будем представлять дополнительную угрозу!

Не ответив, Питер потянул ее в единственное место, где густой кустарник обеспечивал необходимую для ее цели маскировку.

— Может быть, он больше заботится о своей душе, Нелл, чем о твоей. Разве ты не знаешь, убийство все еще считается смертным грехом?

— Ха! Чего нам бояться смерти? Жизнь приносит только мучения.

Она выдернула руку и скрылась в кустах, громко сетуя на свои невзгоды.

Николас спешился и помог Анжеле спуститься на землю.

— Я отошлю Нелл в кухню, мне не хотелось бы видеть ее вашей личной горничной.

Она тепло улыбнулась.

— Благодарю. Я не обладала достаточной властью и не могла отдать такой приказ. Камердинер Кретьена этого бы не допустил. Он использовал ее, шпионя за мной, — Анжела помрачнела и прикусила губу.

Ей хотелось знать, что известно Нелл о ее отношениях с Кретьеном. Эта женщина весьма часто появлялась в спальне, когда Анжела оставалась с мужем наедине. Если она знала правду, то это стало, наверняка, лишним поводом не распространять небылицы о супружеской активности нового мужа графини. Если Нелл будет нечего сказать, то все поверят в реальность теперешнего брака Анжелы.

Нечего сказать.

Так ли это?

Конечно, при всей неопытности Анжелы в отношениях между мужчиной и женщиной, ее ощущения, когда этот человек смотрел на нее, касался ее… или целовал ее, как сегодня утром у дверей часовни… показались ей чрезвычайно волнующими. Но потом Анжела испытывала разочарование…

Она привязала лошадь к дереву.

С самого утра все, кроме глуховатого и солидного отца Самюэля, могли бы присягнуть на Библии — она действительно принадлежит Николасу Форестеру. Леди Анжела Форестер. Ему и все же не ему. По иронии судьбы, ложь оказалась правдой.

Отец Самюэль провел церемонию бракосочетания очень правдоподобно. Они стояли перед дверью часовни, ветер свистел немилосердно, сквозь тучи проглядывали лучи холодного, почти зимнего солнца. Самюэль спросил своим громоподобным басом, есть ли какие-либо препятствия к браку или возражения. Никто не протестовал. Затем монах спросил, какое приданое предлагают жених и невеста. Тогда Николас произнес слова, очень удивившие Анжелу.

— Даю ей право унаследовать все, чем я владею в этом мире, без всяких оговорок или ограничений. Также все права на доход, полученный от моих трудов, в Англии или других странах.

Улыбнувшись немому вопросу в ее изумрудных глазах, он надел ей на безымянный палец золотой перстень с жемчугом, привезенный Питером на заре, когда тот вернулся с отцом Самюэлем.

Вспоминая клятвы, которыми они обменивались в часовне, Анжела подумала, что церемония оказалась очень правдивой, она сама не смогла бы определить момент наигранности, делавший их брак поддельным. Никто из присутствовавших не воспринял происходящее иначе, чем истинную правду.

Ибо, если у кого-то и возникли какие-либо сомнения в конце торжественной мессы, поцелуй, которым обменялись Анжела и Николас, их тотчас же развеял. Должно быть, он все продумал заранее и постарался придать обычной церемонии оттенок незаурядности, проявив страстные чувства к невесте.

Как и полагалось падшему ангелу, чье имя он носил, Николас воспользовался данным ей лживым обещанием не покидать ее никогда и очень убедительно продемонстрировал неистовую страсть к невесте. Он заключил Анжелу в объятия, нежно охватив ладонями ее голову и запечатлев на губах невесты долгий поцелуй.

— Поцелуйте же меня, — потребовал он сдавленным шепотом. — Поцелуйте, как подобает любящей невесте.

В этот момент он научил ее тому, чего она раньше не знала — как мужчина может жадно и сладко пить губы женщины, прижимая ее к себе за талию одной рукой и придерживая другой ее голову, стремясь крепче прижать ее лицо. Как он может шептать что-то, слышное только ей, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Как может замереть сердце, когда, оторвав губы, он посмотрит долгим взглядом ей в глаза.

Анжела прижала пальцы к губам, стараясь не застонать от восторга, вспоминая, как ощутила тепло и мягкость его кожи на своем лице.

Как ему удалось это сделать?

Повторится ли когда-нибудь тот сладостный момент?

Ответа не было.

Ее пронзила дрожь.

Вдруг она вспомнила, что раньше вызывало в ней подобную дрожь. Страх перед мужчинами. Другими мужчинами.

Страх перед теми, кто желал пользоваться ею как средством для достижения собственных корыстных целей, обижать и унижать ее.

Сейчас наряду со страхом иное чувство наполняло ее. Этот человек, ее супруг, не похож на тех других.

