Бесчувственные сердца

Глава 28

Рука опускается. Мёртвая хватка, в которой находится телефон, усиливается. У меня такое чувство, будто сердце совсем остановилось.

Ладно, Ари. Может быть, он тебя не услышал. А если услышал, просто скажи ему, что ты разговаривала с Пайпер или что-то в этом роде.

На самом деле нет причин паниковать.

О Боже, но ведь есть. Я только что сказала мужчине, с которым встречаюсь чуть больше четырех месяцев, что люблю его. Тому самому мужчине, который никогда не был в отношениях и избегал их все свои сорок лет. Я должна была дождаться, когда он скажет это первым!

— Он точно взбесится, — шепчу я в пустоту кабинета.

Или — щебечет в моей голове тоненький голосок надежды — мне не стоит недооценивать то, что он не дал мне никаких оснований предполагать, что не чувствует ко мне то же самое, что и я к нему. За последние четыре месяца, не считая двух недель после того утра, когда я сбежала от него, он не раз демонстрировал свою глубокую привязанность ко мне.

— Теперь я ничего не могу с этим поделать, — жалуюсь я.

Более того, нет никакого смысла расстраиваться из-за оговорки, которая является правдой.

Я действительно люблю его.

Так сильно, что временами это ошеломляет меня.

Если он не сможет справиться с этим, тогда я ошибаюсь в том, что происходит между нами.

Я встаю из-за стола, вытирая потные руки об облегающее платье-футляр. Работа. Надо сосредоточиться на ней. Буду волноваться о том, что последует после фразы «люблю тебя» позже, когда доберусь до дома Торна.

Я выхожу из кабинета, чувствуя себя намного спокойнее, чем минуту назад. Я иду к стойке, ухмыляясь выражению лица Пайпер. Она раздражена и даже не пытается скрыть этого от женщины, стоящей перед ней. Обычно мне не всё равно, но эта женщина, должно быть, пытается продать поддельную сумку, а это не тот клиент, из-за которого я могла бы потерять свой бизнес.

— Извините за задержку, — говорю я, обходя прилавок и становясь рядом с Пайпер, мило улыбаясь женщине. — Здравствуйте, меня зовут Ари Дэниэлс. Насколько я понимаю, вы хотели поговорить с владельцем магазина, так вот, я перед вами. Чем могу помочь?

— Вы можете начать с того, что объясните мне, почему эта женщина говорит, что вы не можете принять мою сумку! Она у меня меньше недели, и с ней всё в порядке. Она совершенно новая!

Я киваю, давая ей понять, что слушаю. Уже могу сказать, что нас ждёт головная боль. По крайней мере, именно Пайпер была у стойки, когда она вошла. Если бы это была одна из других девушек, у меня не было бы преимущества. Пайпер, однако, знает своё дело, и если она говорит, что это подделка, значит так и есть. Конечно, я убедилась в этом сама, быстро взглянув на сумку, когда подошла к прилавку. Я скрещиваю пальцы, надеясь, что смогу вывести посетительницу из «Тренда» до того, как она устроит сцену. Ненавижу, когда они устраивают сцены. По крайней мере, сейчас здесь нет других посетителей. Это определённо смягчит припадок, который может устроить эта женщина.

— Как насчёт того, чтобы я взглянула? Таким образом, я смогу лучше понять, почему моя коллега посчитала, что мы не можем принять ваш товар. Вот, — говорю я, вытаскивая из кассы одну из наших карточек с правилами магазина и протягивая её женщине. — Если вы не возражаете, здесь прописаны правила, на которых мы основываем наши решения о покупке. Там описаны вещи, которые мы ищем, но которые потенциально могут отклонены. Таким образом, когда я закончу, мы сможем сравнить заметки и посмотрим, что мы можем предложить.

Она ворчит себе под нос, но всё равно берет карточку.

Я осторожно пододвигаю сумочку поближе. По крайней мере, женщина — чьё имя я до сих пор не знаю, потому что она пренебрегла хорошими манерами и сразу же перешла к агрессии, — была права в одном: она действительно выглядит совершенно новой. Но на самом деле это никак не влияет на её стоимость, потому что это совершенно точно подделка. Хорошая подделка, действительно хорошая, но всё равно подделка. Иногда я поражаюсь тому, насколько хорошими они могут быть.

