Безбрежное чувство

Глава 5

Рэй сидела съежившись между корней дуба, почки на котором в ответ на весеннее тепло едва начинали наливаться. Толстый ствол лишь отчасти защищал от порывов холодного ветра. Кустик безрассудно распустившихся нарциссов был покрыт кристалликами льда — бывшими капельками росы. Девушка дрожала, кутаясь в шаль. Сухари, к которым она так до сих пор и не прикоснулась, лежали на коленях. Было страшно хоть на минуту высвободить из-под шали замерзшие руки.

После короткого затишья ледяной ветер снова обрушился на девушку с такой яростной силой, словно задался целью сорвать шаль с плеч Рэй. Она зажмурилась и сжалась в комок, стараясь сберечь последние крупицы тепла в коченеющем теле. Сухари при этом свалились в мох.

Оставалось признать, что ее затея с уходом обернулась полным провалом. По идее шхуна должна была находиться где-то рядом с городом, но прошли часы после того, как Рэй сошла на берег, а нигде не было никаких признаков Нью-Йорка. В какой-то момент она подумала, что Джерри отправил ее по ложному следу, но верить в его намеренную жестокость не хотелось. И все же она не могла заблудиться, так как старалась не удаляться от берега реки. Однако близилась ночь, утреннее тепло давным-давно ушло в воспоминания, погода продолжала портиться. Одного холода было достаточно, чтобы Рэй пожалела о своем решении. Лучше бы ей свалиться с новым приступом горячки в тот самый момент, когда она решила уйти с гордо поднятой головой! Надо было ждать, пока Джерри сам не вытолкал бы ее со шхуны в шею! Теперь оставалось только надеяться, что по возвращении он не выбросит ее за борт.

Борясь с яростью ветра, Рэй поднялась на ноги. Стоило высунуться из-за дуба, как волна холода больно хлестнула ее по лицу корявой веткой дерева. Девушка непроизвольно закрылась рукой. Под пальцами скоро стало влажно — значит, щека была рассечена до крови. Из глаз, обжигая свежую ранку, покатились слезы горечи и боли. Ничего не видя перед собой, Рэй выбралась из кустов и пустилась в обратный путь.

Она ожидала, что путь будет долгим, но увидела шхуну уже за следующим поворотом реки. Судно было пришвартовано к высокому обрубку дерева и выглядело в надвигающихся сумерках призрачным. В первый момент Рэй даже решила, что шхуна ей мерещится, но нет, та оставалась на месте, даже когда глаза были как следует протерты кулаком. Девушка бросилась к берегу, поскользнулась на подернутой инеем траве и остаток спуска проделала на спине.

— Я тебя ненавижу, Джерико Смит! — крикнула она, заметив, что с борта за ней наблюдает темная фигура. — Слышишь? Ненавижу!

— Можешь высказать это с короткой дистанции, — крикнул Джерри. Ему пришлось сложить руки рупором, чтобы перекричать крепнущий ветер. — Отвяжи швартов и держись за него крепче, я тебя подниму на борт!

Рэй приблизилась к обрубку и обнаружила, что веревка натянута как струна. Ничего не оставалось, как ножом откромсать ее у самой коры. Даже зная, что рывок будет мощный, Рэй едва не выпустила швартов, оказавшись во взбаламученной ветром ледяной воде с гребешками пены на мелких сердитых волнах. Джерри кричал с борта, чтобы она к чертовой бабушке бросала кинжал, иначе он оставит ее на корм рыбам, но девушка лишь крепче сжала пальцы на своем единственном оружии.

Когда Джерри вытянул Рыжую на борт, она мешком свалилась на палубу. Он поднял ее и начал ощупывать руки и ноги, чтобы убедиться, что ничего не сломано.

— Ненавижу… — прошептала она, повисая в его объятиях.

— Знаю, знаю.

— Ты следил за мной…

Джерри ограничился кивком. Да и что мог он сказать в свое оправдание? Что просто хотел показать, какая она дурочка? Что ждал, когда она сама это поймет? Вот и дождался. И это притом, что у него в мыслях не было подвергать Рыжую опасности. Он не предвидел такой резкой перемены в погоде. и эта глупышка пострадала вопреки всем его добрым намерениям. Впрочем, она и сама не без греха — поверни назад раньше, ничего бы не случилось.

