Берег нежности

1

— А по-моему, они неплохо смотрятся вместе. По крайней мере, мне всегда так казалось. — Стен издалека глянул на Жанет и ее мужа и закурил, удобно устраиваясь в своем шезлонге.

— Это тебе только казалось, поверь. Нет, что-то определенно не то. Они, может, и смотрятся, но точно не любят друг друга.

Чета Манисти удобно расположилась в тени небесно-голубого навеса на верхней палубе туристического теплохода, чтобы посплетничать о других пассажирах. Они уже который год отдавали предпочтение именно этому круизу на Багамские острова и именно этому судну. Небольшой, компактный трехпалубный теплоход постоянно принимал на своем борту примерно один и тот же контингент: нью-йоркскую и вашингтонскую буржуазную верхушку. Это был круиз, куда могли попасть лишь избранные.

— Не любят? — Стен решительно покачал головой. — Но он так нежно придерживает ее за талию, всегда подает руку, чтобы помочь ей выйти из бассейна! Приносит коктейли, следит, чтобы она не оступилась на лестнице…

— И все это ты успел разглядеть за вчерашний вечер?

— Ну… пока все. Все, что я видел.

— Именно! Ты видел слишком мало и сделал поспешные выводы.

— Не забывай, что они едва нам знакомы. Мы всего лишь отдыхали вместе прошлым летом.

— Это ты всего лишь отдыхал, а мы с Жанет общались весь последний год! И в определенные периоды случалось так, что…

— Знаю-знаю: дороже и ближе нее у тебя не было никого! Но, Оливия, это еще не дает повода думать, будто у нее проблемы с мужем и она их от тебя скрывает. Жанет никогда тебе не жаловалась, насколько я знаю.

— Это не дает мне повода думать. И точка. Вот что ты хотел сказать…

— Просто мы действительно совсем не знаем их.

— …а также это не дает нам с тобой повода сплетничать о них!

Стен примирительно погладил жену по руке.

— Да я в общем-то не против вашей дружбы. Если тебе так нравится называть ваши отношения. Тем более что сегодняшний наш совместный отдых — целиком и полностью заслуга Жанет.

— Вот именно! Это она заказала четыре путевки на тот же круиз и на тот же сезон, что и в прошлом году, и если бы не они с Ивелем, то мы с тобой до осени сидели бы в Вашингтоне.

— А при чем тут «вот именно»?

— Не знаю. — Оливия зевнула. — Я уже запуталась в наших рассуждениях.

— Ну вот, они, кажется, идут сюда, начинай улыбаться.

— Уже начала.

Супруги как по команде надели на лица приветливые улыбки, отчего тут же стали выглядеть глупо, и Оливия помахала рукой приближающейся паре.

— Нельзя не признать, — напоследок процедила она сквозь зубы, — Жанет сильно похорошела. Ей идет новая прическа.

— Но, пожалуй, она слишком живая для него, — в тон ей ответил Стен, кашлянув в кулак. — Или он для нее — слишком чопорный.

— Как манекен! Вот ты и сам признал: между ними что-то не то.

— Не говори глупостей… О! Приятно видеть! Наконец-то вы тоже проснулись! — Стен поднялся навстречу Ивелю и пожал ему руку.

— Привет!

— Привет! — Женщины тоже обнялись и расцеловались, как и полагается, едва касаясь щек.

— А мы сегодня что-то заспались… — Жанет сделала жест в сторону мужа. — Вчерашний бренди, знаете ли, дал о себе знать.

Жанет улыбалась. Она всегда улыбалась, когда говорила гадости о муже. Ей это нравилось.

Оливия и Стен невольно переглянулись: Оливия с торжеством, Стен с недоумением.

В прошлом году Жанет выступала в образе амазонки: жгуче-черные волосы, резкие движения, решительные и едкие суждения обо всем, громкий голос и слишком жизнерадостный смех, так что иногда казалось, будто она сама себя желает убедить в том, что ей смешно, — вот что запомнилось о ней.

Теперь, очевидно в силу произошедших за год событий, не самых приятных и легких, она кардинальным образом изменилась. Сломалась? — непроизвольно задала себе вопрос Оливия. Нет. Не похоже. Такие люди, как Жанет, вообще не ломаются. Но она изменилась не только внешне: перекрасила волосы в светлый цвет, стала как будто мягче, тоньше, тише…

Нет, это все пустяки, думал Стен. Что-то сильно изменило ее изнутри. Не она следовала своей внешности, как это часто происходит с женщинами, решившими начать новую жизнь с посещения салона красоты, а внешность следовала за ней. С Жанет что-то произошло за этот год и, пожалуй, довольно сильно потрясло ее, потому что у нее изменился взгляд.

