Благородство и страсть

Глава 19

– О чем ты думал, когда впускал этого человека в наш дом?

Дрейк посмотрел на стряпчего, мистера Тибала, но предупреждать его вести себя осторожнее было бесполезно, когда его мать находилась в таком возбужденном состоянии.

– Избавь меня от истерик, мама. Мы уже и так долго обсуждаем случившееся, и у меня кончается терпение.

Утром Рей пускали кровь, и бледность до сих пор не прошла. От усталости и слабости герцогиня опустилась на диванчик.

– Надо что-то делать. Теперь, когда мы лишены защиты Рекстера, его внебрачный сын попытается украсть то, что по праву принадлежит нам.

Только тогда, когда мать поднималась в свою спальню и принимала успокаивающее, он мог отдохнуть от ее бессвязных причитаний. К сожалению, лекарство действовало недолго.

Отложив в сторону журнал, Дрейк сказал:

– На сегодня, мистер Тибал, мы выполнили все, что запланировали. Вы можете идти, и примите мою благодарность.

– А вы – мои соболезнования, ваша светлость, – ответил юрист и на миг задержал взгляд на вдове.

В один миг он собрал бумаги, сложил их в портфель и ушел.

– Тибал – хороший человек. Он помешает Милрою.

– Помешает чему, мама? – Дрейк закрыл секретер. – Отнять этот дом или те, что у нас за городом? Ему придется иметь дело с кредиторами, с которыми мне до сих пор удавалось договориться. Рекстер проиграл в карты добрую половину семейного состояния. Будь благодарна судьбе за случившееся. Проживи он еще один день, у нас, возможно, не осталось бы и этого дома.

Герцогиня сердито посмотрела на сына.

– Ты не должен так говорить, Дрейк. Я знала о его пороках. Но муж был эгоистичен и потому не допустил бы бедности!

– Я боролся, восстанавливал все, что он легкомысленно терял. Вместо того чтобы жениться по любви, я, как последний охотник за состояниями, корыстно ухаживал за теми девицами на выданье, приданое которых могло спасти нашу семью!

Почувствовав себя виноватой, она смягчила взгляд.

– Я ни в коей мере не хотела умалять жертвы, на которые ты шел. Ты всегда защищал наше имя и честь.

– Вы правы, отец был эгоистичен. Он пошел бы на все, чтобы защитить свои интересы. Милрой сказал, что Рекстер собирался предоставить ему доказательства его законного рождения. Я верю ему.

Видно было, ей стало плохо.

– Это все ложь.

Дрейк закрыл глаза, чтобы не видеть ее. Мать была не меньшей эгоисткой, чем отец. Он так и думал, что она назовет это обманом.

– Дай Бог, чтобы это оказалось так, мама. Но если Рекстер и правда искал Милроя тем вечером, когда погиб, то представляете, какими ценными бумагами завладел его убийца?

– Лорд А'Корт куда-то пропал, – говорил Уинни сэр Томас, переживая, что негодяй ускользнул от него. – Слуги уже два дня не видели его.

Она поднималась вслед за отцом в его комнату. Ей не нравилось, что отец носил с собой короткоствольное ружье. Уинни становилось не по себе, когда она видела оружие в руке отца, – уж она-то знала, как сэр Томас крут на расправу. Бедгрейн уже в третий раз пытался выследить графа. Она с облегчением услышала о том, что он даже с помощью Типтона и его слуги не сумел разыскать этого человека. Вообще ее мечтой было, чтобы лорда А'Корта так и не нашли: незачем ему было приближаться ни к Брук, ни к ее семье.

– Может, он уехал из города?

Сэр Томас бросил ружье на кровать и позвал слугу, чтобы тот принес халат.

– Не думаю, девочка. Ты встала между ним и его женой. Он решил вернуть ее и разобраться с тобой, но у него ничего не получится. – Старик глубоко вздохнул. – Надо было еще набраться смелости, чтобы встать у него на пути. Теперь назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должен отшлепать тебя?

Настало время сказать ему правду.

– Я ношу вашего внука.

От этой новости у него дернулась бровь.

– Да, веская причина, веская. – Увидев слугу, Бедгрейн нахмурился. – Что ты там копошишься? Принеси что-нибудь выпить, – приказал он, чтобы остаться с дочерью наедине.

