Благородство и страсть

Глава 9

Кто-то пытался убить ее.

Кенан сидел напротив Уинни и Амары, погрузившись в страшные мысли. Ему так хотелось верить, что это была нелепая случайность, но он не раз просил ее повторить, как все произошло. Уинни говорила одно и то же: кто-то толкнул ее в спину, и она едва не оказалась в пасти льва.

Мисс Клейг помогла ей отчистить платье. Никто не догадался бы, что мисс Бедгрейн была на волосок от гибели.

– Не надо вам было ехать с нами, Кенан. Я же сказала, все в порядке. – Она повертела в руках грязные перчатки. – Вконец испорчены. Но ничего. Если бы не они, я содрала бы всю кожу на руках.

Вместо того чтобы успокоить, ее наигранная беззаботность вывела его из себя.

– К черту перчатки! Это все, что вас волнует? Какой-то мерзавец хладнокровно пытался убить вас на глазах у тысячи свидетелей. Неужели только меня пробирает до костей?

Кенан считал мисс Клейг человеком понимающим. За то недолгое время, что он знал эту девушку, Кенан видел, как она и радовалась вместе с Уинни, и переживала за подругу. Для него эти две девушки были чудной парой, крайне темпераментной. Сейчас он понял: эта хрупкая на вид девушка рассердилась так, что могла ударить его по голове своей сумочкой, и это подняло ее в его глазах.

– Мистер Милрой, – начала мисс Клейг холодным, но снисходительным тоном. – Мы все в курсе событий. Можете довести ее до слез и гордиться собой, но делу это не поможет!

Он снял шляпу и, расстроенный, почесал затылок.

– Я не хочу, чтобы вы плакали, Уинни. – И посмотрел на мисс Клейг. Ему было неловко говорить в ее присутствии. Надев шляпу, он не сдержался: – Знаете, что я почувствовал, когда, пробравшись сквозь толпу, увидел вас в двух шагах от сцепившихся зверей? Так перепугался, что на голове наверняка появились седые волосы!

У Уинни дрожали губы. Он не мог понять: то ли она пытается скрыть свой ужас, то ли находит его переживания забавными. Какая-то часть его надеялась, что девушка смеется над ним. Он не вынес бы ее слез. С ними в коляске была мисс Клейг, и при ней ему не хотелось успокаивать Уинни.

– Может, я сама виновата, – прошептала она, потеребив юбку.

А он-то думал, она успокоилась! У нее больше не было сил притворяться. Длинные ресницы задержали слезы, превратив глаза в зеленые бездонные озера.

– Дженни, – проговорила она и взглянула на подругу. Мисс Клейг покачала головой, отказываясь верить очевидному.

– Ты не можешь знать точно.

– Я завалила все дело. Это он меня ударил, он из тех, кто отомстит при первом же удобном случае.

Они говорили между собой, словно его не было рядом. Милрой чертыхнулся, чтобы прервать их.

– Выкладывайте все, – строго потребовал он. – Кто такая Дженни? Почему кто-то хочет отомстить вам, Уинни? Что вам угрожает?

Слезы отступили. На лице осталось страдальческое, но твердое выражение.

– Мистер Эггер.

– Из-за того, что я ему врезал пару раз, чтобы он не трогал вас? – Ей было незачем знать, что Эггер на ногах не стоял, после того как боксер разобрался с ним. Жестокость не для чувствительных девушек. Кенан понимал, что Уинни трудно принять его бывшую профессию. Не стоило напоминать, что, как и Эггера, ей следовало бы избегать и Милроя. – Он не осмелится встретиться со мной.

Она терпеливо смотрела на него, давая ему время высказаться. Кенан терял самообладание, и в говоре усилился простонародный акцент.

– Может, уже пора рассказать мне, что вас связывает с Эггером?

Мисс Клейг было повернулась разубеждать подругу, но Уинни не дала ей заговорить.

– Он впутался в это из-за меня, Амара. Он должен знать, ради чего рисковал.

– Ты ему доверяешь?

– Да.

Она выдержала взгляд Кенана, стойкий, как и ее вера в него. От такого доверия у него все сжалось внутри. Возникло желание сказать ей, что ничего он не заслужил, – оно, словно желчь, разъедало ему горло.

