Бабник

Глава 16

Юля

Шокировано осматриваюсь по сторонам, не услышал ли кто, что сказал Иван.

Девственность…

— Она твоя, — опускаю глаза. Он мог забрать ее много раз, почему именно сейчас? Неужели действительно приревновал к своему другу Руслану?

Я и сама ревновала, когда Иван ушел вниз и Даша пошла следом, еле остановила себя, чтобы не рвануть за ними. Было больно представлять, что они где-то там могут уединиться и целоваться или того хуже.

Адекватная часть меня вопила, что не может такого быть, Даша вообще-то с Димой, они вели себя как парочка. Наверное, Ивану с ней нужно было о чем-то поговорить.

Я волновалась, а Рус отвлек беседой. Поспрашивал, где работаю, на кого учусь, где мы с Иваном познакомились. Рассказал о своем нелегком разводе. Ему жена изменила с тренером по йоге. Он ее любил, даже готов был простить, но она не вернулась.

От истории Руса у меня слезы на глаза навернулись. Насколько сильно он любил жену, что даже измену ей простить был готов. Не прав на его счет Иван, Руслан действительно хороший, очень чуткий. Но вот не повезло в жизни.

За этими разговорами Иван нас и застал. Посмотрел на меня так зло, что все внутри перевернулось.

— Пошли.

— Прямо сейчас? — мне и так жарко, после его слов становится совсем душно. В узком платье с трудом дышу.

— Да, — мужская ладонь ласково касается моей щеки. Смотрю в его глаза, как загипнотизированный кролик.

Как я и предполагала, ничего у нас серьезного нет. Девушек, с которыми серьезно, в клубе девственности не лишают. Зря себе надумала только.

У нас роман необременительный для обеих сторон. И все равно не хочу уходить, отказывать ему. Мне с Иваном так хорошо.

— Или ты передумала?

— Нет.

— Тогда пошли?

— Куда? — растерянно оглядываюсь.

— Сейчас, — Иван держит меня за руку, пока прокладывает путь в толпе танцующих. Девушки на него засматриваются, проводят взглядом. На меня смотрят с завистью.

Даже не знаю, что хуже, когда такой, как он, не обращает на тебя внимания или когда обращает.

У бара Иван перегибается через стойку, о чем-то разговаривает с барменом, дает ему сложенную несколько раз купюру. Взамен тот передает ему черную карточку.

— Спасибо.

— Обращайся, — бармен подмигивает мне и возвращается к работе.

Ладони становятся влажными от пота, по всему телу бегут мурашки. Полная каша из мыслей в голове.

Опять танцпол, мы доходим до лестницы на второй этаж, где сидят его друзья, но потом проходим мимо. За поворотом появляется небольшой коридор, на дверях которого прикреплены золотые таблички с надписью «VIP». Иван открывает одну из них, включая там свет.

Она совершенно звуконепроницаема, тут не слышно больше музыки. Стены обиты черным бархатом, по периметру белые диваны полукругом, в центре небольшой пьедестал — что-о вроде огромного широкого пуфика.

— Тут тихо.

— Место для тех, кто хочет немного передохнуть. Хочешь выпить? — Иван бросает карточку на столик у входа. Сам садится на диван, разложив по спинке руки.

Безумно красивый, глаз не отвести. Интересно, сколько девушек было до меня с ним в таких комнатах. Иван помнит их всех? А меня запомнит?

— Нет, — делаю к нему шаг. Бросаю сумочку на пол.

Иван шумно сглатывает и подается вперед. Ладони касаются моих бедер, лицо упирается в трепещущий живот. Он выдыхает жаркое тепло.

У нас уже был секс и не раз. Да, без проникновения, но был. Мы видели друг друга голыми, ласкали. Каждый раз я испытывала потрясающие, ни с чем не сравнимые ощущения. В этот раз будет иначе, мне будет больно. Поэтому становится страшно.

— Ты дрожишь.

— Ты хочешь сделать мне больно.

