Благородное сердце

Глава 7

Театр ее величества на Хеймаркет был богато декорирован хрустальными люстрами, занавесом из красного бархата и позолоченными бра вдоль стен, обитых тканью с красным тиснением. Множество элегантно одетых леди и джентльменов заняли места, и сейчас, когда представление подошло к концу, люди вставали в ложах.

Для посещения театра Криста выбрала шелковое платье цвета аметиста с низким вырезом, отороченным брюссельским кружевом. А широкая юбка с глубокими шлицами по последней моде была отделана лентами в тон платью.

Опера приближалась к концу, музыка понемногу затихала по мере того, как опускался занавес. Публика громко аплодировала, а лорд Уимби, пожилой мужчина с серо-стальными волосами и румяными щеками, сидевший рядом с Кристой и Мэтью в элегантной ложе, закричал: «Браво!»

– Бальф великолепен, виконт, – отозвалась Криста о композиторе. – Спасибо вам, лорд Уимби, за приглашение.

Он улыбнулся:

– Не стоит, уверяю вас.

– Мэтью обычно проводит вечер за кое-чем более увлекательным, – заметила Диана, одарив Мэтью улыбкой, значение которой Криста не совсем поняла.

– Его отец и я пытаемся подвигнуть его на более серьезный образ жизни, – сказал лорд Уимби. – Мы и от вас ожидаем поддержки, мисс Харт. – Виконт подмигнул, говоря о них как о супругах.

Двигаясь к выходу, Диана раскрыла веер из черных страусовых перьев и принялась им обмахиваться.

– Опера была превосходная, не так ли? Ах, я так люблю музыку. Я могла бы слушать ее часами. По-моему, нет ничего более занимательного.

Одетая в шелковое платье в синюю и черную полоску, с красновато-каштановыми локонами, зачесанными назад, с синими глазами, Диана Кормак, виконтесса Уимби, была чрезвычайно красива.

Все четверо вышли из ложи и направились к каретам, выстроившимся перед зданием театра.

Когда Криста вернулась в дом на Сент-Джордж-стрит и Мэтью проводил ее до двери, было около полуночи. Поскольку слуги легли спать, она открыла дверь своим ключом, потом повернулась и пожелала Мэтью спокойной ночи.

В ответ он притянул ее к себе и нежно поцеловал в щеку.

– Благодарю за приятный вечер, Криста. Нам следует вскоре его повторить. Через день-два я зайду, и мы сможем это обсудить.

Криста просто кивнула в ответ. Ей хотелось разобраться в своих чувствах к Мэтью Карлтону. Каждый раз, когда они проводили время вместе, она испытывала некоторые сомнения. Может быть, ответ даст время. Она закрыла входную дверь и повернулась к лестнице, потом увидела луч света лампы в коридоре, пробивающийся через полуоткрытую дверь отцовского кабинета. Решив, что отец либо заработался допоздна, либо забыл задуть лампу, она пошла в кабинет.

Войдя, она увидела, что не отец, а Лейф склонил светловолосую голову над столом красного дерева в углу, и резко остановилась.

Он держал в руке карандаш, вцепившись в него так, будто тот мог сбежать, и копировал буквы, которые написал для него отец. Должно быть, Криста издала какой-то звук, потому что Лейф отложил карандаш, отодвинул стул и встал.

– Так… наконец-то вы дома.

Она вздернула подбородок. Почему этот человек постоянно вызывает в ней раздражение?

– Едва ли вас касается мой распорядок дня, – ответила она, хотя исландские слова были гораздо резче.

Он кивнул в сторону окна:

– Этот ваш друг… вы отсутствуете с ним допоздна?

Рядом с входной дверью горел фонарь, и Криста поняла, что Лейф, должно быть, видел ее с Мэтью.

– Мы были в… э-э-э… – Она понятия не имела, каким словом лучше описать оперу. – В месте, где играли музыку, и мы были там не одни.

– Вы говорите, что он – друг, а я думаю, что он – нечто большее.

Она проигнорировала это замечание. Мэтью всего лишь поцеловал ее в щеку, едва ли этого достаточно, чтобы заслужить обвинение, и уж точно не от Лейфа. Вместо этого Криста зашла с другой стороны стола, чтобы взглянуть на то, что так усердно изучал Лейф. Она увидела, что буквы, которые он писал снова и снова, становились лучше с каждым усилием.

– Отец учит вас писать алфавит. Как только вы будете знать буквы, вы сможете начать учиться чтению. Вам известно значение этого слова?

