Без ума от любви

Глава 18

Порядочные женщины не ездят в Ист-Энд. Порядочные женщины задергивают занавески в своих экипажах и не выглядывают в окошко, когда проезжают через Шордич или Бетнал-Грин. Миссис Баррингтон перевернулась бы в гробу, но Томас… Томас бы ее одобрил.

У Бет сжалось сердце, когда ее наемный экипаж проезжал мимо маленькой церкви прихода, когда-то принадлежавшего Томасу Экерли. Крохотное здание было зажато между унылыми кирпичными строениями, но как-то умудрилось сохранить свое достоинство. Позади церкви в тесном церковном дворике покоилось тело Томаса. Небольшой квадратный камень — это было все, чем прихожане и смогли отметить это место. За церковью же находился домик викария, где Бет провела полный надежд один год. Дальше две двери вели в холл, который обустроил Томас для того, чтобы те, кто вынужден был жить на улице, смогли получить горячую пищу и на некоторое время крышу головой в плохую погоду. Прихожане не одобряли этого, поэтому Томас оплачивал все расходы собственными деньгами. А после смерти Томаса заботу об этом взял на себя джентльмен-благотворитель.

Бет вошла в ветхое здание, где пахло едой и немытыми телами, и где она надеялась получить нужные ей ответы. Следом за ней вошел Дэниел Маккензи, возвышавшийся над ней и Кейт. Из них троих больше всех волновался этот долговязый молодой человек.

— Разве вам сюда надо? — прошипел Дэниел. — Отец с меня шкуру спустит, если узнает, что я позволил вам подойти к девушке легкого поведения, и Бог знает, что сделает со мной дядя Йен.

На жестком стуле сидела, вытянув усталые ноги, явно утомленная молодая женщина в юбках, доходивших ей до колен. Услышав шаги Бет, она подняла голову, удивленно захлопала ресницами и вскочила на ноги.

— Чтоб мне провалиться, да это миссис!

Бет подошла к молодой женщине и протянула ей руки.

— Здравствуй, Молли.

Молли радостно заулыбалась. У нее были каштановые волосы, курносый нос, веснушки и приветливая улыбка. От нее, как обычно, пахло табаком, алкоголем и слабым ароматом мужского одеколона, еще не выветрившегося из ее одежды.

— Чего это вы делаете здесь, миссис Э.? Я слыхала, вы вышли замуж за настоящего туза и живете теперь во дворце.

— Новости распространяются быстро.

— А чего вы ожидали? О таких интересных новостях стоит поговорить. — Она подмигнула Дэниелу. — Вы привезли его для того, чтобы я сделала из него мужчину?

Дэниел покраснел как рак.

— Ну-ка придержите свой язык!

— Ох, ты пугаешь меня, мальчишечка, просто пугаешь…

Бет встала между ними.

— Тише, Дэниел. Молли, он защищает меня. На улицах опасно.

— Опасно сейчас? Вы просто изумляете меня. Так зачем вы приехали?

— Спросить тебя кое о чем.

Бет отвела Молли в сторону от Дэниела и Кейт. Она вложила несколько монет в ладонь Молли и задала ей свои вопросы.

— Я мало чего знаю, — сказала Молли. — Слишком много выдумано, по-моему. Но у меня есть товарка, которую я могу расспросить. Она вышла замуж за одного из своих простаков и сейчас богата и ничего не делает. Она сама многое выдумывает, но она неплохая женщина.

Бет достала еще несколько монет и сказала Молли, что именно она хотела узнать. Молли выслушала, затем подмигнула.

— Будет сделано, миссис. — Она затолкала деньги поглубже в корсет. — Предоставьте это мне.

Поезд до Лондона шел слишком долго, и Йен, не в силах усидеть на месте, ходил по всему составу. Кэмерон забился в угол багажного вагона, читал там спортивную газету и курил сигары. Йена раздражал табачный дым, и он довольно много времени проводил на задней платформе с одним из кондукторов. Он смотрел, как позади остается дорога. Но вид плавно разворачивавшихся рельсов не успокаивал его.

Наконец поезд подъехал к вокзалу Юстон, Йен спрыгнул на землю, протиснулся сквозь толпу и свистнул, подзывая наемную карету. Сидя в карете, он подождал Кэмерона и Керри и задернул занавески от посторонних глаз, наблюдавших за ними.