— Мне холодно… холодно… — кое-как выговорила девушка, пытаясь ухватить Джерри за борта куртки.

— Ах, чтоб тебя! — процедил он сквозь зубы. — Слава Богу, что ты не отошла от реки! Но почему ты не повернула назад раньше?

— Я боялась…

Джерри сразу понял, что речь идет не об опасной прогулке по лесу, а о том, что он мог не принять ее обратно.

— Тебе надо в каюту, прочь с этого холода! Да поскорее избавиться от промокшей одежды. Сможешь идти сама?

Она кивнула, отстранилась и сделала шаг по кренящейся палубе. Предательский порыв ветра растрепал ей юбку и обмотал вокруг ног Джерри, так что ее снова швырнуло ему на грудь.

— Ну вот, — бледно улыбнулась девушка, — я что-то совсем ослабела.

— Слабее новорожденного младенца, — согласился Джерри, помогая ей удержаться на ногах. — Вот что, — добавил он хмуро, но без резкости, — нашей малышке пора в кроватку. Я отнесу.

Рэй не нашла сил для протеста и позволила подхватить себя на руки. Ветер по-прежнему выл и бросался на них, как бесноватый, но оказаться в мужских объятиях на ураганном ветру было очень романтично.

— А раздеться ты сможешь? — спросил Джерри, опустив ее на пол в каюте. — Мне лучше быть за штурвалом. Нас несет по течению. Как бы не выбросило на прибрежные скалы.

— Конечно, я справлюсь, — вяло заверила Рэй, невзирая на сильную слабость, подобную той, что испытала, очнувшись после горячки.

Она, шатаясь, стояла в луже, что натекла с насквозь промокшей одежды. Джерри внимательно ее оглядел, он сомневался в ее силах, но выхода все равно не было, и он покинул каюту. Однако минут через десять он заглянул снова, чтобы убедиться, что все в порядке, и нашел девушку на полу без сознания.

— Справишься ты, как же! — пробормотал Джерри, укладывая ее на койку.

Затем последовала в точности та же процедура, что и несколько дней назад: освободить бесчувственное тело от всей одежды без исключения, облечь в объемистую пижамную рубашку, устроить поудобнее под теплым одеялом и подоткнуть его со всех сторон.

— По-моему, я уже смело могу наниматься сиделкой.

Девушка улыбнулась — это не имело ничего общего с замечанием Джерри, лишь с благословенным теплом, что исходило от мягкого верблюжьего одеяла. Умывая ей лицо, он заметил на щеке под слоем грязи царапину и, как мог, обработал ее. Оставалось надеяться, что рана заживет, не оставив шрама.

— Прости, Рыжая! — произнес Джерри с гораздо большим чувством, чем прежде. — Я этого вовсе не хотел. Клянусь, я скорее рассек бы собственную щеку, чем испортил такую кожу, как у тебя!

Ответа не последовало. Девушка спала.

Первое, что ощутил Джерри, проснувшись поутру, была головная боль. Она не просто пульсировала в висках — она грохотала артиллерийской канонадой. Сев в постели, он со стоном прижал пальцы к вискам. Казалось странным, что в голове может быть столько шума, когда в мире царят покой и тишина, нарушаемая лишь приветливыми птичьими трелями.

Рыжей в каюте не было. Она не только встала, но и успела наполнить водой тазик для умывания. Джерри поднялся — это сопровождалось новым стоном. Умываясь и бреясь, он все время задавался вопросом, где может быть его подопечная. Он никак не ожидал, что девушка после вчерашних испытаний поднимется в такую рань.

На палубе царствовало солнце. Своими лучами оно омыло и согрело Джерри. Он нашел это в высшей степени неуместным, неподходящим к его теперешнему состоянию и проклял переменчивую весеннюю погоду. Или вчерашний шквал ему просто приснился?

