Бесчувственные сердца

Глава 36

Я медленно прихожу в сознание.

Туман в моей голове соединяет всё воедино, делая невозможным разделить сон и реальность. Я борюсь с усталостью, когда она грозит затянуть меня обратно, потому что я так устала. Так невероятно устала.

— Ари?

Я дергаюсь сама не своя, даже не заметив, что не одна.

Мне приходится приложить усилия, чтобы приоткрыть глаза и увидеть Пайпер, стоящую рядом со мной. Она плачет, но всё ещё улыбается, так что думаю, всё хорошо.

— Не двигайся. Я позову его.

Его? Не двигаться? Я даже не могу полностью открыть глаза, а она... считает, что я встану и убегу? Я поворачиваю голову и смотрю в ту сторону, куда она только что ушла. По крайней мере, я была права, когда думала, что нахожусь в больнице. Через открытую дверь видна суета на сестринском посту.

Я теряю из виду медсестёр, когда гигантское тело врезается в открытую дверь, торопясь войти в палату. Мой взгляд скользит по телу и останавливается, когда я вижу покрасневшие глаза и усталое лицо мужчины, который хранит у себя моё сердце. В три быстрых шага он оказывается рядом. Прежде чем опуститься на колени рядом с кроватью, его руки окутывают мои и притягивают к себе. Тяжело вздыхая, он прижимается лбом к нашим рукам.

— Чёрт, Ари, — выдыхает он. — Это самый страшный момент в моей грёбаной жизни.

Воспоминания врезаются в меня, и каким-то образом мне удается взять себя в руки.

— Ребенок? — хриплю я, мое горло горит.

Он поднимает глаза. То, что было в них, когда он ворвался сюда, и то, что я боялась увидеть при нашей следующей встрече, исчезло. Вместо этого в них горит неподдельная радость.

— Все прекрасно.

— Прекрасно?

— Он крепенький.

— Ничего не случилось? Даже после того, как я упала?

Он качает головой, его лицо такое нежное, а глаза полны любви.

— Ничего плохого не случилось. Мне сказали, что наш ребёнок создан из чего-то по-настоящему крепкого.

Слёзы текут по моим щекам, когда он говорит мне мои же слова. Они продолжают падать, теряясь в моих волосах. Он назвал его нашим ребёнком.

— Из самого лучшего, — шепчу я дрожащим голосом.

— Да, детка, из самого лучшего.

— Ты счастлив?

В уголках его глаз появляются морщинки, его улыбка еле заметна, но она такая долгожданная. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в висок.

— Ты в порядке. Ничто больше не причинит тебе боли. Ребёнок, которого мы создали, в порядке. Нет ни одной чёртовой вещи, которая бы меня сейчас не радовала. Я позабочусь, чтобы ты в этом не сомневалась, Ари. Я тебе обещаю. Я никогда не подведу тебя и нашего малыша, больше никогда. Единственное, что сделает меня счастливее, кроме того, что с вами обоими всё в порядке, это если я отвезу вас домой.

— Наш малыш, — выдыхаю я.

— Я буду любить нашего малыша, Ари. Как я могу не любить его, когда он является частью тебя?

— И частью тебя тоже.

— Мне говорили, что это хорошо, — шутит он. — Но, да, детка. Мы создали этого малыша, и нет ни единого шанса, что он будет чем-то меньшим, чем чёртово совершенство. Я позволил тебе упасть, когда меня не было рядом. Я подвёл тебя, потому что позволил дерьму в своей голове затуманить то, в чём никогда не должен был сомневаться. Я должен был выбить ту дверь и отвезти тебя домой. Я никогда не забуду, что чуть было не опоздал. Чёрт, мне так жаль, детка.

— Ничего подобного. Мы в порядке — все трое, — всхлипываю я. — Я люблю тебя.

— Чёрт, — выдыхает он, прижимаясь губами к моим. — И я тебя, Ари. И я тебя.

***

Торн отодвигает инвалидное кресло от кровати; на этом настояли врачи в больнице, хотя меня уже выписали. Они пытались сказать ему, что именно медсестра должна вывезти меня, но он отказался. Я почти уверена, что он напугал всех, когда сделал это, поэтому они отступили. Выйдя из моей палаты, мы сворачиваем налево и вместо того, чтобы спуститься, он везет меня наверх.

Я не знаю, как он это провернул, но догадываюсь, что это против правил больницы. Хоть я и являюсь родственником пациента, а он нет. Он даже не медицинский работник. Но я не спрашиваю, потому что мне все равно. Мне необходимо быть здесь.

