Безмятежное море

Глава 5

Воскресный ленч, как обычно, был праздником в семье Александросов, на котором присутствовали и дети в новых прелестных нарядах. Лиза сидела по одну сторону от мамы, Анна — по другую. Им было приказано вести себя хорошо: не махать вилками, не прыгать на стуле, не делать больших глотков лимонада, и сверх всего этого они не должны болтать за столом, пока не покончат со сладким, чтобы взрослые могли спокойно поесть.

Девчушки, такие милые в коротеньких белых платьицах и с малиновыми бантами в темных волосах, вели себя на редкость примерно, награждаемые одобрительными взглядами испытывающих законную гордость родителей. Разговор за столом шел о современных методах, применяемых археологами при раскопках древних сокровищ, так что малышки совсем заскучали. Диана даже решила, что девочки достойны небольшого вознаграждения за свое поведение. Она хотела сказать им, какие они замечательные дети, но ее благодушие испарилось, как только двойняшки, с трудом доев последние кусочки пропитанного вином и залитого взбитыми сливками воскресного бисквита, отложили в сторону ложки. Лиза сразу же спросила своим звонким вежливым голоском:

— Тетя Ди, у твоего старого мужа была седая борода?

За столом воцарилась гробовая тишина. Родители нахмурились, и маленькое личико Лизы сморщилось, предвещая потоки слез. Диана бросилась спасать положение, разразившись веселым смехом, и напряжение исчезло.

— Нет, дорогая, — ответила она ей.

Но тут в разговор вступила Анна, окончательно поставив взрослых в тупик.

— Мы собирались нарисовать его портрет, чтобы он подходил к новому мужу.

— А не лучше ли нарисовать маленьких девочек и мальчиков? — спросила, все еще посмеиваясь, Диана. — Они гораздо красивее и забавнее, чем взрослые.

— А еще собачек и кошечек, тетя Ди! Мы и их нарисуем!

Двойняшки заулыбались, полные страстного желания немедленно приступить к работе.

— Конечно. И вот что я вам скажу! Я дам приз за лучший портрет Бэзила.

И когда малышки лучезарно улыбались мудрой тете, ерзая от нетерпения на своих стульях, раздался слегка нерешительный голос Пола:

— А можно мне учредить приз за второе место? Должно же быть два приза!

Инцидент был успешно разрешен, и, когда ленч закончился, Эмма вручила девочкам фрукты и отправила их к няне.

Позже, когда мужчины перебрались в кабинет Тео, а женщины прилегли в прохладной светлой спальне Эммы, кузина обратилась к Диане со словами извинения за «отвратительное поведение отпрысков».

— Я была уверена, что они уже и думать забыли об этих нелепых мужьях, — горестно вздохнула она. — Лучше бы я не позволяла им присутствовать на ленче. Когда Лиза вылезла с этим вопросом, от стыда я чуть не свалилась под стол. А ты ухитрилась все обратить в шутку. Ты была просто великолепна!

— Ладно тебе! Я просто увидела, как бедный ребенок открывает свой рот, чтобы выдать этот перл, а потом представила Ральфа, который так старался молодо выглядеть, с окладистой серебряной бородой, и мне стало смешно. Кажется, возвращается мое хваленое чувство юмора. — Диана немного помолчала, потом робко добавила: — Надеюсь, никто не был шокирован?

— Конечно нет! Все поняли, что тебя застигли врасплох. Но в любом случае ты спасла ситуацию в считанные секунды. Если бы Лиза зарыдала, Анна тут же присоединилась бы к ней, а к детскому плачу добавились бы лай и завывания Бэзила в качестве аккомпанемента. — Эмма содрогнулась. — Был бы ад кромешный!

— Спасибо за добрые слова.

После непродолжительного молчания Диана задумчиво продолжила разговор:

— Знаешь, меня всегда удивляло, что Ральф, стремясь казаться молодым, предпочитал общаться исключительно со зрелыми, как он выражался, людьми. — Диана немного помолчала, потом добавила без особой горечи, сама себе удивляясь: — Студентам было трудно обсуждать с ним свои точки зрения. Он не говорил им о своем отношении, но они, я думаю, это чувствовали. — Диана вздохнула. — Бедный Ральф! Я была для него слишком незрелой. Не только по умственным способностям, но и по темпераменту. И в этом не было его вины. Я всегда должна об этом помнить. — Она перевернулась на бок и настороженно посмотрела на кузину: — Вероятно, было подло смеяться, когда бедная Лиза чуть не плакала?