Уинни подошла к камину, над которым висел портрет матери. Сходство между матерью и дочерью казалось поразительным.

– Вы, должно быть, расстроены.

– Что ты не дождалась первой брачной ночи? Не ты первая, – резко ответил он. – Я видел, как Милрой смотрел на тебя. Он ни перед чем не остановился бы, пока не овладел тобой.

– Я тоже хотела этого, папа. – Собрав всю силу воли, она посмотрела отцу в лицо. Но к ее удивлению, он не злился. – Я хочу, чтобы вы поклялись, что не будете его преследовать с ружьем в руках.

– Зависит от того, как скоро объявят помолвку. – Сэр Томас прищурил зелено-голубые глаза. – К черту клятвы. Этот подонок женится на тебе или будет иметь дело со мной.

– А у меня права голоса уже не осталось? Сэр Томас посмотрел на нее.

– Как я понимаю, девочка моя, ты использовала свое право голоса, когда выбрала его себе в любовники.

Лицо сэра Томаса стало пасмурным, словно он только что осознал, о каких вещах они говорят.

– Я не выйду за него, – бросила она.

– Нет, выйдешь! – проревел Бедгрейн. – А уж кем ты ему потом будешь, женой или вдовой, зависит от его поведения.

– Вы не можете заставить меня. Нам обоим только будет хуже.

– А кто сказал, что все браки счастливые? – возразил он. – Многие из знакомых мне мужчин едва выносят своих жен. У половины есть любовницы, а другие и любовниц терпеть не могут.

Пораженная тем, что отец не отрицал, что и у дочери может быть подобная судьба, Уинни не выдержала:

– А как же вы с мамой? Вы тоже ее всего лишь терпели и тут же бросились в объятия любовницы, когда она умерла?

– Ты слишком далеко заходишь, девочка, – отрезал он и, помолчав, добавил: – Ни одна женщина не могла оторвать меня от твоей мамы. Она была для меня всем. Ее потеря убила меня!

Боль чувствовалась с такой силой, словно Анны не стало вчера, а не годы назад. Сэр Томас взял бокал с подноса, который принес слуга, и отпустил лакея.

– Я знаю. Беру свои слова обратно. – Уинни прикусила губу, ругая себя за то, что так обидела отца. – Разве плохо, что и я хочу быть счастливой?

– Нет, – печально согласился он. – Хочешь сказать, что у этого Милроя нет к тебе чувств?

На его лице отразилось недоверие. Оба подумали об одном – вспомнили последний визит Кенана и то, как жестоко его выгнали из дома.

– Он ухаживал за мной из-за того, что хотел отомстить лорду Невину. Но мало-помалу я перестала быть безликой пешкой в их игре… Думаю, он сам, как и я, не понимал, что чувствует.

– Я придерживаюсь прежнего мнения. Кенан Милрой тебя не достоин. – Отец положил руки ей на плечи. – Этот парень полжизни преследовал своего отца и не знал, обнять его или убить, когда окажется с ним лицом к лицу. Если ему будет кого винить в смерти Рекстера, его злость утихнет. Дай ему шанс возжелать не мести, а чего-то другого.

Уинни вздрогнула.

– Герцог мертв? – Голова у нее закружилась, и она ухватилась за отца, чтобы не упасть. Ее поразила мысль, что Кенан причастен к смерти Рекстера, хотя сердцем она не верила в это. – Убийцу поймали?

– Нет. – Выражение лица Бедгрейна смягчилось. – Ах, Уинни, девочка моя! Мне не нравится этот Милрой, но я же вижу: он не из тех, кто станет прятаться в тени и нападать на безоружного человека.

Ей стало легче от слов отца.

– Значит, вы думаете, что он не способен на убийство?

– Не совсем так, – поправил он. – Если бы такой, как Милрой, захотел убить, он бы не скрывался за тьмой ночи. Он бы прямо встретился со своим врагом, и все бы знали о его намерениях.

– Вы так говорите, словно понимаете его.

Томас прижал голову дочери к своей груди и крепко, но нежно обнял, как обнимал девочкой, когда хотел утешить ее.

– Да, понимаю. Если мужчина претендует на мою дочь, я Должен все о нем выяснить.

– Его жизнь была такой ужасной, – сказала Уинни, вспомнив, что Кенан рассказывал ей о своем детстве.

– Нам всем в жизни доставалось. Но он сумел сделать себя человека. Это должно тебе кое о чем говорить.

