Апельсиновый рай

Глава пятая

Если я останусь здесь, то просто утону в своих переживаниях, думала, выходя из дома, Анна-Лиза, пытаясь отогнать от себя тоску. И тогда даже не придется прибегать к помощи моря… Рамон не был ее другом и не мог стать ее любовником. Чем быстрее она это усвоит, тем лучше.

Она чувствовала себя абсолютно подавленной, но никто не мог избавить ее от ежедневной обязанности кормить животных. По крайней мере, хоть Помадкин был, как всегда, весел и беззаботен. Пока она кормила кур и прибиралась во дворе, он прыгал вокруг ее ног, как щенок, стараясь казаться настолько очаровательным, насколько позволяла его искривленная мордочка. Единственное, чего он не мог, так это говорить, подумала Анна-Лиза и слегка улыбнулась, наблюдая за тем, как Помадкин бросается вниз по тропинке, ведущей к пляжу, а потом бежит обратно, заливаясь восторженным лаем.

— Ну, все. Я сдаюсь, — сказала, наконец она. — Но тебе придется подождать, пока я переоденусь.

Когда она вновь спустилась во двор, Помадкин уже дожидался ее, нетерпеливо виляя хвостом. Едва завидев хозяйку, он бросился вниз по тропинке с победным лаем. Схватив яркий красный мячик, который она купила для него в поселке, Анна-Лиза побежала за ним легкой трусцой. О запрете Рамона плавать одной она вспомнила лишь в тот момент, когда слегка притормозила у края обрыва. Но Рамона здесь не было. И это — ее побережье, ее жизнь.

Выбежав к берегу, она с силой метнула Помадкину мячик и весело улыбнулась, увидев, как старый пес бросился за ним. Наконец поймав мяч, он радостно подпрыгнул и взглянул на Анну-Лизу, ожидая похвалы, затем, яростно виляя хвостом, гордо поднял голову и потрусил обратно.

Игра могла бы продолжаться еще долго, но Анна-Лиза уже начала уставать.

— Ну, все, хватит, — сказала она. Море так и манило ее. Темно-зеленое, окаймленное белыми тонкими кружевами морской пены, оно было зеркально гладким, за исключением того предательского хребта, пролегавшего между двумя владениями, где волны разбивались о скалы. Плавание обещало быть приятным и успокаивающим. Однако Анна-Лиза помнила преподанный морем урок. Теперь она не станет приближаться к скалам.

Преданный старый пес бросился вслед за ней по мелководью, но вскоре разбивающиеся о берег волны стали для него новой игрушкой, и он больше не делал попыток догнать хозяйку, когда та поплыла в открытое море.

Анна-Лиза плыла очень осторожно, время, от времени останавливаясь, чтобы проверить, есть ли течение. Если она будет держаться подальше от скал, то сможет благополучно обогнуть хребет и выплыть к побережью Рамона. В этом решении не было никакой логики, но словно какой-то маленький чертик толкал ее вперед. Она не имела ни малейшего понятия, что будет делать, когда попадет туда… Подкрадется к дому? Будет следить за ним?

Едва она обогнула скалы, как ее ноги коснулись дна. Встав, Анна-Лиза прошла, оставшиеся несколько ярдов вброд. Она, как раз приглаживала свои волосы, когда услышала голоса. Страшное волнение охватило ее. Она осмотрелась — куда бы ей спрятаться? Чуть вверх по скале, недалеко от тропинки, ведущей к дому Рамона, она увидела груду огромных валунов. Они могли бы послужить ей великолепным укрытием.

Анна-Лиза повернулась и побежала по отмели, стараясь не шуметь. Быстро взобравшись на скалу, она нырнула в глубокую расщелину, из которой открывался отличный вид на весь берег.

Сначала она увидела ребенка. Щекастый карапуз, с загорелой кожей цвета мускатного ореха, в ярко-зеленой бандане, повязанной поверх черных кудряшек. Девчушке было не больше трех лет. Анна-Лиза улыбнулась, увидев, как малышка весело скачет по берегу. Вслед за ней показалась молодая пара.