– Я отобрала у него дочь, Дженни. Девочке двенадцать, а он хотел продать ее на торгах тому, кто предложит больше денег.

Это было ужасно, но такое случалось. Милрой никогда не интересовался отчаявшимися девочками, которые зарабатывали на хлеб, продавая единственное, что у них было, – молодое тело. Однако было много других мужчин, которых именно это и привлекало.

– Кем вам приходится эта девочка?

Он заметил смятение Уинни, и тут от злости у нее вспыхнули щеки.

– А почему она должна мне кем-то приходиться? То, что хотел сделать ее отец, гадко и жестоко. Если бы я просто закрыла глаза на это и не ответила на призыв о помощи, это легло бы позором на меня и мою семью!

Ее чуть не трясло от возмущения, пока она говорила о девочке, оказавшейся в беде. Но в мире полно таких людей. Их слишком много. Милрой с матерью всю жизнь провел в нищете, ему ли не понять. Он не понаслышке знал, что богачам безразличны борющиеся за жизнь бедняки. Откинувшись на сиденье, Кенан ждал, что будет дальше. Он был уверен, что чего-то они недоговаривали.

– Как Дженни Эггер узнала, что вы можете помочь? Уинни отвела взгляд. Молчание значило, что она не готова доверить ему все свои секреты. Коляска замедлила ход и остановилась.

– Кажется, Амара, тебе можно выходить.

Уинни пыталась отговорить Кенана, чтобы тот не ехал с ними. Приказать Гару прогнать молодого человека после того, как он снова спас ей жизнь, было бы ужасно, хотя так она бы облегчила себе жизнь.

Милрой должен быть доволен, что она рассказала ему про Эггера. Но Уинни не предвидела, что один ответ повлечет за собой другие вопросы.

Выглянув из окошка, она увидела, что они приехали домой, и узнала голос одного из лакеев, который поздоровался с Гаром.

– Кучер отвезет вас, куда вам угодно. И еще раз примите мою благодарность.

Кенан дотронулся до ее руки.

– Не стоит благодарности, Уинни. Но вы так просто от меня не избавитесь. Я хотел бы встретиться с вашим отцом.

Девушка встрепенулась, и у нее дернулись губы. Милрой не мог этого не заметить.

– Бедняжка Уинни. Что вы будете делать? – спросил он с насмешливым сочувствием. – Думаете, можете сбросить меня со счетов, если никто не узнает, что мы вместе были на ярмарке? Смотрю, у вас сердце в пятки упало при мысли представить меня отцу.

– Никуда не упало мое сердце, мистер Милрой, – холодно сказала она. – Пожалуйста, проходите. Хоть один из нас останется довольным нашей встречей.

Дверца открылась, но Уинни задержалась.

– Вы думаете, что видите меня насквозь? Обвиняете меня в том, что я сбрасываю вас со счетов?! Но у меня такое чувство, будто на меня свалилась кара небесная за какой-то безымянный грех!

Он загадочно взглянул на нее.

– Мне назвать имя этого греха?

Уинни отвернулась, оставив вопрос без ответа. Может, она боялась ответа. Гар помог хозяйке выйти из коляски. Он бросил взгляд на Кенана.

– Мистер Милрой останется на чай. Это самое малое, что я могу сделать для своего храброго героя.

Не один Кенан умел язвить.

– Лорд Невин, вы понимаете, я бы ни за что не стал вмешиваться в личные дела клиента, если бы не прискорбные обстоятельства, – объяснял стряпчий, нервно постукивая пальцами по старому черному портфелю, который держал в руках.

Мистер Уолтер Тибал двадцать лет был доверенным лицом отца Невина. Он прекрасно разбирался в цифрах, и его находчивость не раз спасала семью Рекстеров от кредиторов. Теперь оказалось, что загулы отца пробили существенную брешь в семейном бюджете.

Дрейк смотрел из окна на улицу, чтобы не видеть траурного лица собеседника.

– Все так плохо?

Тяжело вздохнув, мистер Тибал открыл портфель и достал документы. Надев на нос очки на цепочке, просмотрел данные, которые собрал.

