Близнецы

«Огранка «принцесса», два карата…»

В тот момент я впервые подумал, что у нас с Карин разные взгляды на будущее, поскольку я никогда не собирался жениться на ней. А позже, тем же вечером, я твердо это понял.

Во время ужина в ресторане отеля пианист заиграл «Она всегда остается женщиной» Билли Джоэла. Это было красиво, но в тоже время навязчиво и меланхолично.

Сидя в освещенной свечами зале, слушая песню, и топя свои печали в виски, я осознал, насколько одиноко мне было в эти выходные. Я говорил и действовал словно на автомате. Казалось, вулкан эмоций вылетает из меня с каждым аккордом песни, обнажая то, что я прятал глубоко в себе последний месяц:

«Я очень скучаю по Эллисон.

Я не заслуживаю ее.

Она никогда не будет моей.

Я ненавижу себя.

Я не люблю Карин.

Зачем я здесь?

Огранка «принцесса», два карата, огранка «принцесса», два карата…»

Я сходил с ума, пока Карин беззаботно болтала со своей сестрой о наших планах посетить музей Гуггенхайм на следующий день.

Я оставался в своем маленьком мире, пока Карин внезапно не предложила нам вернуться в номер. Я был полупьян и тупо последовал за ней, даже не попрощавшись с ее семьей.

Я помню, как в лифте она покусывала меня за ухо, развязывала галстук и хватала за промежность, пока я тупо смотрел на цифры над дверью лифта.

Когда мы вошли в номер, Карин тут же пошла в ванную и переоделась в комплект атласного нижнего белья из зеленого и черного кружева, который купила сегодня вместе со своей сестрой в «Барнис».

У меня началось что-то похожее на паническую атаку, когда, выйдя из ванны и толкнув меня на кровать, Карин начала расстегивать мои брюки и, схватив презерватив с тумбочки, принялась стягивать с меня трусы.

У меня поплыло перед глазами, сердце заколотилось, дыхание участилось. Казалось, я должен хотеть секса, поскольку у нас с Карин его не было несколько недель, но я чувствовал только вину. Словно я изменял. Мое сердце целиком и полностью было где-то совсем в другом месте.

«Оно с женщиной, которая даже не знает, что она им овладеет».

Я начал задыхаться. Оттолкнув Карин, я встал с кровати и застегнул брюки. Мне было стыдно за то, что я собирался сделать.

— Седрик, что, черт возьми, происходит? — Карин свирепо посмотрела на меня блестящими от слез глазами.

— Я… не знаю. — Я действительно не знал, как объяснить, что чувствовал: почему вдруг быть с ней больше не имело смысла.

«Безусловно, я не могу сказать ей правду о том, что, возможно, полюбил другую, с которой провел всего час, и которая, кстати говоря, понятия не имеет, что я следил за ней. Я не могу сказать, что нагло обманывал вас обеих…»

Карин плакала, тушь стекала по щекам.

— Ну, тебе лучше, блин, выяснить! В последний месяц ты был таким холодным, Седрик. Я перепробовала все, чтобы вытащить тебя из этого уныния, но, видимо, ты сам не хочешь из него вылезать. Я серьезно ненавижу тебя прямо сейчас.

«Не больше, чем я себя ненавижу».

— Карин, я тебя не виню. Мне очень жаль, прости. Думаю, мне лучше вернуться сегодня в Бостон. Мне нужно время. Я не хотел обидеть тебя. Я просто... Я больше не могу этого делать. Мне очень жаль.

Я действительно никогда не хотел причинить ей боль. Я никогда не хотел, чтобы все так сложилось с ней.

— Да пошел ты! — выплюнула Карин, заходя в ванную и захлопывая за собой дверь.

Я слышал, как она плачет взахлеб, а потом включает воду, вероятно, чтобы скрыть это.

Я чувствовал себя ужасно, но все равно быстро собрал вещи в чемодан и ушел.

Протрезвев, я арендовал машину и поздно вечером в пятницу поехал обратно в Бостон.

По дороге я решил, что в понедельник обязательно увижусь с Эллисон. Оставалось пережить выходные.

Всю субботу я небритый сидел на кожаном диване в своей квартире, курил и слушал старые диски. В какой-то момент я неожиданно наткнулся на песню Элвиса Костелло «Эллисон», которая довела меня до грани. У меня возникло страстное желание прямо сейчас увидеть Эллисон, и я чуть было не поехал в ее квартиру в Малдене, но отбросил эту идею, не сумев придумать никакого разумного оправдания моего появления там. К тому же я был не в том состоянии ума, чтобы увидеть Эллисон.

В воскресенье я уже не мог оставаться один на один со своими мыслями. Мне нужно было с кем-нибудь поговорить. Единственным человеком, которому я мог довериться, был мой старший брат.

У нас с Калебом было два года разницы, и он был единственным в моей семье, кто действительно знал, что произошло в Чикаго, - родителям я не мог рассказать, так как у них хватало переживаний из-за моей сестры Кэлли, - и до сих пор моя мать мало что знала о моей жизни в Чикаго. В отличии от Калеба. Вскоре после того, как все пошло прахом на последнем курсе, он приехал в Чикаго навестить меня. Он очень помог: убедил закончить учебу и потом, после отъезда, звонил каждый божий день. Я бы не окончил Северо-Западный университет без него.

Калеб со своей женой Дениз жил в Нью-Хэмпшире, в полутора часах езды от Бостона. Им принадлежал большой новый дом в колониальном стиле, расположенный на трех акрах земли. Мне нравилось бывать у брата, когда нужно было привести мысли в порядок. Это было тихое место вдали от городского шума.

В течение нескольких лет Дениз безуспешно пыталась забеременеть, поэтому в их большом доме гуляло эхо. Они оба очень хорошие люди и стали бы отличными родителями, поэтому я надеюсь, что так или иначе у них это получится.

Проехав полтора часа, я подъехал к круговой подъездной дорожке к их тихому дому, который находился в тупике улицы.

Дениз встретила меня у двери теплыми объятиями, и я почувствовал запах тыквы и индейки, запеченных в духовке. После безрадостного Дня Благодарения на Манхэттене, было приятно поесть домашнюю еду.

— Привет, младший брат! Ты выглядишь… усталым. Заходи, солнце, — Дениз обняла меня.

Мне нравилось, что она считала меня братом. Дениз была возлюбленной Калеба с университетских времен в Нью-Гэмпшире. Она была отличной девушкой с изящной фигурой, пепельными волосами и самыми добрыми глазами.

— Под усталым ты имеешь в виду дерьмово? Здесь ужасно хорошо пахнет. — С семьей я старался всегда говорить с бостонским акцентом.

Калеб сбежал по лестнице, и мы, как обычно, быстро по-мужски обнялись. Мы не виделись пару месяцев, и было приятно наконец-то встретиться.

Калеб был на семь килограммов тяжелее, на семь сантиметров выше и работал подрядчиком. У нас были одинаковые каштановые волосы и голубые глаза. Калеба часто можно увидеть в коричневой куртке «Кахат» и ботинках, а меня в классических костюмах и дизайнерских туфлях. Но сегодня я был небрит, одет в джинсы и черную толстовку с капюшоном, и по стилю походил больше на Калеба.

— Эй, приятель, давай пойдем в гараж и поговорим, пока Дениз заканчивает c ужином, - сказал Калеб, взял из холодильника две бутылки пива «Ландшак» и пошел к отапливаемому гаражу на три машины рядом с кухней.

— Во-первых, ты выглядишь абсолютно дерьмово, - сказал он, когда мы вошли в его «мужскую берлогу».

— Дениз уже дала понять. Спасибо, говнюк. – Я показал ему средний палец.

Калеб сделал глоток пива.

— Ладно. Когда по телефону ты сказал, что нужно поговорить, ты был расстроен. Я знаю, что это важно, потому что ты никогда не говоришь, что тебе нужно просто поговорить.

Калеб сделал еще один глоток и сел на один из вращающихся стульев рядом со своим слесарным инструментом.

В гараже было тихо, я прислонился к пикапу Калеба и вздохнул.

— Ага, чувак, случилось что-то важное. Думаю, ты знаешь, что я собираюсь сказать.

Он медленно кивнул.

— Ты нашел ее. Ты говорил с ней? — прошептал Калеб.

Дениз также ничего не знала о том, что произошло в Чикаго. Я потребовал Калеба поклясться, что он сохранит все в тайне. Моя мать никогда не простит меня, если когда-нибудь узнает, что я скрывал от нее что-то подобное.

— Ага.

Я не знал, с чего начать.

— Какая она? – спросил он.

Я сделал паузу, не зная, как охарактеризовать те чувства, что вызывала Эллисон.

— Она потрясающая. Проблема в том, что, увидев ее, мой разум просто отключился. Я забыл все причины, по которым искал ее в первую очередь, и теперь постоянно думаю о том, как сильно хочу ее... для себя. Я так облажался.

Затем я рассказал ему обо всех деталях, начиная с первой встречи в закусочной и заканчивая почти панической атакой, которую пережил тем вечером с Карин.

Калеб отрыгнул и указал бутылкой пива в мою сторону, чтобы сделать заявление.

— Прежде всего, Седрик… я рад, что ты наконец порвал с этой холодной сукой. Это все, что я хочу сказать об этом. Она никому в этой семье не нравилась, и, если для этого потребовалась такая ситуация, пусть так и будет. Во-вторых, учитывая то, что произошло двенадцать лет назад, я думаю, что чувства, которые ты испытываешь к Эллисон, абсолютно нормальны. Ты ничего не можешь поделать со своими чувствами. Я не знаю, почему ты коришь себя из-за этого. Любой мужчина на твоем месте чувствовал бы то же самое.

