Бегство из-под венца

Глава 19

Тревор не сводил глаз с Хелены. Она походила на валькирию: рыжие с золотым отливом волосы водопадом струились но плечам и спине, на лице отразилась боль. Она выбрала дорогу в ад и вела его за собой. Но он совершенно не мог сопротивляться.

В мольбах Хелены было столько муки, что Тревору захотелось утешить ее. Она ухватилась за столбик, поддерживающий балдахин, словно боялась, что кровать сметет вихрем эмоций.

Тревор положил руки ей на плечи и отбросил назад ее пышные волосы.

У нее подгибались колени, и он поддержал ее. Хелена не сводила с него глаз, зрачки ее так расширились, что их окружало лишь узкое изумрудное кольцо. Окрасившиеся румянцем щеки напоминали прелестный персик. Тревор не мог отвести взгляд от ее полуоткрытых губ.

Хелена вцепилась в него, и он не отпускал ее, терзаемый воспоминаниями о встрече в парке под проливным дождем, когда он целовал ее, наслаждаясь ее сладким дыханием, и боролся с желанием овладеть ею.

Тревор провел руками по груди Хелены, упиваясь ее стонами восторга, затем подвел ее к кровати, осторожно поддерживая сзади, словно баюкая. От высокомерия Хелены не осталась и следа, она стала уступчивой и податливой.

Когда она потянулась к нему, он отвел ее руки в сторону.

– Разреши мне действовать самому.

Она все-таки развязала ему галстук, сбросила с его плеч сюртук. Большего он ей не позволил. Тревор поймал губами ее грудь, прикрытую тканью ночной сорочки. Хелена застонала и выгнулась ему навстречу. Он медленно приподнимал край ее рубашки, пока его взгляду не открылись густые рыжие завитки, осенявшие ее лоно.

Когда он коснулся увлажнившегося средоточия ее женственности, Хелена сжала колени. Он улыбнулся. Несмотря на все ее уверения, она еще не готова к любовной схватке. Но когда он доведет дело до конца, все переменится.

– Хелена, – прошептал он, поднимая рубашку выше.

Зажмурив глаза, она уцепилась за край сорочки, словно пытаясь опустить подол.

– Хелена, – убеждал Тревор, – я хочу видеть тебя.

– Почему? – прошептала она.

– Потому что ты красавица, и я хочу целовать каждый дюйм твоего прекрасного тела.

Она открыла глаза. Тревор через голову стащил с нее рубашку.

– Это только поцелуи, любимая, не надо бояться, – сказал он, уже выполняя обещанное.

Тревор начал со лба, торопливыми поцелуями спускаясь все ниже. Задержавшись на ее груди, он долго кружил губами вокруг сосков, пока они не отвердели от настойчивой ласки. Когда он поцеловал ее ниже пупка, Хелена попыталась прикрыться, но он отвел ее руки.

Тревор выпрямился и, отбросив подушки, положил Хелену на постель и поднял ее руки над головой к столбику кровати.

– Держись и не двигайся.

– Иначе что? – спросила она, глядя на него расширившимися глазами.

Казалось, он мог заглянуть ей прямо в душу.

– Иначе я уйду.

Хелена обвила столбик руками, и он поцеловал ее в губы, которые казались ему слаще меда. Потом, потянувшись, Тревор коснулся ртом ее лодыжки. Когда его губы прошлись по внутренней стороне ее бедер, она затрепетала, как парус под порывами штормового ветра. Увидев, что ее женское естество, томясь в ожидании, покрылось благодатной росой, Тревор судорожно сглотнул. Он знал, что мог взять ее, но ему было нужно иное. Хелена должна понять, что ее предназначение – стать его женой.

Расправив потемневшие от влаги завитки ее лона, он поцеловал набухший розовый бутон, и Хелена застонала.

Господи, да она же сейчас разбудит весь дом!

– Хочешь бренди? – спросил Кин. Он сидел на полу около двери Лидии, упершись локтями в колени. – Я так с удовольствием выпью. Кажется, я сижу здесь целую вечность. Кстати, я отправил твою карету домой.