— Конечно же нет! — горячо возразила Эмма, а потом нежно добавила: — Ты можешь ошибаться, горячиться, делать поспешные выводы, но поступать подло — никогда!

Пол вежливо, но решительно отказался от приглашения остаться на ужин, и Михаил, прежде чем стемнело, отвез его обратно в Ларнаку. Перед отъездом археолог коротко напомнил Диане:

— В десять утра, миссис Мортон. Это удобно?

— Если вы действительно уверены, что вас это не затруднит, профессор Диметриос, — вежливо ответила она.

Пол и глазом не моргнул, но, когда Эмма сердечно прощалась с ним, он дружески ответил:

— До свидания, Эмма! До свидания, Тео!

И, насмешливо взглянув на Диану, занял свое место в машине.

Михаил вернулся через час в унынии.

— Эта Амаранта, видимо, девушка очень ленивая, — печально объявил он. — У меня было искушение немного побродить вокруг в надежде увидеть, так ли она хороша, как на фотографии. Но оказалось, эта красотка все еще в постели. Но она же не больна, в конце-то концов! Бедное изнуренное хрупкое создание!

Тео засмеялся:

— Возможно, здесь совсем другая причина! Ходят слухи, что ты немного донжуан, Михаил. Может, она и не отдыхала. Просто тетя отсоветовала ей появляться перед таким отъявленным сердцеедом. А может, дело в Зеноне. Мы, греки, довольно ревнивы, тебе ли это не знать?

Михаил притворно возмутился и картинно покачал головой.

— Ты клевещешь на наш народ, — возразил он. — Судя по прекрасным статуям, найденным на раскопках, греческие мужчины преклоняются перед женской красотой, боготворят ее уже тысячи лет. Даже наш рассудительный старина Зенон чувствует то же, но никто не смеет обвинять его в том, что он сердцеед или донжуан.

Лиза посмотрела на него снизу вверх широко распахнутыми глазами.

— Вы действительно пытались съесть у леди сердце, дядя Михаил? — с ужасом спросила она. — Как великан в моей книжке с картинками?

Он засмеялся и прижал к себе обеих девочек.

— Нет, я только время от времени дарю им сладкие поцелуи, — заверил он. — Вот так, — поцеловал он Лизу. — И вот так, — чмокнул Анну, а затем опустил их на землю.

На следующий день рано утром Михаил, быстро выпив чашку кофе, уехал в Никосию. Диана, глядя из окна своей спальни на удаляющуюся по шоссе машину, почти жалела, что не поехала с ним. Михаил был такой добрый и понятный, такой милый. Неудивительно, что он нравился женщинам. День, проведенный с этим красавцем, независимо от того, что болтали о нем люди, не утомил, а успокоил Диану. Пол же всегда держал ее в напряжении, даже когда сменял гнев на милость.

Археолог появился минута в минуту, все такой же неправдоподобно элегантный. Он объяснил сей феномен тем, что прилетел из Афин в этом костюме.

— Не мог же я надеть свою рабочую одежду, тетя Пенелопа этого бы не перенесла, — усмехнулся он. — Я ее нежно люблю, несмотря на то что по природе своей она просто фурия. Да вы и сами это увидите, когда с ней познакомитесь.

— Вы везете меня к ней домой? — остолбенела Диана. — Я думала, что нам предстоит рабочий день.

— Так и есть. Но перекусить-то где-то придется!

— Эмма приготовила нам сандвичи для пикника.

— Мы можем проголодаться вечером по пути домой. Сандвичи не пропадут. Но вы же не станете обижать тетю Пен, отклонив приглашение на ленч только потому, что она передала его на словах. Моя тетушка хоть и мегера с виду, зато в душе очень ранима.

— Конечно, я поеду, — мягко ответила Диана.

— Спасибо, миссис Мортон.

— Вы так и будете обращаться ко мне столь официально? — Обиженная, Диана повернулась к нему лицом. — Меня зовут Диана.