— Ты знаешь, почему я не могу претендовать на нее. Одно дело чувствовать влечение к ней, а другое — действовать в соответствии с ним, зная, что это никогда не сработает, - сказал я, глядя в так похожие на мои глаза брата.

Тон Калеба смягчился.

— Ты знаешь, я никогда не смотрел на то, что произошло в Чикаго, именно так, как ты. Мы уже через это проходили. Ты слишком строг к себе. Что тебе нужно сделать, так это снова отправиться в эту закусочную, набраться смелости и пригласить Эллисон на свидание, просто и ясно, потому что ты не сможешь нормально функционировать, пока не сделаешь этого. Бога ради, узнай, свободна ли она вообще! Затем по-настоящему узнай ее, и если ты по-прежнему будешь испытывать к ней чувства и ваши отношения будут развиваться, то придется сказать ей чертову правду. Позволь ей решить, чего она хочет, вместо того чтобы предполагать, что ты знаешь, как она отреагирует. Если она увидит парня, которого я вижу, узнает парня, которого я знаю... она будет чокнутой, если пошлет тебя.

Дайте Калебу возможность превратить глупое в нечто разумное, и он это сделает.

Я глубоко вздохнул и кивнул, пытаясь закрепить в памяти подбадривающее выражение лица брата. Мне понадобится это завтра.

Дениз спустилась по лестнице и сказала, что ужин готов.

Мы перебрались наверх в кухню и наслаждались пиршеством, которое устроила моя невестка, небрежно сидя на стульях, окружавших гранитный остров.

Вовремя ужина Калеб ласкал спину Дениз и смотрел на жену так, будто она красивейшая из всех женщин. И глядя на них, я впервые в жизни захотел то, что есть у них.

«Я хочу разделить свою жизнь с кем-то».

После обеда я обнял на прощание брата и невестку, вышел из теплого освещенного свечами дома на холодный ноябрьский воздух и поехал обратно в Бостон чувствуя более уверенным в завтрашнем дне.

***

Зайдя в закусочную, я сразу увидел Эллисон. Она сидела в углу с невероятно высоким пожилым мужчиной и смеялась над его шутками. Похоже, у нее был перерыв. Сердце пропустило удар – я забыл, какая она красивая.

Я стоял у двери, пока она не заметила меня. Счастливое выражение ее лица, внезапно сменилось удивлением, а затем стало серьезным, почти огорченным.

«Черт возьми, не на это я надеялся».

— Эллисон, — сказал я, медленно подходя к столу, из-за которого она начала вставать.

— Седрик… какой сюрприз.

Эллисон выглядела нервной.

— Я хотел зайти, поздороваться и заодно узнать, как все прошло с «Яркими горизонтами».

Она по-прежнему выглядела серьезной, совсем не похожей на ту милую, счастливую Эллисон, с которой я был в машине той ночью.

— О, все великолепно. Я работаю с двадцатилетним парнем из Кембриджа. Он хороший. Еще раз спасибо за то, что помог мне.

Эллисон оперлась рукой о барную стойку, как будто это помогало ей удерживать равновесие, затем посмотрела на потолок, потом на свои ногти… Она смотрела куда угодно, только не на меня. Мне показалось, что ее рука дрожит.

«Что с ней случилось?»

— Приятно это слышать, — сказал я.

Я кожей ощущал сдержанность, которая исходила от Эллисон, и впервые подумал, что, возможно, мои ухаживания были нежелательными.

«Может быть, тогда, в моей машине я неправильно ее понял?»

— Принести тебе что-нибудь? — спросила она, как будто я был обычным клиентом.

То, что сегодня она выглядела прекраснее, чем когда-либо, был как кинжалом в сердце. Ее длинные темные волосы были заколоты в «мальвинку», а в углу уха был приколот крошечный белый цветок. От нее снова пахло зелеными яблоками, и мне хотелось попробовать, имеет ли она привкус этих зеленых яблок.

«Держи себя в руках».

— Да. Я бы хотел кусок того торта с кокосовым кремом, о котором ты рассказывала, — сказал я, задаваясь вопросом, как собираюсь его есть, если меня вот-вот стошнит.

— Конечно. Я скоро вернусь. Садись где хочешь.

Эллисон тут же ушла в кухню, а я присел на диванчик у стола. На торте, который Эллисон принесла не было взбитых сливок или вишенки сверху. Я воспринял это как полунамек на «отвали».

— Спасибо, Эллисон. — Я отчаянно искал в ее глазах хоть какой-то признак надежды или знакомого чувства душевной связи, которое у нас было, но там были огорчение и отстраненность. Очевидно, я многого не знал об Эллисон, и даже сейчас я все еще хотел узнать.

— Пожалуйста, Седрик.

Больше она ничего не сказала, развернулась и пошла на кухню.

Глава 11

Эллисон

«Ой-ой, Близнецы, не лучший день для вас. Держитесь подальше от негатива. Луна в оппозиции к вашему покровителю Меркурию, поэтому избегайте стычек сегодня».

Я уставилась на дверь, закрывшуюся за Седриком, и минут пять не могла отвести от нее взгляд, пока отчаянный стук моего сердца и головокружение наконец-то не утихли. Я позволила пустить слезу и, наконец, подошла к столику. На тарелке лежал кусок торта, от которого откусили только один кусочек. Я так нервничала, что забыла добавить взбитые сливки и вишенку перед подачей. Торт выглядел таким же жалким, какой я себя чувствовала. Я отнесла тарелку на кухню и положила деньги, оставленные Седриком, в кассу.

По щеке покатилась еще одна слеза.

«Соберись!»

Я не ожидала, что увидеть Седрика будет таким испытанием. Если бы это случилось неделю назад, то его приход в закусочную был бы самым ярким событием в моей жизни, ведь очевидно, что сегодня он приехал увидеть меня, а не ради торта, до которого едва дотронулся.

«Но зачем он приехал? Ему жаль меня?»

Такой вывод напрашивался сам собой. Помощь с поиском работы и большие чаевые, которые Седрик оставил мне в первый раз, это подтверждали. Я смирилась с тем, что он не будет моим. Это причиняло боль, но видеть его было еще больнее.

Седрик выглядел лучше, чем прежде, если такое вообще возможно. У него немного отросли волосы, и причесаны были чуть иначе. Сегодня он был в повседневной одежде: темно-синих джинсах и бордовой толстовке с капюшоном. В них он выглядел моложе и сексуальнее, когда стоял передо мной, засунув руки в карманы, и казалось… нервничал.

«Но почему?»

Когда он вошел в закусочную и пошел ко мне, я так задрожала, что пришлось схватиться за край стола. Я едва могла произнести слова, когда Седрик задал мне вопрос, снова глядя на меня своими проницательными кристально-голубыми глазами. Я чувствовала исходящее от него тепло, ощущала его чертов опьяняющий запах, и это было слишком мучительно, ведь я знала, что Седрик для меня - запретен.

Возможно, хорошо, что я все же увидела ту статью в газете: теперь я хотя бы не буду терять время на мечты, что такой мужчина мог захотеть кого-то вроде меня.

Это случилось во вторник перед Днем Благодарения. В этот день я не работала с Лукасом, поэтому после смены в закусочной мы с моим другом Дэнни планировали встретиться в «Старбакс» на Копли сквер, чтобы выпить кофе. Было так приятно пообщаться с Дэнни, который хотел рассказать мне о своем новом парне Паоло.

— Дэнни! — крикнула я, увидев его в очереди, и поспешила сквозь толпу ожидающих своих напитков.

— Я уже заказал тебе карамельный макиато, - прокричал он в ответ.

Он так хорошо меня знал.

Нам посчастливилось занять заветное место на бархатном фиолетовом диванчике в углу. Всем известно, что диван в «Старбакс», предназначенный для компании, неизбежно занимает один человек с кучей газет, а остальные вынуждены ютиться за маленьким столиком с жесткими неудобными сиденьями.

— Итак, расскажи мне о Паоло, – сказала я, устроилась поудобнее и отпила глоток невероятно вкусного кофе.

— Он офигенный, — просиял Дэнни. — Я говорил тебе, что он выступает?

— Нет. Выступает в качестве кого? — я засмеялась и игриво хлопнув Дэнни по плечу.

Дэнни озорно усмехнулся.

— Ну, скажем так, днем он Паоло, а ночью Паула.

— Он кроссдрессер?

— Нет, он трансвестит. Большая разница. Он предпочитает одеваться как мужчина в реальной жизни, но выступает в образе женщины... для других мужчин. Поверь, он настоящий мужчина, — подмигнул Дэнни.

— О, не сомневаюсь. Это круто. Можем ли мы пойти увидеть его… эм… ее на сцене?

— Конечно. Мы можем взять твоего голубоглазого парня-миллиардера. И ты наконец-то сможешь проверить его ориентацию раз и навсегда, — шутливо ответил Дэнни.

— Очень смешно, — я снова пихнула его в плечо.

На прошлой неделе я рассказала Дэнни по телефону о моем увлечении Седриком. Мне хотелось узнать его мнение о том, следует ли послать Седрику еще одно электронное письмо, чтобы проинформировать о новой работе.

Мы проболтали пятнадцать минут, а потом Дэнни вернулся на работу в парикмахерскую, а я подошла купить себе пирожное из рисовых хлопьев. Пока я отсутствовала, диван, конечно же заняли, и я устроилась за столиком у двери, на котором кто-то оставил бесплатную газету.