Глаза моей сестры закрываются, и слеза скатывается по её щеке, когда она меня видит.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда он останавливает моё кресло рядом с её кроватью.

Она кивает.

— Да. Сильные боли, но со мной всё будет в порядке. Врачи сказали, что рана заживет.

Я беру её руку в свою и не упускаю тёплое покалывание, которое поднимается по моей руке от того, что я так долго не была рядом с моей близняшкой. Мы части друг друга. Я смотрю ей в глаза и молюсь, чтобы наши родители наконец увидели, как мы вместе ищем дорогу назад после стольких лет боли.

— Ты спасла меня.

— Я бы делала это снова и снова, сестрёнка, — шепчет она тихим, но твёрдым голосом.

— Зачем? Зачем ты это сделала, Лондон? Почему ты мне не сказала?

— Я не могла, — говорит она несчастно. — Ты не понимаешь.

— Так расскажи мне. Я никогда больше не спрошу, что тебя заставило это сделать, но мне нужно знать… Я должна знать.

Она тихонько плачет, но кивает.

— Я никогда не хотела оставлять тебя. Он... он принуждал меня ещё до того, как ты нас застукала. Не всё время, и первый раз случился задолго до того, как ты нас застала, но это происходило уже давно. Он продолжал говорить такие вещи, как будто я была готова, чтобы меня взяли первой. Первое время я ничего не понимала. Сначала он сказал, что я должна была спросить его разрешения, когда надевала короткие шорты. Я не понимала, что происходит, пока не стало слишком поздно. О-он сказал мне, что убьёт тебя, если я кому-нибудь расскажу, поэтому я держала рот на замке. Он продолжал возвращаться, и я знала… видела по его глазам, что он сделает, если я не отдамся ему. Он не просто заберёт мою жизнь, но и твою тоже. В тот день, когда ты застукала нас, ты не могла увидеть нож, который он приставил к моему телу. Я знала, что у меня есть только один путь — заставить его думать, будто я предала тебя. Для меня было уже слишком поздно. Я должна была спасти тебя.

— Лондон, — всхлипываю я.

Она пережила ад, и всё это время я ненавидела её за то, чего она не делала.

— Я убедилась, что ты веришь в это. Год за годом мне было приятно осознавать, что я оберегаю тебя, даже если с каждым разом причиняла тебе всё больше боли.

— Какой ценой! — кричу я.

— Это того стоило.

— Как ты можешь простить меня за то, что я не видела всей правды? — я задыхаюсь, все моё тело дрожит от горя.

— Я уже простила. Ты жива и... теперь я тоже, — она смотрит поверх моей головы туда, где стоит Торн, его твёрдая и сильная рука напрягается на моем плече. — Ты смотришь на неё так, словно она весь твой мир. Как будто она важнее воздуха, которым ты дышишь. Это то, на что я всегда надеялась. Спасибо.

— Чёрт, — шипит он, и я слышу столько эмоций в этом единственном слове.

— Я серьёзно, Ари. Ты здорова и счастлива. Мужчина, который явно любит тебя, рядом с тобой, защищает тебя, это всё, о чём я когда-либо мечтала. Я свободна. Наконец-то свободна ото лжи и тюрьмы. Ты подарила мне это, когда сразилась с этим чудовищем. Ты освободила меня. Ты спасла меня. Единственная вещь, которая могла бы всё улучшить, это если мы найдём способ исправить ситуацию между нами.

Я встаю, осторожно обращаясь с её раной, и обнимаю так крепко, как только могу.

— Люблю тебя, Лондон. Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты меня спасла, но я никогда не перестану пытаться. Мы найдем способ. Я обещаю.

— Я тоже тебя люблю. У меня снова есть ты. Это всё, чего я когда-либо хотела, Ари.

***

Две недели спустя всё наконец пришло в норму. Торн всё ещё волновался, но я знала, что не могла повлиять на это. Он взял отпуск и последние две недели провёл рядом со мной, ни разу не отходя. Я не возражала против суеты, если это означало, что он рядом со мной, что он любит меня, любит нас. Он волновался, но также использовал каждую секунду своего времени, чтобы убедиться в том, что я понимаю, насколько он счастлив, что у нас будет ребенок.