— Анжела! — Николас подошел к ней и обнял за плечи. Он долго смотрел на нее, ее рука лежала на его запястье, и сквозь прозрачную перчатку просвечивал перстень с ониксом и жемчужинами, подтверждавший, что она принадлежит ему. Николас наблюдал за выражением ее лица.

— Почему вы печальны? Вы сомневаетесь? Не смейте.

— Нет, я подумала… возможно… ведь у вас есть сомнения. Последние несколько часов вы как-то отдалились от меня.

Он отрицательно покачал головой.

— Тогда что беспокоит вас? Я сделала что-то не так?

— Ничего, — ответил он резко, затем попытался успокоить ее: — Почти вся моя жизнь прошла в тяжелой борьбе, миледи. Я забыл манеры, отличающие рыцаря от мужлана. Отец Самюэль может рассказать о годах, проведенных со мной. Ибн Саид — о более чем двенадцати других.

Ибн Саид, маленький странный друг Дьявола. Этот стоический человек либо молчал, либо говорил очень мало, он появился вместе с монахом и поначалу поверг ее в недоумение относительно отряда Дьявола. Ростом он оказался ей по плечо, внешность его превосходила описания экзотического жителя Востока. Седые, как лунь, волосы покрывал алый тюрбан. Шелковый халат, повязанный кушаком, и широченные шаровары дополняли картину. Грудь грела меховая безрукавка, похожая на жилет его вождя и повелителя. Он казался полной противоположностью Дьяволу — сухонький и темный, как старый высохший кожаный ремень. Его слезящиеся глаза напоминали черные озера, обволакивавшие ее, затягивавшие в свою глубину, они словно хотели лишить ее тайной силы. Поймав на себе ее взгляд, он почтительно поклонился, словно согнулся пополам, и Анжела поняла — он заметил ее слабое место, о котором никогда не обмолвится, если не заставит настоятельная необходимость.

— Достопочтенная леди, — произнес он со своим диковинным акцентом, включавшим множество шипящих звуков и потому звучавшем непривычно, — я прибыл сюда, стремясь исполнить вашу волю, волю Дьявола и Аллаха.

От удивления она смогла ответить лишь легким кивком. У ее Дьявола среди товарищей есть неверные?! Об этом ей не приходилось слышать.

Опасаясь перейти границы дозволенного в их отношениях, Анжела осторожно поинтересовалась:

— А что может поведать Ибн Саид о Дьяволе, моем теперешнем муже?

— Мы вместе уже очень давно, с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать лет. Он много для меня сделал, и я дорожу им. Он стал мне советником, учителем и мудрым отцом. Это осколок моего нелегкого прошлого, как и Самюэль, и двенадцать других, примкнувших к моему отряду. Ибн Саид — благословенный товарищ во всех моих мытарствах, он делил со мной неудачи и надежды, днем и ночью. Каждый из моих людей знает обо мне все, так как вместе мы сражаемся с Иоанном и всеми силами зла. Ибну знакома эта борьба. Однажды он подошел ко мне, я сидел взаперти в душной клетке султана… Мы с Ибном побывали в плену, видите ли.

Она поняла, так как сама долго считала себя пленницей. Николас привлек ее ближе.

— И все же, среди ужасов, окружавших нас, мы с Ибн Саидом подружились. С отцом Самюэлем все произошло иначе. Нас связывает только несколько последних, но очень важных лет. Наша взаимная симпатия гораздо сильнее времени. Ибо нас объединяет одна и та же страсть — помогать бедным и угнетенным, борьба против короля Иоанна. Оба мы жаждем увидеть этого тирана поверженным и преданным справедливому возмездию. Мы хотим помочь баронам, заставившим короля подписать Великую Хартию Вольностей полгода тому назад в Раннимиде, очистить земли Англии от этой скверны.

— А другие ваши люди разделяют ваши идеи? Какие мотивы руководят ими?

— Да, разделяют. И мотивы у нас общие, в той или иной вариации. Они хотят покончить с человеком, способным отнять у другого человека Богом данные права. — Он нежно улыбнулся ей. — Вот почему они с радостью помогут и в нашей личной борьбе против насилия.

— Можно мне с ними познакомиться?

Он втянул носом воздух, словно ищейка, вынюхивающая добычу.

— Они здесь, — прошептал он. — Ибн привел их, они позаботятся о нашей безопасности.

Удивленная, она окинула взглядом горизонт, но никого не увидела, только услыхала зловещее молчание земли перед приближающимся снегопадом. Единственная птица кружила над деревьями, оглашая окрестности пронзительным криком. Потом и она улетела в сторону долины, за которой виднелся замок Уиндом.

Это была необычная птица. Огромная. Черная, даже чернее надвигающейся тучи. С грациозными движениями сокола.

— Как долго ваши люди находятся с нами?

— С момента нашего отъезда из Монтроза. Да, они талантливы. У них большая практика, к счастью и к несчастью.

— А у вас тоже большой опыт?

Он побледнел.

— Многолетний. Слишком богатый, по моему мнению. Но ведь Иоанн долго живет.

