Бархат

Глава 18

Какой-то тип принес послание на улицу д'Анжу на следующий день. Это был грязный подросток в сдвинутой набекрень кепке, из-под которой торчал клок немытых темных волос. Лакей, отворивший парадную дверь, презрительно оглядел пришельца с ног до головы и велел тому отправляться к черному входу.

Парень фыркнул, покачав головой, сунул в руки лакею конверт и, прежде чем тот успел опомниться, спустился вниз по ступенькам и убежал.

Лакей с нескрываемым отвращением посмотрел на конверт, словно ожидая, что из него вот-вот покажется что-то мерзкое. Но, к своему удивлению, он увидел, что надпись на конверте сделана изящным почерком и адресовано послание графине де Бокер.

Габриэль сидела вместе с Катрин в залитой солнцем гостиной. Женщины оживленно болтали о каких-то пустяках, когда слуга внес письмо на серебряном подносе. Графиня сразу же узнала почерк – сердце ее так сильно забилось, словно готово было выскочить из груди.

– Извини меня, Катрин, – улыбаясь, проговорила Габриэль и вышла из гостиной.

Вбежав в свою комнату, она нетерпеливо вскрыла конверт. Послание, написанное тем самым шифром, который они разработали с Натаниэлем в Берли-Мэнор, было как две капли воды похоже на письма Гийома. Он сообщал ей о способе связи с ним – через продавщицу цветов на цветочном базаре. Ее магазинчик был слева от входа. Цветочница будет продавать примулы. Габриэль должна была купить букет, а затем дать продавщице три су и вместе с монетой передать зашифрованную записку.

В письме не было ничего личного – ни обращения, ни подписи. Но большего графиня и не ждала.

Габриэль, нахмурившись, стала ходить по комнате. Натаниэль не собирался раскрывать ей своего местонахождения. Но почему?

Конечно, она понимала: он должен быть предельно осторожен – ведь с ним Джейк. Однако ей нужно было знать, где он находится. Графиня не могла понять почему, но даже сама мысль о том, что он находится в Париже, совсем недалеко от нее, а она должна связываться с ним через какую-то цветочницу, была для нее невыносимой.

Ну что ж, она сама найдет его. Усевшись за секретер, Габриэль принялась составлять послание лорду. К сожалению, она не могла сообщить ему ничего интересного. Графиня лишь написала, что Талейран вернулся из Пруссии и собирается провести в своей резиденции в Париже несколько недель.

Сунув запечатанный конверт в сумочку, Габриэль выскользнула из дома, наняла экипаж и отправилась на цветочный базар. Там было так же людно, как и накануне. Воздух был напоен запахом цветов, которые заботливые торговцы то и дело сбрызгивали водой.

За прилавком магазинчика сидела старая карга во вдовьем головном уборе. Старуха равнодушно взглянула на Габриэль, сунула ей букет примул и протянула за деньгами изуродованную артритом руку.

Не моргнув глазом, торговка взяла конверт и три су. Габриэль ушла, поднеся к лицу букет примул и вдыхая их чудный аромат.

Недалеко от магазинчика Габриэль притаилась под каким-то навесом и стала ждать. Не прошло и получаса, как к старухе подбежал мальчишка. Паренек схватил конверт и помчался по направлению к мосту, соединявшему маленький островок Сен-Луи с его большим собратом – островом Сите.

Габриэль еле успевала за мальчиком. Она не могла бежать, не привлекая к себе всеобщего внимания, поэтому ей пришлось идти быстрым шагом. И хоть мальчишка двигался гораздо проворнее, графине удалось не потерять его из виду. Она видела, как, пробежав по Орлеанской набережной, паренек свернул на улицу Будэ.

В конце улицы графиня остановилась и спряталась за дверью одного из домов. Ветер носил над островом сырой воздух, пахнущий грязью и помоями. Мальчишка остановился у дома номер тринадцать. Она не видела, кто открыл дверь, но через несколько мгновений посланный уже убежал из дома, весело подпрыгивая. Он пробежал мимо Габриэль, не заметив ее. Девушка быстро прошла вниз по улице, внимательно оглядев дом под номером тринадцать, а затем повернула назад. По крайней мере, теперь ей было известно, где находятся Натаниэль и Джейк. Впрочем, это не принесло ей пользы.

