Бабочка

Сан-Антонио, Техас, 1954 год

Когда Рэчел исполнилось шестнадцать, она все еще жила в заведении Хэйзл. Девушки устроили для нее вечеринку и пригласили несколько постоянных клиентов. Хэйзл открыла шампанское, которое почему-то не пенилось, аккуратно разлила его по чашкам.

— За нашу любимицу! — великодушно сказал она, и все выпили.

Присутствующие единодушно согласились, и Рэчел прямо-таки светилась от счастья.

А все дело было в ее тайне.

Этот день рождения она запомнит навсегда. Маленькой девочкой она не помнила своих дней рождения, потому что их никто не отмечал. Правда, как-то раз мать вспомнила об этом и пообещала Рэчел, что приготовит для нее особенные гамбургеры, а Рэчел разрешит ей помогать и даже добавлять специи в мясо. Потом миссис Дуайер с мужем ушли на весь день в бар неподалеку. Когда поздно вечером они вернулись домой, то застали Рэчел на том же месте, где она сидела утром. Рэчел дожидалась мать делать гамбургеры. К тому времени родители уже успели подраться, у миссис Дуайер был синяк под глазом, и она не желала ничего готовить.

В день, когда ей исполнилось шестнадцать, никто не подвел Рэчел. Даже Дэнни не собирался ничего ей испортить.

Девушки приготовили праздничный завтрак, а Евлалия испекла торт, залила его шоколадом и украсила огромным количеством клубники. Девушки собрали деньги на подарок и купили ей книги. Рэчел заплакала от счастья. Наконец она обрела семью.

Горе и физические страдания остались в прошлом. Они хранились в самом дальнем уголке памяти. Она не думала о мужчинах, которые каждый вечер использовали ее тело. Рэчел научилась отделять себя от этой стороны жизни у Хэйзл. Когда она отдавала им свое тело, душа оставалась с ней. Физически они могли делать с ней все что угодно, а Рэчел в этот момент забывалась в мечтах. Утром события ночи теряли реальность, и Рэчел присоединялась к остальным девушкам.

Они были ей как сестры, и она любила их, даже Френчи, чернокожую девушку, которая была так ожесточена и так вызывающе держалась, что с ней всем было трудно ладить. Рэчел не забыла свою клятву матери разыскать ее, но сейчас ее семьей были девушки в заведении Хэйзл. Они помогали друг другу. Когда у одной были неприятности, все остальные приходили ей на помощь. Если кому-нибудь нужны были деньги, скидывались все. Запросто одалживали помаду и чулки. Горе делили на всех, как и радость. И если кто-то спросит, как это в таком унылом, безотрадном месте, каким был третьеразрядный бордель Хэйзл, порой чувствовались крупицы счастья, Хэйзл бы первая признала, что в этом заслуга Рэчел.

Во-первых, обычно говорила Хэйзл, как можно жалеть себя, когда рядом этот гадкий утенок. Как бы плохо ни обстояли дела у девушек, как бы низко они ни опускались, они все прилично выглядели, а некоторые были просто красотки. Рэчел Дуайер была страшненькой и становилась все уродливее с каждым годом. Тем не менее ее это, кажется, не волновало. И уж если Рэчел принимала все как есть, то тогда уж, по мнению Хэйзл, и все остальные могли смириться с судьбой.

Рэчел заботилась о других. Ей нравилось делать приятное людям. Например, готовить всякие вкусные вещи для подруг. Или учить Кармелиту читать.

Здесь Хэйзл бы добавила, что не надо думать о Рэчел Дуайер как о совершенстве. До этого далеко. Она слишком много мечтала, читала запоем, иногда забывала выполнять все свои обязанности, и кому-то другому приходилось доделывать за нее. К тому же некоторые клиенты продолжали жаловаться. Она вяло вела себя в постели, не поощряла и не хвалила клиента. Когда мужчина выбрасывает на женщину пять долларов, он ожидает большего, хочет почувствовать себя настоящим мужчиной. А Рэчел сохла по Дэнни Маккею. Вся ее любовь и ласка были только для него — это ненормально.