Взгляд ее стал жестче. Намного жестче. Она и сама, несмотря на ярко выраженную тягу к «ангельской» внешности, стала прочнее и тверже внутри.

— О чем это вы оба так серьезно думаете, разглядывая меня?

Оливия и Стен снова переглянулись и натянуто рассмеялись.

— Ну я… — начал Стен, — я думаю, что если бы не был женат на моей прелести, то непременно сделал бы предложение тебе, Жанет!

— Ты как всегда, — отмахнулась она и рассмеялась.

— А я, — словно повинуясь неизвестно кем навязанному сценарию, сказала Оливия, — а я… А мне просто нравится твой наряд, вот и все.

— Ну, в общем, все понятно с вами.

Все непроизвольно повернулись к Ивелю, как бы ожидая следующей реплики от него. Но тот молчал и, размышляя как всегда о чем-то своем, смотрел на океан.

— А ты, дорогой, о чем думаешь?

— А?

— Ничего-ничего! — с едким сарказмом проговорила Жанет. — Не отвлекайся на нас, продолжай думать.

— А, извините. Погода сейчас очень жаркая. — Он поправил очки, как бы спохватившись, но все равно рассеянно повернулся к Оливии и Стену. — Ну как вам путешествие? Каюта понравилась?

Жанет едва заметно опустила плечи, как всегда, когда муж ее разочаровывал.

— Очень понравилась! — заверила Оливия. — Мы рады, что взяли люкс, а не первый класс, как в прошлый раз. А вы как устроились?

— Хм. А? Что?

Жанет обреченно махнула рукой:

— Друзья, оставьте его организм в покое и дайте ему как следует справиться с остатками бренди.

— Ну что ты…

— О нет, я знаю, что говорю! Мой муж не может одновременно делать два дела: если он смотрит на океан, то уже не в состоянии поддерживать разговор. Это слишком сложно.

— Да вовсе нет! Я просто задумался, — все так же рассеянно и совершенно беззлобно сказал Ивель.

Ивель был красив. Он имел широкие плечи, и если бы не худощавость, то его сложение можно было бы считать атлетическим. Кроме того, он был высок, Очень коротко стригся, и взгляд его часто светился осмысленностью, особенно если Ивель обращал его не на жену, а на любой другой одушевленный или не одушевленный предмет. Но, глядя на них, стоящих рядом (Оливия все-таки была права, заподозрив неладное еще в прошлом году), хотелось думать: «Вот несчастные люди! За что они так мучают друг друга?»

Оливия поднялась со своего шезлонга:

— Ну что, пойдемте завтракать?

— Да, пора. Я готов съесть мамонта, если, конечно, он найдется в меню! — весело заявил Стен.

— Ты? — Оливия любовно оглядела щуплую фигуру мужа и рассмеялась. — На что тебе мамонт?

Она всегда общалась с ним подчеркнуто нежно на людях. Стен успешно нес на своих хилых плечах большой груз, занимая высокий пост в городском департаменте Вашингтона, а кроме того продолжая бизнес отца и скупая акции промышленных предприятий и нефтяных компаний. В принципе Стен мог оплатить с десяток таких круизов целиком. Почему бы не говорить с таким человеком нежно?..

— Как на что? Я голоден.

— А я нет. Я бы съела только мороженое. — Жанет закурила.

А в прошлом году ее никто не видел с сигаретой. Так что же произошло?.. Выждав, когда мужчины уйдут вперед, Оливия взяла подругу под локоть и, понизив голос, спросила:

— Что у вас стряслось?

— А с чего ты взяла, что стряслось?

— Ну… я же вижу. Ивель пьет. Ты куришь.

Жанет жестко усмехнулась.

— Он всегда пьет.

— Ну в прошлом году я этого не заметила.

— Ничего особенного. Решил отметить начало отдыха. Не рассчитал сил. На отдых ведь тоже нужно немало сил.

С этой парочкой будет сложно, про себя отметила Оливия. Разве что напоить саму Жанет и как следует порасспросить ее. Но та всегда была равнодушна к алкоголю, по крайней мере, она так говорила. Правда, Ивель как-то под конец прошлогоднего круиза обронил: «Ты, дорогуша, наверное, уже выпила в своей жизни все, что могла, вот и не можешь больше». Да, с этими ребятами надо вести себя поосторожнее, заключила Оливия и прищурилась на солнышко, закрывая щекотливую тему:

— Жара опять будет.

— Да, жара.

Все замолчали, рассаживаясь за столиком, и углубились в утреннее меню.

Когда заказы были сделаны и музыканты на сцене заиграли что-то пронзительно легкое и летнее, Ивель подал голос:

— А я слышал, что биржевики взбунтовались?

— Да, — оживился Стен. — Им кажется, что надо попридержать активы и не очень-то…

Начинался обычный диалог, отрезавший мужское общество от женского. Сразу и бескомпромиссно. Жанет не любила разговоров о делах, и Оливия тоже.