Он кивнул:

– В древности наши соплеменники использовали саги, чтобы записать то, что должно было передаваться из поколения в поколение. Потом появились священники. Они научили мой народ письменности и рассказали о вашем христианском Боге.

– Значит, вы – христианин?

Он пожал мощными плечами:

– У нас на Драугре своя религия. Это смесь вашего христианства и нашей веры в древних богов викингов.

– Понятно.

Хотелось расспросить Лейфа еще об острове, на котором он жил, но время было позднее. К тому же Криста видела, что Лейф смотрит на нее горячим взглядом, и это ее нервировало.

– Уже за полночь, – сказала она. – Думаю, нам обоим пора в постель.

Он прищурил синие глаза:

– Ах, леди, как пожелаете. Мне хотелось бы этого больше всего.

Криста не успела быстро отойти от него и внезапно оказалась в его объятиях. Она изумленно открыла рот, когда его губы накрыли ее губы. Она была слишком потрясена, чтобы сразу же оттолкнуть Лейфа. Потом жар его поцелуя, скольжение его языка по ее губам, побудившее раскрыть их, разожгли жаркую волну, которая лишила ее самозащиты.

Губы его были нежными, но твердыми, когда касались ее губ, и глаза Кристы закрылись сами собой. Биение сердца ускорилось, от прикосновений его крепкого тела под материалом корсажа затвердели соски, а кости, казалось, начали плавиться в его объятиях.

А потом его руки двинулись вниз, по бедрам, пока не накрыли ягодицы поверх платья, и глаза Кристы распахнулись.

Она стала вырываться, упираясь ладонями в грудь, твердую, точно гранит, и попыталась оттолкнуть его. С явной неохотой Лейф завершил поцелуй за мгновение до того, как в кабинет вошел отец.

Дыхание Кристы было прерывистым, она чувствовала, как щеки заливает румянец. Отец посмотрел сначала на одного, потом на другого, и брови его слегка приподнялись.

– Я пришел проверить, что делает Лейф, – сказал он Кристе, – сказать ему, что пора ложиться спать.

Криста покраснела сильнее.

– Да, я пыталась сказать ему то же самое. – Она не отрывала взгляда от отца. – К сожалению, Лейф понял меня неправильно.

Брови профессора взлетели еще выше, когда стало понятно, что дочь имела в виду.

– Мне хотелось бы знать, что вы говорите отцу. – Взгляд Лейфа пригвоздил ее к месту.

– Я рассказала ему, что произошло, что вы неверно поняли то, что я пыталась сказать.

– Да, – согласился профессор, заговорив на языке Лейфа. – Моя дочь просто пыталась сказать, что вам и ей следует идти спать.

Глаза Лейфа снова сверкнули.

– Именно это она и сказала. Значит, здесь существует обычай предлагать гостю свою дочь?

– Нет! – хором ответили отец и дочь.

Отец кашлянул.

– Мы оба хотели сказать, что уже поздно и что в это время все должны идти спать.

Выражение лица гостя изменилось.

– Прошу прощения, профессор. Я не хотел нанести оскорбление ни вам, ни вашей дочери.

– Я уверен, что у вас не было такого намерения, Лейф.

– Признаюсь, что был бы рад, если бы она переспала со мной. Любой мужчина видит, что она – красивая и страстная женщина. Когда я научусь вашему языку и вашим обычаям и смогу действовать самостоятельно, может быть, я сделаю вам предложение насчет нее.

Криста подавила вздох удивления, а отец издал странный звук, напоминающий стон больного. Казалось, он искал и не находил подходящие слова.

– Д-да, мы благодарны за ваш интерес, Лейф, но, по-моему, у Кристы есть свои планы.

– Она – ваша дочь. Ваше дело решать, что для нее лучше. Только сейчас время для этого неподходящее. Мне нечего предложить и нет возможности ее содержать. Когда придет время, мы, наверное, вернемся к этому разговору.

Отец взглянул на дочь, нуждаясь в поддержке, но Кристе ничего не пришло в голову.

– Прошу прощения, – сказал отец. – Не думаю, что время что-то изменит.

Лейф напрягся.

– Увидим, – просто ответил он.

Криста посмотрела на отца и заставила себя улыбнуться.

– Идемте, отец. Она взяла отца под руку и повела к двери. – Спокойной ночи, Лейф, – сказала она, старательно удерживая улыбку на лице, и пропала за дверью.