Он велел ехать на Белгрейв-сквер, зная, что Бет вернется туда. Когда-то дом миссис Баррингтон был для Бет раем, а ей нравился рай.

Клубившийся туман опустился на город, когда они добрались до элегантной площади. Из-за тумана рано стемнело. Йену, привыкшему к светлым дням шотландского лета, этот туман казался маслянистым и тяжелым.

Не дожидаясь, пока Керри дернет за звонок, он кулаками застучал в дверь. Наконец дверь чуть приоткрылась, древний образец дворецкого выглянул в щелочку и осведомился, что им надо.

Йен распахнул дверь и вошел в холл.

— Где она?

Дворецкий попятился.

— Нет ее. Могу я спросить, кто хочет ее видеть?

Кэмерон задержал дверь, не дав дворецкому закрыть ее, и шедший за ним Керри внес их багаж.

— Это ее муж, — сказал Кэмерон. — Где она?

Старику пришлось повернуть шею, чтобы рассмотреть их.

— Я слышал, как она сказала про Ист-Энд. Там, милорд, полно воров и убийц, а она взяла с собой только парнишку.

— Дэниела? — хохотнул Кэмерон. — Бедная женщина! Нам надо найти ее.

Йен уже вышел из дома, когда позади кареты, в которой он приехал, остановилась другая наемная карета. Не успела она остановиться, как из нее выскользнул Дэниел. На его узком лице при виде Йена появилось испуганное выражение.

Йен прошел мимо него и заглянул в кеб в поисках Бет. Он услышал, как она что-то говорит об оплате, но этим займется Керри. Йен взял Бет на руки, не позволяя туману подкрасться к ней.

— Йен, — заговорила она, — что скажут соседи?

Йену было совершенно наплевать на то, что скажут соседи. Он обнял ее за талию и внес в дом.

В доме миссис Баррингтон пахло ветхостью, затхлостью и было душно. Застоявшиеся запахи пытались перебить лавандовый аромат Бет, как будто дому хотелось выжить ее отсюда в прежнюю тяжелую жизнь, из которой она пришла сюда.

— Если ты тащишь меня в мою спальню, — сказала Бет, когда они поднялись на самый верх, — то, может быть, тебе стоит спросить, которая из них моя.

Йену было все равно, какая комната принадлежала ей, но он позволил ей отвести его в нее. Спальня, в которую она привела его, была маленькой, оклеенной обоями с ужасными гигантскими весенними цветами. В ней стояла большая кровать с пологом, туалетный столик возле окна и деревянное кресло. Шторы не пропускали ни единого луча света. Шипение газового светильника и затхлый запах завершали унылую картину.

— Это комната прислуги, — проворчал Йен.

— А я и была прислугой. Компаньонка остается в тени, как и гувернантка. Не совсем прислуга и не совсем член семьи.

Йен упустил нить ее разговора. Он повернул ключ под фарфоровой ручкой и подошел к Бет.

— Дворецкий сказал, что ты поехала в Ист-Энд.

— Да. Я наводила там справки.

— Относительно чего?

— Относительно чего, как ты думаешь, мой дорогой Йен?

Бет развязала шелковый шарф, который защищал ее от тумана, и сняла перчатки.

— Ты послала телеграмму Феллоузу.

Она покраснела.

— Да, я…

— Я говорил тебе: оставь это. Ему нельзя доверять.

— Я хотела узнать все, что известно ему. Может быть, он обнаружил что-то, чего не знаешь ты.

Гнев Йена напоминал вкус пыли.

— Так ты видела его? Ты встречалась с ним?

— Да, он приходил сюда.

— Он приходил сюда?!

— Ты отказался хотя бы что-нибудь рассказать мне. Что мне оставалось делать?

— А ты не понимаешь? Если ты будешь знать слишком много, я не смогу защитить тебя. Тебя могут выслать из страны или повесить, если ты узнаешь слишком много.

— Почему, черт возьми, меня вышлют из страны из-за того, что друг твоего брата, Стивенсон, или его любовница, миссис Палмер, убили…

Она умолкла, и ее лицо окаменело.

Йен никогда не знал, что скрывается у человека под выражением его лица. Все вокруг инстинктивно узнавали признаки гнева или страха, счастья или грусти у других людей. Йен не понимал, почему люди смеются или плачут. Он должен был наблюдать за ними, чтобы научиться делать то, что делали они.