Они шли под руку, прильнув, друг к другу и весело болтая с той легкостью, которая говорила об их долгом знакомстве. Анна-Лиза почувствовала, как у нее замерло сердце. Женщина была почти такого же роста, что и Рамон, стройная, с тяжелой массой волнистых черных волос, собранных в небрежную и в то же время изящную прическу. На ней было льняное кремовое платье без рукавов, доходящее до середины икр, в свободной руке она несла соломенную шляпу с широкими полями. Ее ноги были босы и…

Анна-Лиза отвернулась, не в силах больше смотреть на нее. Маргарита. Сильнейшее чувство стыда охватило ее. Оказывается, у Рамона была еще и дочка… Боль стала невыносимой. На мгновение Анна-Лиза прикрыла глаза в надежде на то, что все это лишь дурной сон. Но она тут же услышала крик ребенка и инстинктивно открыла их опять. Рамон держал малышку за руки и кружил ее по воздуху. Она описывала круг за кругом, и ее пронзительный смех эхом отражался от скал, пока Маргарита стояла и наблюдала за ними, восторженно сложив руки.

Эта счастливая семейная идиллия, как кинжал пронзала сердце Анны-Лизы. Она никогда не пожелает ребенку Рамона той же участи, которая досталась ей: брошенная, измученная мать, отец, которого она никогда не знала… А если Рамон решит остаться с Маргаритой? Если? Да он именно так и сделает! Достаточно было лишь посмотреть на них двоих, чтобы понять это.

Она глубоко вздохнула, как будто пыталась запечатлеть соленый вкус морского воздуха в своей памяти, и в последний раз посмотрела на прекрасный белый песок и ласково плещущееся море цвета нефрита. Все здесь так красиво и почти стало для нее домом. Но это была всего лишь фантазия, безнадежная мечта. Настоящий ее дом — в маленьком городке на севере Англии.

Она выставит flnca на торги следующим же утром.

Итак, время, проведенное, ею на Менорке, принесло лишь несчастье. Анна-Лиза опустила телефонную трубку. Теперь ей наверняка не удастся пристроить Помадкина и всех остальных обитателей ее зверинца. Единственным светлым пятном во всем этом кошмаре оказался агент по недвижимости. Он так обрадовался, когда она позвонила ему, чтобы сообщить о том, что finca выставляется на продажу. Дон Альфонсо тоже одобрил это решение с ожидаемым ею энтузиазмом. Было ясно с самого начала, что Рамон и команда его адвокатов полностью взяли над ним власть. Пожилой юрист был только рад, что, наконец, избавился от этого дела. Ведь на самом деле у Анны-Лизы не было никаких шансов.

Не подозревая о сгустившихся над ним тучах, Помадкин радостно грыз болтающийся шнурок от ее сандалии. Он поднял одно ухо и выжидающе посмотрел на нее.

— Прости меня, дружище. Я отведу тебя завтра в поселок, может быть, кто-нибудь согласится приютить тебя. — Гладя его, Анна-Лиза погрустнела. Едва ли кто решится взять на себя заботу о старой, уродливой псине. Вдруг ей в голову пришла еще одна идея, и она улыбнулась, поглядев в слезящиеся собачьи глаза.

— Послушай, а как тебе мысль о том, чтобы поменять заборные столбы на фонарные?

Конечно, оформление собачьего паспорта займет некоторое время. Но если ей удастся найти кого-нибудь, кто смог бы подержать пса у себя какое-то время, кого-нибудь, заслуживающего доверия, кого-нибудь, кто смог бы осуществить перевозку Помадкина по всем правилам, со всеми необходимыми прививками, тестами и микрочипом… почему бы и нет? Когда finca будет продана, Анна-Лиза будет в состоянии оплатить перелет Помадкина в Англию.

Резкий стук во входную дверь заставил ее вскочить на ноги.

— Иду, иду, — закричала Анна-Лиза, так, как жуткий грохот не прекращался.

Распахнув дверь, она воскликнула:

— Рамон! — И сразу же попыталась захлопнуть ее прямо перед его носом.

Но он оказался гораздо проворнее. Одной рукой он распахнул дверь, а другой приподнял Анну-Лизу.