Кончилась одна неделя, началась другая. Криста редко видела Лейфа, который скрывался с раннего утра до позднего вечера в кабинете отца. Они даже ели там. Отец, вероятно, пытался оградить Кристу от присутствия Лейфа за столом с его неумением вести себя цивилизованно.

Профессор внимательно присматривался к Лейфу.

– Это просто удивительный человек, – с гордостью объявил он однажды утром, когда Криста собиралась отправиться на работу. – У меня еще никогда не было более целеустремленного ученика. Его ум остер как бритва, а память на слова изумительная. В течение дня ему удается проделать всю работу, какую я ему задал, и выучить целый список совершенно новых английских слов.

Криста видела, как усердно работал Лейф. Он оставался в кабинете допоздна, когда весь дом уже спал, и вставал утром раньше остальных. Он был чист, но теперь он освобождал ванную комнату задолго до того, как Криста вставала.

В течение недели профессор дважды сопровождал Лейфа к Стивену Уорду на примерки одежды. Как и было обещано, одежду доставили поздним вечером следующего понедельника. Как только ее привезли, Лейф поднялся к себе в комнату одеться; Генри, камердинер отца, поторопился ему на помощь.

Криста не видела Лейфа больше часа. Мэтью Карлтон заглянул по дороге на вечерние занятия фехтованием, и Криста направлялась в гостиную, чтобы приветствовать его, когда увидела Лейфа и камердинера отца, спускавшихся по лестнице.

Криста застыла как вкопанная. Она долго не двигалась с места, рассматривая Лейфа.

На нем были брюки серо-сизоватого цвета, голубой жилет, вышитый темно-синим шелком, и темно-синий сюртук. Двигался он с грацией, удивительной для мужчины его габаритов. Его волосы насыщенного золотистого цвета были только что причесаны, легкий загар подчеркивал синеву глаз. Он был сыном вождя викингов, но выглядел как английский аристократ.

Потом Лейф потянул за широкий белый галстук, укрепленный с помощью китового уса, тихо выругался, и иллюзия слегка рассеялась. Криста напомнила себе, что он – Лейф с Драугра, варвар. Она сказала себе, что влечение, которое она ощутила, было просто реакцией на поразительную красоту.

И все же когда Лейф остановился перед ней и она почувствовала, что смотрит в эти синие-синие глаза, ее сердце сделало странный прыжок и застучало, словно дождь по крыше.

– Леди, вам нравится одежда?

Она сглотнула.

– Вы выглядите очень… Очень…

Уголок его губ взлетел вверх.

– Вам нравится мой вид. Я вижу это по вашим глазам. Я надеялся, что вам понравится.

Этому человеку самоуверенности было не занимать.

Мэтью посмотрел на Лейфа и нахмурился. Отец перевел взгляд с Мэтью на нее, потом на Лейфа и тоже нахмурился.

Казалось, будто Лейф и Мэтью оценивают друг друга. В выражении лиц обоих мужчин было нечто, напоминавшее о территориальных притязаниях: каждый будто советовал другому держаться подальше от объекта, которым явно была Криста. Лейф шагнул к ней, она быстро отступила, выдавив из себя улыбку.

– Мэтью, вы помните мистера Драугра?

Мэтью изо всех сил старался держать себя в руках.

– Как я мог забыть?

Лейф сжал челюсти. Он не понимал, что они говорили, но презрительный взгляд Мэтью явно сказал достаточно.

Отец кашлянул.

– Дорогая, Мэтью зашел, чтобы засвидетельствовать почтение. Почему бы вам двоим не вернуться в столовую, а я прикажу Джайлзу подать вам чай.

Мэтью помотал головой:

– Боюсь, я не смогу остаться на чай. Мой учитель фехтования очень нетерпелив. Я просто заехал, чтобы передать приглашение отца. Отец дает обед в следующую субботу и спрашивает, сможете ли вы с профессором быть у нас.

Граф Лисмор был чрезвычайно влиятельным человеком, привыкшим, чтобы его желания выполнялись. Если она серьезно заинтересована в Мэтью, иного выбора, кроме как принять приглашение, у нее нет.

Кроме того, ей хотелось лучше узнать мужчину, ухаживающего за ней. Чтобы это произошло, нужно предпринять хоть какие-то усилия.

– Отец?

– Мы очень благодарны графу, – сказал профессор. – Разумеется, мы с удовольствием приедем.