Мужчины принялись обсуждать новости биржи, а женщины некоторое время молчали. Потом Жанет тихо произнесла:

— Если хочешь поговорить о нас, то как-нибудь потом.

— У вас что-то произошло за этот год?

— У меня.

— У тебя?.. Но это как-то связано с Ивелем?

— У нас все связано, ты же знаешь.

— Хм. У вас все связано, но произошло все равно только у одной тебя?

— Да, как-то так. — Жанет достала вторую сигарету.

— Ты куришь?

— Всегда курила.

— Я думала — нет.

— Ты многого не знаешь.

— Ну да… Но надеюсь узнать.

— Может быть. Все может быть…

Оливия окинула подругу взглядом, в котором светилось уважение:

— Ты изменилась. В лучшую сторону.

— Оттого что стала курить при тебе? — Жанет натянуто рассмеялась. — Не обижайся. Просто я ненавижу отдыхать с мужем. Мне скучно.

— Но зачем вы тогда… зачем вы вместе?

— Сама не знаю. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Хорошо. Как твоя работа?

— Что ты называешь работой? Мои рисунки?

— Конечно. Ты же занималась интерьерами. Или я ошибаюсь?

— Да нет, не ошибаешься. — Жанет горько вздохнула.

— А в чем дело?

— Ивель высмеивает все, что относится ко мне. В том числе и мои работы.

— Но ты же шикарно рисуешь! — громко возмутилась Оливия, и мужчины невольно замолчали, уставившись на нее, причем во взгляде Ивеля не было желания оспорить последнее утверждение. — Может, ты просто относишься к нему предвзято? — добавила она шепотом.

— Ну вот еще! Просто он так говорит.

— Как «так»?

— Чтобы я бросала это занятие, потому что оно не приносит дохода.

Оливия фыркнула:

— При его-то доходах он еще хочет, чтобы ты зарабатывала?

— Не путай. Не при его доходах, а при доходах его отца.

— Он что, до сих пор… Он что, еще не получил наследство?

— Нет. Там мать не хочет ни с кем делиться. Все идет через нее… Я тебе не рассказывала в прошлом году… — Жанет подняла измученный взгляд на Оливию.

Та была в шоке.

— Тогда я, кажется, понимаю.

— Это вряд ли.

— Да?.. Ну а сейчас у тебя есть клиенты? Или ты рисуешь для себя?

— Да все в порядке, я взяла с собой материалы для очередного заказа.

— Что на этот раз? Ресторан? Приемная большого босса?

— Детский садик.

Оливия расхохоталась:

— Детский садик?!

— Да. А что? Мне нравится.

— Прелесть какая. Но почему Ивель высмеивает? Чем ему не угодил детский садик?

— Он не хочет детей, — отрезала Жанет и закурила новую сигарету, забыв, что первая еще дымится в пепельнице.

Оливия прижала ладонь к губам и в ужасе откинулась на спинку стула.

На некоторое время за столиком воцарилась тишина. Мужчины тоже замолчали, обдумывая новости об акциях нефтяной компании, в которые у обоих были вложены капиталы.

— Я смотрю, у нас девушки совсем заскучали! — вдруг воскликнул Стен. — Давайте поговорим о чем-нибудь веселом!

— Например? — не своим голосом спросила Оливия.

— Например, о том, что сегодня вечером будет фуршет в честь дня рождения какого-то пассажира, и он даже попросил капитана сделать высадку.

— Это еще зачем? — оживился Ивель. — И что за пассажир такой важный?

— Не знаю, он француз. И у него много денег.

— Ну это само собой. Если бы у него было мало денег, он попросту не попал бы на этот круиз.

Все рассмеялись. Дороговизна путевок была всеобщей темой для шуток, включая экипаж теплохода, но туристическую компанию это ничуть не смущало.

— Французы любят экзотику, — веско сказала Жанет.

— И женщин, — игриво добавил Ивель, глядя на жену.

Она фыркнула:

— Я говорю о французах вообще. В том числе и о женщинах-француженках. Как они могут любить сами себя?

— О! Это как раз очень просто! — бросился на помощь другу Стен. — Любить самих себя — роскошь, недоступная многим нациям. А вот французы — могут.

— Да, американцы в вопросах любви отдают предпочтение деньгам, — согласилась Жанет.

— Американки, — поправил Ивель.

— Не надо обобщать.

— Но и ты не обобщай, дорогая.

— Ну-ну, перестаньте. У вас еще три недели, чтобы ссориться. Не стоит этого делать в самый первый день.

— Сегодня уже второй.

— Первой была ночь, это не считается, — примирительно заключила Жанет. — Хорошо, я согласна не ссориться с мужем в первый день.

