Бэль, или Сказка в Париже

ГЛАВА 24

Егор Алексеевич возвращался из магазина и встретил возле подъезда Елену Васильевну с Машенькой. Они поздоровались.

— Как ваше здоровье, Егор Алексеевич, — любезно поинтересовалась Елена Васильевна.

— Спасибо, сейчас уже хорошо! А вы как поживаете? Как ваши творческие успехи?

— Да ничего, работы, как всегда, много — и театр, и съемки! Только что закончила сниматься в новом фильме. Одним словом, лениться не приходится.

— Это хорошо, Леночка! Сейчас ведь в основном все жалуются на отсутствие занятости!

— Да, тут меня Бог миловал! Да и у мужа, как всегда, работы хватает.

Маша подошла к Егору Алексеевичу и, вытащив из своего маленького ранца плюшевого слоненка, принялась хвастать им.

— Ай, какая игрушка! — запричитал Егор Алексеевич, подыгрывая ребенку. — Это кто же у нас такой? Слоник? Ай да слоник! Кто же тебе его купил, а, Марьюшка? Наверное, мама?

Маша отрицательно покачала головой и, подбежав к Елене Васильевне, принялась трясти ее за рукав.

— Ах, бабушка купила! Вот оно что!

— Мама ту-ту! — сообщила ему Машенька на своем языке и помахала ручкой, как при прощании.

— Мама что? — не понял Егор Алексеевич.

— Она сказала, что мама ту-ту, уехала, значит, — подсказала Елена Васильевна.

— А! И куда же она уехала, Марьюшка?

Елена Васильевна опустила руки на плечи внучки и наклонилась к ней:

— Скажи, что наша мама укатила во Францию, отдыхать!

Маша, которая не смогла бы произнести ни одного слова из предложенных бабушкой, застеснялась и уткнулась ей в колени.

— Во Францию? — удивленно переспросил Егор Алексеевич.

— Да, уехала вот! В Париж ей приспичило в такую жару.

— В Париж? — Егор Алексеевич невольно покачал головой. — Н-да!

Елена Васильевна приняла этот его жест за неодобрение и даже подумала: «Ну что ты качаешь головой?! Осуждаешь? Думаешь, только что мужа похоронила и уже отдыхать усвистала! Понятно! Только знал бы ты, в чем дело!»

— Не осуждайте ее, Егор Алексеевич! Она так измучилась после похорон Володи, ей это было просто необходимо! — сказала она соседу.

— Да что вы, Леночка, что вы! Мне и в голову не пришло осуждать Яночку. Я просто удивился, почему во Францию, только и всего.

— Не знаю, у них, у молодых, свои причуды! Укатила в такую жару в город, вместо того чтобы отправиться куда-нибудь к морю.

«Зато я прекрасно знаю, что это за причуды! — подумал Егор Алексеевич. — Н-да! Похоже, все идет к тому, что американская невеста Егора, как ее, Флер, кажется, на этот раз останется без жениха. Тенденция к тому имеется! Интересно, сколько времени понадобится Егору для завершения парижских дел? Теперь, поди, столько же, сколько и Яне для завершения отдыха».

Они распрощались с Еленой Васильевной, и Егор Алексеевич направился домой. Он планировал сегодня прибрать квартиру, хотя бы слегка, да приготовить себе какой-нибудь немудреный обед. Немного передохнув, не спеша, с передышками, протер пыль, разобрал особо захламленные за последнее время места, выбросив все лишнее, и взялся за пылесос. Мусорный мешочек оказался заполненным до отказа, и Егор Алексеевич решил заменить его новым. Запасные хранились у него на антресоли в прихожей, и он, кряхтя, влез на табурет, принялся шарить руками в левом углу шкафчика. Его руки нащупали какой-то рулон, полый внутри и обернутый мягкой бумагой, похоже, газетой. Что это? Какие-то старые обои? Но он никогда не укладывал на антресоли старые обои. Они всегда хранились у него в кладовке внизу. Егор Алексеевич еще раз пощупал рулон. Нет, это не обои! Под тонким слоем газеты было что-то мягкое и гибкое, похожее на грубую холщовую материю. Он удивился и потянул рулон на себя. Вынув его, слез со стула и тут же в прихожей снял с него газету, обмотанную тонкой бечевкой.

Перед ним был старый холст, настоящий. Он развернул его и обомлел.

— Это… Это… Это же «Бэль»! — воскликнул он и почувствовал, как у него задрожали руки. — Нет! Этого не может быть! Этого просто не может быть!

Егор Алексеевич до сих пор не знал, что картина пропала с выставки, — боясь за его сердце, Егор так и не рассказал ему ничего.

Старый академик, не веря своим глазам, отправился с картиной в комнату, чтобы рассмотреть ее как следует при дневном свете.

Это она! Сомнений быть не могло, он видел на выставке именно эту картину. Сходилось все до мелочей, так врезавшихся тогда ему в память! И редкие, едва заметные подтеки, оставленные белой краской в слове «Бэль» под буквой «Э» и после мягкого знака. И небольшая царапинка на руке девушки. И вмятина в верхнем левом углу, похожая на след от широкого гвоздя!

— Да что же это такое? Откуда? Откуда она тут взялась? — недоумевал Егор Алексеевич.

Он положил бесценный шедевр своего прадеда на стол и, обессиленный, опустился в кресло. Сердце взволнованно заколотилось, в левом подреберье начало покалывать.

