Бегство из-под венца

Глава 18

Лидия вынула из волос украшенные драгоценными камнями шпильки, чтобы не потерять их. С ее короткими локонами мало что можно было сделать, и Софи одолжила ей свои шпильки, чтобы украсить прическу.

Виктор ослабил узел галстука, потом сбросил сюртук и жилет.

Лидия толком не знала, как надо поступить, но ей совершенно не нравилось стоять поодаль друг от друга и раздеваться – от этого веяло холодной отстраненностью. Лидия потянулась расстегнуть ворот своего платья. От того, что на ней не было корсета, она чувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение.

– Позволь мне это сделать, – сказал Виктор, сбрасывая туфли.

Лидия проглотила ком в горле и опустила руки, не зная, чем их занять. Присев на туалетный столик, она ждала, когда Виктор закончит раздеваться. Он сбросил через голову рубашку.

Лидия не поднимала глаз от пола, с опозданием сообразив, что могла бы снять туфли и чулки.

В поле ее зрения были только черные брюки Виктора, и она не знала, радоваться или огорчаться тому, что он не снял их. Опустившись на колени, Виктор развязал подвязку и медленно спустил с ее ноги шелковый розовый чулок.

Она поставила ногу на скамеечку, не зная, что ей самой следует делать. Голова Виктора находилась на уровне ее коленей, обнаженные плечи и спина были открыты ее взгляду. Наверное, нужно коснуться его, однако Лидия не была в этом уверена.

Он приподнял ее ножку и поцеловал изгиб стопы. От щекотки она поджала пальцы. Виктор отпустил ее ногу и потянулся к другой подвязке. Неужели он разденет ее всю с такой же почтительной нежностью?

Она коснулась его плеча, провела пальцами по шраму. Его кожа была теплой и шелковистой.

Лидия перевела взгляд на его торс. Сильные мышцы проступали под кожей, поражая своей мощью. Дорожка темных волос спускалась по животу и исчезала за поясом брюк. Виктор притянул Лидию к себе. Там, где слились их нагие тела, словно проскочила искра.

– Ты уверена, Лидия? – спросил он. – Еще не поздно остановиться.

– Уверена. Почему женщина не может желать любви, если мужчине это позволено? – Она намеревалась произнести это гордо и смело, но ее голос прозвучал тревожно и неожиданно тонко.

Виктор сильнее сжал ее в объятиях.

– Ты знаешь почему. Возможно, потом ты меня возненавидишь, но я больше не могу бороться с искушением.

Его слова ее успокоили. Не то что бы они пролились бальзамом, на ее истомившуюся душу, но, во всяком случае, Лидия понимала Виктора.

– Не могу себе представить, что я тебя возненавижу. – Это только сейчас ты так говоришь.

– Но я сама хочу этого. Здесь и сейчас. И тебе не о чем беспокоиться.

Он погладил ее по голове.

– Тогда не бойся. Я не буду спешить.

– Ты должен научить меня, как сделать так, чтобы тебе понравилось.

– Я знаю, что ты доставишь мне огромное удовольствие. Но я бы очень хотел, чтобы для тебя восторг любви оказался сильнее сожалений о гибельном выборе.

Она никогда не пожалеет. Она любит его и хочет, чтоб он это знал. Ведь через пару дней Джеймс, выяснив, что Виктор не собирается на ней жениться, заставит ее вернуться домой.

Лидия не знала, прав ли Тревор, твердивший, что английский аристократ не снизойдет до простолюдинки, или Виктор действительно больше не в состоянии подарить свое сердце женщине. Но она была твердо убеждена, что любовное слияние нужно Виктору не меньше, чем ей, а может быть, и больше.

Он обнимал ее, а она с трепетом ждала поцелуя. Затем его губы нашли ее рот, и любовный танец начался.

Виктор целовал ее, пока от нехватки воздуха у Лидии не закружилась голова. Она покачнулась в кольце его рук, но он крепко держал ее. Он был скалой, а ее белое платье волновалось, словно бушующий океан.

Он с утонченной медлительностью провел руками по ее спине, спустился к бедрам. Лидию охватила дрожь пробуждающейся женственности. Она вся горела и трепетала от возбуждения, впитывала его дыхание, исследуя выпуклости и впадины его мускулистой спины. Все в нем было совершенно.