Ну да ладно, — подумала Хэйзл, открывая щедрой рукой вторую бутылку шампанского. — Пусть Рэчел повеселится. Она действительно выглядит счастливой, несмотря на отсутствие Дэнни.

Хэйзл не знала, что Рэчел делала счастливой ее тайна.

Хотя заведение Хэйзл стало для Рэчел домом, а девушки — ее сестрами, Дэнни — и мужем, и братом, и отцом, в сердце Рэчел была пустота. Она жадно хотела любви и ребенка.

Сколько Рэчел себя помнила, она считала, что самое прекрасное — быть матерью. Мать рассказывала ей, как происходят роды, о боли, крови. Рэчел подумала тогда: не так все и страшно. Главное, что рождается ребенок.

Он выходит из твоего собственного тела! Ты чувствуешь, как он живет внутри тебя, зависит от тебя, нуждается в тебе. Когда он рождается, он такой беззащитный, плачет, чтобы его качали, засыпает у тебя на руках, требует всей твоей любви. Заветной мечтой Рэчел было родить ребенка. Когда это произойдет, это будет самый любимый ребенок в мире.

День исполнения ее мечты оказался ближе, чем она предполагала.

Рэчел никогда не хитрила. Голодая в Эль-Пасо, она даже и подумать не могла о том, чтобы воровать пончики. В отличие от других девушек она никогда не оставляла себе денег. Ей бы и в голову никогда не пришло заарканить Дэнни с помощью ребенка. Она знала, что другие девушки так поступали. Они беременели специально, чтобы их парни женились на них и забирали отсюда. Порой клиенты женились на девушках и брали их в дом. Беременность для многих из них являлась средством спасения. Так могла поступить и Рэчел, но она сама не хотела, чтобы так вышло.

В ту ночь, что она провела с Дэнни, Рэчел в самом деле забыла предохраниться. Именно потому она была уверена, что это его ребенок.

В отношении клиентов она пунктуально соблюдала все предосторожности. Как бы она ни хотела ребенка, она не желала, чтобы один из этих людей был его отцом. Она мечтала, чтобы ее ребенок был зачат в любви и был любим с того самого момента, как подаст признаки жизни в материнской утробе. Именно так и будет с ребенком, зачатым от Дэнни. В один прекрасный день они обязательно поженятся, так как он любил говорить об этом. Она не хотела разувериться и в этой мечте. Когда они поженятся, она будет рожать ему детей и воспитывать их лучше всех.

— Послушай, радость моя, — сказала Хэйзл, когда праздник закончился и девушки скучали, ожидая клиентов. — Если Дэнни сегодня вечером не появится, будешь работать.

Рэчел притворилась, что не слышит. Она сидела за столом, аккуратно расправляя и сворачивая оберточную бумагу, в которую был завернут ее подарок. Она положит ее в коробку от сигарет, в которой хранились разные памятные вещи. У ее матери была такая же.

— Послушай, то, что сегодня твой день рождения, ни от чего тебя не освобождает. Мистер Аткинс в городе, и он захочет провести с тобой время.

От этих слов Рэчел почувствовала спазмы в желудке. Мистер Аткинс был коммивояжер, который продавал Библию, один из самых постоянных клиентов. Девушки были рады, что ему понравилась Рэчел, это освобождало их от неприятной обязанности обслуживать его. Отстраненность Рэчел возбуждала его. Она лежала тихо и не шевелилась. Он просил ее скрещивать руки на груди, закрывать глаза и только после этого начинал. Рэчел это было не трудно, но она не могла отделаться от чувства отвращения.

— Дзнни будет здесь, — тихо сказала она.

— Это я уже слышала, — парировала Хэйзл.

Когда хозяйка ушла, Евлалия моя посуду, пробормотала:

— Господи, какой ветер! Чувствую я, скоро подует с севера! Как нам сейчас не хватает дождика! — Она взглянула на Рэчел и нежно произнесла: — Не давай себя в обиду этой старой корове! У каждой девушки есть право быть счастливой в собственный день рождения! Дэнни появится, и все будет нормально.