— Что вы делаете? — спросила она, отчаянно извиваясь, чтобы освободиться.

— Что я делаю? — проревел Рамон, прижав ее к стене. — А что, черт возьми, вы делаете?

Выражение его лица было способно повергнуть в ужас любого, но после того, как Анна-Лиза видела его с Маргаритой, бояться ей уже было нечего.

— Убирайтесь! — крикнула она так яростно, как только могла.

— Я вижу, что вы только этого и ждете, — резко ответил он, ставя ее на пол, но не выпуская. — Но я никуда отсюда не уйду, пока вы не объясните мне, что здесь происходит.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду то, что сегодня утром мне позвонили с весьма интересным предложением.

— Правда? — сказала она, отворачиваясь от его горящего взгляда.

— Да, — прорычал он, взяв ее за подбородок и заставив снова посмотреть на него. — Городской агент по недвижимости попытался продать мне finca Фуэго Монтойа.

— Простите меня, Рамон! Но разве это не то, чего вы добивались?

— Что? — выкрикнул он. — Вы думаете, что я хочу, чтобы какой-то случайный торговец сообщал мне о продаже finca? Вы что, с ума сошли? Вы не подумали сперва, поговорить об этом со мной?

— Это мое имущество, — резко отрезала она. — И я могу распоряжаться им так, как мне захочется.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Мне очень жаль, что вы так думаете, — произнес он монотонным голосом. — И я разочарован, что вас не волнует мое мнение на этот счет.

Анна-Лиза почувствовала себя неловко. В его словах была правда. Множество сомнений закралось в ее душу. Но она все еще продолжала настаивать:

— Я думала, это окажется для вас приятным сюрпризом.

— Что все это значит, Анна-Лиза? — спросил Рамон, пристально глядя ей в глаза, как будто пытаясь проникнуть в ее мысли.

— Это значит, что я устала от Менорки. Я возвращаюсь домой.

— Ваш дом здесь! — взорвался Рамон.

— Нет, — возразила Анна-Лиза, пытаясь говорить спокойно. — Это был мой дом. На протяжении нескольких глупых, введших меня в заблуждение недель. К счастью, я недолго здесь пробуду.

— Да, на самом деле, к счастью, — согласился он.

Они стояли, напряженно глядя друг на друга, пока, наконец, Рамон не прервал повисшее между ними неловкое молчание:

— Тогда почему же вы не продали поместье сразу, как только прилетели на остров?

— Потому что я на самом деле думала, что смогу со всем справиться, — призналась она. — И я бы справилась, если бы вы не были так низки и не приняли некоторые меры…

— Я был низок?! Ну, теперь я это так просто не оставлю, Анна-Лиза.

— Хорошо, тогда давайте разберемся со всем по очереди: вы без моего ведома пригласили на finca paбочих, прекрасно зная, что я не смогу расплатиться с вами; вы настояли на том, чтобы я приняла от Маргариты и от вас одежду, опять же зная, что у меня нет денег, чтобы расплатиться с вами; вы наняли этого вандала Энрике, чтобы вырезать мои апельсиновые сады — единственный возможный источник денег, которыми я смогла бы с вами расплатиться…

Его лицо гневно пылало, в то время, как голос был весьма сдержан:

— Простите, но я думал, что помогаю вам.

Внутри у Анны-Лизы все сжалось, а во взгляде появилась ожесточенность.

— Вам лучше уйти.

— Да, пожалуй, вы правы.

Он был в полном бешенстве. Об этом говорил каждый мускул его тела. Анна-Лиза никогда еще не видела его таким и инстинктивно отступила назад, когда он направился к двери.

— Я сделаю вам честное предложение насчет finca, — бросил он ей через плечо и захлопнул за собой дверь.

Анна-Лиза словно онемела. Прошло достаточно времени, прежде чем она смогла сделать несколько телефонных звонков, необходимых для решения участи своих питомцев.

Самой лучшей новостью оказалось то, что Мария Тереза согласилась взять на себя ответственность по перевозке Помадкина в Англию.

— Все тебя любят, несмотря на то, что ты безобразная псина, — сказала ему Анна-Лиза, когда он подошел и улегся, у ее ног.

