Беглянка

Глава 7. Шайна Миури

Не знаю, как долго я звала Пьера в надежде, что это просто какая-то шутка. А затем вдруг как-то разом осознала, что осталась одна. Запертая в неизвестном месте, и никто не знает, где меня искать.

Вот же дура! Ну почему я не поговорила с Анастасом и не рассказала о своих планах? Впрочем, мне бы это едва ли помогло. Этот жестяной гараж с коридором в неизвестность прячется посреди каких-то джунглей, и меня точно не найдут, даже если будут искать.

Даже Шарль не найдет, хотя сейчас я была бы только рада его увидеть. Все лучше, чем медленно умирать от голода и жажды в полной темноте…

Но каким же негодяем оказался этот такой милый с виду юноша, Пьер Эйлимхаи! А еще наследник бессмертного рода, защитник людей! Видите ли, конкурент ему не нужен… да его сожрал бы тот орил, если бы не я!

Хотя да, с орилом он столкнулся из-за меня. Но, с другой стороны, то путешествие было целиком его идеей!

В любом случае, скотина он неблагодарная. Хоть бы убил милосердно, а не обрек на мучительную смерть.

Последний раз стукнув по железной двери в надежде, что та все же смилостивится и поддастся, я включила комм. Свет от экрана немного развеял окружающую темноту, но, увы, связь с внешним миром отсутствовала. Ожидаемо…

Я огляделась. Изнутри гараж был таким же маленьким, как и снаружи, но из него куда-то вниз вел коридор. Куда именно он вел, рассмотреть от входа было невозможно. Но во мне вдруг вспыхнула надежда.

Что, если Пьер вовсе не такой негодяй, как я уже представила? Вдруг коридор ведет в само убежище, которое он все же подготовил для меня? А его последние слова — просто глупая шутка. Чтобы напугать меня.

Может же быть такое? Все-таки Пьер не был похож на подлеца. И мы неплохо общались до моего запечатления.

Да и вряд ли кадхаи мог желать мне смерти. Даже если не считал себя обязанным мне.

Убедившись, что заряд у комма полный, я уменьшила яркость экрана и решительно направилась в коридор. Неизвестно, сколько времени придется идти, да и теплилась надежда рассмотреть в полутьме впереди приветливо манящий огонек убежища.

Наверное, в то, что убежище существует, я перестала верить возле первой же развилки. Но все равно продолжала утешать себя мыслью, что все разветвления этого лабиринта ведут в безопасную комнату, хорошо освещенную, с запасом еды и воды, и всего необходимого для комфортной жизни в течение нескольких месяцев.

Хотя понимала, что никто не стал бы строить лабиринт без цели запутать в нем блуждающих. И, будь у Пьера добрые намерения, он дал бы подсказку, как из этого лабиринта выбраться.

Но я все равно продолжала упорно идти вперед, постоянно забирая вправо. А вдруг здесь есть еще один выход? Или от времени обвалился потолок туннеля, открывая путь наружу? Или прорыли ходы на поверхность какие-нибудь гигантские кроты? Или пробила стены туннеля подземная река, которая приведет меня к океану…

Я продолжала надеяться на благополучный исход и упрямо шла вперед. А тьма вокруг меня словно сгущалась, уплотнялась, обрастала тенями, что время от времени мелькали на границе света и тьмы — чтобы шарахнуться в темноту.

Где-то в груди противно нудел страх. Что прячется в этой темноте? Чьи это тени? Что произойдет, когда они поймут, что свет не опасен?

Мне стоило больших усилий держать себя в руках и не броситься в панике вперед сломя голову — чтобы окончательно заблудиться.

Казалось, я бреду сквозь тьму уже целую вечность. Но комм показывал, что прошло чуть больше трех часов с того момента, как я здесь очутилась.

Тишина давила, создавая иллюзию звуков, которых здесь не могло быть. Зрение подводило тоже, поэтому в первый момент я даже не испугалась, приняв это за игру воображения.

На меня надвигалась зубастая тень.

Она была похожа на кляксу размером в половину моего роста. Хвостик кляксы работал, как змеиный, а на округлой «голове» щерилась острыми акульими зубами пасть, которой клякса без усилий могла откусить мне голову.