Такова природа моего бизнеса — иметь дело с поддельными сумками. Это действительно отстой, когда человек, пытающийся продать вещь, понятия не имеет об этом, но такое случается редко. Может быть, раз в год. С тем ценником, который установлен на предметы роскоши, люди предпочитают быть уверенными, покупая что-то в онлайн-магазинах. Никто не готов расстаться с тысячами долларов без гарантии, что их покупка является подлинной, вот почему мы предлагаем гарантию возврата денег, если в «Тренде» будет продана подделка. Гарантия, которую нам никогда не приходилось исполнять.

Люди обычно приходят сюда, автоматически начинают защищаться и выкладывают все карты на стол, прежде чем мы успеем обменяться именами.

Прямо как эта женщина.

Я продолжаю осматривать сумку, убеждаясь, что она видит, как я проверяю каждый её дюйм. На данный момент я могу составить целый список причин, но я назову ей самые простые и неоспоримые, чтобы ускорить процесс.

— Ну, вы закончили? Я хотела бы получить свои деньги и убраться отсюда.

Улыбаясь, я аккуратно опускаю каждую ручку, но держу сумку рядом, чтобы показать, где на ней самые очевидные косяки.

— К сожалению, мадам, моя коллега была права в своей оценке, — она начинает спорить, но я только качаю головой. — Пожалуйста, если вы не против, я объясню, а затем вы можете задать вопросы.

Она хмыкает, скрещивает руки на груди и прищуривается.

— Продолжайте.

— Конечно, — я открываю сумку, оттягиваю верхнюю часть и поворачиваю её так, чтобы она могла видеть термическую печать на ярлыке с названием бренда на внутреннем кармане. — Вот здесь, на ярлыке неправильный шрифт. У «Louis Vuitton» есть несколько небольших уловок в шрифте, которые никогда не меняются. Ножка у буквы «L» слишком длинная. Буквы «О» слишком овальные. Пространство между двумя «Т» в слове Vuitton слишком большое. И ножка буквы «R» начинается в середине крюка. Есть, конечно, несколько исключений из каждого правила, но не в случае с данной моделью, — я тянусь внутрь и нахожу ярлык с серийным номером, указывая на него. — Структура номера никогда не меняется. Сначала всегда идут две буквы, указывающие на местонахождение фабрики, и четыре цифры, называющие точную дату, день и месяц, когда она была изготовлена. На более старых сумках не было даты, но мы говорим о начале 80-х. В вашем случае серийный номер говорит — судя по первым двум буквам, — что это сумка была изготовлена в Соединенных Штатах. Но если вы посмотрите на термическую печать на ярлыке, который я вам только что показала, там говорится, что она была произведена во Франции. Вы никогда не увидите оригинальную сумку, на которой не будут совпадать два этих параметра.

— Послушайте, леди. Я знаю, что эта сумка настоящая. Я сама её купила.

— Может быть и так, но я могу гарантировать вам, что эту сумочку изготовил не торговый дом «Louis Vuitton», независимо от того, когда вы её купили.

— Только из-за грёбаных букв, которые неправильной формы и испорчены горячей печатью?

— Термической печатью. Но, да, по этим причинам, а также по ряду других. Если хотите, я могу вам их продемонстрировать, но это не изменит того факта, что мы не сможем купить у вас эту сумочку.

— Чушь собачья, стерва. Я хочу поговорить с кем-то выше тебя.

Я успокаиваю себя, стараясь не потерять хладнокровие.

— Надо мной никого нет. Как я уже сказала ранее, я являюсь владелицей этого магазина. Как бы мне ни хотелось вам помочь, но всё, что я только что объяснила, указано в правилах покупки, которые я вам дала. Вы также могли прочитать, что мы оставляем за собой право отказать в покупке по многим причинам помимо отсутствия факта подлинности. Уверяю вас.

— Можешь взять эту уверенность и засунуть себе в задницу.

Она хватает свою сумку и топает к двери, хлопая ладонью по стеклу и распахивая её. Я не спускаю с неё глаз, пока она сердито шагает к своей машине. Услышав шелест пакета, я отвожу взгляд от машины, выезжающей со стоянки, и хмуро смотрю на Пайпер. Она всё ещё смотрит на парковку с лёгкой ухмылкой на лице, жуя чипсы, которые, должно быть, только что положила в рот.

Я выхватываю у нее пакет и хмурюсь.

— Эй! Какого черта, Ари! Отдай. Это мой обед!

Я отодвигаю его подальше, когда она пытается выхватить его.