Его губы проложили дорожку поцелуев по ее шее. Он медленно провел руками вверх по ее бокам, нежно целуя ее грудь над вырезом платья. Виктор не торопясь вел ее в царство страсти, и она сгорала от нетерпения. Мысль, что Виктор заботится о том, чтобы не напугать ее, и потому не спешит, согревала душу Лидии. Его неистощимое терпение предназначалось только ей.

– Ах, Лидди, я умирал от желания сделать это, едва увидел тебя сегодня вечером, – пробормотал он, спустив лиф ее платья и открыв грудь.

Лидия шумно вздохнула, когда он кончиком языка коснулся ее соска, а потом вобрал его в рот. Затем то же самое он проделал со второй грудью.

Виктор слишком неожиданно оборвал ласку, выпрямившись в полный рост и притянув Лидию к себе. Она вздрогнула, когда ее напрягшиеся соски коснулись его груди, и изогнулась, теснее приникая к нему.

Новые ощущения волна за волной сотрясали ее тело, ей хотелось, чтобы эти мгновения никогда не кончались, ее еще сильнее влекло к Виктору. Его медлительность сводила ее с ума. Он взял ее лицо в свои ладони и снова поцеловал в губы, словно им предстояло начать все сначала.

Лидия издала нетерпеливый возглас и почувствовала, что Виктор улыбается. Чуть отстранившись, он погладил ее по щеке. Взгляд его темных глаз, затуманенных страстью, гипнотизировал ее.

– Готова к большему, любимая?

Лидия кивнула, дрожа от предвкушения. По спине пробежал холодок, и она поняла, что Виктор расстегнул ее платье.

– На мне нет рубашки, – запоздало вспомнила она.

– Знаю, – сказал Виктор. – Это восхитительно. Ни рубашки, ни корсета, а скоро совсем ничего не будет.

Приступ паники заставил Лидию вцепиться, ему в плечи.

– Разве мы не отправимся в постель?

– Пока нет, милая. – Виктор поцеловал Лидию в нос и повернул спиной к себе.

Лиф платья, плотно прилегавший к телу, был снабжен сложной шнуровкой. Лидия вспомнила, сколько времени пришлось потратить Софи и Дженни, чтобы справиться с многочисленными ленточками.

Виктор расстегнул украшенную бриллиантами кружевную ленту, охватывающую ее шею, и она скользнула вниз по груди Лидии. Бриллианты искрились и бросали радужные блики на ее кожу, которая, казалось, мерцала. Виктор провел рукой по ее груди.

Лидия вздрогнула. Губы Виктора коснулись ее шеи и медленно двинулись вниз. За каждую развязанную ленточку шнуровки он вознаграждал себя поцелуем, все сильнее разжигая в Лидии огонь страсти. Распустив лиф, Виктор высвободил руки Лидии из рукавов, и платье скользнуло на пол.

Нащупав завязки ее панталон, Виктор развязал узел, и последние, одежды упали к ее ногам. Подняв голову, Лидия увидела, что Виктор смотрит на ее отражение в стоящем на туалетном столике зеркале. Смутившись, она попыталась прикрыться руками.

– Не надо. Ты так прекрасна. – Виктор мягко отвел ее руки. – Я могу любоваться тобой вечно.

Его прерывистое дыхание и хриплый голос свидетельствовали о его искренности.

– Не уверена, что я всегда буду так выглядеть.

Она вспыхнула, краска жаркой волной заливала ей щеки, шею, грудь. Лидия боролась с собственными страхами и смущением, стремясь дать Виктору все, что он желал. И если он хочет видеть ее нагой, пусть так и будет.

– В моей памяти ты навсегда останешься такой, хотя со временем станешь еще красивее.

Он провел ладонью по ее плечу, потом его пальцы, скользнув по груди, спустились к золотистым завиткам ее лона.

– Ты могла бы служить моделью для статуи Афродиты, но ни один скульптор не сумеет передать твоей красоты.

У Лидии голова шла кругом от его слов, от его прикосновений к самым сокровенным ее местам, еще не изведавшим ласки. Виктор чуть сильнее прижал руку к средоточию ее женственности.