Уинни подняла на него глаза.

– Может, его и выгнали из этого дома, но он еще вернется.

Брук проснулась от прикосновения Типтона. Ее лицо исказил ужас, когда она обнаружила, что раздета.

– Вы в безопасности, леди А'Корт. Вы знаете, кто я? Дотрагиваясь до своих повязок, она медленно кивнула головой.

– Да, вы лорд Типтон.

– Простите, что разбудил вас. Вы так долго спали, что я подумал, что недосмотрел какую-нибудь рану на голове.

Постепенно вялость пропала из ее глаз. Брук приподнялась и села в постели, но Типтон уложил ее обратно на подушку.

– Я должна идти.

– Вы же доверяли мне до сих пор, леди А'Корт. – О том, что у нее не было другого выбора, он умолчал. – Вы помните, кто это сделал с вами?

К ее голубым глазам подступили слезы.

– Это он… м-мой муж.

Типтон сжал зубы, чтобы сдержать ярость. Бедной женщине пришлось столько вытерпеть от этого человека!

– И давно он вас бьет?

– Муж не бил меня, милорд. Ведь у него есть право поправлять меня, – проговорила Брук без запинки, словно эти слова были глубоко врезаны в ее памяти. – Я всегда была эмоциональной и вспыльчивой. Для меня была такая честь, что он выбрал меня, сделал графиней и всегда поправлял меня, когда я ошибалась!

Не в силах сдерживать слезы, молодая женщина разрыдалась.

Он подумал: «Как же ей должны были заморочить голову, если она так слепо верит во всю эту чушь».

– М-да, мадам, в последний раз вы еле выжили от его инструкций.

Она вытерла слезы ладошкой.

– Это была ошибка, случайность. Обычно он очень осторожен, и следов не остается. Но в этот раз он так разозлился, понимаете?

– Что же тут не понять, леди А'Корт.

Осмотрев ей спину и живот, он пришел к выводу, что муж избивал ее со дня свадьбы. Не все ушибы были поверхностными. Его волновало психическое состояние Брук, которая, казалось, искренне верила, что заслуживает такого жестокого обращения.

– Мне было так больно! Надо было думать о ребенке, и я сбежала. Уинни мне не приснилась?

– Нет. Вы приехали в дом Бедгрейнов и потеряли сознание. Уинни тут же вызвала меня.

Ее рука судорожно скользнула вниз и остановилась на животе.

– Ребенок? С ним все в порядке? Типтон не знал, как ему смягчить правду.

– Мне очень жаль. Ваш ребенок не выжил. Все эти Ушибы… – Хирург замолчал, увидев, что она отвернулась и начала всхлипывать.

– Это моя вина… моя вина, – повторяла она снова и снова.

Типтон ничем не мог помочь, кроме как взять ее за руку и дать выплакать свое горе Он мог вылечить ее раны, но не ту, что появилась у нее в сердце. Его мысли переключились на неуловимого лорда А'Корта. Этот человек заслуживал сурового наказания. До тех пор пока его не поймают и не посадят в клетку, как животное, Типтон позаботится о том, чтобы он не добрался до его больной.

– Мистер Милрой, как мило, что вы выполняете все капризы старой женщины! – воодушевленно прощебетала тетушка Молли.

Они прогуливались по дорожкам Кенсингтон-Гарденз. Кенан подстраивался под шаг пожилой дамы, которая, прихрамывая, одной рукой опиралась на трость, а другой – держала под локоть Кенана.

Улыбнувшись ей, он сказал:

– Мэм, если честно, я всего лишь покорно принял королевское приглашение.

Она фыркнула:

– Если вы человек покорный, то весьма удачно этим пользуетесь для получения желаемого.

– Давайте не будем ходить вокруг да около. У нас общая цель, и вы хотели достичь ее с самого начала.

– Моя племянница, – согласилась Молли, довольная, что они могут разговаривать в открытую. – Вы оказались самым сложным ухажером, мистер Милрой.

Образ Уинни всплыл у него перед глазами. Она прогнала его, решив, что для него важнее не она, а доказать свое право на наследство. Когда-то Милрой не стал бы с этим спорить.

– Что ж, мы квиты, – и я еще не встречал такой своевольной женщины.

Остановившись, миссис Бедгрейн принялась любоваться замком, видневшимся на горизонте.