Натаниэль грубо выругался, когда мсье Фармье принес ему наверх письмо. Ведь он дал точные указания булочнику – велеть цветочнице, чтобы она доставляла все послания в кабачок Жерара, расположенный на набережной. А уж только оттуда их можно было забирать. Фармье, конечно, начисто забыл о его указаниях. К тому же его мозги явно были затуманены утренней выпивкой.

Габриэль наверняка проследила за мальчиком. Именно так он бы сам поступил в данных обстоятельствах, а их мысли всегда совпадали.

Прайд вышел на улицу, но нигде не увидел высокой фигуры с рыжими кудрями. Но так и должно быть: опытная шпионка не могла попасться на пустяке.

Скорее всего, она не привела за собой людей Фуше и не приведет – по крайней мере, до тех пор, пока Джейк с ним. Но все равно все было испорчено. Прайд уже не был уверен в безопасности их жилья; а он не мог себе этого позволить, не подвергая опасности сына. Натаниэль вернулся в дом и поднялся в свою комнатку под крышей. Очевидно, ему придется переехать в другое место. Пусть Габриэль думает, что он все еще живет здесь и посылает сюда все свои послания. Но дом булочника так подходил Джейку!

Через несколько мгновений ступени заскрипели, и дверь в комнату распахнулась.

– Папа! – воскликнул Джейк.

– Воспитанные люди сначала стучат, а уж затем входят в комнату, – сердито проговорил Натаниэль, раздраженный неожиданным вторжением ребенка.

Джейк опустил глаза и опять стал похож на того покорного ребенка, каким его привык видеть отец в Берли-Мэнор.

– Чего ты хочешь? – мягче спросил Прайд, взяв сына за подбородок и повернув к себе. – Чем это ты вымазался?

– Конфетами, – ответил мальчик, проведя по губам ладонью. – Они липкие.

– Знаю. Пойди-ка сюда.

Натаниэль подвел сына к столику, намочил в воде полотенце и стал яростно тереть его подбородок.

– Там во дворе есть кролики, – вырываясь, проговорил Джейк. – Они в клетке. Можно мне пойти посмотреть на них? Анри будет их кормить.

– А как же ты разговариваешь с Анри? – Прайд повернул лицо сына к свету, чтобы посмотреть, не осталось ли липких следов. – Он ведь не говорит по-английски.

Казалось, Джейк смутился.

– Наверное, жесты говорят не хуже слов? – заметил Прайд. Джейк не понял, что имел в виду его отец, но заметил, что тот уже не так сердится.

– Так я пошел, пап? – переминаясь с ноги на ногу, спросил мальчик.

– Не «я пошел», а «можно я пойду?» – автоматически поправил его лорд.

– Можно я пойду? – нетерпеливо повторил Джейк. – Это же здесь рядом, во дворе.

– Понимаю, но…

Но тут Натаниэль заметил, что говорит в пустоту – маленькие ножки уже бежали вниз по ступенькам.

Лорд Прайд улыбнулся, он надеялся, что ребенок не свяжет свой завтрашний обед с пушистыми комочками, которых он увидит сегодня. И вдруг ему безумно захотелось увидеть Габриэль, рассказать ей о Джейке, услышать ее веселый смех. Внезапно Натаниэль поймал себя на мысли о том, что ему бы хотелось, чтобы она, проследив за мальчиком, пришла к нему – так же, как приходила всегда.

Но подобные мысли были сущим безумием.

– Итак, вы полагаете, мадам, что сумели войти в доверие шефа тайных агентов?

Фуше вертел в своих коротеньких пальцах незажженную сигару и смотрел на Габриэль из-под полуприкрытых век.

– Он согласился принять меня на службу, – спокойно ответила она, откинувшись на спинку стула.

Дело происходило в кабинете Талейрана.

– А каким образом вы вернулись во Францию?

– На рыбацкой шхуне, которая шла из Лимингтона в Шербур.

