Без памяти влюбленная

Глава первая

— Как тебя зовут, милая?

Она подняла голову, посмотрела в ясные и голубые, как небо над Скалистыми горами, глаза и наверняка вздохнула бы от восхищения, если бы у нее не болело горло, не кружилась голова, из-за чего все плыло перед глазами, в том числе и эти замечательные глаза. Голова у нее раскалывалась от боли, в груди все горело, правая рука нестерпимо ныла. Кто-то сказал, что ей так плохо оттого, что она надышалась дымом.

Все вокруг заволокло туманом, и она уже хотела покрутить головой, чтобы стряхнуть застилавшую глаза пелену, но пара больших теплых рук не позволила ей даже пошевелиться. Ее голова покоилась на коленях, принадлежавших, как ей казалось, тому черноволосому ангелу милосердия, который вынес ее, взвалив на плечо, из горящего здания, рухнувшего у них за спиной буквально через считанные секунды.

Почему она оказалась на складе, где хранились лаки и краски, девушка сказать не могла.

— Как вас зовут? Должно же быть у вас какое-то имя! — снова спросил мужчина своим глубоким бархатным голосом, что почему-то вызвало у нее в памяти смутную картину из прошлого: белый штакетник забора, детский смех и возня щенков охотничьей породы.

— Мадж. — Она снова попыталась тряхнуть головой, и он снова не дал ей шевельнуться. Мадж?!

Нет, не Мадж. Или все-таки Мадж?

— Мне так кажется, — добавила она хриплым голосом.

Кто-то всадил ей в левую руку иглу шприца, и молодая женщина невольно вскрикнула. Она ненавидела уколы, но почему, не знала.

Появились люди, они что-то говорили, и ей вдруг стало страшно. Она снова посмотрела на сидевшего рядом мужчину.

— Что со мной случилось? — с трудом проговорила она.

— Все будет хорошо, — ответил тот с улыбкой.

Но ей было очень плохо. Все тело горело как в огне.

— Как ваша фамилия, Мадж? — спросил он, легким движением руки убрав с ее лица упавшие пряди волос.

Эта нежность потрясла ее. Ей показалось, что этот человек ниспослан ей свыше. Чем я заслужила такую заботу? — удивилась она.

Девушка снова начала погружаться во тьму, и последнее, что она увидела над собой, были небесно-голубые глаза ее ангела милосердия, смотревшие на нее с неподдельной тревогой.

— Я так надеялась, что вы поговорите со мной, едва слышно прошептала она и потеряла сознание.

Всю последнюю неделю Кэйл Перри изо дня в день ставил свою машину на стоянку возле Медицинского центра и направлялся к его главному входу. Вот и сегодня, держа в руках большой пакет из плотной коричневой бумаги с продуктами, Кэйл проскользнул через автоматические стеклянные двери, что-то тихо насвистывая. Бросив взгляд на шедших по коридору посетителей, он быстро вошел в раскрытые двери лифта и нажал кнопку четвертого этажа.

Он не говорил ни одной живой душе, куда исчезает после работы. Особенно это касалось его братьев Дрю и Бена, а также Тилли Йенсен, медсестры, которая дежурила в ту ночь, когда с Мадж произошло несчастье. Они все равно его бы не поняли.

В действительности же единственной причиной, почему он каждый день ездил в больницу, было желание поддержать Мадж, которая в этом, несомненно, нуждалась.

Откуда она и почему оказалась на злополучном складе во время пожара, оставалось тайной, как для нее самой, так и для Кэйла, не говоря уже о полицейских и следователях. Испытанное потрясение вызвало у Мадж потерю памяти, и Кэйл считал своим долгом не бросать несчастную женщину в беде.

Выйдя из лифта, он свернул направо и, кивнув дежурившим медсестрам, направился в дальний конец длинного коридора. Вне всякого сомнения, расскажи он братьям об этой таинственной женщине, они бы определенно сочли его сумасшедшим. И были бы правы. О Мадж он не знал ничего, кроме того, что она любит есть на скорую руку, что у нее глаза цвета морской воды и густые волнистые каштановые волосы, рассыпавшиеся по спине и плечам до самого пояса. И еще у нее приятный проникновенный голос, который вернулся к ней благодаря стараниям лечащих врачей.