«Ну вот! Только этого не хватало! — с досадой подумал он. — Еще помру, чего доброго, так ничего и не узнав! Так, так! — принялся он рассуждать. — Что же могло произойти за время моего отсутствия? Ведь картина перекочевала сюда именно в тот период, когда я лежал в больнице. Значит, Егор? Да нет! Это не поддается никакой логике! Этого просто не может быть! Чтобы внук… А что, собственно, внук? Да ничего! Я понятия не имею, что надо иметь в виду!»

И вдруг Егор Алексеевич вспомнил, что Егор прибыл в Москву уже в тот момент, когда выставка закрылась. Конечно! Егор еще хотел туда сходить, но было уже поздно. Конечно! Выставка Ла-Пюрель закрылась еще при жизни Володи!

«Так, что же тогда выходит? — недоуменно воскликнул он. — Нет! Тогда я вообще ничего не понимаю! Может, все-таки это не «Бэль»? Может, подделка? А если даже и подделка? Откуда было ей взяться в прихожей на антресоли?»

Егор Алексеевич встал с кресла и подошел к столу. Он аккуратно разгладил края полотна и принялся тщательно рассматривать его, пытаясь отбросить обуявшие его эмоции, чтобы понять, подлинник перед ним или все-таки копия.

— Нет! Это она! ОНА! — сказал он сам себе через некоторое время. — Даже сомневаться не стоит! Надо позвонить Егору! Надо немедленно ему позвонить! Но нельзя же говорить по телефону о таких вещах! И потом, вдруг все-таки картина попала в квартиру до Егора? Хотя черт знает как она могла туда попасть! Полнейший абсурд! Нет, надо позвонить Егору и сообщить ему об этом не впрямую, а как-нибудь, намеками!

Он набрал позывные Егора и с нетерпением принялся барабанить пальцами по столу в ожидании ответа.

— Алло, дед! Привет! — услышал он бодрый голос внука.

— Здравствуй Егорушка. Как дела? — начал издалека Егор Алексеевич.

— Дела пока в стадии застоя. Все остается на том же этапе, о котором я тебе сообщил два дня назад. А как ты?

— Я? Да вот и не знаю, как тебе сказать.

— Что значит «не знаю»? — насторожился Егор. — У тебя проблемы со здоровьем, а, дед? А ну давай выкладывай!

— Да нет у меня никаких проблем со здоровьем! Успокойся ты! Послушай-ка лучше, что я тебе скажу! Вернее, я хочу у тебя что-то спросить.

— Ну?

— Ты ничего не прятал на антресоли в прихожей, пока меня не было?

— Что?

— На антресоли в прихожей? Я там кое-что нашел.

— Дед, я туда ничего не прятал! А что ты нашел? Дед, что ты там нашел? Дед, не молчи, слышишь? — взволнованно прокричал в трубку Егор.

— Егорушка, я и не знаю, как тебе сказать!

— Да что случилось?

— Понимаешь, я нашел там то, за чем ты отправился в Париж, только… Ах, как бы тебе это объяснить? Одним словом, я нашел там один из шедевров нашего предка. Ты только не думай, Егорка, что твой дед начал сходить с ума!

И тут Егора осенило! Он нашел «Бэль». Ну ничего себе! Вот это да! Значит, Володя отнес ее к деду! Значит, он посчитал, что у деда для нее самое подходящее место, и оказался прав!

— Дед, я все понял! Слышишь?

— Да!

— Я понял, что ты нашел!

— Так ты, значит, знал?! — воскликнул Егор Алексеевич растерянно.

— Не знал!

— Но как же тогда ты догадался, что…

— Дед, послушай меня! Ты ее спрячь, хорошо? И понадежней! А когда я приеду, обо всем тебе расскажу, ладно?

— Хорошо, Егорка, но я ничего не понимаю!

— Это я уже понял! А терпеть ты умеешь?

— Что же мне остается?

— Дед, потерпи до моего приезда!

— Хорошо!

— Ну, ладно, тогда пока!

— Пока, пока! Ах, да, передавай привет Яночке.

— Хм! Откуда ты узнал?

— Эка невидаль! Елена Васильевна сообщила. Я сегодня с ней виделся.

— А она знает, что я тоже в Париже?

— Я ей не говорил, где ты, да она у меня об этом и не спрашивала.

— Ладно, это, в общем, не важно! Ну и что ты мне на это скажешь, дед?

— Я? А что я скажу? Яночку я знаю с детства, в отличие от твоей американской Флер. Она, может, и хорошая девушка, но! Будь она очень хороша, ты ведь не обратил бы тогда внимания на Яночку? А, Егор? Яночка умная, чуткая и при том красавица необыкновенная. Такая редко кому не понравится. Да и Машеньке теперь нужен отец. Одним словом, я ваши действия одобряю, но при одном условии.

— Вот интересно! И при каком же?

— Если это любовь!

— Это имеется на все сто процентов, дед! Это именно она и есть!

— Ну тогда все в порядке, внучек!

«Ах, дед, если бы все было так просто!» — подумал Егор, вспомнив Флер, и отключил мобильник.

— У меня новость! — сообщил он стоящей рядом с ним Яне. Они в этот момент только что спустились завтракать. — Дед нашел «Бэль»!

— Что?

— Дед нашел ее у себя в прихожей, на антресоли!

— Не может быть!

— Выходит, что может!

— Так, значит, Володя отнес ее туда!

— Значит, так!

— Господи! Кто бы мог подумать!

— У вас ведь были ключи от квартиры деда?

— Конечно! Они и сейчас у нас есть! Интересно, в какой же момент он это сделал? — задумалась Яна.

— А вот этого нам узнать не дано! — ответил Егор.