– И вы были вместе с Прайдом.

Это звучало не как вопрос, а как утверждение.

Габриэль держалась непринужденно, но мысли ее поскакали вперед. Как Фуше мог узнать об этом? Талейран не мог сказать ему. Графиня взглянула на своего крестного отца, но лицо у него было непроницаемым.

– Да, – ответила девушка.

Фуше изобразил подобие улыбки:

– Похоже, вы не уверены, мадам.

– Я не то чтобы не уверена, – промолвила графиня. – Просто мне любопытно, откуда вы об этом знаете?

– Вы путешествовали с пропуском, подписанным мной, мадам. У ворот Кана вы показывали этот пропуск. Мои люди всегда обращают внимание на такие вещи.

– И они узнали лорда Прайда?

Фуше покачал головой:

– Нет, я сам догадался об этом.

Дьявол! Грязная, поганая свинья! Но неужели они видели Джейка? Весь первый день он спал в карете, и она была почти уверена, что стражники не заглядывали внутрь. Но Натаниэль-то ехал верхом!

– Так, может, вы сообщите нам, где мы можем найти лорда Прайда? – предположил Фуше.

Он сунул сигару в рот и принялся шарить по карманам в поисках спичек. Но, поймав взгляд хозяина дома, Фуше отложил сигару и потянулся за бокалом с коньяком.

Перед глазами графини опять встало видение: Гийом с небольшой раной на спине, из которой внезапно брызнула кровь. Она почувствовала тяжесть его тела, ощутила, как жизнь покидает его. И опять девушка услышала этот звук – то ли стон, то ли протестующий, тихий крик, раздавшийся в тот момент, когда кинжал сделал свое дело.

Натаниэль Прайд украл у Гийома де Гранвилля его жизнь, а у Габриэль – человека, которого она любила больше жизни.

– Мадам?

Фуше наклонился вперед, и его лицо оказалось рядом с лицом графини.

– Нет, – услышала девушка свой голос, который доносился до нее откуда-то издалека. – Нет, я не знаю, где он. Он не скажет мне. Прайд обещал прислать записку.

– И уже прислал?

Габриэль представила торговку цветами в руках людей Фуше. Она покачала головой.

– Нет еще.

– Понятно, – нахмурился Фуше. – Простите меня, мадам, но мне кажется, вы не очень-то уверены в том, что говорите.

– Я не заметил этого, Фуше, – заговорил Талейран. Он улыбнулся и наполнил бокал своего гостя.

– К тому же я устала, – промолвила графиня. – Это было долгое путешествие. Я рассказала вам о ситуации в Англии все, что могла, описала все, что видела в бумагах лорда Прайда…

С этими словами Габриэль поднялась.

– Вы нам отлично помогли, мадам, – заметил Фуше, вставая вслед за ней. Он так пристально посмотрел на графиню, что у нее холодок побежал по спине. – Надеюсь, вы немедленно сообщите нам, как только английский тайный агент даст о себе знать.

– Разумеется, – ответила графиня де Бокер.

– Мне пора, Талейран. – Фуше поклонился и добавил: – Я, как обычно, выйду с черного входа. Нет, нет, – запротестовал он, когда Талейран потянулся к звонку. – Не стоит звать лакея. Я сам найду дорогу.

– Уверен, мой друг, что найдете, – произнес Талейран, спокойно улыбаясь. – Но не могу же я позволить, чтобы такой человек, как вы, ушел без сопровождения. Конвой мсье Фуше к подъезду, Андрэ! – приказал Талейран слуге, который появился в комнате сразу же после звонка, как будто он стоял за дверью.

Когда дверь за министром полиции закрылась, Талейран с гримасой отвращения покачал головой:

– Как будто я настолько глуп, что позволю ему в одиночестве бродить по дому. Он еще, чего доброго, стащит столовое серебро!

Габриэль слабо улыбнулась:

– Вы думаете, он мне поверил?

Ее крестный отец покачал головой:

– Нет. Ты была поражена его вопросами, чего он и добивался. Я уверен, что он знает гораздо больше, чем ты ему рассказала. Уж таков Фуше.