– Нет, я не хочу бренди, – ответил Виктор.

Как он мог забыть, что его карета стоит около дома? От его хваленой осмотрительности не осталось и следа.

Кин встал и потянулся. Неужели он задремал, сидя на полу в коридоре?

– Ты не уйдешь, пока мы не поговорим.

– Не могу. – Подступившая боль одиночества разрывала Виктору сердце. – Я не в состоянии сейчас разговаривать.

Кин станет настаивать, чтобы он женился на Лидии. На его месте Виктор поступил бы точно так же.

– Она лишила тебя дара речи? Тем лучше для нее. – Если он спустится вниз и выйдет на свежий воздух, может быть, мучительная боль в груди отпустит его, надеялся Виктор.

– Думаю, так будет лучше для всех.

Кин взял его за локоть и повел к лестнице.

– Добрый глоток бренди тебе не помешает.

– Мне сейчас ничего не поможет. Я ее погубил. Господи, на мне лежит какое-то проклятие.

– Если это было главной твоей целью, ты бы никогда не отправил ее в мой дом.

Кин повел Виктора в библиотеку.

– Я никогда сознательно не желал причинить кому-нибудь боль, но это постоянно происходит. Лучше бы ты убил меня, когда тебе представилась такая возможность.

– Заткнись, – возмущенно оборвал его Кин. Грубое слово задело Виктора.

– Если я заткнусь, вряд ли мы сможем поговорить.

– Отлично, давай поговорим. Объясни мне, почему ты не хочешь жениться на ней.

Кин открыл дверь в библиотеку, пропуская вперед Виктора. Хотя Софи давно ушла, в камине еще мерцал огонь, придавая комнате уютный вид. Захлопнув дверь, Кин выжидательно скрестил на груди руки.

Виктор смотрел на стоявший на краю стола пустой бокал, из которого еще так недавно он пил бренди. Неужели здесь все так же, как несколько часов назад? Ведь весь его мир изменился, перевернулся, рухнул.

– Да хотя бы потому, что в конце концов я неизбежно сделаю что-нибудь, что причинит ей боль. Господи, да ведь я уже ранил ее.

– И я тебя ранил на дуэли, но это никак не повлияло на наши с тобой отношения.

– Ты мой брат.

Виктор заметил, что Кин поворачивает ключ в двери. Он решил запереть его здесь? Это ничего не даст, поскольку Виктор хотел убежать от самого себя, а это невозможно.

– И по отношению к тебе я не был ни терпеливым, ни добрым.

– Нет, был.

Кин тогда не знал, что они братья. У него был один брат, с которым он вместе вырос, и в их отношениях не было сложностей и помех.

Кин оказался лучше, чем Виктор мог ожидать.

– Кстати, а что ты сказал нашей сводной сестре? – поинтересовался Кин.

– Я посоветовал ей вести себя как леди, – сказал Виктор, потом прошелся по комнате и взял книгу, которую читала Лидия. Разговор о Маргарет или об отношениях с Кином был для него менее болезненным. – Почему ты спрашиваешь?

– Она меня благодарила, а потом и Бедфорд рассыпался в благодарностях. Вероятно, ты сказал нечто большее.

Виктор пожал плечами.

Кин взглянул на книгу, потом пристально посмотрел на Виктора.

– Ты плохо слушаешь меня. Я действительно советовал тебе заняться любовью с Лидией, но я также говорил, что тебе нужно жениться на ней.

– Не проси меня погубить еще одну женщину. Мэри-Фрэнсис погибла по моей вине. Я не оставил ей другого выхода, кроме смерти.

Страшная картина, когда его жена снова бросилась в бушующее пламя, до сих пор преследовала его.

– Мэри-Фрэнсис была безумна, – передернул плечами Кин.

– Нет, пока не вышла за меня замуж. – Он потер шрам на лбу. Мрак окутал его душу. Он не мог простить себя за то, что совершил. – Ей пришлось пережить нечто ужасное, а я принуждал ее… Черт… Всякий раз, когда ей удавалось обрести здравый смысл, я снова ввергал ее в пучину безумия.