С тех пор как он нашел Мадж среди бесчисленных банок с краской в объятом пламенем складе, эта таинственная незнакомка не выходила у него из головы, волнуя кровь и разжигая его воображение.

Первую — и самую тяжелую — ночь он провел у больничной койки Мадж. Его дежурство закончилось, так что сначала он хотел только слегка задержаться, но потом остался до утра. Во-первых, он сделал это потому, что она его попросила… с такой мольбой и отчаянием в глазах, что это потрясло его до глубины души. В практике Кэйла еще не было случая, чтобы потерпевшая просила его остаться.

До случая с Мадж он только доставлял пострадавших в больницу и просил врачей, чтобы те оказали им медицинскую помощь и соответствующий уход, затем, даже не посмотрев в их сторону, быстро уходил. Что-то в голосе Мадж задело его за живое, и он не отважился оставить ее одну.

На следующий день вчерашний героический поступок начал вызывать у него некоторое беспокойство — Мадж по-прежнему не выходила у него из головы.

А ведь эта потерпевшая была одной из тысяч таких же жертв несчастных случаев, которых он спас с тех пор, как шесть лет назад стал работать медбратом в карете «скорой помощи». Обычно сдержанный и собранный, умевший держать себя в руках, сейчас он был не на шутку встревожен и выбит из колеи.

Он постоянно твердил себе, что Мадж пошла на поправку и не нуждается в его опеке, однако, как только заканчивалась его смена, он тут же мчался в больницу.

Оправдание, что он приходит в больницу из чистого любопытства и из сострадания, тут же испарялось, стоило ему войти в палату. Сердце начинало учащенно биться, когда она встречала его едва заметной улыбкой.

Обычно он пододвигал стул и садился возле больной, дожидаясь, когда та заснет. Только убедившись, что она крепко спит, он осторожно выходил из палаты и возвращался в свой небольшой дом на берегу океана.

Но сегодня, увидев его на пороге, Мадж впервые не улыбнулась. Напротив, губы ее как-то скорбно поджались, будто она вовсе не обрадовалась его приходу.

Шагнув в палату, Кэйл сразу понял причину ее настороженности: в палате находились двое полицейских. Один стоял в изножье кровати, другой, старший по званию, у окна.

Оглянувшись, последний смерил вошедшего недоверчивым взглядом и сухо произнес:

— Зайдите, пожалуйста, попозже.

— Пусть он останется, — произнесла Мадж, повернув голову к стоявшему у окна полицейскому. Ее неожиданно жесткий тон удивил Кэйла. Она всегда говорила раньше тихим, спокойным голосом.

— Вы юрист? — поинтересовался второй полицейский, недружелюбно взглянув на посетителя.

Кэйл подошел к Мадж и поставил пакет с проступившими жирными пятнами на металлический столик у кровати.

— Нет, просто друг. Что-то не так, детектив?

Мадж громко вздохнула:

— Я уже сказала вам: во время пожара я свою сумку не теряла и удостоверения личности у меня нет!

— Да будет вам известно, мисс Доу… — Детектив окинул Мадж скептическим взглядом.

Молодая женщина покосилась на Кэйла.

— Если вы знаете, кто я, тогда чего вы от меня хотите, детектив Виллануэва? — возмутилась она.

— Что здесь происходит? — потребовал ответа Кэйл, чувствуя, как в нем просыпается чувство собственника.

— Мы пытаемся выяснить, почему мисс Доу оказалась на лакокрасочном складе компании «Харрисон»? Причем совершенно одна. Ведь склад был закрыт и на двери висело предупреждение, что посторонним вход воспрещен.

— Повторяю вам еще раз: не знаю, — раздраженно бросила Мадж, сверкнув глазами.

— Как вам будет угодно, — пробормотал Виллануэва.

— Боюсь, что сейчас я ничем не могу помочь вам, поскольку ничего не помню, — заявила она.

Старший детектив быстро взглянул на своего напарника и направился к двери.