Он схватил Бет за плечи и встряхнул ее.

— О чем ты думаешь? Скажи мне. Я не знаю.

Она взглянула на него, ее синие глаза были широко раскрыты.

— О, Йен! — Его сила не пугала ее, она с нежностью положила руки на его плечи. — Ты думаешь, это сделал Харт, не так ли?

Йен покачал головой. Он закрыл глаза и продолжал трясти головой, но удерживал Бет, как будто, если он ее отпустит, его оторвут от нее.

— Нет.

В комнате, словно эхо, звучало это слово. Он снова произнес его и не переставал повторять.

— Йен!..

С усилием он остановился, но по-прежнему не открывал глаза.

— Почему ты так думаешь? — Голос Бет согревал его, как стеганое одеяло. — Скажи мне.

Йен раскрыл глаза. Мучения, длившиеся пять лет, угнетали его. Салли хвасталась, что знает секреты, которые погубят Харта, навсегда выбросят его из политической жизни. Харт интересовался политикой. В момент наивысшей близости с Салли она, не переставая повторять, как шантажирует Харта, доводила Йена до такой ярости, что Йен отрывался от нее и, схватив свою одежду, убегал из комнаты. Он предчувствовал приступ гнева и знал, что должен уйти.

Он обошел дом в поисках виски или Харта. И, не найдя ничего, попытался успокоиться. Придя в себя, он вернулся в комнату Салли.

— Открыв дверь, я увидел в спальне Харта и Салли вместе на диване.

Видения непроизвольно возникали перед глазами Йена, каждое из них было четким и ясным, как это все и происходило в тот день. Харт вместе с Салли, ее голые руки и ноги обвились вокруг него… вот она вскрикнула от удовольствия, а затем от страха.

— Харт отнял у нее нож — не знаю, почему у нее был нож. Она ссорилась с Хартом. Харт отбросил нож в сторону. Затем он сжимал ее горло, пока она не притихла и не рассмеялась. Мне не хотелось, чтобы ты все это знала.

— Но… — Бет задумалась. — Салли ведь не задушили, не так ли? Никто не упоминал о синяках на ее шее.

Йен покачал головой.

— Харт, он привык быть… Ты не поймешь условий. Ему принадлежал этот дом. Миссис Палмер и ее женщины принадлежали ему.

— Женщины не могли принадлежать ему. Это же Англия.

Йену почему-то захотелось рассмеяться.

— Они покорялись ему, они этого хотели. Он был для них всем — их богом и их хозяином.

Бет немного подумала, затем морщинки на ее лбу разгладились.

— О!

Звук был короткий, полный значения.

— Он делал это до женитьбы, затем перестал. После смерти жены он начал снова. Он был очень скрытным, но мы знали. Он горевал. Ему ее не хватало.

— Господи, большинство людей ограничиваются крепом и траурными брошками, — заметила Бет. — Но почему он пытался задушить Салли Тейт?

Йен положил руку на дыхательное горло Бет.

— Когда перекрываешь воздух, наслаждение становится намного сильнее. Вот почему он положил руки на ее горло.

Бет изумленно смотрела на него:

— Как это… интересно.

— И опасно. — Йен убрал руку с ее шеи. — Харт знает, как это делается и когда надо остановиться.

— Ты это видел, — медленно произнесла Бет. — Но ты не видел, как он убил ее?

— Когда я застал их вместе, я сразу же ушел. Я знал, что если кто-то и сможет отговорить Салли от шантажа, так это будет Харт. Я хотел поехать домой, но я забыл свои часы на столике у ее кровати, а они были нужны мне. Я нашел внизу в гостиной графин с виски и немного выпил, пока ждал. Потом услышал, как Харт хлопнул входной дверью, и увидел, как он садился в свою карету. Я поднялся наверх, чтобы забрать свои часы, и нашел Салли. Она была мертвой.

— О… — Бет замолчала, прикусив губу. — А Харт сказал, что случилось?

Она все еще стояла перед ним, разговаривая с ним спокойным и непонятным ему образом, и это было для Йена чудом. Она не отказалась от него с отвращением, не упала в обморок от всего, что он рассказал ей. Она оставалась по-прежнему якорем на этой огромной и загадочной реке, какой была его жизнь.