Чуть отклонив ее назад, он поцеловал Лидию, кружа пальцами возле набухающего бутона. Дурман сладостных предчувствий проникал в ее кровь, ее лоно раскрывалось ему навстречу.

Стон сорвался с губ Лидии.

Виктор подхватил ее на руки. Лидия едва дышала, ее тело трепетало от жажды, названия которой она не знала. Однако она понимала, что Виктор начнет все сначала, повторяя каждый поцелуй, каждое прикосновение, пока страстное желание не победит ее страх, и тогда он добавит в эту магическую игру новую яркую краску.

Виктор усадил ее в центр кровати и склонился к ней в поцелуе. Лидия почувствовала, как матрас прогнулся под тяжестью его тела. Она провела рукой по спине Виктора и, не найдя преграды на поясе, скользнула ниже. Ей хотелось подарить ему такое же волшебное наслаждение, которое пробуждал в ней он, но у нее не было ни его умения, ни его силы духа. Она тешила себя надеждой, что ее ласки доставляют ему хоть малую толику радости.

Виктор застонал и опустил голову. Лидия покрывала поцелуями его шею, плечи, спускаясь все ниже и ниже, словно пробуя его на вкус. Она провела рукой по его мускулистому торсу, скользнула пальцами по стрелке темных волос к густым завиткам внизу живота.

Виктор замер, возвышаясь над ней, когда ее пальцы сомкнулись вокруг его пульсирующего мужского естества, и хрипло застонал. Значит, она сумела доставить ему удовольствие! Ей хотелось дать ему почувствовать всю Меру своего восторга.

– Лидди, я так долго не выдержу!

Она проложила дорожку поцелуев к его чреслам и коснулась губами бархатистой кожи готового к сражению жезла. Виктор застонал от нетерпения, а она не сводила глаз с пульсирующего символа его мужественности.

Виктор опрокинул ее на подушку, легонько тронул ее бедра коленом, и они раскрылись перед ним. Отведя ее руки, он припал к Лидии.

Она вздрогнула от слияния их тел и выгнулась ему навстречу. Он хрипло дышал, его нарастающее напряжение разжигало ее жажду. Его губы нашли ее рот. В поцелуях Виктора были неистовая страсть и безрассудство. Легкий толчок в средоточие ее женственности заставил Лидию внутренне сжаться в ожидании доселе неизведанного.

– Успокойся, не надо сопротивляться, – прошептал Виктор. – Я не хочу причинить тебе большей боли, чем это предопределено природой.

Он ослабил нажим, потом снова приник к ней. Лидия ощутила сопротивление своего тела и сосредоточилась на том, чтобы расслабиться, борясь с инстинктом, заставлявшим ее напрягать мускулы. Виктор чуть отступил. Лидия положила руку ему на щеку, и он, повернувшись, поцеловал ее в ладонь.

Его кожа была влажной, тело сотрясала дрожь, он сдерживался из последних сил. Лидия сомкнула ноги вокруг его бедер, сильнее прижимаясь к нему.

Незнакомая боль пронзила ее и мгновенно исчезла. Виктор вошел в нее, заполняя ее собой, сделав ее более совершенной, какой она никогда не была прежде. Ее сердце наполнилось любовью, и они слились в единое целое. Лидия поняла, что без него она никогда бы не ощутила полноты жизни.

Виктор поцеловал ее и затих. Она чуть покачивалась, наслаждаясь жаром его тела, сознавая, что ему нужно убедиться, что она не испытывает никакой боли.

Виктор внимательно всматривался в ее лицо. Поймав его озабоченный взгляд, Лидия улыбнулась. Его глаза блеснули, вызвав в ней бурю эмоций.

– Ты даже не вскрикнула, – прошептал он.

– А разве следовало? Это ведь не так уж плохо, чтобы кричать. – Она теснее обхватила его ногами, прижимая к себе. – А если честно, то это просто прекрасно.

Да, именно так. Она любит Виктора. Их сердца бьются в унисон, тела слились в единое целое.

На ложе любви не существует ни стран, ни классов, ни мучительного прошлого. Ничего, что могло бы помешать союзу их тел и сердец. Понимает ли Виктор, сколь многое их объединяет?