Когда все вопросы были решены, Анна-Лиза потратила оставшуюся часть дня на сборы и упаковку своего нехитрого имущества. До отлета с острова осталось не более двух дней, и когда она будет уезжать, то вернет Рамону все, что когда-либо получила от него. Девушка аккуратно завернула дорогую одежду в тонкую оберточную бумагу, а потом уложила все в дорожную сумку. Когда она прибудет в аэропорт, то попросит шофера отвезти сумку в поместье Рамона.

Последние часы, проведенные, ею на острове, пролетели совершенно незаметно, и прежде, чем она успела опомниться, Анна-Лиза обнаружила, что подтаскивает свои последние чемоданы к входной двери.

Помадкина она завезет к Марии Терезе по пути в аэропорт. Взглянув на него, Анна-Лиза вздохнула. Правильно ли она поступала? Сможет ли он привыкнуть к городской жизни? Никаких пляжей, никакого моря, в котором можно играть и резвиться… Услышав, как к дому подъехала машина, она встала и отогнала его от двери.

— Это всего лишь такси, Помадкин, — сказала она, удивляясь, почему он не прыгает, как делал это обычно перед предстоящей прогулкой. Но вместо того, чтобы обрадоваться, пес настороженно застыл перед дверью, опустив нос к маленькой щели у пола.

— Ну, ну, — пробормотала она, пытаясь отогнать его прочь. Но он, глухо зарычав, не сдвинулся с места.

Оттеснив пса и осторожно открыв дверь, Анна-Лиза напряглась не меньше, чем Помадкин.

— Вы не знаете меня, но… — заговорила женщина. О, я прекрасно вас знаю, подумала Анна-Лиза, пытаясь скрыть удивление при виде вдовы своего отца.

Элегантно одетая, в нежно-персиковые тона, оставляя за собой изысканный шлейф дорогих духов, Клаудиа де Фуэго Монтойа проследовала за Анной-Лизой в главную гостиную, озираясь вокруг.

— Честное слово, — воскликнула она мелодичным и слегка покровительственным голосом. — До меня дошли некоторые слухи, но я и представить себе не могла…

— Что я здесь поселюсь? — мягко подсказала ей Анна-Лиза.

— Ну, да. Именно это я и имела в виду. А здесь действительно очень мило, — заметила Клаудиа Монтойа, оглядывая комнату.

— Может, вы присядете? — предложила Анна-Лиза. Женщина стояла в нерешительности, от ее ясного взгляда не укрылось ничего, даже чемоданы.

— Думаю, сейчас не совсем подходящий момент.

— Подходящего момента уже не будет, сеньора Монтойа, — ответила Анна-Лиза, — потому, что сегодня я покидаю Менорку… навсегда.

— О боже! Я думала…

Ее огорчение было таким же искренним, каким могло бы быть сострадание ростовщика, подумала Анна-Лиза, указывая на мягкое кресло, стоящее около окна.

— О чем же? — вежливо спросила она.

— Ну, — начала сеньора Монтойа, — пока вы не приехали, я собиралась купить finca… — Она не закончила фразы и, элегантно вскинув вверх руку, застыла в изящной позе, как бы пытаясь подобрать подходящее слово.

— За бесценок? — докончила за нее Анна-Лиза.

— Это слишком резко сказано, моя дорогая.

— А вы не думаете, что время любезностей закончилось? — спокойно возразила Анна-Лиза. — Я приехала сюда, чтобы заявить свои права на наследство, и сразу же обнаружила, что сеньор Рамон Перес настроен против меня. И простите меня, сеньора Фуэго Монтойа, но теперь мне кажется, что вы тоже претендуете на эту землю. — По одному только выражению лица Клаудии Анна-Лиза догадалась, что никто еще не разговаривал так прямо с вдовой ее отца.

— Признаюсь, что я была весьма разочарована, услышав о происходящих здесь изменениях, — подтвердила сеньорита Монтойа, — а также о том, что вы восстанавливаете апельсиновые плантации.

Теперь она говорила откровенно покровительственным тоном.

— Ну, по крайней мере, мы честны друг с другом, — сухо возразила Анна-Лиза.