— Он рассказал мне, что ушел из комнаты сразу же, как только Салли уступила ему, а в другой комнате его камердинер помог ему привести себя в порядок и одеться. Когда он вернулся и увидел мертвую Салли, он спустился вниз и выбежал из дома. Он сказал, что не видел меня в гостиной, иначе настоял бы, чтобы я ушел вместе с ним. Он сказал, что не мог рисковать своей карьерой, чтобы его застали здесь, когда явится полиция. — Йен покачал головой. — Я не поверил ему. Харт не сбежал бы, если это он убил ее. Он разломал бы весь дом в поисках преступника.

— Не встречайся я с Хартом, могла бы подумать, что он убил ее и сбежал. Но я видела его и убеждена, что если бы он решил убить ее, то постарался бы, чтобы ты оказался как можно дальше от того места, прежде чем совершить это ужасное преступление. Несмотря ни на что, он не стал бы впутывать тебя. Следовательно, не Харт сделал это.

— Я знаю то, что я видел.

— Да. — Бет повернулась и отошла от него, но лишь для того, чтобы подумать, а не впадать в истерику. — И полиция, как и ты, и присяжные, и судья в это поверят. Но они не знают Харта. Он никогда не оставил бы тебя под угрозой ареста или возвращения в сумасшедший дом. Он никогда не допустит, чтобы тебя снова посадили под замок.

— Потому-то ему нужен я и моя проклятая беспокойная память.

— Нет. Потому что он любит тебя.

Эта женщина была невероятно наивна. Она бывала, она видела все в лондонских трущобах, испытала бедность и отчаяние, и все равно она искала хорошее в братьях Маккензи. В это трудно было поверить.

— Харт бессердечен, — сказал Йен. — Я говорил тебе, что я не способен любить. Как и он, но его это не беспокоит так, как беспокоит меня. Он сделает все, что следует сделать, даже если это смертельно опасно, даже если один из его братьев должен заплатить за все.

Бет покачала головой, темные волосы блеснули в луче света.

— Ты наверняка ошибаешься.

Йен невесело рассмеялся.

— Мы все совершенно не умеем любить, Бет. Я говорил тебе, мы разрушаем все, к чему прикасаемся.

— Йен, за эти пять лет неужели ты никогда не забывал то, что видел, никогда ясно не представлял себе случившееся, при этом не думая о Харте? Ты не мог бы представить, что там вообще не было Харта, и подумать, кто еще мог совершить убийство?

— Конечно, представлял, — с раздражением сказал Йен, проведя рукой по волосам. — Я проигрывал каждый вариант, каждое предположение с начала до конца. Я думал об остальных мужчинах, находившихся там, о миссис Палмер, о других женщинах, о каком-то человеке, тайком пробравшемся в дом. Я даже волновался, думая, что это мог быть я и я просто забыл об этом.

— А как же Лили Мартин? Почему ты прятал ее на Ковент-Гардене?

— Она смотрела в комнату, наблюдая за Хартом и Салли. Она поклялась мне, что не видела, чтобы Харт ударил ее ножом, но я не был уверен, что она не лжет. Я не мог рисковать, она могла рассказать полиции, поэтому я велел Керри увезти ее из дома до приезда полиции. Но я плохо спрятал ее.

— И ты думаешь, что несколько недель спустя Харт нашел и убил ее?

Бет снова отошла от него.

— Боже мой, как все запутано!..

— Ничего подобного не должно было произойти. Если бы только Феллоуз перестал совать нос не в свое дело, мы смогли бы во всем разобраться.

— Нет, не сможете. — Бет снова подошла к нему. — Это разрывает твое сердце. Это разрывает сердце Харта и остальных членов семьи. Все, что ты говоришь, абсолютно разумно, но есть и другое объяснение. Харт полагает, что это сделал ты. Поэтому он и выбежал из дома, он искал тебя, хотел убедиться в том, что ты уже ушел, и покончить с этим. И для него, очевидно, было страшным ударом узнать, что ты все еще находился в доме, когда умерла Салли.

Йен задумался, и на секунду их взгляды встретились. Он любил ее глаза, такие синие. Он мог бы утонуть в них.

Он отвел глаза.

— Потому что он верит, что я сумасшедший? Он действительно верит, но ты ошибаешься.

— Почему вы, Маккензи, так чертовски упрямы? Убийца вошел и заколол ножом Салли в то время, когда Харт находился со своим камердинером. И каким бы жестоким ни был Харт, кто-то оказался еще более жестоким.