Наверное, он станет возражать, если она скажет ему о своих чувствах. Он предпочтет думать, что это всего лишь физический акт, хотя Лидия уверена, что это не так. Виктор был слишком нежен и внимателен, слишком озабочен тем, чтобы не причинить ей ни малейшей боли, чтобы речь шла лишь о физическом наслаждении, хотя и этого исключать не следовало. Любовь помогла Лидии познать самое себя, открыть в себе то, чего до сего момента она в себе не знала.

Виктор шевельнулся, то проникая глубже, то чуть отстраняясь. Доселе непознанный упоительный восторг нарастал в Лидии, подводя ее к вершинам наслаждения.

Она тихонько всхлипнула и выпрямилась под ним, ее разгоряченное лоно в спазмах экстаза сжало его мужское естество. Лидия услышала собственный голос. С ее губ слетели слова, которые она не собиралась произносить вслух, но которые помимо ее воли вырвались из самой глубины души:

– Я люблю тебя.

Хелена стояла в библиотеке и, всматриваясь в окно, спрашивала себя, придет ли Тревор. Поставив свечу на подоконник, она отбросила назад свои пышные волосы, чтоб случайно не опалить их. Горничная сняла с нее бальное платье и помогла переодеться. Хелена отказалась от папильоток, в которых обычно спала, и попросила принести лимонный сок, чтобы протереть склонную к веснушкам кожу. Служанка только головой покачала в ответ на причуды своей госпожи.

Когда доктор ушел и в доме все успокоились, Хелена наконец смогла подготовиться к встрече. Сняв корсет, она достала коричневый пакет, который прятала на гардеробе. Поместить губку, пропитанную лимонным соком, в нужное место оказалось гораздо труднее, чем она предполагала.

Спускаясь в холл в пеньюаре и домашних туфлях, Хелена уверяла себя, что все ее старания напрасны. Тревор не придет. Она слишком долго отказывала ему. Ее сердце сжалось от дурных предчувствий.

Наверное, болезнь ее матери отвратила его. Хотя это была не болезнь, а последствия плотного обеда и обычная тошнота беременных. Хелена настояла, чтобы Кин Дейвис, доставив их домой, вызвал доктора. Леди Кейн была этим весьма раздосадована. Доктор не сказал ей ничего нового.

Скользнув, словно тень, по выложенному мрамором холлу, Хелена распахнула дверь. На улице стоял только ночной сторож.

От разочарования она даже споткнулась о порог. Когда она сообразила, что стоит у распахнутой входной двери в ночной сорочке и тоненьком пеньюаре, ее охватило чувство стыда и унижения.

– Вы знаете этого джентльмена, миледи? – услышала она голос сторожа.

Хелена взглянула поверх его головы и на другой стороне улицы увидела Тревора. Тот стоял, прислонившись к фонарному столбу. Словно камень свалился у нее с души, она прикусила губу, борясь со слабостью.

– Да, мы его ждем.

Сторож подозрительно посмотрел на нее и покачал головой.

– Это мой кузен из Америки, – солгала Хелена. Господи, да если бы он жил в Лондоне, то знал бы, как избежать встречи с ночным сторожем. Но нет, Тревор стоял у всех на виду под горящим фонарем. Или он таким образом дает ей понять, что не станет прятаться?

– Входите, Тревор, – сказала она, понизив голос, и, плотнее запахнув пеньюар, обратилась к сторожу: – Благодарю вас за то, что вы так внимательно смотрите за нашим домом. Мама уже легла, но я сейчас позову отца поздороваться с кузеном.

Сторож скептически смотрел на нее. Но поскольку Тревор без всякой спешки направился к двери, он только снова покачал головой и отошел в сторону.

Тревор снял шляпу и искал, куда бы ее положить. Хелена заперла дверь и, взяв у него из рук шляпу, потянула Тревора к лестнице.

Он сопротивлялся.

– Хелена, ты хотела позвать отца.

– Нет!

– Потому что он скорее убьет меня, чем согласится признать твоим мужем?

– Говори тише, – шепотом попросила она, свернув в библиотеку, чтобы забрать с подоконника свечу.

Осторожно закрыв дверь, она снова вернулась к Тревору, держа в одной руке и его шляпу, и горящую свечу.