— Знаю. Как я могу этого не знать? Но как ни странно, мне всегда хочется назвать вас другим именем.

— Вы имеете в виду «миссис Мортон»? — недоуменно нахмурилась Диана.

— О нет! Таким образом я только сдерживаю себя, чтобы ненароком не назвать вас иначе. Вы же знаете, что в Греции сейчас только старшее поколение придерживается традиции обращаться ко всем по фамилии.

— Тогда… какое-то другое имя?

— Можно сказать и так. Но поскольку я не имею права им воспользоваться, вопрос остается чисто теоретическим.

— Держу пари, это какая-нибудь свирепая скандинавская богиня! — воскликнула она, наполовину раздосадованная, наполовину польщенная.

Пол сбавил скорость, повернулся к Диане и внимательно на нее посмотрел.

— Знаете, вы определенно стали относиться ко мне лучше, — заметил он. — Я начинаю верить, что вы простили меня за… за мою грубость… за то, что схватил вас тогда за руки…

Диана вспыхнула.

— Совсем не за это! — воскликнула она. — Что действительно привело меня в ярость, так это ваше эгоистичное и невнимательное отношение к другим.

— Что вы имеете в виду? — спросил Пол, свернув с дороги, чтобы пропустить отару овец, пересекающих шоссе.

— Разве это не очевидно? То, что случилось на корабле? Когда вы услышали, что люкс семьи Диметриосов занят пассажиркой, отчасти по недоразумению, отчасти вследствие ошибки, почему вы сами не воспользовались другой каютой, ведь плыть оставалось всего ничего? Вы согласны, что выставить за дверь женщину, словно какой-то неодушевленный предмет, было отнюдь не рыцарским поступком?

— Так вот что вы думали обо мне в последнее время? — Его тон стал просто ледяным. — Тогда позвольте мне заметить, миссис Мортон, что этот обмен каютами был проделан молниеносно и без моего ведома, прежде чем я появился на борту. Дела завертелись в ту самую минуту, когда капитан получил мою телеграмму. Видимо, в то время вы были на экскурсии.

Диана недоверчиво взглянула на спутника. Пол смотрел прямо перед собой, его лицо казалось застывшим и злым.

— Почему же вы ничего не объяснили?

— А вы дали мне шанс? Ведь я подошел к вам тем вечером, когда вы в одиночестве пили кофе, и попросил позволения извиниться. Стюарт и капитан мне все рассказали, добавив, что вы совсем недавно овдовели. Но вы не стали слушать. Дали мне от ворот поворот. Так, кажется, говорят в Англии?

Диана была слишком ошеломлена, чтобы ответить, и Пол резко продолжил:

— Я был полон сочувствия, стремился подружиться с вами. Но ваша потрясающе высокомерная позиция изменила мое отношение к вам. — Он немного поколебался, потом быстро добавил: — Хотите знать, что я о вас тогда думал? Вдова, но не любившая и не скорбящая. Холодная… бесчувственная… несчастная — вот как я вас охарактеризовал.

Пол задел ее за живое, сыпанул соль на еще не зажившую рану. Взглянув на побелевшее лицо Дианы, он вдруг воскликнул с раскаянием:

— Я не должен был никогда говорить этого! Я сожалею, ужасно сожалею!

Она моментально пришла в себя и холодно бросила:

— Мы все имеем право судить о других людях, но не стоит выражать свои мысли так грубо и необдуманно.

Некоторое время оба молчали.

— Хорошо, что вы так просто к этому отнеслись, — наконец нарушил молчание Пол. — Я бы не удивился, если бы вы потребовали повернуть машину и отвезти вас обратно в Варошу.

— Собственно говоря, у меня возникло такое искушение, — коротко заметила Диана. — Но оставим это, я имею в виду то, что вы сказали о моем вдовстве. По-видимому, у вас такой же вспыльчивый характер, как и у меня, поэтому мы оба ведем себя очень плохо. Давайте договоримся: вы никогда больше не упомяните о моем браке, во всяком случае в таком ужасном тоне.

— Обещаю не касаться этой темы, — заверил ее Пол.

— Но меня кое-что озадачило, — после небольшого раздумья произнесла Диана. — С тех пор как мы поссорились на корабле, у вас было достаточно времени и удобных случаев, чтобы объясниться по этому поводу. Почему вы не дали мне возможности выслушать вас?