И в первое мгновение я действительно приняла эту тень за плод моего воображения. Но уже в следующий миг сообразила, что в моем воображении просто не могло возникнуть ничего похожего — настолько эта клякса выглядела чуждой нашей реальности.

Я отступила на шаг, лихорадочно пытаясь вспомнить, есть ли у меня что-то, что можно использовать в качестве оружия против этого существа. Но чего-чего, а оружия я с собой не ношу, уж слишком много мороки его регистрировать в каждом космопорту. И что-то подсказывает мне, что нож никакого вреда этой зубастой твари не причинит.

Тень приближалась медленно — и так же медленно я отступала. Наверное, я смогла бы убежать… если бы здесь было, куда бежать.

Интересно, Пьер в курсе, что за монстр тут обитает? Или именно на него у парня и был расчет? Чтобы долго не мучилась…

Умирать вот прямо сейчас не хотелось. Я еще не отчаялась настолько, чтобы смерть казалась мне спасеньем.

Я отступила еще на несколько шагов, и из темноты выплыла еще одна клякса. Мои шансы, и без того околонулевые, ушли в минус. Этот монстр тут не один, и, значит, их может быть еще больше. Так что, отступая от одной, я могу идти прямиком в пасти других.

Я не привыкла сдаваться, но ситуация казалась безвыходной. Куда более безвыходной, чем в случае с запечатлением, когда у меня хотя бы было время что-нибудь придумать. А сейчас я заперта во тьме с неизвестным количеством явно опасных существ, и мое время стремительно убывало.

Из тьмы показалась еще одна тварь, подтверждая худшие мои опасения, а в следующий момент мое запястье, обвитое узором запечатления, обожгло резкой болью. Я неловко взмахнула рукой, испугавшись, что в нее вцепились чьи-то зубы, и на пол передо мной с грохотом свалилось что-то массивное.

Тени прыснули обратно во мрак, будто напуганные шумом, а я посветила коммом себе под ноги:

— Шарль? Вы как здесь оказались? — удивленно спросила я лежащего у моих ног кадхаи.

— А вы думали, что сможете от меня скрыться? — проворчал он недовольно.

— Эм… да, думала. Иначе бы здесь не оказалась, — я протянула ему руку, рывком ставя на ноги. — Рада вас видеть.

Я ничуть не покривила душой. Живой человек — пусть даже запечатленный со мной кадхаи — после нескольких часов одиночества в полной темноте, приправленной монстрами, не мог не обрадовать меня своим появлением.

— Неужели? — изогнул он бровь. — Так почему же вы решили сбежать, а не пришли ко мне?

— А знаете, не настолько уж и рада. Вы можете вывести нас отсюда? Кстати, у вас есть оружие? Здесь полно монстров.

— Каких монстров? — удивился Шарль.

— И все-таки, как вам удалось меня найти? — проигнорировала я его вопрос.

Пережитый страх давал о себе знать нервной дрожью и внезапно проснувшейся болтливостью.

— Каких монстров, Шайна? — повторил он вопрос. — Это схрон, здесь внутри не может быть никаких монстров!

— А… вы это не мне скажите, а вот им, — я кивнула в сторону клякс, снова приблизившихся.

Шарль обернулся.

— Хаоты… — в его голосе послышалось потрясение.

— Это вы так ругаетесь, или это и правда хаоты? — заинтересовалась я.

О худших врагах человечества в легендах имелось множество упоминаний, но описания их внешнего вида среди них не было. И я невольно уставилась на клякс с любопытством.

Страх почему-то прошел. Кадхаи были воинами и защитниками, так что я невольно ждала от Шарля спасения.

— Второе, — мрачно ответил он. — Прячьтесь за мою спину. Где-то здесь произошел прорыв.

— Прорыв? — что-то такое я вроде бы слышала.

Кажется, на Танше это обычное дело, когда из другой реальности в нашу начинают просачиваться хаоты. Закрывать такие прорывы — одна из обязанностей кадхаи.

— Да, — подтвердил Шарль. — И мы не можем уйти, пока прорыв не уничтожен.

— Не можем уйти — это в смысле не должны или такой возможности нет? — уточнила я.

— Я должен уничтожить прорыв, — заявил кадхаи.