– Значит, ты решила бежать со мной? – спросил он. Сердце неистово колотилось в ее груди.

– Пожалуйста, давай обо всем поговорим в моей комнате.

Хелена почти взбежала по лестнице, каждую секунду опасаясь, что голос Тревора разбудит слуг или родителей. Она не знала, что произойдет в этом случае, но о том, что ей позволят выйти за него замуж, даже думать не приходилось.

Свободная от корсета грудь подрагивала в такт ее шагам. Хелена прижала руку к горлу, чувствуя себя в сравнении с Тревором совершенно раздетой.

Наконец она втащила гостя в свою спальню. Казалось, от его мощной фигуры в комнате, выдержанной в светло-зеленых тонах, сразу стало тесно. Хелена заперла дверь и положила шляпу Тревора на этажерку.

Мягкий свет лампы, освещавший спальню, казался Хелене сейчас слишком ярким.

– Возьми самое необходимое, я помогу тебе одеться.

Почему он в такую минуту говорит о женитьбе? Неужели он не понимает, что она не может выйти за него замуж?

– Я не могу уехать прямо сейчас. Я нужна родителям.

– Тогда зачем ты позвала меня сюда?

Хелена отпрянула, почувствовав себя глупой, безнравственной и в то же время униженной. Сильнее обхватив себя за талию, она пыталась унять внутреннюю боль.

– Потому что я хотела… – Она посмотрела на постель, потом перевела взгляд на Тревора. – В парке тебе не требовалось особого поощрения.

Тревор шагнул к ней, и Хелена вдруг испугалась. Даже по резкому движению его огромной тени на стене она почувствовала его гнев.

– Сегодня на балу я лишний раз убедился, насколько дурна связь такого рода. Что это для тебя значит, Хелена? Я нужен тебе лишь для того, чтобы ты могла потренироваться пускать в ход женские чары? Или ты хочешь набраться опыта для любовников, которых заведешь после свадьбы?

– Нет!

Хелена пятилась назад, пока не оказалась в углу между кроватью и туалетным столиком. Тревор следовал за ней. Да, это совсем не было похоже на ту нежную встречу, которую она рисовала в своем воображении. Хелена не могла справиться с нахлынувшими чувствами.

Тревор взял ее за руки.

– Разве ты не понимаешь, что я хочу жениться на тебе?

– Понимаю, но это невозможно.

Покачав головой, Тревор шагнул к двери.

Он уходит. Мучительные мысли о том, что она лишена способности разбудить в мужчине страсть, терзали Хелену. Поток эмоций прорвал плотину привычной сдержанности.

– Не покидай меня снова! – взмолилась она. Тревор остановился, но все еще смотрел на дверь.

– Ваши проблемы меня мало волнуют, леди Хелена. Я американец, и ваше положение в обществе не производит на меня никакого впечатления.

– Тревор, пожалуйста, мне страшно.

Ее сердце болело так сильно, что, наверное, лучше ей было бы оставаться в состоянии того спокойного безразличия, в котором она пребывала большую часть своей жизни. Колени ее подгибались, и Хелена ухватилась за столбик кровати, чтобы не упасть.

– Я не могу допустить, чтобы ты снова покинул Англию, не выслушав меня.

Тревор повернулся и скрестил руки на широкой груди, к которой ей так хотелось прижаться.

– И что же ты собираешься мне сказать?

– Я бы очень хотела выйти за тебя замуж. О Господи, с тех пор как ты уехал, не было дня, когда я не думала бы о тебе. Я существовала словно во сне. Только когда ты рядом, я оживаю.

Тревор жестом указал на кровать:

– К чему эти приготовления?

– Я хочу, чтобы ты любил меня. Я не могу даже подумать об интимной близости с другим мужчиной. – Хелена передернула плечами от отвращения, представив себе, что кто-то, кроме Тревора, может коснуться ее самых сокровенных мест. – После встречи в парке я решила, что ты тоже этого хочешь.

– Если ты выйдешь замуж за Уэдмонта, тебе придется делить с ним ложе.

Ей вдруг стало нечем дышать. Хелена двумя руками вцепилась в кроватный столбик.