В первый же день пришёл Уайлдер. Потом из Флориды приехал Харрис. После того, как я встретила его, стало понятно, как эти двое стали такими невероятными мужчинами. Он вошёл, подарил мне лёгкую улыбку, которой, бьюсь об заклад, он всё ещё цепляет дам, и сказал, что всегда хотел иметь дочь. Вот так просто он заявил, что я часть его семьи. Помимо руководства «Алиби» в отсутствие Торна, он здесь неплохо обжился, и я втайне надеялась, что он не станет торопиться обратно во Флориду. Особенно когда я увидела, каким счастливым он делает Торна.

Смерть Томаса, как и обещал Торн, была замята, будто этого никогда и не было. Я не спрашиваю подробностей, потому что не хочу их знать, но ещё и потому, что мне не нужно, чтобы Томас касался этой части моей жизни. Полиция так и не приехала, а после того, как Торн позвонил ее начальнику, то заверил меня, что они никогда и не приедут. Дело было сделано. Навсегда. Лондон сказала, что они пришли к ней с официальным визитом и сказали, что произошёл несчастный случай, и больше ничего. Как и я, она никогда больше не задавала вопросов. Томас наконец исчез из наших жизней.

Единственное, что изменилось с того дня — это дом. То есть мой старый дом. Торн обо всем позаботился. Он перевёз всё, что я хотела, сюда — в наш совместный дом, — а остальное отправил на хранение, чтобы я могла разобраться с этим позже. Через два дня после этого мой старый дом был выставлен на продажу. После того как агент покинул дом, я спросила Торна о Пайпер. К моему огромному удивлению он сказал мне, что Уайлдер упаковал её вещи еще до того, как полиция уехала, и фактически похитил мою лучшую подругу. Когда я позвонила Пайпер по этому поводу, она сказала только, что останется у Уайлдера, пока не найдёт себе новое жильё, и, если он не отпустит её, тогда она побьёт его полками, для которых нет шкафа. Услышать шутку про эти чёртовы полки было тем, в чём я нуждалась, чтобы понять, что она была там не против своей воли.

Несколько дней спустя, когда они пришли на ужин, я поинтересовалась подробностями их отношений.

Но я так и не смогла ничего из них вытянуть.

Ни из Торна, который только рассмеялся.

Ни из Уайлдера, который молча уставился на меня.

Ни из Пайпер, которая просто покраснела.

Я оставила всё как есть. Со стороны Мэтта была тишина, а моя подруга была в безопасности и счастлива. Думаю, с этим я могла жить.

Я подпрыгиваю, когда тёплая рука опускается мне на плечо, и отворачиваюсь от гор, на которые смотрела, потерявшись в своих мыслях, чтобы увидеть Торна, стоящего позади меня.

— Она здесь, детка.

Я одариваю его широкой улыбкой и поворачиваюсь, чтобы ещё раз взглянуть на потрясающий вид, а затем направляюсь в дом, держа его за руку. Джим вьётся возле моих ног, заставляя меня смотреть на него сверху вниз и смеяться, но лишь до тех пор, пока я не слышу, как шипит Дуайт, демонстрируя своё злобное отношение к окружающему миру. Неудивительно, ведь рядом с ним на диване сидит та, что так похожа на его раба-человека, которого он так любит мучить. Я не отрываю глаз от рыжего зверя, получая нелепое удовлетворение, когда он переводит свой кошачий взгляд с Лондон на меня и обратно, не понимая, что происходит.

— Кажется, мы сломали твоего кота, — тихо смеётся Лондон.

— Он всё равно был бракованный, — ворчит Торн, провожая нас в комнату.

Торн опускается в роскошное кресло и притягивает меня к себе на колени. Его рука мгновенно перемещается на мой живот. Пока еще нет внешних признаков того, что там растёт малыш, но он всегда касается моего живота, когда рядом со мной.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я Лондон, накрывая его руку своей.

Она пожимает плечами.

— Физически лучше. Иногда еще больно, но я больше не принимаю лекарства, так что это уже кое-что.

— А морально?

— Доктор Харт помогает с этим. Спасибо, что познакомила меня с ним.

— Лон, — шепчу я, наклоняясь вперёд.

Этот разговор прокручивался в моей голове две недели, но когда она позвонила вчера вечером и спросила, может ли приехать, то упомянула, что они с доктором Харт говорили о её страхе, что я буду винить её. Я знала, что пришло время поднять этот вопрос.

— Ты знаешь, что я не виню тебя, не теперь. Ты была жертвой. Я не держу на тебя зла, и ты не должна держать зла на себя.

— Я была слабой. Я оказалась по уши в дерьме ещё до того, как осознала, что тону. Я всё думала, что найду выход, но так и не нашла.