– Карточные долги его светлости превысили цифру, на которой мы с вами сошлись как на крайне допустимой.

«Ничего нового», – подумал Невин, потирая затекшую шею.

– У вас есть эта цифра?

– С точностью до пенса. Шестьдесят тысяч фунтов.

Полугодовой доход выброшен на ветер из-за плохой карты или не слишком резвой лошади. Дрейк закрыл глаза, проклиная слабость отца к игре. И мать, и отец следили – нет, требовали, – чтобы он женился на уважаемой обеспеченной девушке из хорошей семьи, чтобы вырастить наследника и, покрыв растраты отца, наполнить семейную казну.

Он думал, что нашел себе невесту. Происхождение Уинни Бедгрейн отвечало требованиям его семьи, а ее красота давала пищу его самым смелым фантазиям. Сэр Томас в отличие от его отца был человеком проницательным и не поддавался соблазнам, что обещало всем его дочерям неплохое приданое. Женитьба на Уинни Бедгрейн решила бы проблемы и его, и всей семьи.

Однако сэр Томас ни за что не отдаст свою драгоценную дочь за человека, который носит незначительный титул. К сожалению, это было единственное, на что нельзя было поставить за каким-нибудь карточным столом.

Мистер Тибал откашлялся и положил документы на стол.

– Некоторые… хм… товарищи его светлости начали приходить ко мне с долговыми расписками.

На мгновение в голове Невина мелькнула мысль посоветовать этим хищникам заплатить за ордер на арест. Сидя в долговой яме, отец не сможет растрачивать оставшееся наследство сына. Мысль была соблазнительная, но в конце концов из чувства долга он решил действовать практично.

– Что мы можем продать?

– Ну, пока нет нужды продавать мебель или что-то подобное. Советую вам отказаться от вложений во флот. Конечно, вы понесете убытки, так как Вест-Индская компания набирает обороты, но в такое трудное время нам всем надо делать то, что должно, – заявил мистер Тибал. Его логика, как обычно, была безупречна.

Стукнув кулаком по ладони, Дрейк с горечью признал, что у него провалилась четвертая попытка восстановить былое благосостояние семьи. За какое бы дело он ни взялся, его отец пробивал брешь еще больше, и сыну преждевременно приходилось выходить из сделок.

– Продавайте. Все акции продавайте, – сказал Невин поверенному, молясь, чтобы отец не попадался ему на глаза, пока не утихнет его гнев. Дрейк боялся, что не сдержится и просто придушит транжиру.

Мистер Тибал закрыл за собой дверь, Дрейк остался один. Он думал о своем тающем наследстве. До сих пор ему удавалось действовать так, что их финансовые трудности не стали сплетней. Его честь уже была запятнана. Многие считали его распутником и мотом, копией отца. Хотя Дрейк и не жил монахом, но его вряд ли можно было сравнить со старшим Рекстером. Он с надеждой подумал о том, что, возможно, еще остался шанс покорить мисс Бедгрейн и ее властного отца.

Голоса приехавших донеслись до острого слуха сэра Томаса еще до того, как те переступили порог. Если экономке и было любопытно, зачем пришел Кенан, то она не показала виду, просто приняла шляпку Уинни, запачканные перчатки и унесла их.

– Последнее папино увлечение, – разъяснила Уинни, когда молодые люди шли по холлу, увешанному картинами – Сестра Типтона, Маделина, любит ботанику, ее так и тянет к облагораживанию пейзажа. Ее знания растений и теорий дизайна впечатляют, учитывая ее возраст.

– Сколько ей?

– Шестнадцать.

Девушка открыла дверь слева, и они оказались в уже знакомой ему библиотеке. Кенан нежно посмотрел на кресло у камина, вспомнив, как Уинни была здесь в его объятиях. Он даже подумал, что и на нее нахлынули воспоминания, но девушка спокойно прошла по комнате и распахнула тяжелые темные двери справа. Бросив еще один взгляд на кресло, он по ступенькам спустился за ней в оранжерею.

– Папа!