– Я хочу, чтобы ты был первым. Не думала, что будет так трудно уговорить тебя.

Тревор шагнул к ней, отвел с ее лба отливавшую золотом рыжую прядь.

– Я хочу тебя больше всего на свете, но возьму тебя, только если ты станешь моей женой. Твоя девственность должна стать подарком твоему мужу.

Его слова пристыдили Хелену.

– Я хочу подарить ее тебе.

– Бежим со мной. Если я не смогу получить лицензию на брак здесь, мы отправимся в Америку. Любой капитан имеет право соединить нас брачными узами в море.

– Я не могу, правда… мои родители… нездоровы. – Если ее мать родит здорового мальчика, возможно, ее перестанут так опекать? И на радостях не слишком будут о ней скучать?

– Значит, только их смерть освободит тебя от их власти? – Тревор подошел еще ближе, положил руку ей на затылок и притянул к себе. – Насколько серьезна болезнь твоей матери?

Прижавшись головой к его груди, Хелена пожала плечами:

– Мне запретили говорить об этом.

Тревор поцеловал ее в висок и провел руками по ее спине.

– Какие у тебя длинные и роскошные волосы, – пробормотал он. – От тебя пахнет лимоном.

Хелена съежилась.

– Что с тобой?

– Лимонный сок должен предохранить меня от зачатия, – прошептала она, потупившись.

– Ты не хочешь детей от меня? – Неприятности, сопутствующие беременности матери, не укрылись от Хелены, и перспектива завести младенца пугала ее. Тревор ждал ответа.

– Не сейчас. Я стараюсь рассуждать здраво.

Ей даже не пришло в голову, что Тревор по моральным соображениям может возражать против предохранения.

– Хелена, я люблю тебя больше жизни, но если вступлю на скользкий путь, то никогда не прощу себе этого. Я не смогу делить тебя с другим мужчиной, как вор по ночам пробираясь в твою постель. У меня просто сердце разорвется от этого. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, на меньшее я не согласен.

Опустив голову, Тревор отошел.

Он покидает ее. Несмотря ни на что, снова покидает. Безутешная печаль и безысходное отчаяние рвали душу Хелены на части. Пустота холодной змеей вползала в ее сердце. И единственным, что могло заполнить эту пустоту, был гнев.

– Значит, ты не любишь меня так, как люблю тебя я. Ведь я никогда не просила тебя оставить семью. Что бы я ни выбрала, все приведет к страданиям. Я потеряю или тебя, или родителей. Одному Богу известно, сколько горя принесет им мой побег, – вспылила Хелена.

Тревор круто повернулся и подошел к ней. Хелена боролась с желанием съежиться и забиться в угол. Ей трудно было дышать. Челюсти Тревора крепко сжаты, в голубых глазах затаилась гроза. Что он собирается делать? В таком состоянии лечь с ней в постель? Что же будет? Ожидание и страх боролись в. ней.

Услышав, как Лидия выдохнула признание в любви. Виктор вздрогнул. Но мягкие волны ее кульминации ошеломили его, заставив утратить контроль над собой. Ее слова выпустили на свободу поток долго сдерживаемых эмоций. Тело его содрогнулось в конвульсиях давно забытого восторга.

Испытывал ли он прежде такое полное наслаждение? Виктор не мог припомнить ни столь бурной кульминации, ни столь сладостной погони за ней.

Он застонал, пытаясь отстраниться, чтобы избежать последствий, но уже был не властен над собой.

Его семя изливалось в нее, и вместе с ним все его существо соединялось с ней. Лидия теснее прижимала его к себе. Ее страсть и стремление ему навстречу возвращали Виктора к жизни. Имела ли Лидия хоть малейшее понятие о том, как она ему необходима, как нужно ему это страстное слияние? Виктор уткнулся лицом ей в плечо, не решаясь взглянуть на нее. Он запустил руку в ее короткие светлые кудри, в локоны Ленни, но и Лидии тоже.

Как давно не бывал он в женских объятиях! Лидия тихо гладила его по спине, словно понимала, что Виктор не в состоянии сейчас вымолвить ни слова. Но ему нужно с ней поговорить, убедить, что она сама не понимает, что сказала. Она не может его любить, потому что это грозит ей погибелью.

