Благовоспитанная леди

Глава 29

Лил опиралась на руку Мартина, и они быстро шли по направлению к «Ковент-Гарден». Он пригласил ее посмотреть пьесу о шотландском короле, жена которого сошла с ума. В пьесе были ведьмы и лились реки крови.

Лил понравилась пьеса, хотя иногда она с трудом понимала, что происходит на сцене. Несколько гулящих женщин смотрели пьесу, сопровождая действие непристойными возгласами, поджимая накрашенные губы и покачивая бедрами, но Лил притворилась, будто не замечает их, а Мартин лишь смеялся, говоря, что им следует вести себя прилично в присутствии леди.

– В следующий раз выбор за тобой, – пообещал Мартин.

Значит, он будет, следующий раз.

Они прошли еще немного, но при воспоминании о проститутках радость от вечера Лил уже не испытывала. Ей хотелось лишь одного: вернуться домой, закрыться в комнате на ключ и спрятаться. Она уже побывала в точно таком же положении, когда слишком боялась сказать мистеру Кейту правду. Она сбежала и вышла замуж за Джейкоба, а потом горько раскаивалась в этом.

Лил подумала, что не хочет убегать.

А что, если она расскажет ему все, а он взглянет на нее с отвращением или просто уйдет от нее? Тогда она, наверное, просто умрет!

– Лил, в чем дело? У тебя такой вид, будто ты потеряла соверен и нашла шиллинг.

– Ничего страшного.

– Неужели дело в тех глупых девчонках? Не стоит обращать на них внимания. Они всего лишь зарабатывают на жизнь как могут, вот и все.

Лил вздохнула. Может быть, завтра она расскажет ему. Или послезавтра…

Потом она вдруг услышала собственный голос:

– Я была одной из этих глупых девчонок. Мартин О'Доннели что вы об этом думаете?

Мартин был ошеломлен, и Лил не могла не заметить этого. Повернувшись на каблуках, она бросилась прочь. Она слышала, как он ее звал, но не остановилась – иначе он пожалеет и ее! Ах, зачем она открыла рот? Лучше было притвориться, что он ей неинтересен, чем ощущать сочувствие или, того хуже, презрение.

– Я этого не вынесу, не вынесу, – шептала она.

– Лил, ты что, хочешь меня убить? – поинтересовался Мартин, задыхаясь и кашляя. Он с трудом догнал ее, и теперь у него слезились глаза. – Господи, как я ненавижу лондонский воздух! Неудивительно, что ты переехала на север. А теперь скажи, почему ты убежала?

– Я… думала, что иначе убежишь ты.

Мартин удивился:

– С чего бы это? Ну да, ты рассказала, что была одной из этих глупых девчонок. Теперь у меня к тебе множество вопросов. – Он улыбнулся. – Знаешь, ты удивительный человек. Не могу передать, как сильно я тебя люблю.

Лил смахнула слезу. Его лицо казалось ей расплывчатым, но потом оно снова обрело четкость. Милый улыбающийся рот, глаза, полные любви. Вот он каков, Мартин!

Лил рассмеялась.

– Я тоже люблю тебя, – проговорила она смущенно.

Мартин наклонил голову.

– Что ты сказала? Я тебя почти не слышу. Ты не могла бы повторить? – Мартин посмотрел на Лил с улыбкой, и тогда она откинула голову и закричала так громко, как только могла:

– Я люблю тебя, Мартин!

– Ну вот, так уже лучше. – Мартин засмеялся и заключил ее в объятия.

– Я не вправе ожидать, что она пойдет из-за меня наперекор воле родных. Он был в ярости, а она испугалась. Я хотел его убить… – Себастьян покачал головой, словно осуждая себя. – Мне хотелось разбить ему нос до крови.

– Многие из нас испытывают по отношению к Уильяму Тремейну сходные чувства, – попыталась успокоить его Афродита.

– Но если я навещу ее, положение осложнится еще сильнее.

– Франческа это знает. Она сама навестит вас.

– Но он, возможно, следит за ней.

– И все равно любовь найдет дорогу через трудности, – подбодрила его Афродита. – Нужно лишь немного ей помочь.

– Кстати, я бросил ей вызов. Вы были правы. Она отреагировала именно так, как вы и предсказывали.

Афродита кивнула.

– Франческа не их тех женщин, которым нравятся ручные мужчины: она любит опасности, пусть даже и воображаемые. Именно поэтому вы ей нравитесь. Вы можете стать опасным мужчиной ее мечты, и одновременно она может на вас опереться. Женщине нужно чувствовать себя защищенной, когда она находится в объятиях мужчины.