Я сразу же восхитилась фотографией индейки на первой странице, сделанной моей подругой Анжелой, которая была фотографом в этой газете. Статья была о семье, которая купила живую индейку на День Благодарения, изначально намереваясь убить ее и приготовить в четверг. Их пятилетняя дочь, вместо этого, убедила родителей спасти жизнь индейки и оставить ее в качестве домашнего животного. На фотографии индейка сидела за обеденным столом с семьей, в то время как отец, находившийся под столом, просовывал голову в отверстие, создавая иллюзию, что его голова находится на тарелке. Я не могла не рассмеяться над подписью: «Съешь меня».

Похрустывая пирожным, я перешла к моему любимому разделу газеты: колонке сплетен о местных знаменитостях.

Вернее, это был мой любимый раздел. Сейчас уже нет.

Шок, который я испытала, увидев на фотографии одетого в смокинг и счастливо улыбающегося Седрика под руку с изящной блондинкой, не передать словами. Сначала у меня отвисла челюсть, рисовые хлопья выпали изо рта на фотографию, и я смахнула их. Потом меня замутило и, стыдно признаться, я немного обмочилась… совсем капельку.

Подпись под фотографией гласила: «Бостонская тележурналистка Карин Келлер присутствовала на мероприятии по сбору средств ALS Бостонского симфонического оркестра в отеле Boston Omni Parker в понедельник вечером со своим давним бойфрендом и самым завидным экс-холостяком Бостона, агентом «Джей Ди Уэсток» Седриком Каллаханом».

Я прочитала эту подпись раз пятьдесят, надеясь, что ошиблась.

«Давний бойфренд… Экс-холостяк… Карин Келлер… Карин Келлер… Карин Келлер».

Я НЕНАВИДЕЛА Карин Келлер. Я так сильно ненавидела Карин Келлер прямо сейчас. Но не больше, чем я ненавидела Седрика. Я ненавидела его за то, что он одним взглядом в ту ночь в машине, заставил меня почувствовать себя желанной. Все это время у него была девушка… к тому же красивая и знаменитая. Как я могла быть настолько глупой, думая, что кто-то вроде него захочет пойти на свидание со мной, простой официанткой?

Дверь в «Старбакс» продолжала открываться и закрываться, пока я сидела как в тумане. Каждые тридцать секунд я чувствовала дуновение холодного ветра, и мне хотелось быть кем-нибудь из тех, кто входит. Я хотела быть кем угодно, только не собой прямо сейчас.

Мне было так больно из-за того, что Седрик никогда не задумывался обо мне в романтическом смысле. Даже если бы это и было хоть на мгновение, реальность такова, что он был в серьезных отношениях. Неудивительно, что он не пригласил меня на свидание в тот день в машине.

Теперь все обрело смысл. Электронное письмо, чёртово сообщение с указанием вакансии, вот и все. Я создала образ Седрика у себя в голове. Настоящий Седрик Каллахан просто подбросил меня до дома и все.

«К черту мою жизнь!»

***

«Вы должны быть частью чего-то большего, чем вы сами, Близнецы, поэтому, если вам нужно найти духовное сообщество или организацию содействия, сейчас самое время. Ожидайте, что скоро вы получите вдохновение».

Дни после того, как Седрик побывал в закусочной, превратились в расплывчатое пятно. Я погрузилась в работу и даже попросила агентство дать мне еще одного подопечного на те дни, когда я не работала с Лукасом. Мне нужно было отвлечься от расставания с воображаемым парнем.

Вскоре мне сообщили, что аутичной девушке по имени Калиста требуется помощник дважды в неделю: по вторникам и четвергам. Это бы заняло всю мою рабочую неделю, а выходные по-прежнему останутся свободными, поэтому я согласилась.

В первый вторник декабря, когда с неба, кружась, падали снежинки, я отправилась на новую миссию.

Едва мне открыли дверь, как меня сразу же окутало тепло, исходящее изнутри небольшого кирпичного дома в стиле ранчо в районе Савин Хилл в Бостоне. Меня поприветствовала дружелюбная красивая женщина лет шестидесяти с черными, припорошенными сединой, волосами.

«Мама Калисты», — догадалась я.

— Привет. Ты, должно быть, Эллисон? А я Беттина, – улыбнулась она.

— Да, здравствуйте. Рада знакомству, — нервно ответила я, не зная, чего ожидать от моей новой подопечной.

— Моя дочь в своей комнате играет на iPad. Боюсь, это все, что что ей нравится делать в свободное время. Но это занимает ее и избавляет от неприятностей. Давай познакомимся с ней, а потом поговорим о порядке работы.

Беттина казалась милой женщиной.

Идя за ней по коридору, я почувствовала восхитительный аромат корицы, напомнивший мне, что я не обедала.

Беттина открыла дверь в комнату. С порога я увидела красивую девушку лет двадцати с длинными каштановыми волосами, заплетенными в косу. На ней были голубые джинсы, розовые кроссовки и розовый худи Hello Kitty. Она сидела на кровати и завороженно смотрела какой-то музыкальный клип на YouTube. Девушка мурлыкала и немного покачивалась, сжимая пальцы от возбуждения и, казалось, не заметила, что мы вошли в комнату.

Я шагнула поближе и поняла, что она это был анимационный клип с разными героями мультфильмов на песню «Колеса у автобуса».

Девушка размахивала длинной зеленой соломинкой из «Старбакс» над экраном iPad, словно дирижер. Когда видео закончилось, она засмеялась и тут же снова нажала кнопку воспроизведения. Она была непосредственной, как ребенок.

Беттина взяла у нее iPad и попыталась привлечь внимание. Когда девушка наконец подняла глаза, я увидела потрясающе красивые голубые глаза, которые глядели прямо в душу.

«Я уже видела такие глаза…»

— Кэлли, это Эллисон. Можешь сказать привет?

Я замерла.

«Кэлли – это сокращенное от Калисты? Кэлли зовут сестру Седрика, и она аутист…»

Беттина закрыла дверь в комнату Кэлли, позволив дочери ненадолго побыть в своем собственном мире, и повела меня на кухню.

«Боже мой!»

Я все еще прибывая в шоке от осознания того, что нахожусь в семейном доме Седрика. Я так старалась не думать о нем, чтобы избежать боли, но теперь этого не избежать.

Я чувствовала себя почти самозванкой, хотя имела полное право находиться здесь. Теперь это была моя работа, и я не собиралась позволять Седрику, Карин Келлер или кому-либо еще все испортить. Кэлли нужна помощь, она не виновата, что я так по-дурацки влюбилась в ее брата.

— Эллисон, могу я заварить тебе чай, пока мы займемся распорядком дня Келли? Я уже вскипятила воду.

Я решила, что Седрик никогда не говорил мое имя Беттине, по крайней мере у меня не создалось впечатления, что она имела какое-либо представление о том, что я тот самый человек, для которого он спрашивал информацию об агентстве.

— Да, пожалуйста, — я улыбнулась.

Было бы хорошо выпить чай, возможно это меня успокоит.

Кстати говоря, по какой-то причине я не так паниковала, как могла бы в этой ситуации. Мать Седрика на самом деле казалась хорошей женщиной с очень успокаивающим голосом.

Пока Беттина готовила чай, я с любопытством огляделась. Кухня, как и весь дом, казалась уютной, оформленной в загородном стиле, с множеством красных и зеленых оттенков, шторами с цветочным принтом и клетчатыми подушками для стульев. Дом был уютным, но маленьким, поэтому я предположила, что здесь живут только Кэлли и ее мать.

— Могу ли я воспользоваться уборной? — спросила я, решив, что пока она будет готовить чай, у меня будет небольшой перерыв. К тому же мне действительно было нужно туда.

— Конечно, дорогая, по коридору последняя дверь слева. Перед тем как пойдешь, ты хочешь черный или зеленый чай?

— Зеленый, было бы отлично. Спасибо большое.

Перед тем, как открыть дверь уборной, напротив нее по диагонали, я заметила семейную фотографию на стене в гостиной. Услышав, что Беттина суетиться на кухне, я подбежала к коллажу в рамке.

Седрик был на снимке, и это стало подтверждением того, что я находилась в доме его матери.

Фотография, скорее всего, была сделана на празднике по случаю окончания школы. Седрик был в окружении семьи: отца, матери и, как я предположила, брата, и счастливо улыбался. Мне сразу стало грустно, вспомнив, что во время нашей поездки на машине он упомянул, что его отец скончался несколькими годами ранее. Седрик был высоким и голубоглазым, как его отец. Но чертами лица и улыбкой напоминал мать.

Я не хотела, чтобы Беттина застала меня у фотографии и задалась вопросом, какого черта я так заинтересовалась ее семьей, поэтому пошла в уборную, а потом вернулась в кухню.

Поставив передо мной чай в красиво украшенной желтой керамической кружке, Беттина села напротив.

— Итак, Эллисон, ты в целом познакомилась с моей дочерью. Как видишь, большую часть времени ей нравится быть в своем мире. Я надеюсь, что тот, кто приходит работать с Кэлли, поможет структурировать ее время, чтобы максимально использовать его. Я не хочу, чтобы Кэлли просто сидела там, раскачиваясь взад-вперед, просматривая онлайн-видео, как она делает, когда одна. Ее действительно трудно вытащить из скорлупы, но я хочу, чтобы ты попробовала поиграть с ней, попыталась разговорить. Я знаю, что привлечь ее внимание непросто... Однако ты можешь почитать ей или попытаться заставить произнести слова, или ответить на простые вопросы по книге. Например, «Что делают персонажи на картинке?». Стопка любимых книг в большой корзине в ее комнате.