В этот момент вокруг него вспыхнул яркий свет, едва меня не ослепивший. А когда я проморгалась, Шарля не было. Передо мной стоял цельнометаллический серебряный доспех, как у рыцарей из темных веков — только совершенно гладкий, без единого сочленения. Блестящий металл светился, разгоняя тьму этого подземелья куда эффективнее комма.

Лица у доспеха не было — его скрывала гладкая, как весь остальной доспех, маска, но я как-то быстро сообразила, что вижу перед собой Шарля в легендарной броне кадхаи.

Да, можно было не спрашивать об оружии — у кадхаи оно всегда с ними, наравне с броней.

Я с интересом взглянула на длинный меч и убедилась, что продолжением руки он не является. Кадхаи держал его за рукоять, как что-то отдельное от себя.

— Впечатляет, — признала я и юркнула ему за спину, заметив шевеление на границе круга из света.

Обращаться со своим оружием этот кадхаи точно умел. Его меч легко разрезал кляксы на подходе, и со стороны это смотрелось, завораживающе. А мне почему-то было сложно воспринимать этого закованного в броню воина как Шарля.

— Вас не задело? — осведомился он, едва из тьмы в круг света перестали вылетать кляксы хаотов.

Как ни странно, но доспех почти не искажал голос. Я на миг задумалась, как он видит через сплошной металл, но тут же отмахнулась от глупой мысли. Броня кадхаи только выглядит металлической, но по сути является чем-то другим, а потому бессмысленно удивляться странностям. Ничего обычного в этой броне просто нет.

— Нет, — ответила я и поинтересовалась: — Все? Мы можем идти к выходу?

Хаотов больше не наблюдалось, и я сочла, что долг кадхаи выполнен.

— Сначала нужно уничтожить прорыв, — упрямо возразил он.

— А разве вы этого еще не сделали? Вы же уничтожили всех хаотов.

— Не всех, — возразил он отрывисто. — И, чтобы закрыть прорыв, нужно сначала найти его.

Я потерла виски пальцами, вдруг ощутив себя взрослой, что пытается договориться с упрямым ребенком:

— Шарль, мне кажется, все же разумнее выйти отсюда и вернуться с группой ваших коллег. Ни к чему рисковать, пытаясь закрыть прорыв в одиночку.

Мне очень не понравились его слова о том, что хаоты уничтожены не все. А вдруг их слишком много для него одного?

— Шайна, мы в схроне. Если мы выйдем отсюда, он затеряется среди десятков других. И, пока его будут искать, хаотов станет слишком много. А значит, будут жертвы. И они будут на моей совести. Потому что пока этот прорыв можно закрыть и в одиночку.

— А в каком смысле — затеряется? — не поняла я. — У входа же есть связь, и этот гараж никуда не денется.

— Гараж? — переспросил он.

— Вход в лабиринт, который в джунглях.

— Это просто Дверь. Она может вести в любой из существующих схронов. Вы никогда не узнаете, в какой схрон попадете, если вам не известен код.

— Так вы же можете узнать код, когда мы выйдем, — удивилась я.

— Код вводится при входе, а не при выходе, — снисходительно просветил меня Шарль. — Изнутри его узнать невозможно, даже покидая схрон.

Я закатила глаза.

Вечно эти мужчины считают меня глупее, чем я есть. Хотя не могу сказать, что у них нет на это оснований.

— Его можно узнать у Пьера, — уточнила я.

— А при чем здесь Пьер? — явно удивился Шарль.

— А что, разве не вы подговорили его устроить это похищение, чтобы эффектно меня спасти, вызвав симпатию? — с сарказмом спросила я.

— Вас привел сюда Пьер? — потрясение в голосе Шарля было неподдельным.

— Вы удивлены?

— Он не мог этого сделать. Пьер обязан вам жизнью и не стал бы вас убивать!

— Он сказал, что хочет остаться вашим наследником, — пожала я плечами. — Ничего личного. И его вряд ли можно обвинить в убийстве. Я сама согласилась сюда прийти.

— Тогда, скорее всего, он не знает код, — хмуро произнес Шарль.

— Почему вы так решили? — удивилась я.