Рэчел дала себе слово, что не позволит Хэйзл испортить ей настроение. Дэнни обязательно приедет. Конечно, последние два года он и не вспоминал о ее дне рождения, был занят какими-то делами с Боннером, потом учеба отнимала у него много времени и сил. Но он все равно любит ее и приедет к ней на праздник.

Кроме того, сказала себе Рэчел с укрепившейся решимостью, теперь, когда она беременна, она больше не ляжет в постель с другим мужчиной.

Дэнни заберет ее отсюда. Сегодня.

— Детка! — послышался с порога голос Белл. — Потрясающая вечеринка.

Рэчел обернулась и увидела подруг.

Она улыбнулась им:

— Спасибо за книги.

— Знаешь, не так-то просто было найти тебе книжку в подарок. Ты же их все читала! — сказала Кармелита, направляясь к кухонному столу за кофе.

— А ты прочтешь эту книжку? — поддразнила Рэчел.

— Санта Мария! До чего же ты строгая учительница! Год назад, к удивлению и радости обеих, оказалось, что Кармелита схватывает все на лету. Через неделю она выучила алфавит, книжки для детей были прочитаны через месяц. Вскоре Кармелита доросла до школьных учебников грамматики, потом дошел черед и до романов. Читала она медленно, подчас с трудом разбирая буквы, но она могла освоить библиотечную книгу, предпочитая исторические повести на библейские сюжеты и жизнеописания святых.

Кармелита налила себе кофе, добавив густых жирных сливок и три ложки сахара. Из глубин своего кимоно она извлекла несколько конвертов, помахала ими перед носом Рэчел и произнесла:

— К отправке готовы еще шесть.

Рэчел просияла. Когда Кармелита научилась писать, первое, что она сделала, отправила письмо в журнал кроссвордов. В письме спрашивалось, не публикуют ли они цифровые шарады. Ее шарада имела успех, гонорар составил пять долларов. С тех пор Кармелита регулярно придумывала новые шарады и отсылала их в журнал. Полученные таким образом деньги она откладывала на счет в банке. Рэчел часто с легкой грустью думала о том, что если бы у Кармелиты было больше уверенности в себе, она бы ушла от Хэйзл и продолжила учебу. Учитывая ее природные способности и мечту о солидной работе в конторе, Кармелита вполне могла бы добиться своего.

Но, к несчастью, как и большинство девушек в их заведении, Кармелита была надломлена. В голове ее прочно засела мысль, что только здесь ей и место.

Только Рэчел и Белл были другого мнения о себе.

Белл ничто не могло поколебать в том, что с ее внешностью она создана для лучшего и что заведение Хэйзл — лишь остановка в пути. Ее дни поглощали мечты и кинофильмы. Сегодня у нее на голове был шарф, чтобы скрыть сто двадцать пять шпилек, поддерживающих ее прическу. Когда в моду вошла короткая стрижка, Белл сразу же постриглась. С приходом телевидения вообще и установкой телевизора в гостиной Хэйзл в частности Белл не пропускала ни одного изменения моды. Когда-нибудь Голливуд позовет ее. Она не хотела выглядеть как деревенщина.

Рэчел встала и пошла к двери. Из гостиной слышались звуки музыки, и девичий смех перемешивался с мужскими баритонами. Дело было к вечеру, начиналась работа. Прислонившись спиной к двери, она посмотрела на подруг.

Она будет скучать по Белл и Кармелите, когда Дэнни заберет ее. Конечно, если они подыщут себе местечко для жилья в Сан-Антонио, она будет навещать их, приносить ребенка, пусть девушки поохают и поахают над ним. Ребенку Рэчел повезло, что у него будет так много тетушек.