Я кивнула и Беттина продолжила:

— Я также попрошу тебя проследить, чтобы она правильно питалась и мыла за собой посуду. Кэлли также выполняет легкую работу по дому, вроде выкидывания мусора и протирания полов. Она работает в библиотеке, сортируя книги, в сопровождении другого сотрудника по понедельникам и средам, но тебе не о чем беспокоиться, так как ты здесь по вторникам и четвергам. У тебя есть какие-нибудь вопросы? - она вопросительно посмотрела на меня.

«У меня их так много».

— Насколько подробно она может рассказать о том, что хочет? — спросила я.

— Не очень подробно. Простые просьбы – в этом она сильна. Она может сказать: «Я хочу», а затем перечислить каждый отдельный предмет или даже в какой-то степени описать его. Например, «Я хочу красный свитер кот» может означать, что ей нужен красный свитер с черным котом. Однако зрительный контакт — это проблема. Она не любит смотреть на людей. — Беттина отпила чай и, к моему удивлению, похлопала меня по руке. — Ты привыкнешь к Кэлли, почувствуешь, что ей нравится. Могу сказать, что ты будешь отлично с ней ладить.

— Спасибо за ваше доверие, – я улыбаясь. — Что мне делать с ней сегодня для начала?

— Почему бы тебе просто не посидеть с ней в ее комнате. Позволь ей привыкнуть к твоему присутствию. Примерно через час, я покажу тебе, каков ее распорядок ужина.

— Отлично.

Беттина проводила меня в комнату Кэлли и быстро вышла. Я была благодарна, что она не стала наблюдать за нами. Ситуация была чрезвычайно запутанная, и я чувствовала себя растерянной.

Я присела рядом с Кэлли на кровать. Она продолжала смотреть YouTube, но на этот раз ее внимание было сосредоточено на видео, в котором проигрывалась музыкальная заставка канала Nickelodeon. Кэлли перематывала ролик примерно до середины и прослушивала один и тот же трехсекундный отрезок. Я была зачарована тем, что она действительно находила это развлечением и что она ни разу не обратила внимание, что я сижу рядом.

Я решила просто побыть с ней некоторое время и ничего не говорить. Может быть, она в конце концов посмотрит на меня или спросит что-нибудь. Я огляделась вокруг. Комнату украшали рисунки: бабочки и человечки, одни нарисованы на бумаге цветными мелками, другие прямо на стене маркером, а над изголовьем кровати висел большой коллаж из фотографий с ведущим CNN Андерсоном Купером. Судя по всему, Кэлли была увлечена им или что-то в этом роде. Это был такой странный контраст с куклами Даша-путешественница, школьной доской и учебниками, разбросанными по полу, поэтому я решила кое-что попробовать.

Я забрала у Кэлли iPad и ввела в строку поиска YouTube «Андерсон Купер». На экране отобразились сотни результатов поиска. Я выбрала тот, в котором говорилось: «Андерсон Купер рассмеялся во время выпуска новостей» и нажала кнопку

Кэлли выдернула iPad из моих рук, и увидев, как Андерсон в ролике истерически смеется, начала неистово прыгать вверх и вниз на кровати. Она заулыбалась, а затем… разразилась смехом.

Я остановила видео, сама, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

Кэлли посмотрела на меня.

— Кэлли, что тебе нужно? – спросила я.

— Андерсон, — она поглядела на iPad.

— Попроси точнее.

— Я хочу Андерсона, — ответила Кэлли, все еще не сводя глаз с экрана.

— Хорошо, – я включила видео.

Каждый раз реакция Кэлли была сильнее, чем предыдущая. И каждый раз я задавала ей больше вопросов, прежде чем запустить ролик снова.

— Кэлли, что тебе нужно? — спрашивала я.

— Я хочу Андерсона, — отвечала она.

Я указывала на кадр видео.

— Кэлли, это Андерсон Купер. Что ты хочешь?

— Я хочу Андерсона Купера, — отвечала она.

Я снова воспроизвела ролик и поставила на паузу на середине. Кэлли отчаянно сжала пальцы и раскачивалась взад-вперед, явно желая, чтобы видео продолжалось.

— Кэлли, что делает Андерсон?

— Улыбается.

— Кто улыбается?

— Андерсон Купер улыбается, — ответила Кэлли с ухмылкой.

— Хорошая девочка.

Я возобновила видео, а когда оно остановилось, Кэлли посмотрела на экран и сказала:

— Я хочу, чтобы Андерсон Купер улыбался.

Я держала iPad не шелохнувшись.

— Я хочу, чтобы Андерсон Купер улыбался! — Кэлли засмеялась, глядя в сторону.

Я сдерживалась, ничего не предпринимая.

Затем случилось то, на что я надеялась: Кэлли посмотрела прямо на меня.

Я тут же включила видео, чтобы вознаградить ее за зрительный контакт и сообщить, что взгляд на меня будет обязательным условием для получения того, что она хочет. Когда видео остановилось, она тут же снова посмотрела на меня и сказала:

— Я хочу, чтобы Андерсон Купер улыбался.

Я возобновила видео, но остановила его на полпути и повернулась к ней.

— Кэлли, меня зовут Эллисон. Попроси у меня видео.

— Эллисон, я хочу, чтобы Андерсон Купер улыбался, — сказала она, глядя на iPad.

Я ждала.

И не зря.

— Эллисон, я хочу, чтобы Андерсон Купер улыбался, — сказала Кэлли, глядя мне в глаза.

Я включила видео и когда в этот раз оно закончилось, Кэлли посмотрела на меня, но ничего не просила.

— Привет, Кэлли, — сказала я.

— Привет, Эллисон, – улыбнувшись, ответила она.

— Приятно наконец встретить тебя, Кэлли.

***

Спустя почти три недели моей новой работы с Кэлли, она все больше и больше осознавала мое присутствие. Когда я входила в дом, она непринужденно смотрела на меня и говорила: «Привет, Эллисон».

Мы разрабатывали свой распорядок дня. В начале смотрели некоторые из ее любимых видео, но Кэлли нужно было смотреть на меня и отвечать на вопросы, прежде чем я позволяла ей продолжить просмотр. Затем я помогала Кэлли с домашними делами: подметать пол, складывать чистое белье, утилизировать мусор. После мы возвращались в ее комнату и работали над чтением, я пыталась заставить ее читать вслух. В конце мы шли к обеденному столу, и я следила, чтобы Келли как следует поела и убирала за собой.

Беттина настояла на том, чтобы я присоединялась к ним за ужином, если задерживалась. Она великолепно готовила и каждый раз предлагала новое итальянское блюдо: лазанью, ньокки или баклажаны пармеджано. Слава богу, я ужинала у них всего два вечера в неделю, иначе мне понадобился бы новый гардероб.

Иногда по вечерам я помогала Келли купаться и сушить волосы перед сном. У нее было роскошное тело взрослой девушки, и любой негодяй мог, обманув ее детский ум, воспользоваться им. Неудивительно, что Беттина разрешала работать с Кэлли только женщинам и даже не рассматривала вариант поместить дочь в интернат, где было много мужского персонала.

Беттина сказала, что Кэлли спрашивает обо мне. Это меня это несказанно обрадовало. Значит, ей тоже нравилось быть со мной. Я получала от Кэлли все больше и больше зрительного контакта, улыбок, а иногда она держала меня за руку, когда мы сидели вместе. Это согревало мне сердце.

***

«Готовьте танцевальные туфли, дорогие Близнецы, потому что звезды сулят вам праздник. Вы собираетесь на вечеринку и будете ликовать в ближайшее время. Наслаждайтесь».

Однажды в четверг вечером, всего за несколько дней до Рождества, Беттина попросила меня немного задержаться. К ней должны были прийти друзья на предпраздничный ужин, и она хотела, чтобы Кэлли была под присмотром. Беттина предложила мне доплату, но я сказала, чтобы возьму оплату восхитительными блюдами, которые она готовила большую часть дня, и что я, конечно, не откажусь от них на званом ужине.

Я помогла Кэлли надеть ее клетчатое платье для ужина, и накрыть на стол. Вместе мы положили красно-зеленую скатерть на овальный стол в маленькой столовой, а затем я показала Кэлли порядок сервировки.

Я нервничала из-за того, что не знала точно, кто придет на ужин. Это запросто мог быть Седрик, но спрашивать Беттину было неудобно. Или, может быть, я просто не хотела знать наверняка.

Седрик, скорее всего, не знал, что я здесь работаю. Беттина никогда не упоминала, что ее сын признался, что знает меня. Она никогда не спрашивала меня, была ли я тем человеком, для которого ее сын спрашивал о вакансии.

Я хорошо справлялась, забывая фиаско с Седриком, но, конечно, бывая два раза в неделю в доме его матери, не могла забыть о нем совсем. Не говоря уже о том, что Кэлли была очень похожа на брата.

Я решила, что мне все равно, кто придет на ужин, даже если это будет Седрик с его девушкой — О Боже, надеюсь, этого не случится! — я здесь, потому что Беттина и Кэлли во мне нуждались.

Мы с Кэлли сидели в гостиной и читали, когда в двадцать пять минут восьмого раздался звонок в дверь.

Я нервно проследила за Беттиной, когда она открыла дверь и впустила пару лет шестидесяти, обнимая и целуя их.

— Эллисон, это моя дорогая подруга Мария и ее муж Курт, — представила гостей Беттина.

Я встала с дивана.

— Эллисон — новый терапевт Кэлли. Она собирается присоединиться к нам на ужине сегодня вечером, — улыбнулась Беттина.