— Я так не думаю. Ты же знаешь правила насчёт еды в торговом зале. Если хочешь получить свои чипсы обратно, иди в комнату отдыха, а я побуду на кассе, пока ты или Ханна не вернётесь. Тебе лучше не есть здесь, когда меня нет. Какой пример ты подаёшь остальным сотрудникам, когда моя правая рука нарушает правила?

— Отдай, — жалуется она, протягивая руку.

Я возвращаю ей пакет с чипсами и выгибаю бровь.

Она направляется в комнату отдыха.

— Знаешь что? Если я хочу заедать свои проблемы, мне хотелось бы делать это без враждебной атмосферы вокруг. Просто потому, что ты не любишь перекусывать, это не значит, что другие не могут этим наслаждаться!

— Ох, прекрати, — ворчу я, смеясь, когда она показывает мне язык.

Слава Богу, в зале нет посетителей. Пайпер, закатывающая истерику из-за еды, была бы просто вишенкой на торте после весёлой женщины, пытавшейся втюхать подделку. Даже если она шутит.

— Только за это я выпью всю твою кока-колу из холодильника пока буду там!

Она заходит в комнату отдыха, и я смеюсь ещё громче. Бетани, одна из новеньких девочек, выходит из задней части магазина, толкая тележку, полную стоковых товаров. Она оглядывается, прежде чем остановиться перед прилавком.

— С Пайпер всё в порядке? Мне показалось, что она кричит.

— Нет! Я не в порядке. Обеденный надзиратель ведёт себя как тиран! — кричит Пайпер из комнаты отдыха, стоя внутри, но кончиками туфель касаясь полосы, разделяющей комнату отдыха от торгового зала. В одной руке у неё банка кока-колы, в другой чипсы. — Но есть и хорошие новости, Бетти. У нас есть бесплатная кока-кола от Ари до конца смены!

Я хватаюсь за бока, стараясь не упасть от смеха. Прошло уже несколько недель с тех пор, как моя весёлая лучшая подруга отпускала шутки. Даже если она нарушала правила, это стоило того, чтобы вернуть частичку её.

— Какого хрена? — шипит Пайпер, бросая пакет на пол в комнате отдыха и спеша ко мне.

Я вытираю глаза, моё веселье мгновенно исчезает, когда я вижу выражение её лица. Над дверью звенит колокольчик, но я слишком сосредоточена на своей подруге, чтобы обернуться.

— Пайп? — спрашиваю я. — Ты в порядке?

Она всё ещё смотрит через моё плечо, и я вижу что-то убийственное в её глазах.

— Ты не поверишь! — говорит она, всё ещё глядя на что-то за моей спиной.

Подойдя ближе, она с грохотом ставит на стол неоткрытую банку колы, продолжая двигаться к входной двери.

— Ари?

Мне кажется, что мои глаза вот-вот вылезут из орбит, когда я слышу этот голос. Такое яркое проявление безумия Пайпер теперь обретает смысл. Кажется, будто всё движется в замедленной съемке, когда я начинаю поворачиваться. Растерянное лицо Бетани последнее, что я вижу, прежде чем закончить разворот. И по всей видимости, Пайпер находится в нескольких секундах от того, чтобы вся энергия, вибрирующая в ней, высвободилась.

Впрочем, его это даже не смущает.

Нет, он просто стоит там, в шаге от входной двери магазина. Если недостаточно просто быть шокированной от того, что я вижу этого мужчину, то отчаяние на его лице, чёрт возьми, несомненно, делает своё дело. Пайпер права — мне не верится.

— Томас, — холодно говорю я, гордясь тем, что мой голос звучит тверже, чем я чувствую.

Он вздрагивает, и я знаю, что, назвав его полным именем, попала в цель, которую намеревалась поразить. Так же, как я ненавижу имя Пэрис, так и он презирает имя Томас.

— У тебя есть минутка?

Я хмурюсь. Пайпер рычит.

— Минутка, чтобы ты развернулся и зашагал обратно к тому змеиному логову, из которого выскользнул? Да, у неё есть для этого минутка, Томас Вейл!

— Пайп, я очень благодарна тебе, но всё в порядке.

Она резко поворачивается ко мне.

— Всё в порядке? — в её голосе слышится недоверие.

— Да, это действительно так.