— Больше нет, Лондон. Это больше никогда не повториться. Ты спасала меня. Раз за разом. Теперь наша очередь спасать тебя, — она вытирает слёзы, качая головой и не понимая. — Я знаю, ты сказала, что не хочешь здесь оставаться. У Торна есть поместье в горах. Мы хотим, чтобы ты переехала туда, выбралась из дома, в котором жила с ним, и начала чувствовать себя в безопасности, пока выздоравливаешь. Ты будешь не одна. Там есть гостевой домик, где будет жить один из его охранников. Просто на всякий случай, чтобы напомнить, что теперь ты в безопасности. Семь лет ты меня спасала. Теперь моя очередь. Столько, сколько потребуется.

— Ари, — шепчет она, оглядываясь на Торна. — Я не могу это принять.

— Можешь, — вмешивается Торн, мой властный мужчина.

Искра загорается в её глазах, когда она смотрит на него.

— Знаешь, ты очень любишь командовать.

Я подпрыгиваю у него на коленях, когда он смеётся.

— Очень любит командовать.

Он смеётся ещё громче, и я тоже не могу не улыбнуться.

— Ты мне ничего не должна, Ари. Ты ведь знаешь это?

Я похлопываю Торна по руке, намекая, что хочу встать. Он ворчит себе под нос, но отпускает меня. Я делаю два коротких шага к дивану и опускаюсь рядом с сестрой. Я беру её руки в свои и смотрю ей в глаза.

— Я думала, что потеряла тебя навсегда. Думала, ты меня ненавидишь. Ещё до того, как всё это случилось, я считала, что уже никогда не верну свою сестру обратно. Я понятия не имела, что ты отдаляешься, потому что он уже год причинял тебе боль. Ты застряла с чудовищем, а я всё это время ужасно думала о тебе. Ты можешь считать, что я ничего тебе не должна, но, Лондон, я должна тебе всё. Ты многим пожертвовала ради меня, и благодаря этому я встретила его, — я указываю на Торна. — И теперь у меня есть любимый мужчина, который подарил мне ребенка, — я прижимаю обе руки к животу. — Я обязана тебе всем.

Мы обнимаемся, и обе плачем.

— Если ты и дальше будешь заставлять мою девочку плакать, нам, возможно, придётся кое-что пересмотреть.

— Ой, замолчи, — смеюсь я, хватаю подушку и швыряю в него.

— Семья заботится о семье, Лондон. Мы бы не хотели, чтобы ты была где-то ещё. Я понимаю, что ты меня не знаешь. Но я должен сказать тебе, что перед тем, как всё это случилось, я наговорил тебе всякого дерьма, поэтому прости меня за это. Мне нужно, чтобы ты знала, как я сожалею.

Она отмахивается от него.

— Ты мог бы сказать что угодно, ведь ты защищал мою сестру. В одном телефонном разговоре ты продемонстрировал мне, что она была с тем, кто действительно достоин её. Это не то, о чём стоит сожалеть.

Я наблюдаю, как шевелится его горло, когда он сглатывает. Я знаю, что он боролся с этим, понимая, в какую ловушку попала Лондон, просто играя роль своего кукловода. И звонок, который он тогда совершил, заставлял его чувствовать себя ещё хуже.

— Тем не менее, я сожалею о том, что сказал. Мне жаль, что я сделал это.

— Извинения приняты. Я больше ничего не хочу об этом слышать. Ты больше не мог ничего сделать, но, Торн, мы всё выяснили. Мы больше никогда к этому не вернёмся. Договорились?

— Ты будешь такой же несносной и доставлять мне головную боль, как и твоя сестра?

Она смотрит на меня, и моё сердце переполняется счастьем оттого, что она — сестра, с которой мы росли не разлей вода — вернулась в мою жизнь.

— Возможно и хуже, — она смеётся.

Когда глубокий смех Торна смешивается со смехом Лондон, я подхватываю его и присоединяюсь к ним, весь мой мир возвращается, и последний недостающий кусочек встаёт на место.

Моё сердце полностью проснулось, переполненное и разрывающееся от эмоций.

Моя сестра вернулась, исцеляясь и становясь сильнее с каждым днем.

Мужчина, ради которого я живу, улыбается мне с сердечками в глазах и исполняет все мои мечты, которые, как я думала, были потеряны навсегда.

Наш малыш в безопасности, здоровый, растёт внутри меня.

Моё сердце больше не бесчувственное.

Нет.

Теперь оно бьется ради всего этого.