— Моя дорогая девочка, даже если бы я понял, почему вы решили, будто я невыносимо жестокий человек, я бы не отважился напороться на новое оскорбление. Кроме того, мужское тщеславие давало надежду, что, узнав меня получше, вы быстро освободитесь от предвзятого мнения обо мне как о человеке, начисто лишенном рыцарских чувств по отношению к женщине. — Пол пожал широкими плечами. — Глупое предположение с моей стороны. Вероятно, мне следует обуздать не только мой горячий темперамент, но и чувство собственного достоинства.

Вскоре они уже въезжали в Ларнаку, оба злые и немного растерянные.

— Предлагаю перемирие, — с усилием выдавила Диана. — Не стоит шокировать ваших родственников свирепыми взглядами, бросаемыми друг на друга.

— Согласен. Чем скорее мы вернемся к взаимоотношениям «ученик-учитель» и будем строго их придерживаться, тем лучше. Между прочим, нам сначала лучше прогуляться по городу. Это нас немного охладит, снимет нашу раздражительность, я хочу сказать.

Диана и раньше посещала Ларнаку, но с таким гидом, как Пол, она нашла старый город интересным вдвойне даже несмотря на то, что поначалу Пол был неестественно холоден. Сначала они посетили старинную церковь, где, как считали историки, покоился Лазарь. Его преждевременная смерть на Священной земле, воскрешение из мертвых и бегство на Кипр — все это было изображено на саркофаге так ярко, что словечко, любимое многими поколениями школьников, — «вонючка!» — всплывало в памяти, как только взгляд останавливался на рельефных фигурах людей, стоящих возле могилы и прижимающих к носам платки.

Там было еще много интересного: бесценные изображения святых, сделанные на плоской поверхности или в виде статуй, выложенные мозаикой по золотому и серебряному фону или отделанные драгоценными камнями, часто бриллиантами. Особенно Диане понравились написанные в традиционном стиле — масляными красками по дереву. Эффект яркой красочности самой церкви обеспечивался контрастом этой роскоши со скромными темными одеждами благочестивых крестьян, поглощенных молитвой перед чудотворной иконой или целующих изображение святого.

Прежде, посещая эти места, Диана была слишком ослеплена великолепием церкви, чтобы сконцентрировать внимание на деталях. Но Пол, который теперь говорил тихо и мягко, словно воскрешал подробности жизни давно умерших людей, даривших когда-то все эти сокровища церкви на различных этапах ее удивительной истории, когда завоеватели волна за волной проносились через остров и один народ вытеснял другой.

Выйдя на улицу и сощурившись от яркого солнечного света, они решили побродить по чарующему старому городу с улочками в турецком стиле, где искусные ремесленники усердно трудились в открытых витринах магазинов, ожидая покупателей. Среди них попадались прекрасные золотых и серебряных дел мастера.

Немного погодя Пол взглянул на часы.

— Еще рановато для визита к тете Пенелопе, — вздохнул он. — Давайте посмотрим на море. На пляже вдоль берега поставлены скамейки, можно посидеть и отдохнуть, если вы устали.

— Я в полном порядке. Но морским воздухом подышу с удовольствием.

— Отлично. Устроим небольшой перерыв.

Пол остановился купить апельсинов, и они медленно побрели по дорожке вдоль высоких финиковых пальм. Найдя свободную скамейку, спутники уселись, наблюдая за скользящими по безмятежному синему морю рыбацкими лодками и за пестрой толпой купальщиков на пляже. Разгоряченная и немного утомленная, Диана была рада отдохнуть здесь, поглощая сладкие сочные фрукты и не обращая внимания на затянувшееся молчание Пола. У нее самой сейчас не было никакого желания разговаривать. Она хотела подвести мысленный итог тому, что успела увидеть, и постараться запомнить все, что узнала от Пола.

Вскоре ей пришло на ум, что пикник с апельсинами не совсем удачная прелюдия к официальному посещению почтенной греческой аристократки, и она сказала об этом Полу.

Тот улыбнулся:

— Эта мысль посетила и меня. Ничего страшного. Мы заедем в «Четыре фонаря», где можно умыться и привести себя в порядок. Заодно выпьем шерри, а потом отправимся к тете Пенелопе.