Я не виню её за скептическое отношение. Она годами наблюдала, как я страдаю из-за поступков этого мужчины. Она спасала меня так много раз, что я была бы обеспокоена, если бы она не была потрясена. Но с того самого утра, четыре с половиной месяца назад, ей ни разу не пришлось спасать меня от самой себя. Это из-за того утра, из-за мужчины, от которого я сбежала, и помощи, к которой привела последовательность событий, предшествовавших этому побегу. Теперь я знаю, что действительно в порядке.

— Мы будем в моём кабинете, — говорю я Пайпер. — Томас, — продолжаю я, поворачиваюсь и направляюсь к кабинету, даже не проверив, идёт он за мной или нет.

Продолжая идти, я чувствую, как моё спокойствие крепнет. Каждый удар каблука об пол, словно саундтрек доказательства того, насколько я исцелилась.

Я не потерялась.

Я не одинока.

В моей жизни есть люди, которые заботятся обо мне. Ничто из того, что может сказать Томас, не изменит этого, и в кои-то веки боль ни на грамм меня не душит.

Теперь он — никто.

Дверь в мой кабинет тихо закрывается, в то время когда я поднимаю взгляд, сидя в кресле и сложив руки на столе. Мои глаза следят за его движениями, когда он садится в кресло напротив меня, его взгляд блуждает по кабинету.

— Что ты хочешь, Томас? Прошло ужасно много времени, чтобы просто прийти поболтать.

Его руки двигаются, и я улавливаю отблеск света, который отражается от блестящего золотого кольца на его пальце. Забавно, что видя это, со мной ничего не происходит.

— Я, э-эм... — начинает он, его кадык подпрыгивает, когда он перестает говорить, чтобы сглотнуть. — Ты хорошо выглядишь, Ари.

Я фыркаю и откидываюсь назад.

— Ты семь лет был призраком, а теперь объявился, чтобы сказать, что я хорошо выгляжу? Спасибо, но я не нуждаюсь в том, что бы слышать это от тебя.

Если не считать странной тени сомнения, не похоже, что он сильно изменился. Его светлые волосы потускнели, но всё ещё подстрижены так же, как и в тот день, когда мы встретились. Коротко и скучно. Его костюм идеально отглажен, серый с голубой рубашкой, как он всегда носил. Я не могу не заметить, что за все эти годы ему даже удалось сохранить худощавое тело бегуна. Пивного живота у него нет.

Так непохож на Торна, моего нежного великана. Увидев Томаса спустя столько времени, я поражаюсь, насколько они на самом деле отличаются друг от друга. Темноволосый против блондина. Сине-зелёное очарование глаз против тускло-коричневого. Мощное тело против жилистого, почти худого. Высокий против... среднего. Мужчина, которому принадлежит моё сердце, против того, кто никогда этого не заслуживал.

Так же быстро, как образ Торна всплывает в моём сознании, я начинаю ощущать прилив мужества, любовь к нему помогает мне расцвести.

— Это... нелегко. Видеть тебя.

Смех свободно вырывается из меня.

— Ты «видишь» меня каждый день, если я не ошибаюсь, — напоминаю ему о его жене — моей близняшке.

Его глаза вспыхивают, агония и печаль сливаются воедино. Он даже не пытается это скрыть. Чёрт возьми, он как будто намеренно проецирует эти эмоции на меня.

— Я вижу кого-то, кто похож на тебя, Ари, но она никогда даже близко не станет чем-то большим, чем просто твоя копия.

— Я ненавижу указывать на очевидное, но, — я указываю на его руку, ту, что с обручальным кольцом, — помимо доказательства того, что она должна была быть чем-то большим, чтобы сделать то, что вы оба сделали со мной, и надеть на твою руку кольцо вместо меня, я полагаю, в последнюю нашу встречу ты сказал, что тебе повезло, и ты выбрал правильную сестру.

— Я видел тебя, — неловко шепчет он, ёрзая на стуле, наклоняясь вперёд и упираясь локтями в бедра.

— Похоже, в твоем запутанном положении действительно много «видений», Томас.

— Знаешь, я думал, что был прав, — продолжает он, игнорируя мой сарказм. — Я действительно думал, что нашёл то, что мне нужно.

— Какое счастье, что в магазине по выбору невесты родились близняшки. Боже упаси выбрать не ту, — я закатываю глаза.

— Всё было не так, Ари.

Я вскидываю руки в воздух.

— Было именно так, Томас. Послушай, я не знаю, почему ты здесь, но, пожалуйста, просто покончи с этим, чтобы я могла приступить к остальным моим планам на сегодня.

Что-то мелькает на его лице, волна эмоций, которая быстро исчезает, и я не успеваю ее понять.