С минуту Джерри угрюмо осматривал палубу в поисках Рыжей и наконец засек ее на носу шхуны, где она вытягивала на борт полное ведро. Судя по тому, как пижамная рубашка липла к взмокшей спине девушки, та успела хорошо поработать. Вся ее одежда, вплоть до чулок и нижнего белья, была развешана на поручнях и роняла на палубу прозрачные капли.

— Зачем тебе сдалась еще вода, а, Рыжая? — спросил Джерри раздраженно.

Рэй вздрогнула и обернулась. При виде Джерри ей первым делом вспомнилось, как крепки его руки. Щеки вспыхнули. Подобная реакция на мужские объятия казалась по меньшей мере странной. Разве она к ним не привыкла?

— Одежда заскорузла от глины, пришлось выстирать, — объяснила девушка с неуверенной улыбкой. — Осталось вымыть голову.

При виде царапины у нее на щеке Джерри ощутил себя полнейшим мерзавцем и поскорее перевел взгляд за ее плечо. Должно быть, он проделал это слишком заметно, так как Рыжая поспешно высвободила часть заложенных за ухо волос и прикрыла красную и припухшую рану.

— А мыло-то у тебя есть? — грубовато спросил он.

— Я взяла один кусок из комода. Можно?

— Конечно, можно! Бери все, что сочтешь нужным, и пользуйся на здоровье. Э-э… может, тебе помочь?

— Нет!

Ужасно смутившись, Рэй опустилась на колени, сунула голову в ведро и принялась слепо шарить вокруг. Рука Джерри вложила ей в ладонь кусок дешевого мыла.

— Спасибо…

Какое-то время девушка с ожесточением мыла голову, стараясь получше взбить пену. Это ей не слишком удавалось, и Джерри, молча за этим наблюдавший, в конце концов не выдержал:

— Все-таки я тебе помогу.

Он присел рядом, отобрал мыло и запустил пальцы в густую массу неровно намыленных волос. Рэй не успела вовремя отказаться, а потом, когда его пальцы уже массировали волосы, это стало просто не под силу. Ее руки беспомощно упали на колени. Она сидела с покорно склоненной головой, разомлев от ласковых прикосновений, и прислушивалась к частым ударам сердца, ощущая необыкновенный трепет где-то в самой глубине души. Дышать было труднее, чем накануне, когда над головой сомкнулась холодная вода.

Рэй непроизвольно поежилась, стараясь стряхнуть наваждение. Джерри тотчас замер.

— Неприятно?

— Нет, нисколько, — ответила девушка, а про себя подумала: даже слишком приятно.

Джерри продолжал перебирать пряди, смывая с них глину и попутно удивляясь тому, что, и мокрые, волосы сохраняли рыжий оттенок. Опомнившись, он подумал, что такие волосы — добавочный плюс для женщины легкого поведения, что девчонка, должно быть, идет нарасхват. Это, увы, не помогло умерить жар в крови.

— Теперь смыть! Ближе к борту!

Рыжая послушно склонилась к краю палубы. Джерри без церемоний вылил ей на голову целое ведро воды, а пока она отплевывалась и ловила-ртом воздух, набрал еще и снова окатил ее чуть ли не с головы до ног. При этом он изрядно промочил и свою собственную одежду. Это было своевременной, но недостаточной мерой. Если бы он не так плохо плавал, то прыгнул бы в воду и не показывался на поверхности до тех пор, пока не остудил кровь.

Когда с волос перестало течь, Рэй перебросила их за спину и подняла на Джерри недоумевающий взгляд. Он держался грубо. В лице его читалась совершенно неоправданная суровость. В чем она опять провинилась? Чего ради эти перепады настроения? Он то благоволил к ней, а то вдруг смотрел так, словно у него чесались руки свернуть ей шею.

— Ах, чтоб тебя! — рявкнул он вдруг. — Если бы я заранее знал, сколько с тобой будет проблем! — Джерри придвинулся совсем близко к вскинутому ошеломленному лицу — так близко, что почти прикоснулся к ее рту губами. — Что за проклятое племя! Это у вас в крови — будить в мужчине похоть! Шлюха!