Услышав голос дочери, сэр Томас Бедгрейн отвлекся от работы. Он был впечатляющего роста (более шести футов) и телосложения. На нем был матросский фартук, засученные рукава открывали загорелые волосатые руки. Старик был вовсе не похож на изнеженного седого аристократа, который проматывает жизнь в клубах. Такие мышцы не наработаешь, ухаживая за цветами.

Уинни бросилась в объятия отца и тоже обняла его. Почувствовав, что внимание сэра Томаса приковано к ее гостю, девушка обернулась и посмотрела на Кенана.

– Папа, хочу представить тебе кое-кого. Этого джентльмена зовут Кенан Милрой. Мистер Милрой, мой отец – сэр Томас Бедгрейн.

Сэр Томас одной рукой еще обнимал дочь, словно защищая ее. Он подозрительно сверлил молодого человека своими яркими сине-зелеными глазами.

– Мистер Милрой, ваше имя мне кажется знакомым. Где бы я мог его слышать?

– Мистер Милрой боксер, папа.

– Если мужчина позволяет женщине говорить за него, он рискует попасть под ее каблук.

– Я никогда не прячусь за женские юбки, сэр.

Отец Уинни прищурился. Видимо, удовлетворенный тем, что увидел, он кивнул.

– Хорошо, хорошо. – Он с любовью еще раз обнял ее, прежде чем отпустить. – Выглядишь усталой, девочка. Почему бы тебе не пойти отдохнуть, а я пока поболтаю с твоим мистером Милроем.

– А-а… – растерянно протянула Уинни. Не в силах убедить отца не относиться к гостю как к бесстыдному поклоннику, она попыталась понять, как Кенан отнесется к ее уходу.

Милроя волновали не действия сэра Томаса. Он не ожидал другого от отца, стремящегося защитить свою дочь от незнакомого мужчины. Его беспокоила растущая легкость их общения друг с другом. Один лишь жест или взгляд – и он знал, что хотела Уинни, что чувствовала. Он сближался с ней, как ни с кем другим.

– Мисс Бедгрейн, – из уважения к отцу официально обратился к ней Кенан. Поцеловав ей руку и поклонившись, он добавил: – Воспоминания о встрече с вами украсят мои сны.

Поняв, что оба мужчины хотят, чтобы она ушла, Уинни бросила Кенану прощальный взгляд, предупреждая, что он сам будет отвечать за последствия предстоящего разговора. Глядя ей вслед, тот поймал себя на мысли, что снова понял ее без слов.

– Мистер Милрой, вы знакомы с садоводством?

Сэр Томас поднял совок и подсыпал в горшок земли.

– Нет, сэр.

– И я не был. Малышка Мэдди Уайман считает, что и опилки можно прорастить. Нужно только терпеливо и с душой заботиться о них.

– А я думал, нужны вода, солнце и удобрения. Много удобрений.

При этом замечании баронет поднял одну бровь. Фыркнув, он всадил совок в кучу земли.

– По правде говоря, я не отличу экзотической гортензии от сорняка. Да мне это и не надо. Сыновья мои за границей, одна дочь замужем, вот Мэдди и придумала, что мне нужно чем-то заняться, как она в своем саду.

– Уинни не замужем, – осторожно напомнил Кенан, ему не нравилось, что этот старый хитрый дьявол явно задумал выдать ее замуж.

Сняв фартук, сэр Томас махнул в сторону кресел с подушками.

– Да, моя Уинни загоняла всех кавалеров. Слишком разборчива, я так думаю. Унаследовала черты моей жены.

– Сочувствую вам, сэр.

Присев, Кенан между делом положил руку на стол, покрытый недорогой пестрой клетчатой скатертью. Он вдруг подумал, что по утрам в хорошую погоду семья, должно быть, собиралась за этим столом на завтрак. В доме, который он недавно купил, оранжереи не было. Разглядывая подвешенные корзины с папоротником и лесной земляникой, он думал о том, что неплохо бы завести растения в доме.

– Просто золото моя Уинни. Умная, талантливая. Слышали, как она играет на арфе? Нет? Отличный слух у девочки. И поет еще, хотя Ирен в этом лучшая из всех троих.