– Хорошо. Я пришлю за вами карету… скажем, в субботу в семь вечера?

Отец кивнул.

– А пока мне хотелось бы сказать вам несколько слов наедине, профессор Харт.

– Не пройти ли нам ко мне в кабинет? С твоего позволения, дорогая.

Он извинился перед Лейфом, который, казалось, напрягся еще сильнее, и двое мужчин пропали в коридоре.

– Мне не нравится этот человек, – заявил Лейф.

– Вы даже не знаете его.

– Я знаю, что ему нужны вы. Он пытается это скрыть. Я не понимаю почему.

– Мэтью ухаживает за мной, – сказала она, надеясь, что перевела слова понятно для Лейфа. – Таков здесь обычай, если мужчина интересуется женщиной.

– Он предложил выкуп за невесту, который назвал ваш отец?

– Мы только узнаем друг друга. Еще не время говорить о браке.

Лейф хмыкнул:

– Он слабак. Вы – женщина, которой нужно многое. Он не тот, кто вам нужен.

– Подходит он мне или нет, вас не касается. А теперь, если позволите…

Она пошла прочь, но вдруг ощутила руку Лейфа на плече, остановившую ее.

– Криста Харт, тебе нужен сильный мужчина, мужчина, который знает, как с тобой обращаться. Тебе нужен такой мужчина, как я.

Криста высвободилась.

– Вы высокомерны и тщеславны, Лейф Драугр. Вы – последний, кто мне нужен!

Она снова двинулась прочь, и, хотя Лейф не пытался ее остановить, поднимаясь по лестнице, она услышала его тихий смешок.

Какая дерзость!

Этажом ниже открылась дверь кабинета. Криста услышала, как отец разговаривает с Мэтью, идя по коридору. Криста не обратила на них внимания. Она устала от мужчин и их постоянных манипуляций. Отца, деда. Даже Мэтью. Может быть, Лейф слишком самоуверен и дерзок, но по крайней мере он открыто выражает свои мысли.

Открывая дверь в спальню, она задумалась было, о чем же Мэтью хотел поговорить с отцом, но потом решила, что ей все равно.

Он – мужчина, а она устала от мужчин вообще. Криста плотно закрыла за собой дверь.

Наступил новый день. Один-единственный мрачный взгляд Лейфа – и камердинер Генри выбежал из спальни. Вчера ему преподали урок, как одеться самому. У него все в порядке с головой. Он в состоянии носить одежду так, как ее носят англичане.

Лейф улыбнулся. Вот если бы ему захотела помочь Криста Харт… Он возбудился при одной только мысли о том, как ее нежные светлые пальцы скользят по его телу, застегивая спереди плиссированную белую манишку, передвигаются ниже, помогают застегнуть брюки.

Возбуждение усилилось. Может быть, если бы она была здесь, чтобы помочь ему, Лейф не возражал бы так сильно против того, чтобы надевать такую абсурдно неудобную одежду.

Лейф взял белые хлопковые кальсоны, какие носят английские мужчины, потом отбросил их. Он наденет рубашку и брюки, то, что они называют жилетом, сюртук цвета красного вина, но не станет надевать ту стесняющую движения одежду, какую они носят внутри. Терпению его пришел конец.

Он натянул рубашку и застегнулся, потом потянулся за брюками. Одежда была неудобной, но он считал, что сидела она довольно-таки неплохо, а иного выбора, кроме как носить ее, у него не было. Необходимо было преуспеть здесь, устроиться в этой чужой стране, в которой он случайно оказался. Хотя Лейф планировал нечто большее.

Благодарение богам, пославшим в качестве учителя профессора. Он научится всему, что необходимо для выживания в чужом мире. А со временем, в этом Лейф был уверен, он достигнет многого.

Он заработает деньги, чтобы купить корабль и уплыть на родину. Когда это произойдет, он приедет не как нищий или неудачник, а как человек, который преуспел в этом месте под названием «Англия».

Он сделает так, чтобы отец гордился им, докажет, что был вправе уехать.

Лейф повернулся на стук в дверь. Хорошо бы это был не юный проныра Генри. Он пытался объяснить этому человеку, что больше не нуждается в помощи при одевании, но тот не понял, и Лейф в конце концов выгнал его из комнаты.

Он открыл дверь, но за ней оказалась Криста, а не Генри. Она, как всегда, хорошо выглядела – соблазнительные формы и блестящие золотистые волосы.

– Мой отец хотел бы поговорить с вами в кабинете.