Рэй отшатнулась, словно получив пощечину. Но уже через мгновение, подбоченившись, с дико разбросанными по плечам, перепутанными и пламенеющими на солнце волосами сорвалась на крик:

— Что?! Да как ты смеешь! Допустим, я шлюха, но по крайней мере честно это признаю! А как назвать того, кто желает шлюху, да так, что похоть бьет ему в голову? Тебе что же, мало приличных дамочек с голубой кровью, чтобы ублажать свои разгоряченные чресла? Или тебе больше по вкусу потаскушки? Тогда имей совесть хотя бы обходиться со мной по-человечески, иначе я не посмотрю на свое ремесло и дам тебе от ворот поворот невзирая на все, что ты для меня сделал!

Эта пылкая отповедь ошеломила Джерри. Он вовсе не ожидал такого поворота событий. Он так и остался сидеть на корточках, смотря снизу вверх на разъяренную фурию, в которую вдруг превратилась его кроткая протеже. Ему не случалось получать такой разнос и от мужчины, а тут… На ум не шло никакой подходящей к случаю реплики.

Заметив это, Рыжая вознамерилась сполна использовать свой шанс и удалиться с места действия с гордо поднятой головой. Как только ее дыхание успокоилось, а глаза перестали яростно сверкать, она вскинула подбородок и сделала шаг в сторону опешившего Джерри.

Увы, при этом она наступила на забытый кусок мыла, проехалась на нем по мокрой палубе, отчаянно размахивая руками, и самым неэлегантным образом рухнула навзничь. Кусок мыла — виновник столь несвоевременного фарса — улетел за борт и с легким шлепком ушел под воду.

Когда девушка поднялась, охая и потирая спину, Джерри давился от смеха. Он даже покраснел от натуги. Каким-то чудом ему удалось справиться с собой, но ненадолго. Один взгляд на Рэй — и он снова разразился громовым хохотом. Какая-то птица с испуганным писком вспорхнула с мачты.

Попытка как следует отбрить нахала закончилась возней на мокрой палубе, в фонтане брызг! С минуту Рэй разрывалась между яростью и стыдом, а когда собралась обрушить на Джерри очередную порцию оскорблений, то ощутила рукой что-то твердое на ушибленной ягодице и вскрикнула от боли. Крик заставил Джерри повернуться. Вид его смеющегося лица окончательно доконал Рэй, и она разразилась слезами.

— Ты что, Рыжая? — спросил он, сразу перестав веселиться. — Неужели так сильно ударилась?

Если бы он высмеял ее слезы, остатки уязвленного самолюбия помогли бы Рэй справиться с собой. Но эта неожиданная доброта лишь добавила закваски в ее униженные чувства. Девушка зарыдала взахлеб.

Проклиная себя за беспомощность, Джерри стоял перед ней, разглядывая то мыльные разводы на палубе, то собственные ногти. Он считал себя знатоком женской натуры, всегда без труда справлялся с любой истерикой и потому посмеивался над теми из мужчин, кто до дрожи боялся женских слез. Но в этом случае он понятия не имел, как себя вести: прикрикнуть или, наоборот, удариться в утешения?

— Послушай, — вымолвил он наконец, — если ты объяснишь, в чем дело, я постараюсь помочь.

Это был самый разумный подход, который пришел ему в голову, но вместо объяснения последовал новый взрыв рыданий.

— Да перестань ты наконец! У меня и без того трещит голова!

Рэй попробовала огрызнуться, но только сильно раскашлялась. Так сильно, что испугалась за свой голос. Однако он ей не изменил, и когда Джерри схватил девушку за руку и плюхнулся на палубу, заставив ее приземлиться к нему на колени, Рэй завопила во все горло. Ягодицу пронзила острая боль.

— Мучитель! Ты это нарочно!

— Я только хотел тебя утешить, — терпеливо объяснил Джерри, стараясь усадить ее поудобнее и тем самым продляя пытку времен инквизиции.

— Боже мой, да у меня заноза в… в нижней части! — едва выговорила Рэй сквозь новые слезы.

— Что, прости? Мне показалось, что речь идет о какой-то занозе?