А может быть, иногда она даже оставит ребенка с Дэнни, и они отправятся погулять в город втроем, как раньше. Сядут в автобус и поедут купить киножурналы и пудру. Они ведь так любили по вторникам пойти в кондитерский магазин, сесть там за стойку и заказывать разные комбинации мороженого. Рэчел всегда оказывалась самой изобретательной, заказывая, например, трехслойное мороженое с зефиром, орехами, взбитыми сливками и вишенкой наверху. Иногда в этот же магазин заходили порядочные девушки. На них были широкие пышные юбки, продавец обращался к ним мэм, и дверь им открывали хорошо выбритые молодые люди. Белл, Кармелита и Рэчел не сводили глаз с девушек и в глубине души страстно желали выглядеть так же. Если случилось так, что какая-нибудь девушка бросала взгляд в сторону Рэчел, та обязательно улыбалась, но никогда не получала улыбки в ответ. Как бы опрятно и прилично они не пытались выглядеть во время своих прогулок по вторникам, все равно они принадлежали к отбросам. Девушки с элегантными прическами, разговорами о танцах и футбольных матчах всегда проходили мимо стойки, за которой они сидели, с таким видом, как будто она была пуста.

Стоя у двери и глядя на подруг, Рэчел тихо сказала:

— Мне нужно вам кое-что сказать.

Белл листала замусоленный номер журнала Лайф.

— Что такое, детка?

Рэчел была так встревожена, что сердце билось гулко-гулко.

— У меня будет ребенок.

Кармелита резко обернулась.

— Что?!

— У меня будет ребенок. Разве это не замечательно?

Кармелита и Белл обменялись взглядами.

— Ну? — Рэчел с трудом сдерживала волнение.

— Дэнни знает? — спросила Кармелита.

— Я скажу ему сегодня вечером. Мы обедаем вместе. В каком-нибудь хорошем ресторане. Я решила подождать до вечера.

— Что ты собираешься делать? — спросила Белл, отложив журнал в сторону.

— Делать?

— Да, ты же понимаешь, — продолжала Кармелита. — Что ты собираешься делать?

Рэчел озадаченно посмотрела на них.

— Что делать?

Девушки опять переглянулись, Кармелита подошла к Рэчел и взяла ее за руку.

— Пойдем сядем, подружка, — произнесла она, — нужно поговорить.

Нахмурившись, Рэчел тоже села за стол.

— Я думала, вы обрадуетесь за меня. Что-то не так?

— Детка, — сказала Белл, — Дэнни это не понравится.

— Перестаньте, — рассмеялась Рэчел, — вы, наверное, шутите. Мы только и говорим о том, сколько у нас будет детей. Мы даже знаем, где купим дом, когда он закончит школу и мы накопим достаточно денег.

Белл и Евлалия посмотрели друг на друга, а Кармелита рисовала пальцем круги на скатерти. Это было выше их понимания: как, прожив два года в заведении Хэйзл, Рэчел оставалась такой наивной.

Почти у всех девушек были парни, то есть мужчины, которые привели их сюда, приходили их навещать время от времени и забирали их заработок. У каждой девушки была своя история, но в глубине души все знали, что представляли собой их парни на самом деле. Сутенеры, альфонсы, бездельники. И больше ничего. Они дурачили женщинам головы и жили за их счет, эксплуатируя их. Так поступал и Дэнни с Рэчел, Мануэль с Кармелитой. Они не были идеальными партнерами, респектабельными мужьями, о которых мечтала каждая девушка, но как-никак они были мужчинами. А женщинам нужны мужчины. Для самоутверждения, для защиты. Просто женщина не живет одна. Женщина без мужчины — это неудачница, несостоявшаяся личность. Мужчина придавал женщине значение, определял ее место в порядке вещей. Даже если она была шлюха, она принадлежала мужчине, и это было самое главное.

Но Рэчел зашла слишком далеко, поверив сладким речам Дэнни. Она была слепа, не замечая миллион его недостатков и видя перед собой только храброго рыцаря, который спас ее в Эль-Пасо.

Проклятие, — подумали Кармелита и Белл, — Бедная девочка настолько отчаялась, что могла бы полюбить даже мерзавца, лишь бы к ней по-доброму отнеслись.

Дэнни, собственно, и является таким, по их мнению.

— Вы неправы, — грустно и обиженно сказала Рэчел. Она не ожидала, что подруги так воспримут это известие. Они просто не знали Дэнни, как она. Его эта новость просто потрясет.

— Ты что?! — заорал он.

Радость Рэчел испарилась.

— Я сказала, что беременна.