Диане показалось, что приглашение выпить перед ленчем никак не вписывается в рамки отношений «учитель-ученик», но не стала возражать. В конце концов, поглощение апельсинов из одного пакета тоже не вязалось с этими представлениями. И она вежливо согласилась с его предложением.

Визит к кириа Майклис Диана запомнила на всю жизнь. Старый огромный дом, состоящий из нескольких частей, был разделен на четыре квартиры, в одной из которых и поселилась пожилая леди после того, как овдовела. Она жила здесь с немолодой служанкой, которая помогала ей по хозяйству. Среднего роста, одетая во все черное, она казалась немного полноватой и вместе с тем величественной, как пальмовое дерево. Черты ее лица были классически правильны, а посеребренные сединой волосы элегантно уложены на голове. Но больше всего Диану поразили ее темные пронзительные глаза, абсолютно такие же, как у отца Пола на свадебной фотографии. Суровые, но не злые, когда ее взгляд остановился на девушке, теплые и ласковые, когда она отвечала на поцелуй Пола.

— Я не слишком хорошо говорю по-английски, — предупредила она Диану, когда они втроем устроились на стульях, при виде которых глаза антикваров загорелись бы огнем зависти. — Однако моя племянница Амаранта Майклис, сейчас она к нам присоединится, прекрасно знает Англию и говорит почти без акцента.

— Вы и сами отлично говорите по-английски, кириа, — вежливо заметила Диана.

В это время открылась дверь и вошла Амаранта, выглядящая даже более красивой, чем на снимках. Она внесла поднос, на котором стояли хрустальная вазочка с вишневым джемом и несколько маленьких розеток с ложками. За ней следовала служанка, тоже вся в черном, как и ее хозяйка, несущая на подносе четыре стакана и кувшин с водой.

Диана не раз вместе с Эммой наносила визиты и прекрасно знала, для чего все это, поэтому она прекрасно справилась, зачерпнув ложкой джем и запив его водой. Девушка предполагала, что Пол внимательно наблюдает за ней, опасаясь, что она допустит ошибку, щедро отложив себе на тарелку сладостей, как обычно делают не знающие традиции англичане. Эмма давно объяснила ей, что такое поведение здесь равносильно тому, чтобы взять из предложенной коробки шоколадных конфет сразу половину.

Первое препятствие было преодолено, и, поскольку все из любезности говорили на английском, Диана немного расслабилась и облегченно вздохнула, не слыша традиционных вопросов о своем погибшем муже. Разговор шел об археологии, и оказалось, что Амаранта прекрасно разбирается в этом предмете. Красавица выразила живой интерес к раскопкам древней деревни на Эпиктитосе, состоящей из маленьких каменных домов, выстроенных в одну линию.

— Ты был там? — с завистью поинтересовалась она у Пола.

— Был. По специальному приглашению. Место еще не открыто для широкой публики. Там продолжаются раскопки.

— А где ты сейчас работаешь? — спросила Амаранта и торопливо добавила: — Если, конечно, это не секрет.

— Почти, — ответил он, улыбаясь. — Давай лучше поговорим о том, чем я занимаюсь сейчас. Последние часы я читал лекцию по истории Кипра для миссис Мортон.

Амаранта удивленно подняла красиво изогнутые брови:

— Я не могу представить тебя учителем, Пол!

— Почему нет? — Тетя Пенелопа явно была шокирована. — Твой кузен способный и умный. Умный! Он мог бы читать лекции в любом университете мира.

— Тетя Пенелопа! — засмеялся Пол. — Англичанин бы сказал, что вы рассказываете небылицы.

— Я даже не буду пытаться это перевести, — с достоинством ответила старая леди и, повернувшись к Диане, добавила: — Я слышала, что вы взяли на себя экскурсии в агентстве «Афродита», это правда?

— Пока об этом говорить еще рано, но в будущем я рассчитываю стать гидом.

— Это как раз то, что устроило бы и меня, — заявила Амаранта. — Семья хочет, чтобы я вернулась в Грецию, но если я найду подходящую работу здесь, на Кипре…

— Сожалею, — вежливо перебил ее Пол, — но не рассчитывай устроиться в «Афродиту». Миссис Мортон имеет бесценное преимущество — она в совершенстве владеет датским.