— Потому что он не стал бы оставлять себе возможность вас спасти, — заявил кадхаи. — Случайно открытая дверь просто не позволила бы ему передумать. И, если он решился избавиться от вас, значит, это без шанса все исправить.

— А вдруг вы ошибаетесь? — я поежилась, в очередной раз поразившись расчетливости Пьера. — Вдруг он знает код, и сможет привести вам помощь, если вы останетесь, после того, как выведете меня отсюда?

— Нет. Я не выпущу вас из своего поля зрения больше, — холодно перебил меня Шарль.

— Боитесь, что снова сбегу?

— А вы не сбежите? — осведомился он мрачно.

Следовало признать, что попытаюсь. Но знать об этом Шарлю совсем не обязательно.

— Послушайте, вы меня даже здесь нашли. Вам точно не нужно опасаться моего бегства.

— Зато вам стоит опасаться, — все так же холодно ответил Шарль.

— Чего? — я удивилась.

— Оказаться без моей защиты. Или вы полагаете, Пьер не решится закончить начатое?

— Ему больше не удастся меня обмануть, — даже обиделась я на столь нелестное мнение о моих умственных способностях.

— А он и пытаться не будет, — презрительно заявил кадхаи. — Нападение хищника, случайно съеденная ядовитая ягода, неудачное падение — вы считаете, ему будет проблематично организовать несчастный случай?

— Он не станет, — не поверила я. — Иначе зачем бы ему заморачиваться со схроном?

— Пьер явно не хотел, чтобы я узнал о его участии в вашей смерти. Но теперь я знаю, и у него развязаны руки.

Я озадачилась:

— А разве это не должно работать наоборот? Вы же сразу поймете, что это он сделал. Или что, у вас тут запечатленных можно убивать без последствий?

— Нельзя. И то, что Пьер сделал — непростительно. Я лишу его права наследовать титул, как только мы вернемся.

— Вот, и у него уже нет причины меня убивать.

— Он будет мстить. Ведь вы разрушили его жизнь, — спокойно заметил Шарль.

— Я?! — потрясенно уставилась я на кадхаи. — На секундочку, это он запер меня в лабиринте, обрекая на долгую и мучительную смерть!

— С его точки зрения, он просто устранял угрозу своему будущему. А вы все равно его разрушили. Он убьет вас, чтобы отомстить и вам и мне.

— Это какая-то психопатическая логика, — ошарашенно заявила я. — Он что у вас, больной?

— Видимо, да, — неожиданно согласился Шарль.

— То есть, вы можете ошибаться, приписывая племяннику те мотивы, какими руководствовались бы сами?

Это было глупо, но я хотела его уколоть.

— Я никогда бы так не сделал, — в голосе Шарля послышалась злость. — Долг жизни для меня — не пустой звук. И я никому не устроил бы долгую и мучительную смерть! Но и Пьера я бы в таком не заподозрил.

Последняя фраза прозвучала печально.

Не очень удобно разговаривать с маской без черт лица, так что о настрое Шарля я могла только догадываться. Но все равно поняла, что лучше эту тему закруглить. Поэтому вернулась к более насущному:

— Но вы же понимаете, что, пока я здесь, даже ваше присутствие не спасет меня от истощения и последующей смерти? Сколько времени вам понадобится на то, чтобы найти прорыв? Мы можем кружить здесь вечность!

— Вам не о чем беспокоиться, Шайна.

— О, нет, мне есть, о чем беспокоиться! — раздраженно возразила я. — У меня запас воды на пару дней при жесткой экономии. И еды столько же! Может быть, кадхаи и не умирают от голода и жажды, но я-то человек!

— У вас не будет проблем с водой. Я — мастер стихий и мне не составит труда создать столько воды, сколько вам нужно. А от голода я вас вылечу.

— Голод — не болезнь! — возразила я сердито.

И как я могла забыть о магии Эйлимхаи? Да, рядом с ним жажда мне не грозит.

— Это состояние организма, которое можно исправить, — заметил он. — Но вам в принципе не о чем переживать. Схроны редко делали большими, так что нам не понадобится много времени, чтобы отыскать прорыв. К тому же хаоты всегда приманиваются броней, и нам не придется гоняться за ними по всему лабиринту. А если идти в сторону, откуда будет появляться наибольшее количество хаотов, то придем к прорыву.