Лейф кивнул, взял сюртук цвета бургундского вина, который, как сказал профессор, было принято носить, и последовал за Кристой в коридор.

– А что угодно профессору? – поинтересовался Лейф.

– К сожалению, не знаю.

Казалось, она немного нервничает, и Лейфу стало интересно, в чем дело. Может быть, профессор решил, что Лейфу пора уехать, но Лейф не был в этом уверен. Пакстон казался человеком слова, а они договорились учиться друг у друга. Лейф подумал, что эти занятия были в равной степени полезны им обоим.

Когда же Лейф вошел в комнату под названием «кабинет», взяв Кристу за руку, чтобы та прошла за ним, он увидел, что профессор хмурится. Лейф ощутил тревогу: что делать, если Пакстон Харт решил, что ему пора покинуть этот дом? Лейф еще не был к этому готов. Ему нужно было больше узнать о языке и обычаях этой страны, прежде чем действовать самостоятельно.

Криста вошла за Лейфом, который ввел ее в кабинет, все еще уверенный, что имеет право идти впереди. Он отпустил ее руку, но тепло прикосновения осталось. Когда они подошли к столу, Пакстон встал и знаком предложил каждому занять свое кресло напротив.

– Я пригласил вас обоих, потому что на это была причина.

Профессор говорил на древнеисландском языке и явно тщательно подбирал слова.

– Я много думал об этом деле, а вчерашние высказывания Мэтью Карлтона дали мне новую пищу для размышлений.

Хотя Криста и Лейф сидели, он продолжал стоять, и выражение его лица было несколько угрюмым.

– Становится все очевиднее, что Лейф не вписывается в наш домашний уклад.

Криста затаила дыхание. Он же не собирается выгонять Лейфа? Лейф не сможет выжить сам по себе. Его никто не поймет. У него нет денег, ему негде жить. Он окажется в каком-нибудь ужасном месте.

– Ты ведь не собираешься выгонять Лейфа, – сказала она отцу по-английски.

– Дорогая, выслушай меня. Хотя Лейф и учится очень быстро, он еще не готов к жизни в столице. Как только приготовления будут закончены, я отвезу его в Хартленд. Там нам не помешают условности света. Я смогу уделить Лейфу все внимание и изучить его получше.

Криста ощутила облегчение.

– Что он говорит? – взволнованно поинтересовался Лейф.

– Отец увозит вас из города в наше семейное поместье в Кенте, где вы сможете учиться и учить и где вам никто не помешает.

– Так будет лучше, Лейф, – сказал профессор. – Вам понравится в Хартленде, и у вас будет сколько угодно времени для учебы и учения.

– Вы волнуетесь из-за дочери. Вы знаете, что я ее желаю.

У Кристы потеплели щеки.

– Лейф, мы об этом не говорим, – мягко заметила она. – Такие мысли держат при себе.

– Так, как это делает твой друг Мэтью? Я не буду притворяться, что ты мне не нужна.

Криста отвернулась от пристального взгляда, сердце странно трепетало.

– Хорошо, Лейф, – мягко проговорил отец. – Вы были откровенны, выразив интерес к моей дочери. Не вижу в этом ничего плохого. Если вы хотите продолжать учиться, вы поедете со мной в Хартленд.

Некоторое время Лейф молчал, потом кивнул:

– Может быть, вы и правы. Здесь меня многое отвлекает. Я поеду с вами. Мне нужно еще многое узнать, и, благодарение богам, вы согласились учить меня. – Он перевел взгляд на Кристу: – Когда я научусь всему необходимому, я вернусь.

В синих глазах было нечто, от чего по животу разлился мягкий жар. Это было нелепо. У этого человека не было ни денег, ни будущего. Он не мог читать, писать и даже говорить по-английски. И все же было в нем нечто особенное, что отличало его от всех остальных мужчин.

– Отец прав, – сказала она Лейфу, вдруг испытав благодарность за принятое решение. – Вам будет проще учиться, когда вы будете в поместье. Думаю, вам там понравится. Чистый воздух, природа. Может быть, это больше напомнит вам дом.

А ее жизнь вернется в нормальное русло, какой она была до того дня, как она встретила Лейфа с Драугра в цирке.

Криста выбежала в коридор и закрыла дверь, испытывая такое ощущение, будто гора упала с плеч. Лейф уедет. Ее жизнь снова будет принадлежать ей.

Впервые за несколько дней она сможет сосредоточиться на работе.