Себастьян улыбнулся, вспомнив, какое удовольствие получил от фантазий Франчески, но вскоре снова стал серьезным.

– Мадам, я беспокоюсь за нее. Ее положение очень опасно.

– Ее хранит неведение – она ведь не знает правды.

– И все же…

Афродита легко коснулась его руки.

– Достаточно. Вы не можете вечно быть серьезным. Вскоре здесь появится Франческа, и я хотела узнать, милорд, не желаете ли вы составить моей дочери компанию в другом приключении? Вам нужно использовать любую возможность, чтобы привязать ее к себе. Вскоре она вернется на свои любимые болота и вам придется потрудиться, чтобы вытащить ее оттуда. Если она вас любит, битва наполовину выиграна.

– Но, мадам…

– Я подумала и пришла к выводу, что комната Бахуса прекрасно подойдет для этой цели.

– Комната Бахуса?

Себастьян засомневался, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к тому, что мать Франчески постоянно дает советы относительно искусства любви.

– Там можно не сдерживать воображение, а у моей дочери очень живое воображение, милорд.

– Да, я это знаю.

– Тогда я пришлю ее к вам?

– Пожалуй.

– Хорошо! А теперь надо продумать, как вы встретитесь. Лесная опушка. Девушка, которая ничего не подозревает, а в кустах прячется, наблюдая за ней, сатир. – Она ненадолго погрузилась в задумчивость. – Что ж, кажется, неплохо. Думаю, из вас получится отличный сатир.

Себастьян развел руками.

– Сатир так сатир.

– И помните, вы должны привязать ее к себе: я не хочу, чтобы Франческа возвращалась в дом на ужасных болотах. Ее место в Лондоне, ведь только здесь она сможет засиять, как бриллиант.

– Ее место в Уорторн-Мэноре.

Афродита улыбнулась:

– Похоже, мы думаем об одном и том же.

Франческа обрадовалась, увидев, что Афродита определенно набирается сил. Сейчас она расположилась в будуаре, прихватив бухгалтерские книги и занимаясь проверкой счетов.

– Я удивлена, что тебе разрешили меня навестить.

– Под «разрешили» ты имеешь в виду дядю Уильяма?

– Лорд Уорторн сообщил мне, что дядя Уильям был недоволен твоим поведением на балу у леди Эннир.

– Что ж, возможно. Но как мне кажется, он все-таки хочет помириться с Эми.

Франческе неловко было говорить о дяде Уильяме, и уж тем более вспоминать вечер бала. С тех пор дядя так изменился, стал таким любезным, даже приветливым… Если он и правда пытался навести мосты, она была перед ним в долгу, однако вопрос о причине столь неожиданной перемены для нее оставался загадкой.

– Наверное, дело в письме, – сказала она задумчиво.

– В письме? – Афродита насторожилась. – О каком письме идет речь, Франческа?

– О письме моего отца, Томми. Ты рассказала мне о нем, когда была больна. Когда мы вернулись с бала леди Эннир, дядя Уильям был очень зол. Он сказал, что мой отец не хотел меня, что я ищу любви, потому что была нежеланным ребенком. Я должна была доказать, что это неправда, и поэтому рассказала о письме.

Афродита вздохнула:

– Бедняжка. Теперь мне все понятно. И что он сказал, когда ты рассказала о письме Томми?

– Его тон очень изменился. Может быть, он понял, что был не прав. С тех пор он очень старается. Например, когда я спустилась сегодня к завтраку, дядя отодвинул для меня стул и сказал, что у меня прекрасный цвет лица. Даже Эми заметила, что он во многом изменился в лучшую сторону. Думаю, Эми надеется в скором времени написать мистеру Джардину и попросить его приехать в Лондон.

– Понимаю. Она, наверное, испытывает большое облегчение от перемен, происшедших с братом.

Казалось, на Афродиту все это произвело мало впечатления, и Франческа решила, что виной тому усталость. Прошло так мало времени с того момента, как она лежала при смерти.

Ей самой все еще снились кошмары, признание Мей, поездка, которую они совершили с Себастьяном…

Тут Франческа вдруг осознала то, что Афродита говорила до этого, и забыла о дяде Уильяме.

– Ты упоминала лорда Уорторна. Он был здесь?

– Он и сейчас здесь.

– Ах вот как… – Она чувствовала, что сияет, словно лампа, но ничего не могла с этим поделать.