Горечь, с которой он произнес это, пронзила ее сердце, захотелось его утешить. Она погладила его по щеке, он поцеловал ее ладонь и блаженно закрыл глаза. Анжеле захотелось снова почувствовать стальные мускулы его тела, ощутить на губах его поцелуй.

— Николас, — прошептала она, — мне тяжело сознавать, что вы страдали.

— Ангел, мой Ангел, — повторил он нараспев. — Как это Богу удалось создать такое милое существо, как вы?

Она прижалась к нему теснее, он сжал крепче ее в своих объятиях.

— Обожаю ваши губы. Они созданы для поцелуев. Все в вас создано для любви и почитания.

Анжела вся дрожала от возбуждения. Он провел языком по ее полураскрытым губам. Она застонала. Николас легонько коснулся ее губ своими и отстранил ее.

Анжела, смутившись, покраснела. Попыталась отодвинуться, но он нежно привлек ее к себе. Ей хотелось большего, чем просто ощущать на талии его ладонь и телом чувствовать его влечение к ней.

— Анжела, послушайте. Я должен дать клятву.

Уязвленное самолюбие затмило греховные мысли. Положение обязывало упрекнуть его и приготовиться к последствиям этого шага.

— Милорд, по необходимости вы уже дали сегодня не одну клятву, ни к чему вас не обязывающую. Теперь вы хотите дать еще одну ничего не значащую для вас клятву. Подумайте о своей душе.

— Мое желание — спасти вашу душу, дорогая. Моя уже погибла. Но это… чуть не произошедшее между нами, никогда больше не повторится.

— Перед обрядом вы настаивали на разыгрывании бурной страсти между нами. Надо же убедить окружающих в реальности нашей свадьбы. По их мнению, мы предназначены друг для друга. То, что произошло у входа в церковь и сейчас, подтверждает это.

— Да. О том обручальном поцелуе многие мечтают, но мало кто получает. Тем не менее, мы нарушаем границы приличий. Этого больше не повторится, даю клятву. И приношу искренние извинения.

Леди Карлисли гордо выпрямилась.

— Больше мне от вас ничего не нужно, Николас. Что касается этого поцелуя… не знаю, как это произошло. — Она устало провела рукой по лбу. — Я тоже виновата.

— Мы исполним наш договор в точности. Я обеспечу вашу свободу, леди Анжела. И обещаю, я не потребую от вас ничего, что не принадлежит мне.

Она печально посмотрела ему в глаза.

— Спасибо, мой Дьявол. Ценю ваше благородство.

— Я не настолько бескорыстен, миледи. Хочу отвлечь этих людей. У меня есть на то свои причины. Не все они безупречны. Но мне нужно заманить в ловушку Иоанна. Хотел бы выбить у вашего отца и нового графа Уиндома из головы мысль, будто они могут пользоваться вашей слабостью в своих корыстных целях. Но это ничто в сравнении с желанием насладиться поражением графа Свонсдона.

— Значит, у нас взаимный интерес в этом деле. Отлично. Я уверена, вы приложите максимум усилий. Это же освобождает меня от необходимости ставить под сомнение ваши благородные побуждения.

— Ваше доверие для меня очень дорого. Я готов предложить вам все, что имею, и обещать всегда вести себя безупречно по отношению к вам.

— Могу ответить вам полной взаимностью, супруг мой. Я не предложу вам ничего, что бы не соответствовало моему желанию и воле. Ничего. Затем, когда мы достигнем нашей цели, я верну вам вашу свободу. Это устроит нас обоих, не так ли?

Она снова горделиво тряхнула головой, ожидая его ответа. Но Дьявол хранил молчание. Тогда Анжела осознала печальную торжественность данной клятвы. Дьявол, ее Дьявол, ее красавец и неудачник Дьявол.

— Да, — еле слышно произнесла она. — Каждый из нас получит желаемое. Но все же интересно, какою ценой.

Она отвернулась и побрела прочь. Отвергнутая, опустошенная, она спустилась по склону.

Пусть подумает, пусть поразмыслит.

Пусть.

Ей также необходимо подумать. Предстояло разобраться в себе, понять, почему один взгляд на него повергал ее в такой восторг, почему беседа с ним несла покой и умиротворение. Нужно определить, когда впервые его улыбка зажгла в ней пожар… Надо попытаться…

Анжела пробиралась сквозь густой кустарник и сплетенные ветви деревьев. Сухой хворост хрустел под ногами. Земля приготовилась принять первый снежный покров. И она тоже должна подавить чувства, отвердеть душой, приготовиться к предстоящей борьбе.

Анжела отбросила ногой старый сук. Ступня попала в расщелину, и девушка оступилась. Казалось, земля разверзлась перед ней. Она инстинктивно выбросила вперед руку, качнулась и очутилась нос к носу с мясистым мужским лицом. Блеснул кинжал.