Он изо всех сил ударил по рулю.

— Не могу в это поверить. Как это могло случиться?

— Я не знаю, Дэнни. Это было не нарочно. Ты знаешь, как я осторожна. Но в ту ночь, когда мы были вместе, я была так счастлива, что забыла…

Он уставился на нее.

— Ты хочешь сказать, что это мой ребенок?

Она отпрянула, выражение его лица пугало.

— Проклятие, — пробормотал он и снова ударил по рулю. — Я не верю этому. Просто не верю. Только у меня стало что-то получаться. Школа, планы… — Он с ненавистью посмотрел на нее. — Хорошо. Что ты от меня хочешь?

— Что хочу?

— Да. Ты неспроста все мне выложила. Что ты задумала?

— Я думала, мы поженимся.

— Да я ушам своим не верю! Мы не поженимся, можешь забыть об этом навсегда.

— Но, Дэнни, — взмолилась Рэчел, дотрагиваясь до него, — я думала, мы когда-нибудь поженимся. А теперь, если мы не поженимся, ребенок будет незаконнорожденным!

Он с изумлением посмотрел на нее.

— Ты меня просто поражаешь! Я не могу жениться сейчас. Мне еще целый год учиться, а потом надо себе дорогу прокладывать. Я не хочу сейчас ни жениться, ни заводить детей.

Она расплакалась. Все получалось не так, как она себе это представляла. В ее воображении он нежно и любяще обнимал ее, обещал, что все будет нормально, они быстро ехали в другой штат, где можно сразу пожениться, а потом покупали маленький домик где-нибудь, она обустраивала его, сажала герань…

Дэнни завел машину.

— Куда мы едем? — спросила она, внезапно испытав надежду и страх одновременно.

Он не ответил. Он просто вел старенький форд. Наступило тревожное молчание. Рэчел хотелось утонуть в потрепанной обшивке и исчезнуть. Она никак не могла перестать плакать, и это злило его еще больше.

К ее удивлению, они притормозили у дома Боннера. Как всегда, слышался звук работающей стиральной машины, и виднелось белье на веревке позади дома. Рэчел не была здесь более двух лет. Теперь она, как за соломинку, ухватилась за мысль, что он решил оставить ее здесь с миссис Первис, пока не родится ребенок.

Да, она пойдет на это. Она даже поможет несчастной старушке со стиркой.

— Сиди здесь, — сказал он и вылез.

Она наблюдала, как он вошел в дом. Беспокойство ее росло. Вдруг она почувствовала себя безумно одиноко, хуже, чем той голодной ночью в Эль-Пасо, чем вообще когда-либо в жизни.

Он вышел через несколько минут. Тело его было натянуто, как струна, движения порывисты. Он сел в машину, не вымолвив ни слова, и они поехали.

Северный ветер, который предрекала Евлалия, дул вовсю, пошел холодный дождь. Дэнни вел машину как сумасшедший. Форд несся по безлюдным улицам, на поворотах тормоза скрипели. Они доехали до реки. Вдоль берега в зловещей тишине тянулись склады. Он остановил машину перед полуразрушенным домом из красного кирпича и сказал:

— Вылезай!

— Где мы, Дэнни?

— Я сказал вылезай.

Безотчетный страх сковал ее.

— Что это за место?

— Тебе повезло, что у меня есть связи.

— Связи… — Она посмотрела на старое здание, лестничный пролет, желтый свет в его конце. — Нет, Дэнни… — зашептала она, — только не это!

— Ты не можешь оставить его, Рэчел. Ты должна от него избавиться.

— Нет! — пронзительно закричала она, инстинктивно загораживая руками живот. — Я хочу ребенка! Дэнни, пожалуйста! Не убивай моего ребенка!

Он вытащил ее из машины. Рэчел упала на колени на мокрую мостовую.

— Можешь кричать, сколько тебе вздумается, — сказал Дэнни, — тебя здесь никто не услышит. Но я предупреждаю: если ты с этим не покончишь, ты меня больше не увидишь.