— Скажите, правда ли, что finca опять выставлена на продажу? — спросила Клаудиа.

— Да, это так, — ответила Анна-Лиза, заметив победное выражение в глазах своей мачехи, которое не мог скрыть даже толстый слой туши на ресницах.

— Ну, тогда мне лишь осталось пожелать вам счастливого пути, моя дорогая. А что касается будущего… ну, всяческих…

— Успехов?

— Да, да, конечно, — согласилась сеньора Фуэго Монтойа. — Это как раз то, что я хотела сказать. Я желаю вам всяческих успехов, моя дорогая. И кстати, я уверена, что Рамон Перес уже сделал вам некоторое предложение насчет finca, — сказала она мимоходом, как будто в раздумье, — но, что бы он ни предложил, думаю, что мы могли бы предложить больше.

— Мы? — нахмурилась Анна-Лиза. Клаудиа замахала рукой.

— Я всего лишь хочу сказать, что всегда смогу сделать вам более выгодное предложение, чем он… каким бы ни было это его предложение. Вы понимаете?

— Я думаю, что мы отлично поняли друг друга, — вежливо ответила Анна-Лиза. — Хотя вынуждена признаться, я никогда бы не подумала, что мои апельсиновые плантации смогут вызвать такой оживленный интерес.

— О, дело вовсе не в апельсиновых плантациях, моя дорогая. Нам нужно побережье.

— Побережье?

— Мой юрист свяжется с вами, — сказала Клаудиа, опуская последний вопрос Анны-Лизы. — И не забудьте: что бы ни посулил вам Рамон Перес, мы придумаем, что-нибудь получше.

— Конечно, не забуду, — холодно ответила Анна-Лиза, — доброго вам вечера, сеньора Фуэго Монтойа.

В этой женщине не было ни тепла, ни искренности, несмотря на все ее приятные и красивые слова, подумала Анна-Лиза, проводив свою мачеху до дверей. Первое впечатление оказалось верным, и интуиция не подвела. Сеньора Монтойа не была ей другом. Эта холодная дама даже не обернулась, садясь в свою дорогую красную спортивную машину.

Миссия завершена, подумала Анна-Лиза, закрывая дверь и прислоняясь к ней со вздохом облегчения. Эта женщина, очевидно, поверить не может своему счастью, узнав, что finca выставлена на продажу.

Слегка одернув свой простенький, немного выгоревший на солнце костюм, в котором она решила ехать, Анна-Лиза улыбнулась.

Все еще снедаемая любопытством, девушка подошла к окну, наблюдая за тем, как машина Клаудии Монтойа исчезает за поворотом. Затем она повернулась и обратилась к своему верному четвероногому защитнику:

— Ну, ну, прекрати рычать, Помадкин. Она уже ушла.

Аэропорт в Маоне был новым и просторным. В нем не было той суеты, которая обычно царит в крупных аэропортах. Направляясь к окну регистрации, Анна-Лиза вдруг заметила на своем пути женщину… Узнав ее, она сразу же остановилась. Затем, взяв себя в руки, решительно пошла вперед. Ей всего лишь придется немного обойти эту привлекательную и элегантно одетую женщину.

— Анна-Лиза?

Анна-Лиза так и застыла на месте.

Маргарита была еще красивее, чем Анне-Лизе показалось в первый раз. Ее густые, блестящие черные волосы были собраны сзади и перевязаны шифоновой лентой. Одета она была в просторный шелковый костюм светло-зеленого цвета. Во всем ее наряде чувствовалась простая элегантность, не имеющая ничего общего с искусственными уловками Клаудии Монтойа.

Маргарита первой нарушила повисшее между ними неловкое молчание.

— У вас есть время выпить со мной чашечку кофе? — спросила она с легким акцентом.

— Ну, до отлета…

— Осталось еще, около двух часов, — сказала Маргарита. Теперь Анна-Лиза уже не смогла бы отказаться, не показавшись грубой.

— Мне еще нужно пройти регистрацию.