— Вы просто счастливица, кириа Мортон! — Амаранта повернулась к Диане. — Простите, мне следовало сказать — умница.

Диана собралась было объяснить девушке, как вышло, что она знает два языка, но Амаранта лукаво продолжила:

— Вы не находите, что Пол хотя и блестящий, но довольно нетерпеливый учитель? Вы ни капельки его не боитесь?

Диана вежливо улыбнулась в ответ.

— Я не критикую его методы, какими бы они ни были, — пояснила она. — У него есть величайший дар удерживать внимание слушателей.

— Спасибо, миссис Мортон, за эти несколько теплых слов, — насмешливо поблагодарил Пол, и Диана зарделась.

После изысканного ленча, включавшего ароматное рубленое мясо в виноградных листьях и сладкий апельсиново-миндальный кекс, был сервирован кофе. Амаранта объявила, что, если никто не возражает, они с Полом поднимутся в одну из верхних квартир, чтобы нанести короткий визит дальней родственнице, которая давно его не видела. Пол немного поколебался, глядя на часы, затем согласился:

— Ладно, только на пять минут. Потом мы с миссис Мортон помчимся по своим делам. Нам еще надо осмотреть пару знаменитых построек до отъезда в Никосию.

— Зайди к ней, Пол, пусть даже на пять минут, — вставила тетя Пенелопа, поддержав Амаранту. — А мы с вами, — любезно обратилась она к Диане, — выпьем еще по чашечке кофе.

Когда дверь за Полом и Амарантой закрылась, она проворковала елейным тоном:

— Эти двое стремятся использовать любой шанс хоть немного побыть наедине. Знаете, мы все надеемся, что они поженятся. Недавно мой племянник, отец Пола, зондировал… как это сказать?

— Почву? — сухо подсказала Диана.

— Совершенно верно. Как вам известно, мы, я имею в виду старомодных греков и киприотов, считаем, что женитьба по сговору оправдывает себя.

— Даже несмотря на то что они кузены? — спросила Диана, но затем быстро поправилась: — Правда, они не кровные родственники…

Старая леди покачала серебряной головой:

— Нет, в этом нет препятствий. Это была бы чудесная пара. А теперь расскажите мне о себе и о той работе, которую вы взяли на себя. Я слышала, что вы как-то связаны с доктором Теодором Александросом, который имеет практику в Вароше. Говорят, он женат на англичанке?

Диана кивнула:

— Кириа Александрос — моя кузина.

— И несмотря на различие национальностей, у них счастливый брак?

Старушка посмотрела на Диану проницательно, даже, как показалось той, подозрительно.

— Да, они очень счастливы. У них две малышки.

— Это хорошо. Я знаю, что такие браки иногда могут быть удачными. Отец Пола не нарадуется на жену-англичанку. Но я все же думаю, что лучше выбирать девушку своей национальности. Вы согласны?

«Неужели она подозревает, что я положила глаз на Пола?» — испуганно подумала Диана и сдержанно ответила:

— Несомненно. Моя мама из Дании, но я родилась в Англии и даже не помышляла выйти замуж за кого-то, кроме англичанина. Я имею в виду свой первый брак, о втором я даже не думаю.

Тетя Пенелопа сразу же смягчилась:

— Уважаю вашу позицию. Я сама овдовела очень рано, будучи еще совсем молодой и бездетной, но так и не допустила, чтобы какой-то другой мужчина занял место моего дорогого мужа.

К облегчению Дианы, вошла служанка Анастасия с подносом, на котором стояли чашки ароматного кофе, и девушка была избавлена от необходимости продолжать этот довольно неприятный разговор. Вскоре от старой леди вернулись Пол с Амарантой, отдавшие визит вежливости, и через несколько минут, попрощавшись, гости уже ехали по хорошей дороге, окаймленной эвкалиптовыми деревьями. Они держали путь к мечети Хала-Султан-Текке, где покоился прах родственницы пророка Мухаммеда. Мечеть, расположенная на берегу Соленого озера, привлекающего к себе диких животных, была построена в давние века на том самом месте, где Умм Харам, атакованная «генуэзскими язычниками», как гласит предание, упала с мула и сломала «прозрачную тонкую шейку».