Взяв Виктора за руку, Кин усадил его на софу. Налив бренди, Кин присел на корточки и протянул бокал брату.

– Объясни, что произошло.

– Какой в этом смысл? Дело сделано.

– Расскажи мне, что случилось.

Глубоко вздохнув, Виктор пересказал Кину то, что узнал от Шеридана. Когда Мэри-Фрэнсис была совсем юной, на нее напал насильник. Боялись, что она умрет после жесткого нападения. Она выжила, но не могла иметь детей.

Ей невыносима была даже сама физическая близость, ведущая к зачатию. Теперь Виктор знал почему.

Мать Мэри-Фрэнсис не довольствовалась приговором насильнику. Она проникла к нему в камеру и отравила его. Теперь она отбывала срок за убийство.

Виктор не знал ничего, кроме страхов Мэри-Фрэнсис. Он потратил годы, чтобы завоевать ее доверие и любовь, и потом попытался убедить ее завести детей. Но Мэри-Фрэнсис знала, что для нее это невозможно, даже если она сумеет перенести интимную близость. Всякий раз, когда об этом заходила речь, она впадала в безумие.

– Ей нужно было все тебе рассказать. – Кин сел на софу и обнял Виктора за плечи.

– Не думаю, что она смогла бы это сделать. Она боялась, что я разведусь с ней из-за того, что она не может иметь детей.

Виктор наклонился вперед. Ему показалось, что боль немного отступила. Или он так опустошен, что уже не способен ничего чувствовать?

– Значит, она совершенно тебя не знала. Виктор залпом осушил бокал.

– У Лидии нет такого страшного прошлого, – заметил Кин.

Виктор поднялся и зашагал по комнате.

– Значит, случится еще что-нибудь. Я ее погублю. Видно, я унаследовал этот роковой дар от отца. Я повторяю его судьбу.

– Ты совсем не похож на нашего папашу. Я на него похожу больше, чем ты. Именно я унаследовал его безжалостность и жестокость. Тебе же Присущи достоинство и верность, заставляющие меня устыдиться. Ты приложил массу усилий, чтобы собрать нас вместе. – Кин поднял бокал и выпил его до дна.

«Потому что вы мои единственные родственники», – подумал Виктор. Если не считать отца Мэри-Фрэнсис, который по-прежнему относился к нему как к сыну, что вызывало в нем жгучий стыд. Ведь это настойчивость Виктора заставила Мэри-Фрэнсис выбрать смерть в огне. Если бы он не требовал, чтобы она стала ему настоящей женой… Но он это делал.

– Это ничего не меняет, – наконец ответил он Кину. – Для Лидии быть рядом со мной – значит подвергать свою жизнь опасности. Я это знаю. И не переживу, если все снова повторится. Лидия сильная. Без меня ей будет лучше.

Кин медленно покачал головой.

– Именно отказавшись поступить должным образом, ты и погубишь ее.

Он поступит должным образом. Он даст ей свободу, чтобы она могла найти свое счастье.

Услышав вырвавшийся у нее стон, Хелена не поверила собственным ушам. Ошеломляющий восторг сменился паникой.

Тревор не терял времени даром.

С опозданием она поняла, что, собственно, ничто не удерживало ее у кроватного столбика. Никогда в жизни она не предполагала, что окажется в таком положении.

– Тревор, – прошептала Хелена, пытаясь сесть, – ты должен остановиться.

Положив свою большую руку ей на грудь, он снова опустил Хелену на кровать.

– Ложись и успокойся. Ты же заперла дверь.

Тревор снова вернулся к своему занятию. Его совершенно не волновало, что их застанут. Апочему, собственно, он должен беспокоиться? Это она раздета донага, а не он. К тому же он не мог оказаться в спальне Хелены без ее согласия.

Господи, когда Тревор сказал, что хочет целовать ее всю, она не думала, что его слова надо понимать буквально.