— Приятно познакомиться, — сказала я, протягивая им руку, а затем быстро вернулась на свое место рядом с Кэлли на диване.

Беттина провела своих друзей в столовую, а я продолжала задаваться вопросом, кто придет следующим. Стол был накрыт на семерых, оставалось еще двое гостей. Сердце отчаянно застучало в груди, когда я подумала, как неловко себя почувствую, если ими окажутся Седрик и Карин.

Раздался звонок в дверь. Мое сердце подскочило и застряло в горле.

Беттина застучала каблучками, поспешив из столовой к входной двери.

— Я так рада, что у тебя получилось! — воскликнула Беттина.

Я не могла видеть, кто это, потому что гость задержался, вытирая снег с ботинок.

Увидев пожилого мужчину, вошедшего в дверь, которому тоже было лет за шестьдесят или чуть за семьдесят, меня охватило чувство облегчения.

— Эллисон, это мой друг Бруно. Бруно, познакомься с Эллисон, новым терапевтом Кэлли.

Бруно подошел ко мне и удивил, обняв руками мое лицо.

— Привет, милая, Эллисон. Боже мой, был бы я на пятьдесят лет моложе, — он подмигнул.

— Это очень мило. Рада знакомству, — сказала я и снова села.

Взяв бутылку вина, которую нес Бруно, они скрылись в столовой.

— Эллисон, почему бы к вам с Кэлли не присоединиться к нам? — крикнула Беттина.

Мы с Кэлли вошли в столовую под песню «Это Рождество», которая звучала из колонок стереосистемы.

Кэлли пошла прямо за чипсами. Заметив, что она слизывает с них соль и засовывает обратно в чашку, я немедленно остановила ее.

— Эллисон, могу я предложить тебе вина? — спросила Беттина, открывая бутылку.

— О нет, спасибо. Я на работе. Позже выпью содовой.

Гости угощались закусками, стоявшими на шведском столе в углу комнаты.

«Беттина, Кэлли, я, Бруно, Мария, Курт, — мысленно считала я, глядя на столовые приборы, — и еще один. Кто это я пойму лишь, когда он или она придет».

Чтобы отвлечь от чипсов, я набрала для Кэлли закуски и села рядышком с ней.

Беттина вынесла с кухни на стол жаркое с картофелем и морковью, зеленую фасоль по-французски, салат, рисовую запеканку и блюдо из курицы «Феттучини Альфредо».

Я подскочила, когда раздался звонок в дверь.

— Эллисон, не могла бы ты открыть? Это, скорее всего, мой сын, — крикнула Беттина из кухни.

«О Боже!»

Не имея времени подумать и подготовиться, я встала и, глубоко вздохнув, поплелась открывать дверь.

Глава 12

Седрик

Пегги-Роуз Ким была начинающим корреспондентом. Несколько лет назад она окончила факультет журналистики Колумбийского университета и сейчас жила в Бостоне. Отец Пегги-Роуз был генеральным директором на одной из телестанций в Чикаго, которую я консультировал, и в качестве одолжения я согласился встретиться с ней в офисе после работы и посмотреть резюме.

Когда Пегги-Роуз вошла в офис, меня сразу привлек ее экзотический вид, и аромат ванили, исходивший от нее, который был очень сильным. Ее мать была кореянкой, отец европейцем, но в работе она использовала девичью фамилию матери: Ким.

— Привет, Седрик. Приятно наконец познакомиться с тобой. Твоя репутация бежит впереди тебя, — кокетливо сказала она, протягивая свою крохотную ручку.

— Взаимно, Пегги, — ответил я, пожимая ей руку, не совсем понимая, о какой репутации она говорила.

— Я принесла свой демо-диск. В основном это репортажи, которые я делала в университете и во время стажировки в новостной компании Бостона. У меня нет реального опыта в эфире, поэтому я надеюсь на твой совет, чтобы получить свою первую настоящую работу, – она захлопала ресницами.

Я кивнул, глядя на нее сверху вниз.

— Ладно, Пегги, давай приступим.

Закрыл дверь и загрузил диск. Видео началось с репортажа, который Пегги вела на фоне какого-то здания. Говорила она неестественно высоким голосом и явно нервничала. Затем было видео о том, как она читает новости по университетскому каналу новостей. Если бы я мог тут же выбросить диск в мусор, то так бы и поступил. Во втором видео Пегги даже улыбалась на камеру, когда рассказывала об убийстве.

Она меня разочаровала.

Я резко остановил запись и повернулся к ней.

— Пегги, я дружу с твоим отцом, поэтому я сейчас здесь и смотрю твой ролик. Если бы я был директором новостей, это максимум, какой бы ты получила. Ты осознаешь, что улыбалась в кадре, когда говорила об убийстве?

Изумленно посмотрев и ничего не сказав, Пегги, опустила глаза, а затем посмотрев на меня со слезами на глазах сказала:

— Извини. Я не должна была сюда приходить. Я знаю, что не готова показывать крупному агенту свою запись. Я нуждалась в твоем совете, но, очевидно, это совершенно не мой уровень, - всхлипнула она.

«Черт!»

Я взял со своего стола салфетку и протянул ей.

— Эй, стоп, стоп, прекрати. Все было не так уж и плохо. Я просто пытался подчеркнуть, что существует большая конкуренция. Ты красива, отлично выглядишь в кадре, но тебе нужно поработать над голосом и подачей. У тебя есть десять секунд, чтобы поразить директора отдела новостей, прежде чем он выключит твою презентацию. У тебя есть потенциал. — Я нагло наврал, положа руку ей на плечо, потому что чувствовал себя дерьмом, заставив ее плакать.

— Думаешь, я хорошенькая? — спросила она.

— Да, я думаю, ты прекрасна, Пегги. — Я сразу пожалел о том, что употребил это слово. Она и правда была красива, но в данной обстановке говорить такое было неуместно.

Прежде чем я смог пояснить, что сказал, Пегги перестала плакать и посмотрев мне в глаза, схватила меня за галстук и яростно поцеловала.

Я замер, но не остановил ее. Мы продолжали целоваться секунд тридцать, прежде чем я отстранился.

— Что случилось? — спросила она, шумно дыша.

— Ничего, Пегги. Я имел в виду то, что сказал, но это неправильно. Твой отец бы убил меня, – вытирая губы, ответил я.

Это было правдой. Но я чувствовал себя противоречиво, у меня не было секса с тех пор, как я расстался с Карин.

Пегги снова схватила меня за галстук, и мы продолжили целоваться. Когда я собирался оттолкнуть ее от себя, она упала на колени и начала расстегивать мои штаны. Мне нужно было прекратить это, но мой мозг и тело не слушали друг друга.

«Должен ли я позволить ей это сделать?»

Когда она стянула мои боксеры, я заметил отчаянное выражение на лице Пегги, которое с каждой секундой делало ее все менее привлекательной, а мой член все менее и менее твердым.

Это все решило.

— Пегги, это неправильно, — я надел боксеры.

— То, что мой отец не знает, не повредит ему, — Пегги снова потянула их вниз.

На этот раз меня спас звонок мобильного телефона. Я встал со спущенными штанами и отошел от Пегги.

— Седрик слушает, — хрипло ответил я, в то время как Пегги продолжала пытаться поцеловать меня в шею.

— Пожалуйста, остановись, — прикрывая телефон рукой, прошептал я ей.

— Седрик, это Калеб. Надо поговорить. Я у мамы.

«Почему он был у мамы и почему шептал?»

Я запаниковал.

— Все в порядке?

— Да, это не срочно, но...

— Погоди, Калеб.

Я повернулся к Пегги, одной рукой застегивая брюки.

— Пегги, это была ошибка. Если ты захочешь прислать мне свои будущие демоверсии, я буду счастлив посмотреть их и оставить тебе свой отзыв, но то, что было сейчас не может повториться. Кое-что произошло, поэтому мне нужно уехать. Ты должна уйти, я закрою офис. Извини.

С этими словами Пегги взяла свой диск и выбежала, не сказав ни слова. Я подождал, пока она не скрылась из виду.

— Калеб, ты здесь? — спросил я, выходя из офиса и запирая дверь. Заметив, что дверь лифта, в которую только что вошла Пегги, закрылась, я нажал кнопку «вниз».

— Седрик, ты знал, что Эллисон работает с Кэлли?

Мое сердце почти остановилось.

«Что он только что сказал?»

— Что? Что ты имеешь ввиду?

— Когда последний раз ты разговаривали с мамой? - спросил Калеб.

Я провел руками по волосам.

— Примерно неделю назад, но она даже не обмолвилась, что у Кэлли новая помощница. Так Эллисон там работает?

— Седрик, она сейчас здесь.

«Что?»

— Мама знала, что Дениз уехала по делам, поэтому пригласила меня на праздничный ужин, который устроила для Бруно, Марии и Курта. Я поехал. Эллисон открыла дверь и впустила меня. Я сразу понял, что это твоя Эллисон, — продолжил Калеб.

«Моя Эллисон….»

Я шокировано молчал.

«Эллисон была в доме моей матери... с Кэлли? Она и сейчас там. Это невероятно».

Голос брата прорвался сквозь поток мыслей в моей голове.

— Я прикинулся дурачком, Седрик. Эллисон рассказала, что ее направили сюда после того, как сотрудник, работающий с Кэлли со вторника по четверг, внезапно уволился. Эллисон уже несколько недель работает здесь.

Словно на автомате я вышел из лифта, прошел через вращающуюся дверь в шумную суету Стейт-стрит и рассеянно провел по волосам, глядя на вечернее небо.