Стоя на коленях в грязи, она подняла голову. Как он возвышался над ней! Она никогда не думала, что он такой высокий. Вдруг в ее ушах раздался ясный и чистый голос. Это был голос ее матери: однажды, уже взрослой женщиной, ты полюбишь и поймешь, что это такое. Я не оставлю твоего отца, что бы он ни делал со мной. Рэчел обняла его колени.

— Пожалуйста, Дэнни, — всхлипывала она, — не заставляй меня убивать ребенка. Это все, что мне нужно в жизни. Я уже люблю его. И я знаю, что он меня тоже любит. Я хочу сохранить его.

— Пошли, — произнес Дэнни, и в голосе его слышалась скука. — У нас не так уж много времени. Нам просто повезло, что он сразу согласился принять тебя. Этот парень все сделает в два счета.

Она посмотрела на закрашенные черным окна.

— Он врач? — услышала она свой голос.

— Какое это имеет значение? Послушай, Рэчел. Он уже имел дело с сотнями таких девушек. Кроме того, для нас он делает скидку.

Она посмотрела на него.

— Пожалуйста, Дэнни. Я сделаю все, правда. Я буду послушной, буду делать все, что скажут Хэйзл, клиенты. Только не заставляй меня убивать ребенка.

Он взял ее за руку и потянул в дом. Она почти не сопротивлялась. Действительность напоминала ей кошмарный сон. Дэнни подошел к какой-то двери, постучал, что-то сказал вполголоса. Она услышала звук отпираемого замка, затем дверь отворилась.

— Ты вовремя меня поймал, Дэнни, — послышался мужской голос. Он разговаривал с Дэнни так, будто они были старые друзья. — Я как раз собирался уходить. Но ради тебя придется задержаться. Кто на этот раз?

— Эту ты не знаешь. — Он наклонился вперед и что-то прошептал мужчине на ухо.

Рэчел с оцепенением смотрела на Дэнни. Кто на этот раз?! Мужчина посторонился, дав ей пройти.

— Снимай юбку, трусы, чулки, если есть. Ложись на стол.

Она не двигалась.

— Иди, — произнес Дэнни.

Она подняла голову. Его зеленые глаза были полуприкрыты, но она чувствовала его безжалостный взгляд и власть над собой. Она сделала, что ей было велено. Когда она раздевалась, незнакомец положил какие-то металлические предметы в таз с сильно пахнущей жидкостью. Простыня на столе была чистой, у стола лежала стопка чистых полотенец.

— Вот, — сказал незнакомец, протягивая ей стакан воды и две таблетки. — Выпей. Это обезболивающее.

На мгновение их глаза встретились, и она поняла, что он не злой человек. У него было мягкое лицо, как у плюшевого мишки, извиняющиеся глаза и колючая борода. Он тоже жертва, — подумала Рэчел.

Она выпила таблетки и легла на стол.

— Раздвинь ноги, — сказал Дэнни, — и просунь их вот сюда.

Рэчел ни разу в жизни не была у врача, поэтому не знала, что ей делать. Дэнни пришлось помочь ей. Незнакомец вымыл руки.

— Ты не можешь побыстрее? — произнес Дэнни. — Я уже опаздываю.

— Нужно подождать, пока подействует обезболивающее. Иначе она будет верещать, как резаная.

— Ну и пусть. Никто же не услышит.

— Дэнни, — прошептала она, дотронувшись до его руки. — Дэнни, пожалуйста, не говори так. Не убивай моего ребенка.

— Слушай, — сказал незнакомец, — это делается против ее воли?

— Не задавай лишних вопросов.

— Я не делаю это по принуждению, ты знаешь, Маккей. Девушка должна прийти по своему желанию. Иначе не пойдет.

— Я сказал делай!

— Забирай ее отсюда. Я не буду делать аборт девушке против ее воли. Проклятие, Маккей, это и так рискованное занятие! Я каждый раз рискую своей лицензией! Девушки, которые приходят добровольно, потом не болтают. Откуда я знаю, что эта будет держать рот на замке?

— Я могу поручиться за нее. И еще я могу поручиться за то, что если ты откажешься, я ославлю тебя по всему городу. Посмотрим, как долго после этого ты сохранишь свою лицензию.