Воспоминания нахлынули на него, быстрые и четкие, воспоминания, которые он отгонял от себя два десятилетия. Ему виделся образ Харта, сжимавшего горло Салли, а на него накладывались изображения других мужчины и женщины.

— Я думаю, что это Харт, потому что он, Бет, так похож на моего отца.

— Твоего волосатого отца? Харт напоминает его, но…

Он уже не слышал ее. В нем проснулся ужас, охвативший девятилетнего Йена, воспоминания того, как он, скорчившись, прятался под столом в кабинете отца, когда вошли его родители. Они, как всегда, кричали друг на друга и на Йена, который должен быть наказан.

Он смотрел, как мать набросилась на отца, вцепившись в него ногтями, а отец стал ее душить. Герцог сжал ее и тряс, тряс, пока она не обмякла.

Красавица мать Йена лежала на полу неподвижной грудой, а его отец стоял над ней, опустив руки, бледный от ужаса.

Затем наступила страшная минута, когда отец заглянул за стол и увидел Йена. У него от страха ослабели руки и ноги, когда отец бросился к нему, схватил его и начал трясти так, как перед этим тряс мать Йена.

«Ты никому не скажешь! Ты меня понимаешь? Она поскользнулась и упала, вот как это произошло. Ты должен солгать, понимаешь?»

Йена заперли в его комнате, а на следующее утро посадили в карету и отвезли в Лондон, в суд, где его признали безумным. Он провел в частном сумасшедшем доме недели две, прежде чем понял, что ему запрещено вернуться домой. Бет коснулась ладонью его лица.

— Йен?

— Он убил ее, — сказал Йен. — Он не хотел. Но у него бывали приступы гнева, как у меня.

— Ты говоришь о Харте?

Йен покачал головой.

— Мой отец. Он убил мою мать, сломал ей шею собственными руками. А всем говорил, что она поскользнулась на ковре, упала и умерла. Мои братья не верили в это, но они не могли расспросить меня. Меня объявили сумасшедшим, посадили под замок, и не было никого, кто бы поверил мне, если бы я сказал, что видел, что сделал мой отец.

Бет обняла его за талию и прижалась головой к его груди.

— О, Йен, как мне жаль…

Йен придержал ее на минуту, ее тепло успокаивало его. Глубоко в его груди затаился страх, что наступит день, когда он, как и его отец, потеряет разум и, взяв за горло женщину, которую любит, убьет ее, не совладав с собой. Бет доверяла ему, и Йен умер бы, если бы причинил ей боль.

Бет подняла голову, слезы блестели на ее ресницах, он поцеловал ее в лоб.

— Харт жесток, таким был и отец. Но у него не бывает приступов гнева.

— А я все же думаю, ты не прав. После смерти Салли Харт отправил тебя в Шотландию, чтобы защитить тебя, а не просто заставить молчать.

Йен с усилием взглянул на потолок, затем взял Бет за плечи и толкнул ее на высокую кровать.

— Я могу защитить тебя от Харта лишь в том случае, если ты перестанешь участвовать в этом деле. Забудь о Хай-Холборне и об инспекторе Феллоузе. Он сломает тебя, чтобы добиться своего, так же поступит и Харт.

Она с душевной болью посмотрела на него.

— Ты хочешь, чтобы я провела всю оставшуюся жизнь, глядя на твои страдания? Верила, что твой брат убил женщину? Не лучше ли выяснить, что в действительности произошло?

— Нет.

Ее глаза наполнились слезами, и она отвернулась, чтобы избежать его взгляда.

— Я хочу тебе помочь.

— Если хочешь мне помочь, прекрати всякое общение с Феллоузом и не пытайся узнать, что произошло. Обещай мне.

Она помолчала, затем вздохнула.

— Миссис Баррингтон всегда говорила мне, что любопытство мой неисправимый грех.

— Со мной ты будешь в безопасности. Обещаю тебе, моя Бет.

— Очень хорошо, — прошептала она, — я больше не буду.

Он, наконец, расслабился, заключил Бет в объятия и прижал к себе.

— Спасибо. — Он поцеловал ее волосы. — Благодарю тебя.

Она ответила ему поцелуем. Касаясь губами ее губ, он даже не заметил, что уж слишком легко она ему уступила.