— Седрик... ты все еще там? — спросил Калеб.

— Ага. – после долгой паузы ответил я измученным и потрясенным шепотом.

— Седрик, она потрясающа с Кэлли. Я никогда не видел нашу сестру такой довольной. Кэлли смотрит Эллисон в глаза, и они кормят друг друга десертом. Это правда так мило. И ты был прав, когда описывал Эллисон… она — полный отпад! Ты должен приехать сюда.

— Стоп, стоп, стоп, Калеб, я не знаю. Я рассказал тебе, что случилось, когда пошел в закусочную. Эллисон вела себя так, как будто не хотела меня снова видеть. Я до сих пор не могу понять, что случилось. Последние несколько недель я не в себе. Я чуть не совершил огромную ошибку сегодня вечером в своем офисе с какой-то девушкой, потому что ужасно подавлен. Я даже не могу сейчас воспринимать что-либо, связанное с Эллисон, не говоря уже о том, чтобы показать свое лицо там.

Я на секунду зажмурился.

— Что ж… Эллисон пробудет здесь примерно еще час. Если все же решишь приехать, то поспеши, — сказал Калеб.

— Хорошо спасибо.

Я закончил звонок и ошеломленный пошел по Стейт-стрит к гаражу, где стояла моя машина. Отключив сигнализацию и с минуту посидев в тишине, я запустил двигатель. Я все еще не решил ехать мне к матери или нет.

Мне никогда не приходило в голову, что Эллисон поручат работать с Кэлли, хотя такая вероятность, безусловно, существовала.

Я решил заехать домой и сменить рабочую одежду, от которой разило ванилью Пегги-Роуз. Надев простую приталенную белую рубашку с длинным рукавом, свой любимый «Левайс» коричневые туфли и коричневую кожаную куртку, я зашел в главную ванную комнату, умылся и намочил волосы.

Мои колени нервно дергались, пока я, сидя на кровати, думал: стоит ли мне остаться или поехать?

В конце концов, я вскочил, схватил ключи и выбежал за дверь.

Гоня машину к дому моей матери, я понятия не имел, что я скажу Эллисон, если она все еще будет там, что я буду делать, когда увижу ее или как она отреагирует, когда увидит меня.

«Интересно, она догадалась, что это моя семья? Будет ли она шокирована, увидев меня нежданно-негаданно?»

Мысли теснились в голове, но, несмотря на волнения, я был счастлив, что у меня есть причина снова встретиться с Эллисон. Возможно, она не хочет меня так, как я хочу ее и будет обращаться ко мне, как в прошлый раз в закусочной, но я просто не мог отказаться от возможности снова ее увидеть.

Я остановился через дорогу от дома моей матери. Зажглась рождественские огоньки на доме. Яркий свет лампы из гостиной светил в окно, и силуэты людей двигались туда-сюда. Я подошел к дому и заглянул в окно. Мама и наш друг семьи Бруно сидели на диване и разговаривали. Калеб вышел из гостиной в столовую с пивом. Я ждал, продолжая стоять у окна, но так и не увидел Эллисон.

«Я опоздал. Она ушла».

Мое сердце упало.

Дверь мне открыла мама.

— Седрик, Какой сюрприз! Заходи милый. Тебе Калеб позвонил? — просияла она.

— Привет, ма, — я крепко обнял ее, не желая отпускать.

— Я даже не подумала позвать тебя, потому что ты сказал, что работаешь допоздна на этой неделе. Я рада, что ты решил присоединиться к нам, дорогой.

— Я тоже, — вздохнул я в шею матери.

Я поприветствовал Бруно, Марию и Курта, которые теперь сидели в гостиной. Калеб, должно быть, был в ванной, потому что я не видел его ни в столовой, ни на кухне.

Я решил взглянуть к Кэлли, которая наверняка в своей комнате играла с iPad. Я уже коснулся двери, когда она внезапно распахнулась.

Мою прекрасную сестру несла на закорках другая прекрасная девушка.

Мое сердце забилось быстрее, когда я понял, что столкнулся нос к носу с Эллисон.

Глава 13

Эллисон

Поняв, что Седрик не появится, я понемногу успокоилась. Я сказала Беттине, что останусь до половины десятого, поэтому у меня оставалось чуть больше часа.

Закончив с десертом, мы с Кэлли вернулись в ее комнату, чтобы поиграть в «Четыре в ряд», слушая ее любимую группу «Лори Бекнер Бэнд». Я поняла, что игра «Четыре в ряд» это хороший способ научить очередности и терпению. Я играла красными, Кэлли черными, и каждый раз, когда она кидала фишку в решетку, ей нужно было сказать: «Моя очередь», а затем, посмотреть на меня и сказать: «Твоя очередь».

Когда мы закончили игру и убрали все в коробку, я почувствовала у себя на спине тяжесть в сорок пять с небольшим килограмм. Поддавшись заразительному хихиканью Кэлли, которая набросилась на меня, я рассмеялась и решила пошутить и позволить ей забраться мне на закорки. Она была в восторге и смотрела на нас в зеркале, где мы корчили рожицы друг другу.

— Покажи мамочке, — сказала Кэлли.

— Хочешь, чтобы мама увидела, как ты оседлала меня? — спросила я.

— Да! — смеясь ответила она.

С широкой улыбкой я открыла дверь и замерла, глядя в красивые кристально-голубые глаза Седрика.

Он смотрел на меня широко распахнув глаза и, казалось, был так же удивлен, как и я.

— Эллисон, — прошептал он с теплой улыбкой и быстро моргнул, словно пытался осознать сложившуюся ситуацию.

— Седрик, — едва промолвила я и каким-то чудом сумела удержаться на ногах, несмотря на шок, в добавок с весом Кэлли.

— Покажи мамочке! — крикнула Кэлли, нарушив наше неловкое молчание.

Мы с Седриком нервно засмеялись, не сводя глаз друг с друга.

Он протянул руку и погладил сестру по щеке.

— Веселишься с Эллисон, сестренка? — спросил он и отступил в сторону, позволяя нам пройти.

— Беттина, Кэлли хотела, чтобы ты это увидела, — сказала я, заходя в гостиную.

Мать Седрика, Калеб и другие гости - все как один захлопали.

Я села на диванчик, чтоб Кэлли смогла слезть, но тяжесть с моих плеч не исчезла, а переместилась в грудь, там, где колотилось сердце.

Седрик ждал нас в комнате Кэлли, сидя на кровати. Кэлли взяла iPad и устроилась рядом с братом, который обнял ее и поцеловал в щеку. При виде того, насколько ласковым может быть этот сильный парень со своей сестрой, мое сердце заныло от сладостно-горькой радости.

Беттина посоветовала дать Кэлли немного отдохнуть с iPad перед тем, как пойти спать.

Я села по другую сторону от Седрика. Его запах, как всегда, дурманил меня. Мы никогда не сидели так близко друг к другу, за исключением той ночи, когда Седрик меня подвозил.

Мы молчали, оба притворяясь, что увеличены роликом, который смотрела Кэлли, но затем Седрик повернулся ко мне.

— Эллисон, удивительно, почему я не знал, что ты здесь работаешь, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.

Я откашлялась.

— Я не говорила твоей маме, что мы знакомы. Я хотела проявить себя, без каких-либо ожиданий и не была уверена, справлюсь ли с этой работой. Если бы не получилось, то я не хотела, чтоб это как-то плохо отразилось на тебе. В агентстве мне сказали, что я буду работать с девушкой по имени Калиста. Я помню, что ты упоминал Кэлли той ночью, когда подвозил меня, поэтому поняла, что это твоя сестра, только когда твоя мама назвала ее Кэлли.

Седрик кивнул, несколько секунд глядя на Кэлли, а затем снова повернулся ко мне.

— Мне кажется, ты отлично справляешься. Не думаю, что когда-либо видел свою сестру настолько довольной.

— Спасибо, это очень много значит для меня, – улыбнулась я.

«Это действительно так».

— Ты все еще работаешь в закусочной? – ни на секунду, не сводя с меня глаз, спросил Седрик.

— Да, это моя вторая работа, а также я работаю с другим молодым человеком по вечерам, когда не работаю с Кэлли.

Я неловко откашлялась, нервничая под его пристальным взглядом.

Седрик кивнул, словно обдумывая, что сказать дальше, затем посмотрел на коллаж у изголовья кровати и улыбнулся.

— Должно быть ты удивлена, почему Кэлли так увлечена Андерсоном Купером? — спросил он, смеясь.

— Да! Откуда это вообще?

Седрик со смехом покачал головой.

— Никто не может понять это точно. Мы думаем, что он напоминает ей нашего отца из-за седых волос. Скорее всего, она скучает по нему, но поскольку она не может сказать нам, о чем думает, по большей части никто не знает наверняка. Друг моего друга его агент, и я подарил ей эту фотографию с автографом.

— Это очень мило... Мне было интересно, как она его получила.

Мы засмеялись, еще пристальней смотря друг на друга, и как только я потерялась в его глазах, свет в комнате Кэлли начал мерцать. Это было похоже на то, как если бы кто-то сверху пытался вмешаться и спасти меня от неминуемой смерти.

Затем свет полностью погас.

И вот, сидя в темноте рядом с Седриком на кровати Кэлли и слушая песню «Колеса на автобусе», я уж точно не могла себе и представить, что эта ночь закончится вот так, но я знала, что ни за что бы не хотела, чтоб это заканчивалось.

— Оке-е-ей, — сказала я, и мы оба хихикнули.