– Но если он не поверил мне, то почему не сказал об этом?

Министр пожал плечами:

– Ты частное лицо, и у тебя есть влиятельные друзья. Он не может обвинить тебя в чем-нибудь, пока ты не совершишь открытого предательства. Можешь быть уверена – он выяснит, почему ты лгала, и установит за тобой слежку.

– Да, – промолвила Габриэль. – Я тоже уверена, что он так и сделает.

С этими словами графиня направилась к двери.

– Ты знаешь, мне тоже любопытно, почему же ты все-таки сказала неправду? Из-за ребенка? Но даже если Фуше и поймает лорда Прайда, я смогу защитить мальчика. Фуше не будет от Джейка никакой пользы, если сам шеф тайных агентов окажется у него в руках.

– Знаю… И не знаю, почему я солгала. Я не собиралась этого делать и думала в эту минуту о Гийоме. Но почему-то я поступила именно так. – Габриэль пожала плечами. – Мне надо предупредить Натаниэля о том, что Фуше известно, что он в Париже.

– Но ты себя поставишь под угрозу, помогая ему, – заметил Талейран.

– Но Натаниэль по-прежнему полезнее живой, чем мертвый, не так ли?

– В общем, да. Но я всегда могу найти другого человека.

– И другую женщину, которая его соблазнит?

– Если это будет необходимо.

– Грязными делами вы занимаетесь!

– В этом нет ничего нового, ma fille.

– Да, конечно. Bonne nuit, mon parrain.[11]

Габриэль нужно было все обдумать в спокойной обстановке. Она поднялась в свою спальню и легла на кровать, закинув руки за голову. Комната освещалась лишь мерцающим светом тлеющих в камине угольков. Почему же Она все-таки солгала? Гийом с такой же легкостью убрал бы Натаниэля, с какой лорд Прайд уничтожил Гийома. Так отчего она не воспользовалась случаем и не сделала того же? Это была бы славная месть, и несколько недель назад Габриэль бы ни секунды не раздумывала.

Но когда она попыталась всколыхнуть в своем сердце прежнюю ненависть, то обнаружила, что ее там больше нет. Когда же ненависть и жажда мести покинули ее? Ведь она сказала Талейрану, что готова использовать Натаниэля в его политических махинациях. Было ли это правдой?

Но независимо от того, говорила она тогда правду или лгала, графиня поняла: она больше не хочет причинять вред лорду Прайду.

Боль ее утраты еще не прошла – она все еще помнила Гийома, – но стала гораздо слабее. Раньше все напоминало девушке об убитом любовнике, она все время думала о нем, но потом Габриэль научилась жить с эти горем.

И она ничего не могла поделать со своим влечением к лорду Прайду.

– Так где вы поймали его? – спросил Фуше, с любопытством глядя на сопливого паренька, стоящего между двух верзил-полицейских.

– В таверне, напротив цветочного рынка, мсье. У него слишком много денег – столько честным трудом не заработаешь.

Говоривший ударил паренька, и тот съежился. Из разбитой губы у него текла кровь, глаз был подбит.

– Нам помог одноглазый Жиль, – промолвил один из полицейских.

– Ах, ну да, – сказал Фуше и взял арестованного за подбородок. – Он, кажется, еще сообщил, что какие-то незнакомцы сорят деньгами направо и налево?

– Да, мсье. Мы-то ничего не заметили, но вы же знаете одноглазого. Он так любит выпивку и деньги, что увидит домовых, если ему заплатить.

– М-м-м… Ну, а что ты скажешь? – спросил Фуше, обращаясь к мальчишке.

Лицо министра полиции исказила ярость, он почти кричал.

– Я не сделал ничего плохого, – прошептал мальчик, пытаясь вырваться из рук полицейских. – Я просто выполняю поручения старухи, которая держит цветочную лавку.

Фуше недоверчиво посмотрел на кожаный кошелек. Затем он высыпал содержимое кошелька на стол. Кучка серебра засверкала в тусклом свете сальных свечей.