Минуту стояла напряженная тишина. Рэчел разглядывала пятна на потолке и представляла себе двух быков с переплетенными в схватке рогами. На мгновение у нее появилась надежда. Она молилась. Господи, пожалуйста, сохрани мне ребенка. Я буду заботиться о нем. Я уже никогда больше не буду шлюхой.

Потом она услышала, как незнакомец сказал:

— Хорошо.

Она не сводила глаз с потолка и чувствовала, как в них закипают слезы.

— Не надо, Дэнни, — прошептала она. — Не делай этого со мной. Позволь мне оставить ребенка. Я уеду. Я обещаю, что ты никогда не увидишь меня.

Дэнни посмотрел на нее сверху вниз. Он возвышался над ней, высокий, элегантный, красивый. В его глазах Рэчел увидела знакомый огонь, который она слишком хорошо знала. Это означало, что сейчас он управлял ситуацией, ни она, ни врач не могли сопротивляться ему. Внезапно Рэчел как бы увидела Дэнни в будущем. Она ужаснулась.

Потом Рэчел почувствовала пальцы незнакомца там, где до этого побывали пальцы многих мужчин. Он сказал:

— Хм, интересная татуировка. Что это, бабочка?

Дэнни ответил:

— Не задавай вопросов. Делай.

Незнакомец оказался прав. Обезболивающее еще не подействовало, когда он начал операцию. Рэчел закричала так громко и пронзительно, что Дэнни некоторое время выглядел встревоженным.

Поднялся водоворот, и, казалось, он поглотит ее. Она растворилась в безумной боли, будто внутри нее был горящий факел. Мой ребенок, — пульсировало у нее в мозгу. — Я не могу спасти тебя! Я не могу помочь тебе!

Рэчел металась по столу. Дэнни пришлось лечь на нее, чтобы она лежала спокойно. Но Рэчел не осознала этого. Ее засасывало в длинный черный тоннель, в ушах шумел ветер. Она думала о мужчинах, которые оскорбляли ее тело, — отец, Дэнни, клиенты Хэйзл, теперь этот незнакомец с его смертоносными инструментами.

Она чувствовала, как из ее тела удаляют жизнь, душа ее разрывалась на этом пике издевательств и унижений. Мужчина наказывал женщину за ее естественное состояние. Крошечная жизнь внутри нее медленно умирала, а вместе с ней — и ее собственная. Снова накатывала большая темная волна. Это было похоже на черное зловещее море. Это была ненависть. Рэчел Дуайер внезапно открыла для себя ненависть. Никогда, — дала она себе клятву, когда незнакомец бросил инструменты в таз и снял резиновые перчатки, — никогда мужчина не прикоснется к моему телу.

А потом все кончилось. Это не заняло много времени. Еще одна обжигающая боль от промывания, а потом незнакомец медленно опустил ее ноги.

Дэнни пришлось нести Рэчел до машины. Таблетки оказались сильнодействующими. Странная немота стала распространяться по ее телу. Ей казалось, она летит по воздуху. Она ощущала некоторое неудобство и тяжесть между ногами. Это из-за крови, — подумала она.

Они ехали молча. Почему-то она не могла плакать, хотя ей очень хотелось.

Когда они притормозили у заведения Хэйзл, Дэнни не вылез из машины. Вместо этого, даже не выключая мотора, он повернулся к ней. На лице его было написано отвращение.

— Вылезай, — произнес он, — иди проспись.

— Дэни, — прошептала она, — ты убил моего ребенка.

— Вы, женщины, делаете из мухи слона. Ты бы должна на коленях ползать, благодарить меня, что я вытащил тебя из этой передряги. Как ты думаешь, ты работала бы с животом? Еще три месяца, и Хэйзл бы вышвырнула тебя. Я тебе одолжение сделал, сука неблагодарная!

— Я не понимаю.

— Слушай, вылезай, а? Господи, как ты мне надоела. С самого первого дня, как я привез тебя сюда.

— Дэнни!