– Итак, каковы ваши планы?

Носком ботинка он играл с гравием на дорожке. Судя по ее дружелюбному и заговорщическому настрою, Уинни еще не рассказала тетушке о своем ребенке.

– В последнее время все так запуталось. Лучше мне держаться на расстоянии. Сэр Томас наверняка приказал стрелять в меня, если я посмею приблизиться к их дому.

Тетушка Молли подняла руку, изящно затянутую в перчатку, и потрепала его за ухо с такой силой, что ухо заныло.

– За что? – спросил Кенан, потирая покрасневшее ухо.

– За то, что вы так просто сдались. Вы должны вынести все трудности, чтобы завоевать ее руку.

– Уинни не примет меня, – с горечью признал он.

– У девочки есть гордость и темперамент, и она может превращать их в оружие, когда ее кто-то обидел. Поговорите с ней, мистер Милрой: покажите, что для нее есть место в вашей жизни.

– А есть ли для меня место в ее жизни? Мне не стать тем человеком, которого Бедгрейн желает в мужья для своей драгоценной дочери. Правда, у меня есть деньги. Ей не придется голодать со мной. Но я есть и навсегда останусь внебрачным сыном Рекстера. Нас будут обсуждать на каждом углу. Как долго она сможет выносить все эти взгляды и сплетни, прежде чем возненавидит меня за это? А наши Дети? Мой позор падет и на них.

Увидев, как Молли снова поднимает руку, Кенан благоразумно отступил, чтобы она не дотянулась до него.

– Вы недооцениваете Уинни, если думаете, что она оставит вас из-за кучки жалких сквернословов. А вот вы?

вы докажете, что хотите большего, чем ее имя и тело? Если бы такой дерзкий вопрос задал мужчина, Милрой из него всю душу вытряс.

– Я пошел в клуб и проучил пятерых подонков, которые могли очернить ее честь. Они уже наверняка думают, как лучше покончить со мной. Нужны еще доказательства?

Тетушка Молли с сочувствием прошептала:

– Не уходить.

Кенан проводил старую даму домой и сумел устоять перед потребностью съездить к Уинни. Вместо этого он направился на коляске (одно из его последних приобретений) к себе домой. Несмотря на то что тетушка Молли была уверена, что сэра Томаса больше заботило счастье дочери, чем благородная кровь, Милрой сильно сомневался, что Бедгрейн когда-либо увидит в нем мужа Уинни.

Мужа.

Кенан сам удивился тому, о чем думает. Стоило побыть с ее тетушкой, как голова его заполнялась глупыми мечтами о невозможном. Уинни не доверяла ему, ее отец желал ему смерти. К чему начинать все с начала? В жизни у него было столько трудностей, что он не верил в счастливый конец.

– Сэр, можно вас?

Погруженный в свои мысли, он не заметил, как к нему подошел мальчик. В этом чумазом личике, лохмотьях и настороженном выражении глаз, которое в ребенке такого возраста могло появиться только от боли, Кенан узнал самого себя – того, давнего.

– Ты ел?

– Я не попрошайничать пришел, сэр. Мне заплатили, чтобы я передал вам кое-что, – сообщил мальчик, важно выпячивая грудь.

Кенан спустился с коляски и распорядился, чтобы кучер позаботился о лошадях.

– Ну, тогда давай.

Мальчик прищурил глаза, пытаясь дословно вспомнить то, что ему велели передать.

– Мне сказали, у одного джентльмена есть бумаги, для вас очень важные. Если вы хотите заполучить их, то должны заплатить.

Милрой предполагал, что скоро к нему поступит подобное предложение, зная, какой соблазн представляют пропавшие документы Рекстера. Все же это могла быть ловушка.

– Сколько?

– Тридцать фунтов, – ответил мальчик, подтверждая свой ответ кивком головы, когда увидел, как удивился Кенан, услышав сумму. – Встреча назначена на десять часов вечера на Ковент-Гарден. Приходите один и без оружия, иначе он продаст бумаги какому-то другому человеку.

Ночью Ковент-Гарден был опасным местом, где орудовали воры, проститутки и любители азарта. Никто не обратит внимания ни на выстрелы, ни на крики о помощи.

– Можешь передать тому, кто тебя послал: я приду.

– Это не обязательно, сэр. Он и не сомневался в ва-1ем ответе.