— Я помогу вам. — Не дожидаясь ответа, Маргарита взяла у нее паспорт и документы и пошла по направлению к регистрационному окошку, которое казалось закрытым. Но, как только она подошла туда, несколько молодых людей в форме сразу же подскочили к ней.

— Ну вот, теперь с этим покончено, — сказала она, возвращаясь и протягивая Анне-Лизе пустой конверт и паспорт. — Давайте где-нибудь присядем.

Профессиональная привычка взяла над Анной-Лизой верх. Прежде чем самой открывать рот, лучше всегда сначала послушать, что скажет противоположная сторона. В таком случае никогда не сболтнешь лишнего. Но, вопреки всем своим инстинктам самозащиты, Анна-Лиза почувствовала, что уже испытывает к Маргарите симпатию.

— Как вы узнали, что я здесь? — спросила ее Анна-Лиза, как только они уселись за столик в кафе.

— Мне рассказала об этом Мария Тереза, — ответила Маргарита и улыбнулась. — Вы очень ей понравились, — добавила она, — и не только ей, всем остальным тоже.

— Всем остальным?

— Я имею в виду — всем жителям поселка, — объяснила Маргарита. — Все в курсе, что вы здесь успели сделать. Ваш отец был прекрасным человеком. А теперь они поняли, что вы решили продолжить его дело… — Внезапно она замолчала и дотронулась до руки Анны-Лизы. — Простите, я чем-то расстроила вас?

— Нет, — тихо произнесла Анна-Лиза. Это ей следовало просить прощения. — Я надеялась добиться здесь успеха…

Выражение сочувствия на лице Маргариты сменилось обеспокоенностью.

— Неужели вы хотите сказать, что покидаете остров навсегда?

— У меня ничего не получилось… — Анна-Лиза беспомощно развела руками. Как же ей объяснить? Они посмотрели друг на друга, и Анна-Лиза поняла, что при иных обстоятельствах они могли бы стать друзьями.

— Может, вы все-таки перемените свое решение, когда я скажу вам, что все жители поселка, которые когда-то работали на вашего отца, решили собраться сегодня днем на finca, чтобы выразить вам свою поддержку?

— Свою поддержку?

— Они хотят работать на вас, Анна-Лиза… и, если придется, даже готовы делать это бесплатно. Они будут приходить каждый вечер на пару часов, чтобы ваше поместье вновь ожило, а потом…

— Я не могу позволить им сделать это.

— Но почему? Если они сами хотят…

— Нет! — резко вскрикнула Анна-Лиза и зажала руками уши. — Уже слишком поздно.

Но Маргарита и не думала сдаваться.

— Ну, пожалуйста, Анна-Лиза. Они заслужили это. Даже если вы не передумаете, ради собственного же блага, подумайте хотя бы о них. Они просто умоляли меня приехать сюда и попытаться убедить вас изменить ваше решение. Если вы не вернетесь ради них, то вернитесь, по крайней мере, ради Рамона!

Даже изумление, появившееся на лице Анны-Лизы не смогло остановить Маргариту.

— Он совершенно подавлен, — продолжала она напряженным шепотом, — но он такой гордый…

Анна-Лиза вскочила.

— Вы не понимаете, я не могу… — Она сделала неловкую попытку отодвинуть столик, и он задел ногу Маргариты. — О, простите меня! Простите меня, ради бога!

— Успокойтесь, — сказала Маргарита и ободряюще улыбнулась. — Счастье — это очень непрочная вещь, Анна-Лиза. Мы никогда не должны упускать возможность сохранить его.

— Вы хотите поговорить со мной о Рамоне?

— Позвольте мне рассказать вам о своем муже, — начала Маргарита. — Он большой романтик… и немного самоуверенный. — Она печально улыбнулась. — И, конечно же, он очень страстный… — Она смущенно засмеялась. — Думаю, вы уже догадались об этом по моим словам. Но мы любили друг друга еще с детства. — Маргарита замолчала и, взяв Анну-Лизу за руку, улыбнулась. — Не тревожьтесь так, извините, если я смутила вас. Я знаю, мы только что встретились, но мне почему-то кажется, что мы могли бы стать друзьями.

Маргарита улыбнулась, и Анна-Лиза потупила взгляд. Она чувствовала себя ужасно.