— Пытаетесь меня убедить, что нас ждет небольшое приключение на пару часов? — скривилась я.

Планы… еще бы все шло согласно планам.

— Уверен, это не займет много времени.

И ведь впрямь уверен. Я только вздохнула. Все равно от меня тут ничего не зависит. Прислушаться ко мне Шарль не хочет, его долг важнее моей безопасности. Выбраться в одиночку из этого схрона я по-прежнему не могу. Так что все, что остается — это следовать за кадхаи.

— Пойдем тогда? — предложила я. — Раньше начнем…

Дольше провозимся, проворчала я про себя спустя еще пару часов и несколько битв Шарля с хаотами.

Броню кадхаи не снимал, что вполне понятно, учитывая, что нас окружают враги. И наблюдать за ним было довольно странно. Затянутая в сияющий металл фигура совсем не ассоциировалась у меня с Шарлем. Это был настоящий рыцарь, что защищал меня от страшных чудовищ, рядом с которым я была в безопасности. А Шарль был угрозой, от которой следовало держаться подальше. И, глядя, как ловко справляется с хаотами кадхаи, я просто поверить не могла, что это тот самый Шарль, из-за которого я вообще оказалась здесь.

И кадхаи действительно приманивал хаотов, которых в лабиринте оказалось неожиданно много. Поэтому за ту пару часов, что мы ищем прорыв, уйти от места, где появился Шарль, удалось не больше чем на сотню метров.

Наверное, будь Шарль не один, то управиться можно было бы быстрее. Или наоборот, будь он один. Но кадхаи не просто сражался с чудовищами, он защищал меня.

Следовало признать, ему удалось произвести на меня впечатление. Не то, чтобы меня часто защищали. Более того, обычно это я выступала в роли защитника. Все же я была сильнее большинства тех, с кем меня сталкивала жизнь. Ощутить себя слабой было интересным опытом. При других обстоятельствах я бы точно не осталась равнодушна к тому, кто с оружием в руках сражается за мою безопасность. Возможно, если бы Шарль начал с этого, а не с угроз, я бы отнеслась к нему совсем иначе.

А не будь у меня Вирона, я и вовсе была бы очарована.

Увы, за этой броней скрывался мужчина, не чурающийся насилия, эгоистичный и властный. И, стоит ему снять броню, все очарование развеется.

И я напоминала себе, что он бьется вовсе не ради меня. Им движет долг, и более того, он отказался увести меня отсюда, и опасности я продолжаю подвергаться в том числе из-за его эгоизма.

Мы снова шли вперед после очередной расправы над хаотами, и я решилась заговорить:

— Как вы думаете, далеко еще до этого прорыва?

— Не имею ни малейшего представления.

— А вам не тяжело постоянно в броне?

— Пугаю? — осведомился он странным тоном.

— Нет. Скорее наоборот, — призналась я честно. — Беспокоюсь о своем будущем. Вдруг вы устанете так, что не сможете держать меч.

— А наоборот от пугаю — это что? — озадаченно спросил он.

У них в броне что, мозги отключаются? Но вслух я это спрашивать, разумеется, не стала. Опасно так-то злить вооруженных людей.

— Привлекаю, наверное, — предположила я.

— Не веселю? — стало понятно его удивление.

— В вашей броне нет ничего смешного, — уверила я.

— Привлекаю, значит, — задумчиво произнес он.

— Вы в броне похожи на рыцаря, а это архетип героя, который весьма привлекателен, — поспешила я развеять его заблуждения. — Ничего более.

— Ну-ну, — словно бы насмешливо откликнулся Шарль.

Но мне послышалась в его тоне растерянность. Которой, разумеется, быть не могло, и мне просто сложно понять Шарля, когда я не вижу его лица.

— А вы так и не ответили, — заметила я.

— Мне не тяжело. Это естественная форма для кадхаи. Она не утомляет. И, пока я жив, я не выроню меч.

— Это успокаивает, — признала я. — А разве вы не бессмертны?

— В теории кадхаи могу жить вечно. Но хаоты могут причинить нам непоправимый вред. Да и вечная жизнь утомляет. Поэтому кадхаи умирают.