Хелена хотела, чтобы он остановился. И в то же время мечтала, чтобы он продолжал. Уткнувшись лицом в подушку, она старалась заглушить стоны. А потом утратила всякий контроль над собой, словно в ней распрямилась какая-то давно сжатая тугая пружина. Напряжение исчезло, она покачивалась на волнах наслаждения, которое, как прибой, вновь и вновь накатывало на нее. Хелена всхлипнула. Облегчение, восторг и отчаянное безрассудство смешались в этом звуке. Тревор сделал ей подарок, который нельзя купить за все золото мира. Она Просто светилась от счастья, сердце готово было выскочить у нее из груди.

Силы небесные! Значит, она способна на страсть, и все это благодаря Тревору. Никому другому она не могла бы открыться с таким доверием и подарить свое сердце.

Тревор сел рядом и обнял ее.

– Ну что, всю подушку искусала?

Хелена отбросила подушку и уткнулась лицом в его рубашку. Он гладил ее по волосам, а она думала, что будет дальше. Она столько успела испытать, ее силы исчерпаны, а Тревор все еще полностью одет. Разве она не для того привела его сюда, чтобы он занялся с ней любовью? Хелена считала, что она лишь доставит удовольствие Тревору. Она не верила, что сама способна испытать наслаждение.

Хелена положила руки ему на грудь, упиваясь его мощью. Вспомнив их встречу в парке, она скользнула рукой к поясу его бриджей, потом ниже и провела пальцами по напрягшемуся мужскому естеству.

Тревор одним движением схватил ее за руки и навалился на нее.

– Прекрати, иначе я привяжу тебя к кровати.

– Но ты…

Его дыхание стало прерывистым, тело напряглось. Хелена узнала в этом волну наслаждения, недавно возносившую ее к вратам рая.

– Ты не…

Ей недоставало слов, чтобы свободно говорить на эту тему.

– Ты останешься непорочной, я не стану посягать на твою девственность без церковного благословения.

В его голосе слышалась ярость. Господи, а она-то думала, что Тревор больше не сердится.

Кровь бросилась ей в лицо.

– Я думала, что ты сможешь получить то же наслаждение, что и я.

– Ты пригласила меня поговорить.

Хелена отвела взгляд, подумав, как мгновенно Тревор остудил ее пыл.

– Мы без конца говорим об одном и том же.

– Ты знаешь, чего я хочу.

– Я знаю, ты хочешь на мне жениться. Но в нашем обществе так не делается. Я не могу так просто забыть о своем происхождении. Я навлеку позор на своих родителей.

– Хелена, в Америке мужчина берет женщину в жены, если он любит ее и она любит его. Мы не считаем супружество имущественной сделкой, к которой любовь не имеет никакого отношения, как это принято у вас.

– Дай мне время, – прошептала она, чувствуя, как весь ее привычный мир рушится.

– Я дал тебе пять лет.

– Ты приехал чуть больше двух недель назад. Я понятия не имела, что ты вообще когда-нибудь вернешься.

– Разве тут дело во времени? Ты готова сделать меня своим любовником, но не примешь моего предложения.

У Хелены голова шла кругом. Может быть, тайно обвенчаться с ним? Бежать от родителей? Выживет ли она на чужбине? Хоть Америка и была колонией Англии, это совершенно другая страна.

– Мои родители…

– …хотят, чтобы ты была счастлива. И я сделаю для этого все, что в моих силах.

Она смотрела на Тревора, водоворот эмоций захлестнул её. Родители ее возненавидят. Они ведь приехали в Лондон на светский сезон ради нее.

– Ты сама должна принять решение. Знай, что я всегда буду любить тебя, но не стану твоим тайным любовником.

От стука в дверь Хелена едва не лишилась чувств.

– Хелена, – позвал отец. – Что с тобой, девочка моя? Мне показалось, ты стонешь?

– Прячься! – в ужасе зашептала она.

– Не буду.

Тревор отпустил ее руки и поднялся.

– Все в порядке, папа. Просто мне приснился страшный сон.

Хелена буквально скатилась с, кровати и, похолодев, замерла.

Дверь предательски трещала.

– Хелена, ты там одна? – спросил отец, не переставая стучать.

Что ей делать? Тревор не станет прятаться, а отец слишком недоверчив и подозрителен.