Виктор поцеловал ее плечо и наткнулся на пластырь, прикрывавший рану, нанесенную его рукой. Неужели боли, причиненной им, не будет конца? Виктор с первой минуты знакомства вносил в ее жизнь горе и разрушение.

Лидия прижала ногу к его бедру и шевельнулась под ним. Неужели даже своим весом он досаждает ей? Он повернулся на бок, увлекая ее за собой.

Сладкий стон томного удовольствия вырвался у нее. Он прижал голову Лидии к себе, удивляясь ее бесхитростной радости. Неужели она не понимает, что он погубил ее?

Лидия припала губами к его груди, но у него сердце разрывалось при мысли о ее будущем. Что с ней теперь будет? Она снова бросится в водоворот приключений или вернется в Бостон, чтобы выйти замуж за своего суженого?

Мука терзала душу Виктора. Любой выбор лучше, чем остаться с ним. Если Лидия его покинет, у нее останется шанс на счастье.

– Это было так забавно, можем мы сделать это снова? – Она приподняла подбородок и уперлась ладошками ему в грудь. Ее голубые глаза вопросительно смотрели на него в ожидании эмоций, которые он больше не должен в ней вызывать. Она заслуживает много больше того, что он может ей дать.

– Нет, тебе будет… тяжело, Лидди.

Виктор проглотил ком в горле, сообразив, что назвал ее так, как звала только покойная мать.

– Да? – спросила она и понимающе улыбнулась. Черт возьми, по его милости от ее невинности не осталось и следа.

– Лидия, ты ошибаешься, ты меня не любишь.

Она сморщила нос.

– Я думала, ты не слышал.

Ее ответ заставил Виктора задуматься. Как он мог ее не слышать? Два человека не могут быть ближе друг к другу.

Лидия оплела Виктора ногами и чуть приподнялась, касаясь его упругой грудью. Страсть и неутоленный голод желания охватили его. Он тонул в омутах ее озорных глаз.

«Что происходит в ее душе?» – задавался вопросом Виктор. Возможно, Лидия тайно злорадствует? Упивается своей властью над ним?

– Я вовсе не против – пусть мне будет тяжело, – произнесла она низким грудным голосом.

Виктор сдался. Урок, который он хотел ей преподать, превратился в желание продемонстрировать все виды наслаждения, которое он мог ей доставить. Он хотел, чтобы Лидия навсегда осталась с ним, но мысль о том, чем все это кончится, была невыносима.

Его характер, его прошлое, его неспособность на ответную любовь все равно победят его благие намерения создать ей жизнь, которой она достойна. Он не сможет защитить ее от пренебрежения членов высшего общества. Он не смог защитить Мэри-Фрэнсис и сейчас знал, что свет никогда не простит ему мезальянса. Неприязнь станут вымещать на ней, а не на нем. Но и это не идет ни в какое сравнение с той мукой, которую он причинит ей сам.

Вскоре Лидия уснула. Виктор так и не сумел заставить себя поговорить с ней. Она поцеловала его в висок и, обессиленная, провалилась в сон, положив голову ему на грудь.

Казалось, Лидия считала, что все решится само собой, но Виктор напряженно искал выход из создавшегося положения. Он не смог бы жить, сознавая, что искалечил ей жизнь. Тревога не давала ему заснуть.

Ему не хотелось уходить. Но он не мог допустить, чтобы Кин и Софи узнали, что он злоупотребил доверием друзей и соблазнил их невинную гостью. Мысль об этом приводила его в смущение. Виктор провел рукой по волосам, как всегда делал в минуты волнения.

Он осторожно высвободился из объятий Лидии и прикрыл ее одеялом.

Лунный свет заливал комнату. Виктор долго сидел на кровати. При мысли о разлуке у него сжималось сердце.

Повесив в гардероб платье Лидии и собрав свою одежду, Виктор поцеловал девушку в щеку. У него теплилась слабая надежда, что она проснется, и в то же время он боялся встретить ее взгляд. Он устал смотреть в лицо людям, которым причинял страдания.

На цыпочках подойдя к двери, Виктор выскользнул в холл. Он наклонился, чтобы поставить на пол свои туфли, и оказался лицом к лицу с сидящим на полу Кином.