Афродита улыбнулась:

– Он ждет тебя в комнате Бахуса.

– В комнате Бахуса? – растерянно повторила Франческа.

Афродита отодвинула бухгалтерские книги и спустила ноги с дивана.

– Некоторые люди бывают сбиты с толку комнатой Бахуса, так что будь осторожна.

Франческой овладело любопытство.

– Чего мне опасаться?

Афродита придвинулась и ближе заглянула ей в глаза.

– Сатиров.

Теперь Франческа ощущала волнение и трепет.

– Себастьян тоже будет в той комнате?

Афродита кивнула.

– Дверь в конце коридора. Надеюсь, у тебя хватит смелости войти в нее.

Франческа встала.

– Хватит, можешь не сомневаться!

Снаружи эта дверь была украшена белым и золотым узорами, как и остальные двери, а в центре ее было написано: «Комната Бахуса».

Вспомнив, что за дверью ее ждет Себастьян, она ощутила покалывание во всем теле. Они стояли на пороге нового общего приключения, и вот теперь оно начинается.

Франческа открыла дверь и, войдя, замерла.

Комната Бахуса была похожа на лес: стены ее были украшены рисунками, изображавшими деревья и виноград, разноцветные драпировки свисали с потолка, из-за чего было трудно разглядеть что-либо дальше двух шагов. На полу лежали подушки разного размера; цвета были подобраны так искусно, что Франческе почудилось, будто она потерялась в лесу.

Выбирая, куда идти, она подняла голову и увидела странную фреску, изображавшую мужчину, или, скорее, наполовину мужчину. Вместо ног у него были копыта, а из длинных волос торчали рога. Поскольку он стоял боком, она видела, как он возбужден. Неужели это сатир?

Франческа отступила и, столкнувшись с кем-то, подкравшимся к ней сзади, вскрикнула.

Незнакомец обнял ее, коснулся губами шеи…

– Ага, женская плоть!

Франческа тут же поняла, кто это, и дала волю фантазии.

– Мистер Сатир, пожалуйста, не делайте мне ничего плохого.

– Франческа…

Она хихикнула:

– Не надо имен. Давайте лучше поиграем.

Он крепко обнял ее.

– Откуда ты знаешь, что я не сатир, пришедший за тобой?

Франческа откинулась назад.

– Мне всегда казалось, что сатиры пахнут, как козлы, а ты пахнешь чистым бельем и пеной для бритья. – Она повернулась к Себастьяну и улыбнулась. – Не переживай, я все равно предпочитаю тебя сатиру.

– А как тебе нравится наше сходство?

– Да? Сходство?

Себастьян кивком указал на фреску, и Франческа расхохоталась.

– Ты смеешься надо мной, женщина? Что ж, берегись! – Он рывком опустил ее на подушки и принялся раздевать, осыпая поцелуями.

К тому времени, когда он сам начал раздеваться, Франческа уже сходила с ума от желания.

– Ты был прав, сходство с сатиром действительно есть.

Себастьян зарычал и потянулся к ней. К удивлению Франчески, он перевернул ее и провел губами по ее коже, а потом подложил под нее подушку.

Франческа удивилась, но не встревожилась.

– Разве сатиры так делают, Себастьян? Ты снова стал сатиром?

– Конечно! Как ты думаешь, зачем они подкрадываются к смертным женщинам?

– Чтобы напугать их?

– Чтобы лаской добиться согласия.

– Но женщина все равно знает, что это не обычный мужчина.

– Может быть, а может быть, и нет. Когда она поймет это, ей будет уже все равно… – Он пустился на колени, и Франческа почувствовала, как он наполнил ее собой. Себастьян крепко взял ее за бедра, а когда Франческа оглянулась, глубоко вошел в нее. Он будто заполнил ее, и при виде того, как он это сделал, Франческа пришла в возбуждение.

Так вот почему в клубе зеркальные потолки! И как это здорово – смотреть на себя, занимаясь любовью!

Его горячая грудь скользила по ее спине, жесткие волосы на груди раздражали кожу.

– Когда смертная женщина оказывается во власти сатира, он может наслаждаться ею, сколько ему угодно, – прошептал Себастьян ей на ухо. – Она бессильна против его чар, когда с ней король сладострастия.

Движения его были приятными, но Франческа не ощущала того уровня возбуждения, какой испытывала до этого.

Видимо, понимая ситуацию, Себастьян скользнул рукой между ее ног и принялся поглаживать кожу.

– Ах!