— Да, немного, — он смотрит вверх, встречаясь с моим беспокойным взглядом, — я буду осторожен.

— Хорошо.

Руки Ивана ползут по моей спине, пальцы тянут за собачку молнии. Слышу, как она расходится, переставая удерживать ткань на груди.

На мне лифчик без бретелек и миниатюрные стринги, под облегающее платье вообще очень сложно выбрать белье, которое не будет видно.

Иван касается ладонью моей груди, сжимает, заводит руку за спину и щелкает застежкой. Затем скатывает по ногам трусики.

Кусаю губу до боли, так сильно нервничаю, расслабиться не могу никак. Обстановка непривычная, за дверью огромная танцующая толпа.

— Тише, — Иван утягивает меня к себе на колени. Его ладони везде, они умело ласкают, убаюкивают, расслабляют. Целую его первой, чтобы забыться и отключить мозг, этот трюк со мной срабатывает всегда.

Расстегиваю пуговицы рубашки, которая кажется влажной, добираюсь до его идеального тела.

— Юль, ты мой грёбаный пиздец, — выдаёт хрипло и опрокидывает на пуф рядом с диваном. Дышу шумно, пока Иван расстегивает брюки, становится на колени передо мной. В его взгляде неприкрытое, отчаянное желание. — Идеальная, — накрывает собой.

Отчаянно впиваюсь ногтями в его плечи, практически не дышу. Животом чувствую его каменный член.

— Только не будь грубым, — шепчу, еле сдерживая слезы. Вдруг обрушивается понимание, что именно сейчас все по-настоящему, а раньше была лишь репетиция.

— Не буду, что ты, Юль. Если не хочешь сейчас...

— Хочу, — прижимаюсь к нему. Я слишком волнуюсь, во второй раз вообще могу передумать. Раз и все, никаких сантиментов.

Вдох-выдох, вдох-выдох.... головка члена входит в меня, растягивает.

— Не сжимайся малыш, так больнее будет.

А я не могу расслабиться, утыкаюсь Ивану в шею лицом и замираю. Он проталкивается до преграды. Она натягивается, заставляя и вовсе оцепенеть. Ни вскрикнуть, ни двинуться.

— Сейчас, Юль, сейчас, потерпи.

Все тело пронзает вспышкой боли, от которой из глаз брызгают слезы. На эмоциях впиваюсь Ивану в шею зубами.

— Больно, — всхлипываю громко.

— Сейчас пройдёт, все... все... Юль.

— Достань, пожалуйста. Мне жжет, — всхлипываю сдавленно.

— Сейчас, — его голос звучит растерянно. Иван медленно вынимает член. Он весь в крови и выглядит угрожающе. Он сжимает его у основания, ведёт до головки и густой поток спермы выстреливает мне на живот. Его взгляд совершенно стеклянный.

— Юль, ты как?

Загнанно осматриваюсь по сторонам, понимаю, что больше не хочу тут находиться. Испытываю шок. У меня все еще болит внутри.

— Можно мне все это вытереть? — Неуклюже сажусь на банкетку, она светлая и сразу впитывает вытекшую из меня кровь. Сперма сочится по животу и между ног. Мне стыдно, что кто-то узнает о том, что здесь произошло.

Черт возьми, какая я дура.

— Сейчас, подожди, — Иван застегивает брюки, меня вытирает своей белой рубашкой, — иди ко мне, черт, прости.

— Я не хочу, — отталкиваю его от себя, — мне нужно одеться. Проигнорировав лифчик и трусы, натягиваю на себя платье, хватаю сумочку и иду на выход.

— Юль, подожди, — он пытается схватить меня за руку, но я выскальзываю. Выбегаю в дверь и несусь по коридору, там врезаюсь в толпу танцующих. Иван теряется где-то за мной, его голос я больше не слышу.

На улице прыгаю в такси, которые только что высадило пассажиров. Водитель даже не возражает, видя меня заплаканную, лишь спрашивает адрес.