– Да-да, – скептически проговорил Фуше. – Несколько поручений старой карги, которая торгует цветами, говоришь? Да у нас, оказывается, цветочницы стали миллионерами!

Раздался грубый гогот, паренек получил еще один удар и упал на колени.

– Он выбросил в реку какие-то листки, когда мы схватили его, мсье.

Обутая в грубый сапог нога с размаху влетела в голень пленника.

– Полегче-полегче, – спокойно произнес Фуше. – Мне не нужно, чтобы он сразу отрубился.

А затем он сам подошел к мальчику и ударил его кулаком в живот.

– Может, скажешь правду, – а то будет совсем неприятно? – все тем же спокойным тоном договорил министр.

Пленник, скорчившись, упал на пол и судорожно ловил ртом воздух.

– Поднимите его!

Фуше зажег сигару, наблюдая, как его молодцы поставили мальчика на ноги. Пленник не мог держаться на ногах, его рот скривился от боли.

– А теперь я хочу слышать правду! – рявкнул Фуше. Министр глубоко затянулся и выдохнул дым в лицо пареньку.

– Расскажи-ка мне об этих поручениях, – приказал он.

– Я передавал сообщения, – прохрипел пленник. – Сообщения от торговки цветами.

– Куда ты их относил?

– На улицу Будэ, улицу Гамбардан… иногда на улицу Валлансер… пожалуйста, мсье, я больше ничего не делал. Правда, – пробормотал он. – Чистая правда, клянусь вам!

– И что было в этих сообщениях?

Мальчик отчаянно покачал головой:

– Не знаю. Я не умею читать.

– Похоже, действительно не умеешь. А кто получал эти сообщения?

Парень вытер кровь с лица рукавом. Его глаза побелели от ужаса.

– Тот, кто открывал дверь, мсье.

– А кто тебе платил?

– Тот, кто открывал дверь, – испуганно бормотал пленник. – Простые люди.

Фуше бросил взгляд на блестящие монеты. Не похоже было, чтобы обитатели этих кварталов могли швыряться такими суммами денег.

– А куда ты должен был отнести последнее сообщение, то самое, что ты выбросил в реку?

– На улицу Будэ.

У пленника был такой вид, словно он только что подписал собственный смертный приговор.

– Но я не думал, что это так важно, мсье, – добавил он.

Фуше приподнял одну бровь:

– Да нет, ты знал, что это важно, иначе бы не стал избавляться от послания. Какой дом на улице Будэ?

– Номер тринадцать, мсье. Пожалуйста, я не сделал ничего плохого. Пожалуйста, отпустите меня, господа! Возьмите деньги и отпустите меня!

– Ты что, пытаешься подкупить одного из государственных министров? – вопросил Фуше. – Уведите его!

Фуше указал кивком на дверь, и двое полицейских выволокли пленника из абсолютно пустой комнаты, служившей министру полиции императора Наполеона кабинетом.

Фуше многозначительно кивнул самому себе, попыхивая сигарой. Это был один из тех случаев, когда он убеждался, что не зря платит своим соглядатаям. Его люди знали: для их министра не бывает ничего незначительного.

Стоит нанести визит в дом номер тринадцать по улице Будэ! Кое-что может выгореть… а может, и ничего не получится. Английский шеф тайных агентов был где-то в городе, и графиня де Бокер знала где.

Этим вечером в доме мадам де Сталь назначен прием. Графиня непременно будет там. Пожалуй, он шепнет ей пару слов на ушко и посмотрит, как отреагирует эта гордячка.

А обыск дома произведут завтра, на рассвете. Птички не покинут гнезда, пока не взойдет солнце, поэтому предрассветные часы были самыми подходящими. Люди в это время становятся менее осторожными. Фуше пошлет гуда группу полицейских, которые быстро разберутся, что к чему. Можно не сомневаться, они выяснят, что это за люди получают послания от торговки цветами, как бы хорошо эти люди им ни платили и где бы они ни прятались!

Габриэль вела живую беседу с князем Меттернихом, австрийским послом, когда в салон мадам де Сталь вошел министр Фуше.