— А что же все-таки представляет собой этот француз и почему ты мне о нем ничего не говорил? — спросила Оливия.

— Он… Да черт его знает! Какой-то продюсер, по-моему.

— Завсегдатай Каннских фестивалей?

— Пожалуй.

— Тогда чего ему не сиделось на родине? У них там сейчас самый сезон.

— Так ведь я же говорю: любитель экзотики. Потянуло на Багамы.

— Странно. Ехать с Лазурного берега в такую даль, чтобы отметить свой день рождения?

— Вот тоже причуда, правда?

— Да…

— А Жанет у нас любит французов, — задумчиво глядя на океан, обронил Ивель.

— Нет, просто я люблю оригиналов.

Ей хотелось добавить: «просто я не люблю тебя», но это было бы слишком.

— Да, при нем будет свита, — между тем жизнерадостно продолжил Стен. — И немалая.

— О. Состоящая из французов?

— Француженок! — Оливия захохотала. — Потому что Стен у нас тоже интересуется француженками.

— Зачем ты так, дорогая?

— А разве это неправда?

— Конечно, это неправда! Не надо ограничивать ареал моей любознательности только французской нацией.

Все засмеялись. Жанет лениво принялась ковырять ложечкой свое мороженое.

— Ты захочешь есть через час, — заботливо заметил Ивель. — Зачем ты заказала мороженое?

Иногда он умел быть заботливым. Наверное, когда представлял, что на ее месте сидит кто-то другой.

— Да, — поддержал его Стен. — Тебе надо было заказать мороженое с мясом.

— А есть такое?

— На этом судне все есть! За ваши деньги, разумеется.

— Так зачем ему свита? — допытывалась Оливия, заинтригованная загадочным французом.

— Как зачем? А кто будет ему… читать книжку на ночь, мм… переводить разговоры, подавать вино и кофе в постель?

— Горничная.

— Ну вот у него с собой на этот случай есть пара-тройка горничных. Так, наверное.

— Могу себе представить, — живо отозвался Ивель. — Надо с ним познакомиться, и как можно быстрее!

Все снова рассмеялись. Обстановка начала разряжаться. В ресторан потихоньку прибывали отдыхающие, те, кто привык вставать лишь к двенадцати. Жизнь на теплоходе входила в привычный дневной ритм.

Сейчас они позавтракают, потом потянутся к бассейнам: закрытому — для тех, кто не любит солнце, и открытому — на верхней палубе, где в прошлое лето, не такое жаркое, как сейчас, скапливалось самое большое количество людей.

Начнутся коктейли, смех, задорное плюханье в воду, разговоры на самые разные темы. Беседы о политике — под запах сигар, легкий щебет о моде — под запах дорогих духов… Потом все перейдет в вечерние разговоры с виски и вином, а те в свою очередь — в ночные прогулки. Так было в прошлом году, когда Жанет с Ивелем впервые решили купить путевки на этот круиз, известный своей дороговизной и обилием «полезной» публики, и так было всегда, по словам Оливии и Стена, которые путешествовали на этом теплоходе уже не раз.

— Вы как хотите, а мне этот француз уже заранее нравится! — заявил Стен. — Если бы не он со своей высадкой на острове, мы все умерли бы тут со скуки!

— Но не думаешь ли ты, что он намерен отмечать свой день рождения каждый день? Если тебя так интересуют высадки, то они и так запланированы. Целых две. Одна в Нассау…

— Ах, какое счастье! Целых две! И это на три недели!

— Будут еще короткие остановки по несколько часов. Почти каждый день. Пляжи, города… Ты что так волнуешься?

— Не знаю, как вы, а я пошла купаться. — Жанет встала, потягиваясь, и Оливия еще раз отметила, какая потрясающая у нее фигура.

Это — кошка. Живая, темпераментная дикая кошка, состоящая из неги и грации. Кошка, которая по каким-то непонятным причинам оказалась привязанной к мраморному изваянию, лишь изображавшему кота. Ивель совсем ей не подходит. Она такая живая, горячая… Она так любит любовь! А он…

— Вот и я думаю: зачем мне манекен вместо мужа? — словно прочитав ее мысли, сказала вдруг Жанет.

Оливия остановилась, глядя на удаляющихся мужчин.

— Ты о чем?

— О том. Я же понимаю, что ты думаешь о нас… Знаешь, я недавно решила купить вместо него в магазине пластмассовый манекен. Как ты считаешь?

Оливия шокированно молчала.

— А что? Этот пластмассовый малый, я просто уверена, гораздо лучше умеет заниматься любовью, это во-первых. Еще — он гораздо дешевле обходится в том, что касается энергозатрат. И наконец, самое главное — у него не будет такой противной мамаши!.. Ну что ты на меня так смотришь, Оливия?! В следующий раз я непременно выйду замуж за сироту.