Не понимаю, что со мной случилось. Внутри словно что-то сломалось. Я слишком глупая и в глубине души верила, что у меня будет не так. У нас с Иваном. А оказалось... просто секс с парнем, с которым у меня нет будущего.

Дома, закрыв дверь, оседаю на пол. Я Ивана ненавижу, вот и все!

На внутренней стороне бедер немного запекшейся крови. На животе платье прилипло к коже. Еле собираю себя и отправляюсь в ванную. В зеркало смотреть страшно, поэтому не делаю этого.

С ног до головы обливаюсь гелем для душа, тру тело, смываю косметику, потом заворачиваюсь в халат и бреду на кухню.

Параллельно слышу трель дверного звонка. Игнорирую. В кухне наливаю себе кофе, бросаю тупо две таблетки успокоительного и выпиваю залпом.

Ненавижу!

— Юля! — доносится из окна. — Юля, открой!

Не буду отвечать. Не хочу и не буду!

Ненавижу!

Окрутил меня, дуру такую, соблазнил, играл в свои сексуальные игры. И что в итоге? Девственности в каком-то клубе лишил.

Все, что хотел, то получил!

Что ему ещё от меня надо?!

Съеду сама и черт с ними с деньгами за долгосрочную аренду. Пусть трахает своих баб за стеной сколько хочет, мне плевать!

— Юля, — раздается совсем рядом со стороны открытого окна. Вглядываюсь в ночь, ничего там не видно. На моем подоконнике поочередно появляются две загорелые ладони и светлая макушка. Слышатся натужные выдохи с матами. Иван подтягивается, перебираясь в мою квартиру.

Не пустила в дверь, он просто взял и вошел в окно!!!

— Ты с ума сошел?! — Я в шоке. Тут пятый этаж, он мог соскользнуть и разбиться. Прямо под моими окнами переломать себе ноги или свернуть шею. Кошмар!

— Юля, я идиот, — надвигается на меня, вытирая содранные ладони друг о друга. В глазах тревога и растерянность. — Прости.

— Иди отсюда, — указываю на дверь из кухни, — и больше не появляйся!

— Юль, никуда я не пойду, — подходит вплотную и обнимает, — хочешь ударить — ударь. Я заслужил. Со всей силы бей.

— Не буду я тебя бить, идиот! — Кулаком бью его в плечо несколько раз. — Бабник чертов! Псих! Проваливай!

— Заслужил, — поднимает меня на руки, как ребёнка, и садится со мной на хлипкую скрипящую табуретку.

— Что тебе ещё надо? Проваливай! Со мной тебе больше ничего не светит! Иди в свой клуб, там таких дур много, — вновь начинаю всхлипывать. Держусь, но слезы наполняют глаза, мешая нормально видеть.

— Прости, — говорит спокойнее, — я приревновал и повел себя, как полный идиот.

— Идиот! Я расторгаю нашу сделку, не буду никого для тебя изображать. И съезжаю. Сама.

Зарываюсь лицом в основание шеи Ивана, прижимаюсь к такому теплому и большому, такому успокаивающему. Слезы брызжут из глаз, заливая его майку.

— Ненавижу...

— Заслужил, Юля, заслужил.

— И никакого секса у нас больше не будет. Никогда. Я тебя с твоим бревном к себе не подпущу.

— Понял.

— Так что иди и ищи себе…

— Не пойду, нет. Мне с тобой нравится.

— Бабник!

— Больше не буду им, Юля.

— Врун!

— Нет, я докажу.

— Пффф.

— Докажу.

В объятьях Ивана слишком тепло и уютно, сил моих нет его оттолкнуть. Это не навсегда, я слабая, расстроенная женщина. Уже женщина! Просто минуточку так посижу, успокоюсь. Затихаю, вдыхая запах его кожи. Мне приятно чувствовать его руки на своей спине, тихой шепот возле уха, лёгкие поцелуи в волосы.