Единственный источником света в комнатке был iPad, который, ничего вокруг не замечая, смотрела Кэлли.

— Погоди, я сейчас вернусь, — встав с кровати сказал Седрик и вышел из комнаты.

Исходящее от него тепло сменил прохладный воздух.

Я не хотела расставаться с ним ни на секунду. Побывав рядом всего несколько минут, я уже не знала, как я смогу жить после сегодняшней ночи, когда снова придется держаться на расстоянии от него.

Я не должна была думать об этом, зная, что у него есть девушка, но я не могла перестать испытывать влечение к этому мужчине. Запас прочности, который у меня был в прошлый раз, чтоб держаться от него подальше, сегодня вечером, казалось, ослаб.

Я хотела его… очень сильно хотела.

И этот красивый мужчина был так мил со своей сестрой. Я бы все отдала, чтобы быть с кем-то вроде него, чтобы быть с ним таким… чтобы пойти с ним, куда бы он ни пошел сегодня вечером.

«Возьми себя в руки, Эллисон».

Вернувшись, Седрик щелкнул выключателем и заменил лампочку в люстре на новую, которая светила ярче. Но похоже, у него возникли кое-какие проблемы с креплением. Он поднял руки, чтобы это исправить, его белая хлопковая рубашка задралась и… черт возьми… я увидела почти половину его голого торса. Я была потрясена, увидев там справа большую татуировку. Как я и подозревала, в Седрике была небольшая чертовщинка.

Не думала, что он сможет возбудить меня еще больше, но ему это удалось. Разобрать, что было изображено на тату было трудно, но казалось там был крест с розами на виноградной лозе с обвивающими вокруг нее шипами и буквами «АРТ» (прим. искусство) посередине. Я правда не вглядывалась, но…

«Он связан с искусством? Интересно...»

— Отлично. — Седрик улыбнулся и опустил руки.

Занавес к его сексуальному тату-шоу официально закрылся.

— Да будет свет, — сказала я.

«Иногда я такая идиотка!»

Седрик снова сел между мной и Кэлли. На этот раз его нога была плотно прижата к моей, и я сразу почувствовала, как мое нижнее белье намокло от этого прикосновения. Он намеренно сидел как можно ближе ко мне, и это сводило меня с ума.

— Эллисон, могу я тебе кое-что сказать? — он повернулся и буквально впился в меня своими кристально-голубыми глазами.

Меня бросило в жар.

— Конечно, — выдавила из себя я.

Как раз в тот момент, когда Седрик собрался заговорить в комнату вошла Беттина, и мы одновременно повернулись к ней.

Она с любопытством нам улыбнулась.

— Вижу, ты познакомилась с Седриком. Он удивил нас сегодня вечером.

— Да, — нервно улыбнувшись, ответила я.

— Эллисон, я просто хотела сказать, что можешь уйти в любое время, но, если вы болтаете, то оставайся сколько хочешь, не стесняйся. Бруно только что ушел. Мария и Курт остались еще на пирог и кофе.

— Мама, я бы тоже не отказался от кофе. А ты, Эллисон? — Седрик повернулся ко мне, его глаза, казалось, уговаривали меня остаться.

— Конечно, кофе было бы здорово.

— Седрик, зайди на кухню минут через пять, тогда все будет готово, — сказала Беттина, возвращаясь к своим гостям.

В этот момент Калеб появился в дверях.

— Извини, что не удалось провести много времени с тобой, братишка. Мне нужно вернуться в Кау Хэмпшир.

— Пока, дружище, — Седрик встал с кровати и пожал брату руку.

Я заметила, как Калеб понимающе посмотрел на Седрика. Вне всяких сомнений он думал, что между нами что-то происходит. Но я не могла понять одобрял ли он это или нет, учитывая, что у его брата есть девушка.

— Было приятно познакомиться с тобой, Эллисон, — взяв меня за руку, сказал Калеб. Его руки были сильными и крепкими, как у Седрика.

— Мне тоже.

Калеб плотно закрыл за собой дверь, которая весь вечер была приоткрыта.

Седрик вернулся на свое место рядом со мной на кровать. Сексуальное напряжение между нами стало почти невыносимым. Это казалось неправильным, особенно когда Кэлли сидела рядом с нами. На самом деле мы не делали ничего плохого, все непристойности происходили лишь в моих мыслях.

Седрик снова посмотрел на меня своими прекрасными голубыми глазами:

— Эллисон, до того, как нас прервали, я хотел сказать...

Дверь снова открылась. Вошла Беттина с двумя чашками. Она часто его варила для меня кофе и знала, какой я люблю. Протянув чашки нам с Седриком, она молча улыбнулась в ответ на нашу благодарность и ушла.

Я сделала глоток горячего кофе.

— Как раз то, что нужно, — сказала я хотя, на самом деле мне больше нужен был холодный душ.

— М-м-м, — промурлыкал Седрик в кружку, тоже делая глоток.

Этот звук был таким эротичным, что мои соски тут же отреагировали на это.

— Эллисон, я… эм-м-м... — начал Седрик, но его опять прервали.

Кэлли принялась напевать и подпрыгивать на кровати, смотря отрывок из «Андерсон Купер 360 градусов» на iPad, и из-за этого немного обжигающего кофе из чашки Седрика пролился мне на колени испачкав платье.

Седрик испугался.

— О, Боже… Эллисон, прости. Ты в порядке?

— Ничего страшного… ткань толстая, кофе сквозь нее не просочился.

Я соврала. По правде говоря, у меня, вероятно, обуглились волоски на бедре, которое к тому же онемело. Но это ничего.

Седрик выскочил из комнаты и вернувшись с мокрой тряпкой, начал затирать пятно на платье. Клянусь, я думала, что умру в этот момент. Он был так близок ко мне и прикасался ко мне так интимно, что я просто млела. Кажется, я ненадолго закрыла глаза, закусив нижнюю губу.

Наконец Седрик остановился и бросил тряпку на пол.

— Мне очень жаль, — он вздохнул, не сводя с меня глаз.

Похоже, я покраснела пятьюдесятью оттенками красного.

— Все в порядке.

Я посмотрела на Кэлли, чтобы отвлечься от Седрика и меня внезапно накрыла волна грусти.

«Что я делаю, сидя на кровати рядом с моим аутичным пациентом и пялясь на ее брата, который случайно оказался чьим-то парнем?»

Внутренний голос подсказывал, что мне пора домой, поэтому я резко поднялась на ноги.

— Мне нужно идти. У меня завтра ранняя смена в закусочной. Было приятно снова пересечься.

Прежде чем Седрик успел ответить, я выскочила из комнаты. Поставив кружку на кухонный стол и поцеловав Беттину, которая увлеченно разговаривала по-итальянски с Марией, я схватила свое пальто и буквально выбежала за дверь, чтобы Седрик не смог предложить подвезти меня домой.

Следующий поезд отправлялся без пятнадцати десять, и я смогла успеть на него, если пробегу пять кварталов до станции.

«А почему бы и нет?»

Я прибежала вовремя. Сев в поезд, я прислонилась головой к стене и заплакала. Меня переполняли эмоции: это и моя растущая любовь к Кэлли, и страсть к Седрику и желание быть частью такой семьи, как у них. Я сбежала из их дома не потому, что хотела уехать, а потому что отчаянно хотела остаться.

Я задумалась о своей матери, о том, как сильно она меня любила, а слезы все текли и текли по щекам. У нас с ней было много прекрасных моментов: поездки на остров Касл Айленд, киномарафоны, совместные молитвы в церкви Святого Иоанна. Я могла довериться ей во всем, и не сумела бы любить ее еще больше, если бы она была моей биологической матерью.

«Надеюсь, она присматривает за мной с небес и одобряет то, что я помогаю Келли и Лукасу».

В этот момент у меня звякнул телефон, и посмотрев на текст сообщения, я покрылась мурашками.

Седрик: Эллисон, ты прекрасна, как внутри, так и снаружи. Твоя мама гордилась бы тобой. Именно это я хотел сказать, но ты ушла раньше, чем я успел.

***

Все еще не оправившись от поразительной своевременности его сообщения и после долгих внутренних дебатов, я решила, что отвечу Седрику. То, что он написал было невероятно мило и мне стоило поблагодарить его, но при этом не нужно обнадеживаться тем, чего никогда не случится.

В квартире было непривычно тихо. Мне хотелось рассказать Соне о том, что случилось, но было слишком поздно звонить в Англию, куда она уехала в отпуск.

Я перечитывала сообщение снова и снова, и на глазах наворачивались слезы. Слова Седрика, что мама гордилась бы мной глубоко тронуло меня, а то, что он считал меня привлекательной было вишенкой на торте.

Я задумалась, как ответить на сообщение и глядя в окно на рождественские огни, украшающие дом через улицу — в это воскресенье наступит Рождество я, не желая проводить праздник одна, запланировала поужинать в доме Дэнни и наконец встретиться с его новым бойфрендом.

«Почему все должно быть так сложно? Почему Седрик не может быть холостяком? Почему он прислал мне это сообщение, если у него есть девушка? Почему это так сильно меня тронуло?»

Я переключила телефон в режим камеры и посмотрела на свое зареванное, все в потеках туши, лицо в отражение на экране. А потом глянула на свое красное платье-свитер и заметила пятно там, где Седрик пролил свой кофе.

«Ожогов будет определенно больше, если я снова смогу быть рядом с ним».

Я боролась со своими чувствами к Седрику сегодня вечером и с тем, что никак не могла избавиться от них даже при том, что у него была девушка.

«Карин Келлер, — напомнила я себе. — У Седрика есть девушка по имени Карин, а мне надо преодолеть свои чувства к нему».