— У вас есть моя визитная карточка. Позвоните, если что-нибудь вспомните.

Кэйл подождал, когда полицейские уйдут, и повернулся к Мадж.

— О чем это он?

— Они хотят знать, почему я оказалась на складе. Я тоже очень хотела бы это знать!

Тот же вопрос не раз задавал себе и Кэйл. Но вместе с тем он понимал, что Мадж говорила правду, отвечая на вопрос детектива.

— Они мне не поверили, — вдруг сказала молодая женщина. — Но они не виноваты. Я действительно похожа на персонажа из дешевого сериала.

— Подозреваю, что правда окажется куда неожиданней, чем сюжет даже самого лихо закрученного сериала, — отозвался он, улыбаясь.

Она смотрела куда-то вдаль, о чем-то задумавшись, затем покрутила головой, покосилась на пакет и взглянула на Кэйла, едва заметно улыбнувшись.

— Это никак чизбургеры?

Сердце Кэйла подпрыгнуло.

— О, леди узнала свою любимую еду! — весело воскликнул он.

— Не ожидала, что вы запомните, — проговорила она тем самым певучим голосом, который он вспоминал всю неделю.

Та радость, с какой она произнесла слово «чизбургер», удивила Кэйла. Почему столь обычная вещь привела ее в такой восторг? Он спросил ее.

— Не знаю, — ответила она, и в ее глазах цвета морской воды появилось то ли беспокойство, то ли досада.

— Вы сказали, что это ваша любимая еда, — сказал Кэйл.

Она улыбнулась и взяла у него из рук бумажный пакет.

— Я не знаю, кто я, откуда я или что я делала на том злополучном складе, но я мгновенно узнала чизбургер и жареный картофель, стоило мне почувствовать их запах.

Кэйл снова улыбнулся, чтобы подбодрить ее.

Откуда она? Отсутствие обручального кольца на левой руке указывало на то, что она, скорее всего, не замужем, однако не исключало наличие друга или любовника. Доктора сказали ей, что у нее не было детей, на что она только пожала плечами, буркнув, что им лучше знать, чем ей.

Осмотревший ее психиатр заявил, что у нее амнезия, потеря памяти третьей степени, что является следствием полученной травмы. Так оно и есть, подумал Кэйл. Помимо перелома запястья и отравления угарным газом она получила серьезное сотрясение мозга, после того как ей на голову свалилась полка с банками краски.

Мадж откусила кусочек чизбургера и, закрыв глаза, застонала от удовольствия.

— Как я понимаю, леди довольна, — сказал он, откинувшись на спинку стула и заложив ногу на ногу.

— Очень вкусно! Это самое приятное, что произошло за весь сегодняшний день! — ответила она с довольным видом.

— Я видел, что сыщики были с вами весьма грубы, но такая уж у них служба.

Она вздохнула и положила недоеденный чизбургер на металлический столик, словно у нее вдруг пропал аппетит. Кэйл понял, что сейчас ему сообщат плохие новости.

Мадж перевела взгляд на гипсовую повязку на запястье правой руки.

— Я не их имела в виду. Сегодня ко мне приходил работник по делам социального обеспечения, тихо проговорила она.

— И что?

Она опустила голову, глубоко вздохнула и только потом взглянула на него.

— Завтра они меня выпишут. Миссис Саттер предложила мне перебраться в бесплатное учреждение, где ухаживают за такими пациентами, как я.

Кэйл вздрогнул и почувствовал, как в его сердце закралась тревога.

— Почему? — воскликнул он.

Кэйл давно работал среди медиков и сразу догадался, что речь шла о доме для умалишенных! Из-за того, что Мадж не могла ничего вспомнить о себе, ее решили поместить в психиатрическую больницу. От этой мысли он пришел в неописуемый ужас.

— Потому что, — продолжила Мадж, — мне неведомо, кто я и где живу. Дело осложняется тем, что меня никто не ищет. Об этом мне сообщили полицейские. У них есть описания потерявшихся людей, но я не подхожу ни под одно из них. Социальный работник велела обдумать ее предложение, поскольку я не способна сама позаботиться о себе и нуждаюсь в посторонней помощи.