— Разлуки наши неизбежны, — продолжала Маргарита, не подозревая о том, какой эффект производит на несчастную девушку. — Но у вас все могло бы быть по-другому, Анна-Лиза. Я не имею никакого права просить вас, но все же сделаю это: пожалуйста, ради нас всех, не уезжайте в Англию.

Анна-Лиза решительно покачала головой.

— Я должна.

— Вы совершаете ужасную ошибку.

— Откуда вы можете это знать? — недоверчиво спросила ее Анна-Лиза.

Маргарита слегка пожала плечами.

— Я узнала обо всем от Рамона.

Анна-Лиза почувствовала, как по ее спине пробежал холодок.

— А что именно он вам рассказал?

Маргарита наклонилась к ней.

— Он влюблен в вас, Анна-Лиза.

— Мне жаль…

— Жаль? Почему вам должно быть жаль? — воскликнула Маргарита.

— Ваша дочь…

При этих словах лицо молодой женщины осветилось нежностью.

— А причем здесь моя маленькая Аурелия?

Неужели между богатыми приняты такие свободные взаимоотношения? — удивилась Анна-Лиза, зная, что она бы так ни за что не смогла.

— Извините, Маргарита, но я действительно должна успеть на этот самолет…

— Ну, тогда мне очень жаль Рамона, — сказала Маргарита, — и еще мне очень жаль себя. Мне будет очень одиноко… — Пока она рылась в своей сумочке, слезы потекли по ее щекам.

— Я уверена, ваш муж…

Прикладывая салфетку к глазам, та молчаливо кивнула.

— Когда он со мной, я самая счастливая женщина на свете. Но он так часто уезжает… А теперь я опять беременна… — Ее голос сорвался, и она разразилась рыданиями.

У Анны-Лизы было такое чувство, будто ее разрывают на куски.

— Но ведь это хорошая новость, не правда ли? — с трудом выдавила она.

— Конечно же, вы правы. Это просто чудесная новость. Но я хочу разделить эту радость с ним… — И, расценив выражение на лице Анны-Лизы, как непонимание, Маргарита добавила: — Разве вы не видите, Анна-Лиза? Я должна родить ребенка как раз к тому времени, как он вернется.

— А что, Рамон уезжает?

— Рамон?

Отчаянно пытаясь прояснить ситуацию, Анна-Лиза слегка повысила голос:

— Вы уже сказали ему о ребенке?

— Конечно же, сказала.

Анна-Лиза вздрогнула, как от удара.

— Тогда…

— Вы сможете объяснить ему, как чувствует себя при этом женщина, Анна-Лиза. Он послушается вас…

— Нет! Я не думаю, что…

— Но вы должны, — продолжала настаивать Маргарита, уговаривая ее. — Я знаю, Рамон страстно увлечен гонками, но… — Она подняла голову, обежала глазами кафе, а потом опять сосредоточила свой взгляд на лице Анны-Лизы. — Вы — моя последняя надежда! — жалобно вскрикнула она.

— Гонки? — осторожно спросила Анна-Лиза. В каком бы ужасном положении она ни находилась, у нее не было другого выбора, кроме, как сидеть здесь, молчать и слушать. И тут она начала что-то припоминать.

— Яхты… кругосветная парусная регата, — напомнила Маргарита таким тоном, как будто каждый должен был знать о таких вещах. — И как скажет Рамон, так и будет. Вы должны поговорить с ним ради меня. Я не хочу, чтобы мои малютки выросли, не зная своего отца…

— Продолжайте, — вмешалась Анна-Лиза. Ей казалось, что она бредет на ощупь сквозь густой туман. — Вы думаете, это поможет, если я поговорю с Рамоном?

— Я просто уверена в этом, — решительно заявила Маргарита шепотом.

— Но что я скажу ему?

Маргарита внимательно посмотрела ей в глаза.

— Просто скажите ему, что я чувствую то же, что и он, что я люблю так же, как и он… Попросите его, чтобы он заставил своего брата прекратить принимать участие в этих ужасных гонках по всему белому свету. Скажите Рамону, что теперь Луис должен остаться дома со своей женой и малышами.