— Да, да, о занозе!

— Где?

Нет, этот человек пытал ее нарочно!

— На заднице! — крикнула Рэй, забыв правила хорошего тона.

Джерри снова развеселился и веселился до тех пор, пока измученная болью Рэй не пришла в неистовство. Она принялась колотить его кулаками по груди и осыпать проклятиями, в которых превзошла, пожалуй, самого распоследнего портового грузчика. Грубые выражения, произнесенные дрожащим от слез голоском, звучали так нелепо, что Джерри хохотал и хохотал, пока и сам не прослезился. В конце концов он набрал с палубы пригоршню мыльной воды и ловко отправил ее в говорливый рот Рэй. Это возымело должный эффект: девушка захлебнулась очередной порцией ругательств и притихла.

— Вот это да! — заметил он. — Уж и не помню, когда мои уши так горели от непристойных слов. Если ты высказала все, что обо мне думаешь, давай посмотрим, что с твоей «нижней частью».

Сообразив, что может произойти, Рэй забилась в руках Джерри, но было совершенно ясно, что ей не вырваться из его объятий — маловато сил. Дождавшись, когда она устанет сопротивляться, он повернул ее на живот, прижал ногой колени. Потом, со сноровкой опытного врача, закатал пижамную рубашку до самой талии и осмотрел пострадавшую часть тела. В ягодице торчала не просто заноза, а острая щепка.

— Идем в каюту, — сказал Джерри, опуская рубашку. — Самой тебе с этим не справиться. Поднимайся!

— Для начала отпусти меня.

— Ты свободна! — насмешливо провозгласил он, убрав ногу. Джерри следил, как для начала Рыжая отползла подальше, затем бросилась в каюту чуть ли не бегом.

Он не спеша отправился следом, вопрошая судьбу, за что ему такое наказание. Когда он переступил порог, девушка уже лежала лицом к стене, прижимая к груди подушку. Покопавшись в комоде, Джерри нашел походные швейные принадлежности, смочил иглу в водке и приблизился к постели.

— Не бойся, ты ничего не почувствуешь.

— Ну конечно!

— Увидишь.

Что-то в его голосе заставило Рэй покоситься через плечо. Джерри много смеялся последнюю четверть часа, не потому ли только сейчас она осознала, что ему не так уж весело? Как ни странно, это ее приободрило.

— Я потерплю, — легким тоном заверила девушка. — Надеюсь, я не должна еще и нахваливать твое мастерство? Это уж будет чересчур!

Джерри улыбнулся, кивнул и приступил наконец к операции. Для начала он вновь завернул рубашку повыше и осмотрел занозу. Щепочка воткнулась глубже, чем казалось на первый взгляд, а наружу торчал лишь небольшой обломок, который никак не удавалось зажать между иглой и кончиком пальца. Чтобы отвлечь Рыжую, он завел разговор, начав с расспросов о неудачной попытке вернуться в город.

— В какой-то момент я подумала, что ты нарочно указал мне неправильное направление…

— Нарочно? — удивился он. — Чего ради?

— Вот уж не знаю! Может, из вредности. А что мне оставалось думать? Сам посуди, ведь ты сказал, что принес меня на шхуну на плече. Не мог же ты тащить меня полсотни миль! Я решила, что мы где-то поблизости от города, но сколько ни шла, его не было и в помине. Вдруг тебе захотелось подшутить надо мной, отправив к канадской границе?!

— Один взгляд на положение солнца в небе сказал бы, что это чушь! — отрезал Джерри.

Его не порадовало открытие, что Рыжая считает, что он способен на шутки столь низкого пошиба. Поддевая кожу вокруг занозы, чтобы освободить кончик, он с досады воткнул иглу глубже, чем нужно. Рыжая даже не вздрогнула, только напряглась. В самом деле, она умела держать слово, и это заставило Джерри вдвойне устыдиться своей ненужной жестокости.

Рэй и вправду старалась держаться молодцом, хотя ей очень хотелось ехидно осведомиться, не принимают ли ее за подушечку для булавок.