Но Кэйл только что видел собственными глазами, как она прекрасно «заботилась о себе», защищаясь от не в меру ретивых детективов. Он должен что-то придумать, чтобы помочь ей! Люди должны помогать тем, кто попал в беду. Он сам стольким уже помог, что сбился со счета! А Мадж действительно нуждается в защите. Из-за того, что у нее пропала память, она осталась совершенно одна на белом свете! У нее никого нет, кроме него.

— А что по поводу ваших отпечатков пальцев? спросил он. — Вам ничего не известно?

— Как сказала миссис Саттер, это ни к чему не привело, так как их у меня никогда прежде не снимали.

— Ха, вот и хорошо! Значит, вы не преступница!

Она смерила его таким взглядом, что он не на шутку испугался. Это была не та Мадж, которую он успел узнать за эти дни.

— Может, меня просто не смогли поймать, — отозвалась она ледяным тоном.

Кэйл придерживался другого мнения. По роду своей службы ему приходилось сталкиваться с преступными элементами в Лос-Анджелесе, и он сразу понял, что Мадж к криминальной среде не имела никакого отношения.

— Вы справитесь? — спросил он. — Я хотел сказать, вы в состоянии обслуживать себя без посторонней помощи?

— Я не забыла, что на красный свет надо стоять, а на зеленый — идти, — ответила она дрожащим от гнева голосом. Ее глаза цвета морской воды потемнели и теперь настороженно смотрели на Кэйла. Я помню, что огонь горячий, а лед холодный. Если идет дождь, то нужно взять с собой зонтик. Я знаю, что год состоит из месяцев, а месяцы из дней. Мне думается, что я умею готовить и смогу переодеться без посторонней помощи. В конце концов, если не сумею приготовить себе еду, пойду и куплю ее.

Кэйл пожал плечами.

— Тогда в чем дело?

— Я не знаю, кто я и каким образом зарабатывала себе на жизнь. Поскольку я не знаю, есть ли у меня семья и дом, где я могла бы приклонить голову, миссис Саттер объяснила, что там, куда меня переведут, мне создадут все необходимые условия и будут держать меня до тех пор, пока я полностью не вылечусь и не смогу позаботиться о себе сама.

— А что, если… — Кэйл замолчал, тщательно обдумывая каждое слово. — А что, если у вас все-таки был какой-нибудь близкий человек? — выпалил он вопреки своему решению никогда не спрашивать ее об этом.

— Что вы хотите сказать? — тяжело вздохнув, спросила она.

Его братья правы — он и в самом деле потерял голову.

Это потому, что она особенная, не такая, как все, сказал он в свое оправдание.

— А что, если у вас все-таки был какой-нибудь близкий человек? — повторил он сказанное.

— Что-то не припомню, — тихо проговорила Мадж дрогнувшим голосом, вытирая навернувшиеся на глаза слезы. — Я вообще ничего не помню, добавила она почти шепотом.

— Скажите этой Саттер, что отныне заботиться о вас буду я. — Окунувшись в море безумия, он окончательно потерял почву под ногами. Тем более что до встречи с Мадж он предпочитал убегать от представительниц противоположного пола. Но мог ли он отвернуться от Мадж, если та нуждалась в нем?

Разумеется, не мог. Хотя бог знает, какие неприятности ждут его впереди!

Она улыбнулась и вытерла слезы.

— Это так благородно с вашей стороны. Но это не спасет меня от массы других проблем. К тому же миссис Саттер уже твердо решила взять меня под свой контроль.

— Ну и какая разница, что она решила? — скептическим тоном спросил Кэйл. — Даю голову на отсечение, у нее ничего не получится. Система социальной защиты в нашей стране настолько перегружена, что приходится прибегать к режиму строжайшей экономии. Поэтому социальные работники занимаются только теми людьми, кто оказался в чрезвычайно трудном положении. А ваш случай, Мадж, таковым не является.