— Жизнь утомляет? — поразилась я.

— Странно звучит, не так ли? — словно бы усмехнулся он. — Но я видел тех, кто готов уйти. Долгая жизнь — это всегда потери. Родных, привычного мира, воспоминаний. Неизменны лишь сражения. Но битва ради битвы теряет смысл. Когда больше не за что сражаться — откуда взять силы, чтобы продолжать?

— А за что сражаетесь вы? — мне стало интересно.

Шарль ответил не сразу. И ответ его прозвучал как-то не слишком уверенно.

— За свой мир. За будущее. За свое счастье.

— И что же для вас счастье?

— Семья. Любимая женщина. Мой ребенок.

— Разве вы не были счастливы со своей женой, даже без ребенка? — полюбопытствовала я.

— Был, — словно бы нехотя ответил он.

— И зачем же вы разрушаете свое счастье?

— Шайна, не задавайте вопросы, ответ на которые вы не хотите услышать. Поверьте, я отнюдь не рад, что запечатлен с вами. Но у меня нет выбора. И ребенок — это компенсация за все неудобства, какие я вынужден терпеть из-за запечатления.

— Здорово, — не удержалась я от иронии. — А мне какая компенсация? У меня неудобств-то побольше будет.

— Я могу обеспечить вас максимальным комфортом, — заметил он. — Вы не будете ни в чем нуждаться. Не будете знать ни в чем отказа.

— Так поэтому ваши женщины не бегут от запечатления, как от чумы? И, кстати, в вашей формуле счастья любящая женщина не обязательна?

— Любить можно только ту, кто отвечает взаимностью, — назидательно ответил Шарль.

— Да ладно? И с каких это пор?

— Всегда. Если любовь безответна, она сжигает саму себя.

— Это так у кадхаи?

— Да.

— М, ясно, — максимально нейтральным тоном произнесла я.

Кажется, это было не слишком удачной идеей, говорить о чувствах с этим кадхаи. Даже если предположить, что он готов строить со мной счастливую семью — долго эти попытки не продлятся. Я никогда не смогла бы влюбиться в Шарля.

— Я удовлетворил ваше любопытство? — насмешливо спросил он.

— В целом, да. Но, знаете, я не привыкла жить за чужой счет. И мне нравится моя работа. А ваша безотказность наверняка не будет распространяться на мое желание отправиться в очередную экспедицию, верно?

— И к чему вы клоните?

— Все еще не вижу, в чем моя выгода, — сообщила я сердито.

— В выполнении своего предназначения, — так же сердито ответил он.

— Ну, спасибо. Я что, по-вашему — инкубатор?

— Как я уже сказал, не задавайте вопросы, ответы на которые не хотите знать.

— О, прекрасно! — разозлилась я.

Кажется, в формуле счастья этого кадхаи под любимой женщиной подразумеваюсь вовсе не я. Не то, чтобы мне хотелось на это место, но низвести меня до уровня машины для воспроизводства — это уже слишком! Да и с чего он взял, что, если я рожу ребенка, то кому-то его отдам? Даже если этот кто-то — его родной отец!

Но продолжить гневную тираду мне не дали внезапно появившиеся хаоты. Как бы я не была зла, но устраивать ругань с тем, кто сражается в том числе и за мою жизнь — довольно глупо.

— И где же ваша гневная отповедь? — желчно поинтересовался Шарль, закончив с хаотами.

Признаться, зрелище фехтующего рыцаря подействовало на меня успокаивающе. Мне больше не хотелось ругаться, хотя мнение Шарля по поводу моего предназначения мне все так же не нравилось.

— Полагаю не очень умным лезть с отповедями к тому, кто в этот момент сражается.

— Считаете себя умной? — насмешливо поинтересовался он.

Хм. Кажется, насчет успокоилась я погорячилась. Этот тип умеет выводить из себя.

— А у вас сложилось противоположное мнение? — осведомилась я.

— В целом, учитывая, где мы находимся…

— Это не глупость, а доверчивость, — возмутилась я. — Если бы Пьер и правда решил помочь мне, мы бы в такой ситуации не оказались!

— Я бы все равно вас нашел.