— Сначала я просто доверчиво шла вперед, — сказала она сквозь стиснутые зубы, — а когда встал вопрос о направлении, солнце скрылось за тучами…

Резкая боль. Похоже, заноза была извлечена. Промокнув кровь, Джерри рывком одернул рубашку.

— Пока ты лежала в горячке, я увел шхуну подальше от города, ради твоей же безопасности, — объяснил он сердито. — Откуда мне было знать, что тебе взбредет в голову уйти вот так вдруг, ни с того ни с сего.

— Ни с того ни с сего? — Рэй уселась боком, потирая саднящую ягодицу. — Выходит, мне показалось, что ты не чаешь от меня избавиться? Ты держался так, словно жестоко раскаивался в своих благодеяниях.

Джерри смутился. Неужели это было настолько очевидно? Или девчонка навострилась угадывать, о чем думает мужской пол? Не выдержав ее прямого, искреннего взгляда, он взялся убирать швейные принадлежности. Поначалу он решил пропустить вопрос мимо ушей, но потом неохотно ответил:

— Нет, Рыжая, тебе не показалось. — Он повернулся от комода. — В самом деле, бывали минуты, когда я сильно сожалел о том, что вмешался в твою судьбу. Но раз уж так случилось, в мои намерения не входит избавляться от тебя прямо сейчас, тем более с твоим провалом в памяти. Я много думал о том, что можно предпринять в такой ситуации, и в конце концов кое-что пришло мне в голову.

Рэй старалась сохранять самообладание, хотя в глубине души чего-то опасалась.

— Сегодня вечером я отведу шхуну на прежнее место, это и в самом деле неподалеку от города, — сказал Джерри, не сводя с нее внимательного взгляда. Он наверняка хотел видеть ее реакцию. — Для начала я наведаюсь в город сам, чтобы разузнать, объявлен ли на тебя розыск. Если власти сочли за лучшее прикрыть дело, я переговорю с друзьями, которые — я уверен — согласятся приютить тебя. Разумеется, на определенных условиях.

— Разумеется, — эхом повторила Рэй.

— Все время, пока ты будешь оставаться под их крышей, ты не станешь трясти подолом. Поработаешь для разнообразия служанкой.

— Не думаю, чтобы хозяйка дома пришла в восторг. Ты ведь скажешь ей, кто я такая, верно? Что, если ее муженек распустит руки или что-нибудь в этом роде?

Джерри, однако, не выказал ни малейшего беспокойства. Наоборот, он улыбнулся:

— Если ты сама что-нибудь себе позволишь, Эшли выцарапает тебе глаза, а насчет Салема можешь не волноваться: другие женщины его не интересуют. Он уже нашел свою единственную.

Рэй ощутила неприятное чувство, что-то вроде укола в сердце, только больнее. Так вот откуда взялся этот в высшей степени благородный план! Джерри был движим желанием повидать ту женщину! А хуже всего было то, что другого выхода, кроме как принять его предложение, у Рэй не было Когда она заговорила, тон ее был ровным и спокойным, хоть в груди бушевала настоящая буря.

— Отлично! Я всегда мечтала служить самому совершенству, чей муж выше всяких искушений.

— Не понимаю, что тебя так задевает, — засмеялся Джерри. — В мире и без тою полным-полно мужчин, которых ты сбила с пути истинного. И которых еще собьешь!

— И ты в их числе? — осведомилась Рэй ледяным тоном.

— Почему бы и нет? Перед той дракой в таверне я как раз собирался предложить тебе подняться в номера… за скромную плату. Ты это хотела услышать?

Рэй была грубо возвращена к действительности.

— Я имела в виду нечто совсем другое, — тихо произнесла она, отводя взгляд. — И напрасно. Чего еще я могла ожидать? Что ж, ты прав, тогда в таверне я пошла бы с тобой за скромную плату и с каждым из тех, кто там находился. Но не теперь. Теперь ни ты, ни твои деньги мне не нужны. — Это был жалкий укор, но ничего другого она придумать не смогла. — Чем скорее наши пути разойдутся, тем лучше.

— Я тоже так думаю, — сказал Джерри и вышел.