Он взял ее за руку, хотя на самом деле ему хотелось обнять ее, крепко прижать к своей груди и шепнуть на ушко, что волноваться не стоит и что все будет хорошо. И не важно, что ее будущее неопределенно и туманно. Это желание успокоить ее было столь же сильным и властным, как и стремление прижать к себе.

— Мадж, позвоните, пожалуйста, миссис Саттер и сообщите ей, что у вас есть куда отправиться, когда вас завтра выпишут, и пусть она поймет, что с этим вопросом покончено раз и навсегда! Вы можете оставаться в моем доме столько, сколько захотите.

— Нет… — сказала она, высвободив свою руку, — Только до тех пор, пока к вам не вернется память. — Кэйл встал со стула и пересел на край кровати. Он уперся руками в матрац и навис над ней, пристально глядя ей прямо в лицо.

— Я не могу, — произнесла она неуверенно.

— Нет, вы можете. Послушайте, ведь доктора сказали, что память к вам может вернуться со дня надень! Неужели вы собираетесь пойти на поводу у этой Саттер и согласиться на переезд в… неведомо куда?

Она покачала головой, и светло-каштановые волосы рассыпались по ее плечам и груди.

— Вернется… через несколько недель или месяцев или через год-два, а может, никогда! Вы очень добры ко мне, Кэйл, я от всего сердца благодарна вам за это, но о таком большом одолжении я не имею права вас просить.

— Да, вы и не просите, — отмахнулся он. — Это я настойчиво предлагаю вам свою помощь.

Он понимал, чего она боится. Все не так просто. Можно себе представить, что подумают о нем его братья, когда он приведет домой незнакомую девушку, которая ничего о себе не знает! Естественно, они решат, что он выжил из ума.

Если всерьез подумать о том, что беспокоило Мадж, то она, безусловно, права. Как и его братья:

Да, по роду службы ему приходилось помогать женщинам, попавшим в беду. Но разве можно сравнивать их с Мадж? Вот уж кто по-настоящему нуждается в его помощи! И потом, он же не собирается оставлять ее у себя навсегда. Только на время.

— Случаи, когда человек теряет память навсегда, крайне редки, — произнес Кэйл как можно мягче.

— Не знаю…

— Оставайтесь у меня хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, где вы живете. Мой дом расположен в тихом месте, недалеко от пляжа, у вас будет отдельная комната. Вы там прекрасно устроитесь!

Это намного лучше, чем стерильная палата с больничной койкой и с графиком температуры.

— Может так оказаться, что я вовсе не из Лос-Анджелеса и вообще не из Калифорнии. А что, если я просто проходила мимо, когда начался этот ужасный пожар? Скажем, приехала к кому-нибудь в гости. Мало ли что могло быть.

— Тогда почему никто не ищет вас? Не приходит в больницу? И почему рядом с вами никого не было, когда вас нашли?

Она снова легла и закрыла глаза.

— Не беспокойтесь, вам обязательно понравится это тихое, спокойное место, где вы сможете отдохнуть и восстановить силы, а вечерами, когда я буду возвращаться домой с дежурства, мы вместе будем стараться выяснить, кто вы на самом деле, Она широко открыла глаза.

— Но посудите сами, как я могу согласиться на ваше предложение? Я же вас совершенно не знаю.

Вы для меня абсолютно незнакомый человек!

— Кто бы говорил! Вы и себя-то совсем не знаете, — сухо ответил он.

— Верно. — Мадж снова села. — А вдруг я убийца или что-нибудь еще более ужасное? Откуда вы знаете, что я не обворую вас, пока вы будете спать? А вы даже не сможете объяснить полиции, кого надо арестовать!

— Ну, это будет загадка века! Искать не знаю кого, не знаю где, — рассмеялся Кэйл.

— Не смешно.

Он нежно погладил ее по атласной щеке.

— Итак, что мы имеем? Или вы перебираетесь ко мне, в уютный домик возле пляжа, или поступаете пациенткой на неопределенный срок в какую-нибудь психушку. Третьего не дано.

— Чутье подсказывает мне, что не в моем характере слепо подчиняться чужой воле, — с досадой проговорила она. — Но сейчас совсем другое дело.