— И на этом основании вы считаете меня глупой? Как вы вообще можете судить обо мне по той паре встреч, что у нас были?

— Умная женщина не стала бы бегать от своей судьбы.

— Ум не равен покорности, — ответила я запальчиво. — И было бы глупостью не попытаться сбежать от ваших угроз!

— Я вам не угрожал.

— Ну да, конечно! — я не удержалась от сарказма. — По-вашему, насилие — это норма?!

— Я предложил вам согласиться, — в голосе Шарля послышалось раздражение.

— Вы серьезно полагаете, что насилие с согласия делает его более приятным и менее болезненным? А еще меня упрекаете в недостатке ума!

— Что вы сейчас и демонстрируете! — он остановился и повернулся ко мне. — Тем, что не желаете понять, что у вас нет другого выхода!

Гладкая поверхность маски не передавала эмоций, но почему-то я легко представила, как кривиться гневом красивое лицо Шарля.

— У меня — есть, — возразила я. — Я не одна из тех несчастных уроженок Танши, кому не повезло стать запечатленной одного из вас. И мне не нужна защита императора, чтобы спрятаться от вас на просторах галактики!

— За одним маленьким нюансом, — ядовито заметил он. — Если вы покинете Таншу, вас арестуют.

Я остолбенела.

— Вы… с чего вы взяли?

Откуда Шарль вообще мог узнать, что меня преследуют законники?

— Вы во всех имперских новостях, Шайна Миури, похитительница имперских артефактов. И в вашем положении следует быть благодарной судьбе, что связала вас с одним из кадхаи.

— А как вы смотрите имперские новости? — поинтересовалась я. — На Танше ведь нет доступа к инфсети?

Мне срочно нужно было сменить тему, чтобы немного прийти в себя. Шарль знает! И теперь может угрожать мне выдать меня законникам… Все и так было плохо, а теперь стало еще хуже!

— У владетелей есть, — лаконично ответил Шарль.

Теперь он считает меня преступницей и наверняка полагает, что я заслуживаю любого сколь угодно плохого обращения.

— Шарль, я не похитительница. Это одно ужасное недоразумение, и сейчас мой жених пытается его разрешить. Но ему нужно время, поэтому я прячусь здесь.

— Как будто преступница призналась бы, — он мне не поверил.

— А вы никогда не слышали о невинно осужденных? — раздраженно поинтересовалась я. — Меня обвиняют, потому что я была последней, кто видел артефакт, согласно свидетельствам камер. Но камеры сломаны! И после меня к артефакту мог зайти кто угодно!

— Зачем вы пытаетесь убедить меня в своей невиновности? — поинтересовался Шарль. — Вы — моя запечатленная, и я не сдам вас империи.

— Потому что я — не виновна! — это же очевидно, разве нет?

— Тогда почему вы не сдались закону?

— Потому что законникам нужна не справедливость, а козел отпущения! Они не стали бы искать настоящего виновного, если бы захватили меня!

— Они и сейчас не ищут, — заметил Шарль. — И вы с тем же успехом могли ждать, что вам поможет ваш жених, находясь под стражей.

Я хотела было возразить, но не сразу нашлась, что. И только когда Шарль отмахался от очередного нападения хаотов, я не слишком уверенно заметила:

— Но ведь на свободе ждать спасения предпочтительнее, разве нет? К тому же меня могли осудить сразу и сослать на рудники. А вытащить уже осужденную сложнее, чем предотвратить суд.

— Что ж, думаю, вы увидели, что бывает с теми, кто действует против закона, — равнодушно откликнулся Шарль, останавливаясь возле развилки.

— Если бы вы держались подальше, все было бы нормально! — с досадой заявила я.

— И, если вы перестанете упрямиться, тоже все будет нормально, — пожал он плечами.

Мне захотелось его стукнуть. Вот же гад! Но велика вероятность, что мне от удара будет больнее.

— Чего мы ждем? — мрачно осведомилась я.

— Откуда придет больше хаотов, — лаконично ответил Шарль.

— Да они закончатся когда-нибудь?! — в сердцах воскликнула я.

— Пока прорыв открыт — нет, — кадхаи был спокоен, как удав.

— Здорово, — пробормотала я.

Будущее сейчас казалось мне особенно мрачным.