— Чем ты думаешь вообще? Зачем, ты думаешь, я приходил к тебе сюда? Потому что мне хотелось? С ума ты, что ли, сошла? Это потому что Хэйзл звала меня, чтобы я тебя в норму привел. Как только ты начинала плохо работать, она звала меня.

— Нет, Дэнни!

— Нужен был всего один вечер со мной, и ты опять заливалась жаворонком. Клиенты опять были довольны. Потом у тебя снова портилось настроение, и так далее.

Она закрыла уши руками.

— Нет! Это неправда! Ты любил меня!

— Господи, что же я глупый и слепой? — Он оторвал ее руки от ушей и заставил ее слушать.

— Ты уродина, Рэчел. Неужели ты думаешь, что я могу любить такую, как ты? Да ни один мужик не сможет.

— Пожалуйста, прекрати…

— Я знал, что Хэйзл возьмет тебя, потому что у нее есть клиенты со странностями. — Дэнни был холоден. Его глаза безжалостно следили за ней во время этих откровений. Рэчел первый раз видела его таким, какой он есть на самом деле.

— Ты заработала мне неплохие деньги, детка. На твои заработки я смог пойти учиться и кое-чего достичь. Но больше ты мне не нужна. Теперь у меня более надежные источники доходов. Ты была всего лишь отправной точкой в моей жизни, мы расстаемся.

— Тогда почему ты не оставил мне ребенка?

— Потому что я собираюсь многого добиться в жизни. Посмотри на это лицо и запомни его. Послушай это имя и тоже запомни его. Дэнни Маккей. Я стану большим человеком в один прекрасный день. Я буду тем, кому поклоняются. У меня будет власть. И я не хочу, чтобы что-либо из прошлого угрожало мне. Через много лет, когда у меня будут миллионы, я не хочу, чтобы ты пришла со своим ребенком и пыталась шантажировать меня. Сейчас же ты ничего не докажешь. Я даже могу сказать, что не знаю тебя. А теперь убирайся из моей машины.

— Ты не можешь говорить все это серьезно, — всхлипывала она, — ты лжешь. Ты любил меня, я знаю.

— Любил! Ты ненормальная, Рэчел. Все время сказки какие-то читаешь. Как ту книжку про марсиан в Эль-Пасо. Ты даже имела наглость читать ее той ночью, когда мы с тобой первый раз занимались любовью. Как будто книжка для тебя была важнее, чем я! Правильно я ее выбросил.

При этих словах она сразу замолчала. Посмотрела на него.

— Мою книгу, — прошептала она, думая о капитане Уайлдере. Капитан Уайлдер никогда бы не убил ее ребенка.

— Рэчел, — сказал он устало, — пожалуйста, вылезай из машины.

— Да, — безжизненно произнесла она, — я вылезаю. Но прежде я хочу сказать тебе кое-что. Пять минут назад ты вспомнил о нашей первой ночи. Знаешь что, Дэнни? Мне тогда было четырнадцать, я была наивна. С тех пор я узнала сотни мужчин. И знаешь что, Дэнни? Ты никчемный мужик.

Он изо всех сил ударил ее по щеке. Когда она медленно подняла голову, по ее лицу текла струйка крови.

— Ты думаешь, что видишь меня в последний раз, Дэнни Маккей? Это не так. Когда-нибудь я заставлю тебя заплатить за все, что ты со мной сделал.

Он криво усмехнулся.

— Ну и как ты думаешь меня достать?

— Ты сказал, что добьешься успеха. Я тоже. Я буду богата и влиятельна. Более богата и более влиятельна, чем ты.

Он откинул назад голову и рассмеялся.

— Да ну? И как ты собираешься заработать свои миллионы? Работая проституткой? Послушай, радость моя, с твоей внешностью тебе место только в заведении Хэйзл. Ты будешь обслуживать там клиентов до окончания века. А теперь… — Он наклонился, открыл дверцу и толкнул ее. — Убирайся!

Она упала. Он захлопнул дверь, и машина отъехала. Рэчел успела еще раз увидеть его лицо. Запомни меня, — сказал он.

Она запомнит. И еще одно. Она не будет работать на Хэйзл до окончания века. Нет, она будет жить для другого: отомстить Дэнни Маккею.