Другой рукой он дотронулся до груди, мягко теребя соски, наслаждаясь тем, как они двигались в такт его движениям.

Франческа подняла голову, постанывая от удовольствия, и уткнулась взглядом во фреску.

Неужели сатир и правда усмехался? Он был безобразен, но абсолютно точно мужествен. Воображение нарисовало Себастьяна в таком образе. Конечно, она будет девушкой, пробирающейся через чащу, а потом он окажется перед ней и она не успеет понять, как он…

Ласковые пальцы вознесли ее на вершину блаженства.

Казалось, фантазия и реальность слились воедино, отчего это мгновение стало еще волнительнее и слаще. Себастьян застонал, совершая мощные движения, и тут Франческа решила, что это – правда.

Он был ее личным сатиром.

А потом он наклонился, поцеловал ее за ухом и, обняв, перевернул.

– Мне тебя… так не хватало.

Франческа вздохнула:

– А я злилась, что ты ушел с бала. Это было ужасно.

Себастьян привстал, опираясь на локоть, взглянул на раскрасневшееся лицо, взлохмаченные волосы и остановился на губах.

– Тогда мне хотелось приподнять Уильяма Тремейна и сунуть его головой в фонтан.

– Я рада, что ты этого не сделал, но мысль неплохая. Я знаю, ты думаешь, что за мной следует присматривать, как за твоей сестрой Барбарой, но мне этого не надо. У меня, как и у сестер, сильная воля, и я никогда не позволю человеку вроде Леона обидеть меня.

Себастьян хмыкнул.

– Думаешь, я действительно хочу охранять тебя?

– Почему нет? Ты мужчина, который всегда будет заботиться о тех, кого считает слабее себя.

– Неужели?

– Да. Ты настоящий герой.

Франческа обхватила его шею руками и поцеловала.

Себастьян заправил ей волосы за ухо и тихо произнес:

– Я не герой. Я делал и видел такое, что не хотел бы разделить с тобой, но теперь обрел искупление за свои проступки. Я люблю тебя. Думаю, я полюбил тебя с того самого дня, когда ты вытащила меня из трясины и мы шли вместе сквозь страшную грозу. Ты вернула меня из того ада, в который я постепенно погружался, и придала мне силы понять, кто я и что я должен делать.

Франческа рассмеялась:

– Ты меня любишь? Я думала, мной владеет всепоглощающая страсть, а насколько мне известно из поэзии, страсть всегда оканчивается отчаянием или сумасшествием.

– Поверь, у нас все будет иначе. Наша всепоглощающая страсть окончится долгим и счастливым браком. Ты ведь выйдешь за меня замуж?

– Ах, Себастьян, я тоже люблю тебя. Я поняла это в вечер бала у леди Эннир.

Он погладил ее по щеке.

– Жизнь графа не столь опасна, как жизнь мистера Торна, но если бы не ты, я никогда не осмелился бы вернуться к прошлому. Франческа, ты изменила меня. Ты исцелила меня. Я буду вечно холить и лелеять тебя.

– Ты не нуждался в исцелении. Ты и так совершенен.

Себастьян усмехнулся:

– Пожалуйста, никогда не забывай об этом. Я хочу, чтобы ты каждый день говорила мне эти слова перед завтраком.

– Но я еще не сказала, что выйду за тебя замуж, – с улыбкой напомнила Франческа.

– Хм… Чем еще тебя соблазнить? У меня есть очень большое поместье, и по нему так прекрасно бегать без одежды. Особенно это подходит для сатиров и дев.

– Да, – быстро ответила Франческа.

– Франческа, дорогая, больше всего на свете я хочу жениться на тебе и жить с тобой. Мы можем объявить об этом на балу, если, конечно, я приглашен…

– Да. Дядя Уильям не будет против – в последнее время он очень изменился.

– Надеюсь, тебе это пошло на пользу.

– Как и то, что ты граф. А пожениться мы можем в Гринтри-Мэноре. На болоте, в грозу.

Себастьян взглянул на нее с подозрением, и Франческа расхохоталась.

– Ах ты, негодница! Нет уж, мы поженимся в Лондоне и будем проводить по полгода в Уорторн-Мэноре и Йоркшире.

– На болотах?

– Если тебе так угодно.

– При громе и молниях?

– А это уж как сложатся обстоятельства.

Франческа села, волосы укрывали ее, словно облако, в глазах светились любовь и страсть.

– Так ты сделаешь это для меня? Ах, Себастьян, теперь я больше не сомневаюсь в твоей любви!