На палубе он по привычке остановился у перил и посмотрел на близкий берег. Каждая словесная перепалка с этой девушкой оставляла на языке горький привкус сожаления. Да-да, он сожалел о каждом своем слове, хотя не высказывал ничего, кроме истин — горьких истин, которые помогали ему держаться на расстоянии. Почему он упорно избегал всякого сближения с Рыжей? Не потому ли, что устал от женщин, доступных любому мужчине? Но ведь в том-то и весь смысл! Будь Рыжая недотрогой, жди она своего единственного, ему бы ничего не светило. Он не заслуживал такой женщины.

— Ты не заслуживаешь никого, кроме шлюхи, — сказал Джерри вслух, и это придало вес его грустной убежденности.

Вместо того чтобы отзвучать и раствориться в воздухе, слова эти повисли на нем невидимым, но тяжким грузом.

Рэй думала, что сумерки в этот день не наступят никогда. Если ей и случалось когда-нибудь прожить более неприятный день, она была счастлива, что ничего об этом не помнит. До самого вечера они с Джерри обменялись едва ли десятком слов. Она оделась сразу после того, как с выстиранных вещей перестало течь, предпочитая, чтобы одежда досыхала на ней. Приготовила еду. Благодарность была высказана и принята с одинаково каменными лицами. После завтрака, когда Джерри повел шхуну вниз по течению, Рэй ушла на корму, подальше от мостика, так как не хотела видеть его за штурвалом. Как только судно было пришвартовано в новом месте, он взял удочку и спустился на берег. На этот раз девушка не стала предлагать свою помощь (вообще говоря, это не пришло ей в голову). Вместо этого она открыла маленькую коробочку с иглами и нитками лишь нескольких цветов и принялась за рукоделие: вышила розочки на вороте пижамной рубашки и в углу простыни, а потом, из мстительного чувства, в углу паруса. Она знала, что Джерри от этого будет не в восторге, и с еще большим рвением втыкала иглу в парусину, воображая, что это руки и ноги обидчика. Покончив с этим, Рэй вернулась в каюту, чтобы порыться в гардеробе. Обнаружив на куртке Джерри новую прореху, она не только аккуратно зашила ее, но и распорола грубые стежки, заменив их на изящные и едва заметные. Наконец она пришила покрепче пару пуговиц, висевших на одной нитке. Она понимала, что поступает нелогично, но это почему-то не остановило ее.

Джерри вошел в каюту, когда она, разложив куртку на коленях, восхищалась своей работой. Один Бог знает, что он подумал, и это заново раздосадовало Рэй. Хватало и того, что Джерри застал ее за домашней работой, которая больше пристала верной женушке, чем блуднице. Она отбросила куртку с вызовом, словно перчатку. Затем как ошпаренная выскочила из каюты, не желая ни минуты оставаться в непосредственной близости с тем, кого хотела утопить, задушить, заколоть кинжалом!

Наткнувшись на палубе на улов, Рэй спустилась на берег, разложила костер и запекла рыбу в глине, не зная, что виновник ее дурного настроения наблюдает за ней с изумлением. Аппетит у нее пропал совершенно, поэтому львиная доля приготовленного досталась Джерри. Тот принял пищу как нечто само собой разумеющееся и проглотил одним духом, словно говоря: «Если желаешь умереть с голоду, я могу в этом поспособствовать».

На закате Джерри снова пустил шхуну вниз по течению и на этот раз пришвартовал ее к самодельному причалу в уединенной бухте. Очевидно, это и было то место, где он впервые доставил ее на борт. При мысли о том, что где-то рядом находится таверна «У Вульфа», Рэй занервничала, хотя так и не вспомнила события того злосчастного вечера, когда убила человека. Впрочем, она не помнила ничего.

— Оставайся на борту, — сказал Джерри, перед тем как отправиться в город.

— До каких пор? — едко осведомилась Рэй.

— Пока не вернусь.

— А когда это будет?

— Раньше, чем мне хотелось бы! — отрезал он, натянул шляпу до бровей и был таков, раньше чем Рэй догадалась швырнуть что-нибудь ему в физиономию.