Само Соляное озеро оказалось так красиво, что у Дианы, пришедшей в восторг от красок воды, неба и ярких птиц, парящих над ними, появился соблазн задержаться здесь. Но Пол повел ее прямиком в мечеть, остановившись только у дверей, чтобы оставить, по обычаю, обувь у входа.

Там собралось много людей, желающих войти внутрь, преимущественно мужчин. Присоединившись к ним, Диана с Полом направились в конец огромного здания, где находилось священное место мусульманского мира, как тихо объяснил ей Пол.

— Полагают, — прошептал он, — что гробница святой покоится между громадных камней, которые чудодейственным образом доставили из Палестины. Но вам придется напрячь свою фантазию. Все самое важное тщательно укрыто, так как считается слишком священным для человеческого взгляда.

И в самом деле там на первый взгляд не было ничего особенного. Гробницу покрывал красивый занавес, украшенный искусной золотисто-зеленой вышивкой. Но Диана неожиданно для себя ощутила какую-то удивительную и волнующую атмосферу благочестия мусульманских паломников, дававших здесь выход своим чувствам на протяжении многих веков, благоговея перед великой святой. Они с Полом бродили босиком по прекрасным коврам, покрывавшим огромный пол, пока не заметили, что стало темнеть. Дневной свет все еще владел миром, но там, где небо раньше было голубым, появился налет розоватого золота. Этот цвет напомнил Диане, ощутившей резкий укол боли, розу Альберта, предмет ее гордости и радости, лучший цветок в маленьком английском саду рядом с домом, который снимали они с Ральфом.

— Сейчас самое время немного полюбоваться озером, — заметил Пол. — Мы успеем вернуться в Никосию до наступления темноты. Вы не очень устали?

Но по какой-то непонятной причине Диана чувствовала не столько усталость, сколько уныние.

— Если вы не возражаете, на сегодня уже достаточно, — сказала она. — Я хотела бы поехать домой.

И тут же прикусила губу, подумав: «Разве это мой настоящий дом? Возможно, у меня уже никогда не будет своего дома». Пол бросил на нее странный взгляд.

— Что-нибудь не так? — нахмурился он. — Надеюсь, это не тетя Пенелопа вас расстроила?

— Нет, конечно. Почему вы так решили? — поспешно отозвалась Диана.

— Ну, я не знаю! Но в любом случае я доволен нашей экскурсией. Между прочим, тетя Пенелопа и Амаранта от вас в восторге.

— Они были весьма любезны и гостеприимны. Я получила огромное удовольствие от знакомства. Просто немного расклеилась, вот и все.

— И как следствие теперь подавлены. Я сожалею, Диана. Сам я довольно вынослив и забываю, что другие, особенно женщины, не такие крепкие.

Диана улыбнулась, почти равнодушно заметив, что Пол в кои-то веки назвал ее по имени.

— Мои мышцы в порядке, — заверила она. — Скорее это умственная усталость, что меня очень беспокоит.

Он вновь извинился, заметив, что с его стороны было непростительно утомлять спутницу. Но Диана прекрасно знала, что ее состояние вовсе не результат умственного перенапряжения или физической усталости. Все из-за глупого женского сердца и внезапного осознания того, что у нее нет дома. Не странно ли, что в ее память ворвался заботливо выращенный сад, а не муж, который любил сидеть там летними вечерами и курить, счастливый, как она наивно думала. Нет, это странное чувство потери и одиночества не было связано с Ральфом. Его спровоцировал мужчина, сидящий сейчас рядом и внимательно наблюдающий за дорогой. Мужчина, который говорил с ней этим утром так резко, совсем не щадя ее чувств. Теперь она знает, что он думал о ней там, на борту корабля, когда она отказалась выслушать его объяснения и принять извинения за грубое и эгоистичное поведение. «Бесчувственная и не любившая вдова, холодная и несчастная» — вот какой ее видел Пол. Правда, он сразу же извинился, но жестокие слова до сих пор отдавались в сердце болью. Несомненно, Амаранта, эта красотка, к которой он, наверное, неравнодушен, уже подарила ему свою доброту и нежность, так важные для него. «Но что мне до этого?» — терзала она себя. И ответ был довольно прост: «Абсолютно ничего!»