Графиня почувствовала, что Фуше смотрит на нее, и подняла взгляд. Министр, стоя в дверях, презрительно оглядел блестящее, светское общество. Ему были чужды интеллект и утонченность.

– Прошу прощения, графиня. Вы, кажется, не слушаете меня?

– Извините меня, сэр.

Графиня, улыбаясь, посмотрела на своего собеседника. Меттерних был похож на ее крестного отца. Он был одним из самых умных политиков и дипломатов в Европе, не считая, разумеется, Талейрана. Меттерних и Талейран уважали друг друга.

– Мне кажется, министр Фуше пытается обратить на себя мое внимание, – извиняющимся тоном проговорила Габриэль.

– Так пойдемте к поприветствуем его.

Князь поднялся и с галантным поклоном предложил графине руку.

Девушка с благодарностью приняла его приглашение: она была рада, что будет разговаривать с Фуше не одна.

– Мсье Фуше! Вас не часто встретишь на светских раутах, – приветливо заговорила Габриэль. – Вы, конечно, знакомы с князем Меттернихом.

– Разумеется.

Мужчины обменялись поклонами.

– Я был очень взволнован, графиня, – произнес Фуше, улыбаясь. – Кажется, у меня есть кое-какие известия о вашем пропавшем друге.

Холодок побежал по спине Габриэль. Она улыбнулась:

– Прошу прощения, мсье. О каком пропавшем друге вы говорите?

– Да о вашем попутчике, мадам. Похоже, он проводит время на острове Сен-Луи.

Фуше пытливо смотрел на графиню опытным взглядом человека, умеющего читать по лицам людей. Он заметил тревогу, мелькнувшую в глазах девушки.

– Да вас надо поздравить, мсье Фуше, – спокойно проговорила Габриэль. – Вы так быстро нашли его!

– Мне известно все, что происходит в каждом уголке этого города, мадам, – произнес Фуше, отвесив еще один поклон. – А теперь, если вы позволите, мне надо поздороваться с хозяйкой.

Фуше ушел, ловко скользя между гостями. На его губах играла довольная улыбка.

– Он жесток, этот господин, – заметил Меттерних. – Но отлично знает свое дело.

– Да, конечно, – согласилась Габриэль. – Он знает свое дело, – повторила она вслед за послом. – Князь, будьте так добры проводить меня к крестному отцу.

– С величайшим удовольствием, мадам, – проговорил Меттерних.

Увидев их, Талейран нахмурился. Габриэль была бледнее, чем обычно.

– У меня болит голова, mon parrain, – сказала она. – Вы не против, если я возьму карету, а потом отправлю ее назад за вами?

– Нет, я сам отвезу тебя домой.

Мсье де Талейран предложил графине руку.

– Князь, – сказал Талейран, обращаясь к австрийскому послу, – буду рад с вами побеседовать. Может, вы пообедаете со мной завтра?

– Это было бы замечательно.

Меттерних поклонился, и Талейран с Габриэль покинули салон мадам де Сталь.

– Итак? – спросил Талейран, когда они остались одни в экипаже.

Министр иностранных дел не проронил ни слова, пока Габриэль все ему рассказывала.

– Для тебя риск очень велик, если ты предупредишь лорда Прайда, – заметил Талейран, когда она закончила. – Я смогу обеспечить безопасность мальчика. Больше я ничего не могу обещать тебе. Но если Натаниэль узнает об опасности от тебя, я не гарантирую, что буду в силах защитить тебя от Фуше.

– Я понимаю.

Габриэль откинулась на спинку кареты. В окошке то и дело мелькали огоньки встречных экипажей.

Неужели она и в самом деле готова рисковать своей жизнью ради Натаниэля? Для Гийома она сделала бы это, не задумываясь. Но к своему прежнему любовнику она относилась совсем иначе, не так, как к Натаниэлю. Гийома де Гранвилля Габриэль по-настоящему любила. Такая любовь дважды в жизни не повторяется. С лордом Прайдом ее связывала страсть, а не любовь.

– Я должна это сделать, – услышала девушка собственный голос, как будто ее разум и ее язык существовали отдельно.

Талейран кивнул.