Кенан издал непонятный звук и задумался, зачем старик стал рассказывать ему о достоинствах Уинни. У него были нормальные чувства. Мужчина должен быть безумцем или влюбленным в другую, чтобы не хотеть ее. Интуиция подсказывала Кенану, что ее отец рассчитывал далеко не на внебрачного сына герцога. Поэтому Милрой откинулся на спинку кресла, догадавшись, что старик в конце концов удовлетворит его любопытство.

Ждал он недолго.

Вдруг стол вздрогнул от удара сильной руки. Он не встал. Его тело напряглось, и он был готов ответить, если человек напротив нападет. Кенан надеялся, что он сможет поладить с сэром Томасом миром. Вряд ли Уинни захочет поддерживать с ним отношения, узнав, что они с ее отцом разнесли оранжерею.

Возможно, сэр Томас почувствовал нетерпение Кенана или ему надоело играть в эту игру, потому что он не получил реакции, которой ожидал. Так или иначе, намерения почтенного джентльмена были ясны и серьезны.

– Знаете, какая еще моя девочка, мистер Милрой? – Бездонный взгляд выдавал его напряжение. – Честная. Она не лжет отцу. По крайней мере не лгала, пока не встретила вас!

Милрой чуть заметно улыбнулся. У Уинни были и другие секреты, помимо встреч с ним. Намекать об этом сэру Томасу было не выгодно: она ничем не будет ему обязана. Вместо этого Кенан спокойно сказал:

– Не секрет, что я встретил вашу дочь на балу у Ламли.

– И оскорбили ее. Да, это дошло до моих ушей и без помощи Уинни. У нее есть гордость. Зачем ей сбегать, чтобы встретиться с вами, если она сказала мне, что едет к мисс Амаре Клейг?

Кенан понял, что сэр Томас пытался намекнуть на его статус незаконнорожденного, с которым можно встречаться только тайно. Ему это было так же неприятно, как и уверенность сэра Томаса, что он не уступит ему в драке. Кенан усмехнулся уголком рта.

– Может, ваша избалованная дочь обиделась на то, что я проявил к ней недостаточно внимания? – Сэр Томас не верил собственным ушам. – Или наше нелепое знакомство у Ламли было ошибкой, и мы решили исправить впечатление друг о друге? Тогда… – сказал Милрой и резко вскочил. Сэр Томас слегка покраснел, а Милрой продолжал насмешливым тоном: – Уинни сказала вам правду. Она была вместе с мисс Клейг, когда мы встретили их на ярмарке.

Сэр Томас был слишком проницателен, чтобы не заметить оговорки Кенана. Назвав ее по имени, он выдал их близость, которую так старался скрыть.

– Мистер Милрой. – Он жестом предложил гостю сесть. – Думаю, вы так долго изводили Рекстеров и всех остальных, считая их препятствием на пути к достижению своих целей, что теперь вам сложно как-то по-другому обходиться с людьми. И со мной тоже. – Милрой сел и сложил руки на столе. – Давайте начистоту, юноша. Зачем вы пришли сюда, кроме как показать, что рассчитываете на мою девочку?

Он заставил Уинни представить его отцу. Его рассердило нежелание девушки делать это. Той ночью, когда она была в его объятиях и целовала его, Кенан чувствовал нечто неземное. Он долго думал об этом и должен был понять, что даже разгневанный отец не сможет потребовать от него оставить Уинни в покое.

– У меня две причины, сэр. Я лицом к лицу столкнулся с упрямством, о котором вы говорили, и заволновался, что дочь не скажет вам о том, что случилось сегодня днем.

– Так почему бы вам мне не рассказать?

Кенан кратко объяснил, что произошло на представлении диких животных. Напряжение, с которым слушал его старик, передалось и ему.

Когда он закончил, сэр Томас заметно постарел. Без сомнения, опасность потерять дочь потрясла его.

Поглаживая бакенбарды, он задумчиво поднял бровь.

– Вы сказали, у вас две причины, мистер Милрой. Что может быть хуже того, что я чуть не потерял свою Уинни?

Кенан решил честно предостеречь его. И в конце концов, от этого ничего не могло измениться. Во всяком случае, для него.

– Потерять ее, отдав мне.