Это вообще ничего не значит. Я как была злая на него, так и буду. Завтра же перееду от этого прыгуна по карнизам. А пока пусть покачивает на руках и успокаивает, мне так легче. Глаза постепенно закрываются, и я проваливаюсь в сон. Периодически просыпаюсь ночью, и каждый раз сильные руки меня удерживают, к горячему телу прижимают, давая понять, что я не одна, а с ним. Все хорошо.

Утром просыпаюсь по будильнику одна. Не успеваю опомниться, как из кухни доносится звук разбитого стакана и ругань Ивана.

Что он там делает?

Медленно поднимаюсь, отслеживая свои ощущения. Внизу живота остался лёгкий дискомфорт.

Заворачиваюсь в халат, потому что спала я голой. Не буду об этом думать, совсем. Иду на кухню, где меня встречает взлохмаченный Иван в трусах и с деревянной лопаточкой.

— Доброе утро, что ты делаешь?

— Завтрак, — он разворачивается к плите. Замечаю там огромную сковородку с десятком яиц, брокколи и сосисками. — Садись, только аккуратно, я стакан разбил.

— Вижу, — прохожу мимо осколков и забираюсь на стул с ногами. Удивленно наблюдаю за передвижениями Ивана по кухне.

Он убирает осколки, моет руки, принимается за нарезку салата.

— Не знала, что ты умеешь готовить.

— Это мой максимум, — на столе появляется сковородка.

Иван выглядит так уютно, так мило в моей кухне, что сердце щемит. Опять специально майку не надел, тело свое красивое показывает. Думает, на меня это подействует…

Действует, конечно, но я показывать это не стану.

— У тебя, — указываю пальцем на его шею с приличным кровоподтеком, — ой.

— Нда... надо придумать какую — то легенду для Артема и парней. Боюсь, если сказать правду, они выступят на тебя с осиновыми колами и чесноком.

Поделом ему, вообще не жалко.

— Ври что хочешь, только мой брат не должен узнать правду.

— Понял, — он проводит ладонью по шее и, коснувшись синяка, морщится. — Я тут думал всю ночь.

— Ты спал, я слышала твой храп.

— Я не храплю!

— Да, конечно….

— Ладно, я думал вечером, потом утром…. Вот, давай встречаться по-настоящему.

— Нет.

Втягиваю носом аромат жареных яиц и сосисок. Я не ела со вчерашнего обеда.

— Юль, я накосячил, знаю, — Иван крутится рядом со мной с лопаточкой, накладывает еду, чай наливает, — но тебе лучше меня не найти.

— Очень самоуверенно.

— Сама подумай. Я вот, — он тыкает лопаточкой в пресс, — сильный и привлекательный, работа у меня есть с неплохой зарплатой, жилье, — кивает на стенку, разделяющую наши квартиры, — я тебе нравлюсь, ты мне очень сильно нравишься. И я решил, что пора завязывать с тусовками, совсем. Серьезным буду.

— Тебе через неделю надоест.

С огромным удовольствием разрезаю вилочкой желток яйца и он растекается по тарелке, обмакиваю в него кусочек батона.

— Не надоест. Я докажу.

Докажет он…

Возюкаю вилкой по тарелке, думаю.

Злюсь.

Жутко злюсь.

Прибить хочу.

Но…..

Влюбилась, как полная идиотка.

А Иван сразу за мной прибежал, жизнью рисковал, хоть и как полный идиот, по карнизу лазил. Успокаивал, слушая мою истерику, дал себя побить. И вот, завтрак приготовил.

Это тянет не просто на «ты мне очень нравишься», на «люблю» тянет. Просто кто-то боится такие слова говорить.

Раз боится — пусть тогда доказывает мне и себе, что он там себе надумал.

— Секса не будет, — говорю хмуро.

— Это я уже слышал, переживу пока, — Иван с энтузиазмом накидывается на собственную стряпню. За пару минут с тарелки исчезает шесть яиц, четыре сосиски и тазик салата. Он сыто отваливается, попивая кофе. — Как сама попросишь, так и будет.

— Я не попрошу…

— Попросишь.

— Точно нет!

Нет, ну правда, не попрошу ни за что!