— Ты не двигалась дальше. Я всегда задавался вопросом, не из-за того ли это, что я был неправ, и ты ждала, что я пойму это. Я вспоминал то, что ты делала, а Лондон не умела, и просто чертовски удивлялся. Это всегда всплывало в моей голове, затем, почти мгновенно, ты достигала моих воспоминаний, будто я заклинал тебя, и также быстро исчезала.

— Томас.

— Ты счастлива? — перебивает он.

— Невероятно, но это так.

Он смотрит вниз, под ноги, и медленно кивает.

— Я так и думал.

— Ты понял, почему я счастлива, не так ли? — спрашиваю я, понимая, что это может быть единственным объяснением, почему он появился после столь долгого промежутка времени. Он не хочет меня, но и не хочет, чтобы я с кем-то была. Он просто не знал, что до тех пор, пока я не нашла Торна, с моим одиночеством было покончено навсегда.

Он продолжает кивать, потом поднимает взгляд. Мне приходится бороться с желанием вздрогнуть, когда я вижу его затуманенные глаза.

— Мне нужно было знать. Я должен был услышать это от тебя. Мне нужно было самому убедиться, что то, что я сделал, не повлияло на твою жизнь.

— Тогда, пожалуйста, Томас, выслушай меня. Я вне себя от счастья. Ты и Лондон, я о вас даже не думаю. Единственное, о чём я думаю с тех пор — это мои родители. Если уж на то пошло, я должна поблагодарить вас. Если бы не то, что вы двое сделали, я бы не смогла по-настоящему понять, насколько прекрасной может быть моя жизнь.

Он ничего не говорит. Чёрт, я даже не уверена, что он дышит.

— Я там, где мне всегда было предназначено быть, с человеком, который совершенно точно был создан для меня. Так что спасибо, что подготовил меня к встрече с ним, когда судьба нас свела.

Он моргает.

— Забудь о том, за что ты так крепко держался, Томас. Я уже сделала это.

Наступает тишина, когда я заканчиваю. Открытая дверь к его эмоциям закрывается, и он становится стойким и спокойным.

— Томас, ты пришёл сюда, как ты сам сказал, чтобы убедиться, что я двигаюсь дальше. Что ж, ты убедился. Я сказала всё, что хотела. Если есть ещё что-то, пожалуйста, продолжай. Есть место, где я действительно хочу сейчас быть.

Он хмурится, но едва заметно кивает.

— Ты права. Мне просто нужно было самому убедиться, что это, судя по всему, правда, — он встаёт, а я остаюсь сидеть в кресле. — Надеюсь, он сможет удержать тебя в таком состоянии. Как бы то ни было, я всегда буду помнить хорошие времена, которые у нас были, и я сожалею о своей роли в том, что тогда произошло.

— Это в прошлом, Томас. Возвращайся к своей жене.

Он тяжело вздыхает, затем поворачивается и берётся за дверную ручку. Но я зову его по имени, прежде чем он успевает открыть дверь.

— Скажи моей сестре, чтобы она перестала со мной связываться. Больше никаких звонков. Я серьёзно, Томас. Мне пришлось слишком долго иметь дело с её дерьмом, неуместным чувством вины и гневными разглагольствованиями.

— Я позабочусь о Лондон. Будь счастлива, Ари, — он ждёт, явно надеясь на что-то большее от меня, но когда становится ясно, что всё действительно кончено, он открывает дверь и выходит из моего кабинета.

Главы моего прошлого — те, которые были как тяжелый удар в спину — больше не кажутся мне потерянными годами. Эти страницы книги моей жизни перемещаются в моём сознании, освобождая место и уступая его чему-то новому, тому, что переписало их. Переписало благодаря урокам, извлечённым из боли, которую я больше не чувствую.

До этого момента я, кажется, не осознавала, как далеко продвинулась с тех пор, как Торн вошёл в мою жизнь и дал мне больше, чем я могла когда-либо мечтать. Торн дал мне энергию, а доктор Харт инструменты, но именно я приняла эти дары и проложила путь мужества к прекрасной жизни, которую заслужила. Лишь Торн был рядом и шёл вместе со мной шаг за шагом.

Я смотрю на закрытую дверь, через которую вышел Томас, и чувствую, как символическая дверь внутри меня захлопывается. Прошлое, запертое за ней, окончательно повержено. Будущее сияет передо мной, вселяя надежду. На небе не осталось ни единого облачка.