Я разблокировала телефон, нажала на его сообщение и напечатала ответ.

Эллисон: Седрик, большое спасибо за добрые слова. Не могу передать, насколько мне нравится работать с твоей сестрой.

Я глубоко вздохнула и сразу пожалела о небрежном тоне этого сообщения, но было поздно: я его уже отправила. Часть меня чувствовала, что мне следовало воспользоваться возможностью, чтобы дать ему понять, что я на самом деле чувствую, даже если у него была девушка. В конце концов, он не был женат.

Целый ворох мыслей закрутился в голове, а сердце бешено заколотилось от осознания того, что я собиралась написать.

Эллисон: И я думаю, что ты тоже прекрасен.

Я ждала и ждала ответа, но его не последовало. В принципе Седрику не нужно было ничего говорить, поскольку это я ему отвечала. Но я надеялась, что он продолжит диалог.

Теперь мяч находился на его поле. Я ни о чем не жалела. Первое сообщение было подходящим для ответа, а второе исходило от моего сердца.

Пролежав час на диване с телефоном и глядя на рождественские огни через улицу, я наконец-то смирилась, что не получу ответа, поэтому пошла в спальню, чтобы попытаться поспать.

Глава 14

Седрик

На Рождество мы все приехали к Калебу и Дениз. Дом был украшен белыми и разноцветными гирляндами, под высокой и пышной елью лежали подарки, которые мы открыли после бранча.

Сейчас Калеб заполнял напитками бар на цокольном этаже — туда мы спустимся после ужина, а мы с Кэлли сидели в гостиной: я смотрел на огонь в камине, она в свой iPad. Мама и Дениз колдовали на кухне, и оттуда доносились такие ароматы, что у меня в предвкушении домашней, и тем более маминой стряпни текли слюнки.

Слова песни «Устрой себе маленькое Рождество», которую слушала Кэлли, навеяли мне мысли об Эллисон. Где она сегодня, с кем встречает праздник? Ведь у нее нет семьи… Я еле удержался, чтобы не написать ей, и вместо этого открыл сообщение, которое она прислала несколько дней назад: «И я думаю, что ты тоже прекрасен». Всякий раз, когда я читал эти слова, у меня замирало сердце.

Я так и не понял, почему Эллисон сбежала в тот четверг из дома моей матери. В том, что она именно сбежала, я не сомневался, но не знал причину. Однако мне в любом случае было необходимо рассказать ей о том, что чувствую – она просто меня околдовала. Я больше не мог оставаться в стороне, мне нужно было выговориться, поэтому я написал Эллисон сообщение, как только вышел из маминого дома: через двадцать минут после нее.

Когда она не ответила, я сдался и поехал домой.

Я как раз раздевался, готовясь ко сну, когда услышал, что пришло новое сообщение. Я замер. Это мог быть кто угодно, но это была Эллисон.

В сообщении были обычные безликие слова благодарности. Я уже собирался в отчаянии швырнуть телефон на кровать, когда пришло второе. Мое сердце екнуло, когда я прочел, что она написала.

У меня зудели пальцы, хотелось написать ей, излить свои чувства, но я не мог выразить словами, что чувствовал.

Меня бросило в жар, стало трудно дышать, когда я осознал, что Эллисон, возможно, тоже неравнодушна ко мне. Но действительно ли я был готов сделать следующий шаг, зная, к чему это приведет — к разбитому сердцу Эллисон?

У меня было всего два варианта. Первый: написать Эллисон, что без ума от нее, и второй: держаться от нее подальше. Третьего не дано. Мне очень хотелось выбрать первое, а потом бежать к Эллисон, где бы она ни была. Но я этого не сделал. В тот вечер я так ничего и не написал ей в ответ.

С тех пор каждую свободную минуту меня поглощали мысли об Эллисон, и вот три дня спустя, в канун Рождества, я сидел в доме брата и снова думал о ней.

Я считал, что, не отвечая на ее сообщение, смогу более-менее облегчить ситуацию, но все произошло как раз наоборот. Я понял, что мое влечение к Эллисон — это не выбор, а совершенно неконтролируемая тяга, которая не исчезнет. Я никогда не перестану желать ее. И я неизбежно причиню ей боль, когда она узнает правду о моем прошлом. Она обязательно узнает — можно не сомневаться. Но если я буду с ней, то, возможно, Эллисон узнает меня, начнет доверять и, когда откроется правда, найдет в своем сердце силы понять. Шансов мало, но это мечта, за которую я должен держаться, потому что мой самоконтроль висел на волоске, и он вот-вот оборвется.

Мои внутренний монолог прервала мама, позвав ужинать. Кэлли уже была за столом, я сел рядом. Я помог наложить ей еду, и она начала уплетать картофельное пюре еще до того, как все сели за стол. Признаться, я завидовал: хорошо иногда быть Кэлли Каллахан и не заморачиваться о последствиях своих поступков.

Когда вся семья наконец-то собралась за столом, мы взялись за руки и произнесли молитву: "Благослови нас, Господи, на дары Твои, которые мы собираемся получить..." Я чувствовала себя поистине благословленным тем, что нахожусь в кругу своих родных, и снова задался вопросом, где же сейчас Эллисон?

Стол просто ломился. Здесь была домашняя ветчина и картофельное пюре, пирог из батата и запеканка из стручковой фасоли, кукурузный хлеб и фасоль на гриле. Дениз и моя мама были замечательными поварами.

Разговор за столом варьировался от обсуждения фильма, который будем смотреть после ужина, до последних сплетен из церковного прихода. Я продолжал набивать живот, не внося особого вклада в беседу, но затем мое обжорство было прервано неожиданным вопросом матери:

— Седрик, что происходило между тобой и Эллисон тем вечером?

Калеб тут же посмотрел на меня, с нетерпением ожидая ответа.

— Почему ты спрашиваешь? — нервно спросил я, взял еще один кусочек кукурузного хлеба и начал намазывать маслом.

— Я не слепая, сынок. Я видела, как ты смотрел на Эллисон, и заметила, что ты не отходил от нее целый вечер, отлучался только поменять лампочку. Просто чтоб ты знал: я думаю, что Эллисон потрясающая, и с твоей стороны было бы глупо не добиваться ее, – она подмигнула.

— Кто такая Эллисон? — спросила Дениз.

Очевидно, мой брат умел хорошо хранить чужие секреты.

— Эллисон — новый психотерапевт Кэлли, и твой деверь просто сражен...

— Знаешь, что, мам? – прервал я ее.

— Что, милый? – она улыбнулась.

Чувства к Эллисон рвались наружу. Я уже не мог их сдержать, поэтому ответил:

— Ты абсолютно права. Я сражен наповал. Эллисон потрясающая.— Лицо запылало от смелости, которая потребовалась, чтобы признать эту маленькую часть правды перед моей матерью.

Калеб рассмеялся и отпил пива.

— И что ты собираешься делать? — спросила мама.

Я покачал головой. Что ответить я не знал, как и то, зачем вообще рассказал маме о своих чувствах к Эллисон.

— Знаешь, — между тем, продолжила мама, — Эллисон вернется на работу только в следующий четверг, потому что мы с Кэлли поедем навещать твою тетю в Мэне. Я хотела подарить ей рождественский подарок на вечеринке, но она так внезапно ушла. Подарок в моей машине. На этой неделе у меня встреча в «Ярких горизонтах», и я собиралась завезти подарок Эллисон, когда поеду туда, но, боюсь, что могу не успеть. Сделай мне одолжение, сынок. Позвони Эллисон и, если она дома, отвези подарок сегодня.

«Как-то все это странно. Почему мама не может подождать и отдать подарок в следующий четверг? Но, с другой стороны, ее просьба — это повод увидеться с Эллисон. Грех его упускать».

Конечно, мама не понимала, во что пыталась меня втянуть. Она не знала правды. Порой мне было интересно, что бы она сказала, узнай ее?

— Ну, ты подумай об этом, Седрик. Я не собираюсь давить на тебя. Ее вообще может даже не быть дома, — сказала мама и вернулась к ужину.

Она, вероятно, права. Эллисон, скорее всего, была сегодня с друзьями.

Пока Дениз, мама и Кэлли убирали со стола, я спустился на цокольный этаж за Калебом, чтобы помочь выбрать фильм и посоветоваться.

— Значит, мама тебя раскусила, да? — Калеб ухмыльнулся, сделал глоток пива и плюхнулся на кожаный диван.

Я вздохнул.

— Если бы она только знала! Сегодня до меня дошло, что я и ее обманываю.

— Седрик, пожалуйста, прекрати так поступать с собой. У тебя есть полное право чувствовать себя так, как ты чувствуешь. Тебе нужно отпустить прошлое и двигаться вперед. Думай только о себе и Эллисон, и ни о чем другом. Ты заслуживаешь счастья, парень.

— Я бы не смог, даже если бы попытался. Это как потерявший управление поезд, который вот-вот сойдет с рельсов. — Я присел к нему на диван и откинулся на спинку.

На лестнице послышались шаги. Мама, Дениз и Кэлли спускались вниз, неся десерты, столовые приборы, бумажные тарелки и салфетки.

Мы с Калебом выбрали фильм «Эта прекрасная жизнь» — его очень любил отец. Меня это фильм угнетал, даже до смерти отца, а теперь и вовсе казался сладостно-горьким.

Пока все сидели на диване в обнимку зачарованные фильмом, и ели яблочный пирог и шоколадный торт, Кэлли предпочла в наушниках смотреть клипы Андерсона Купера на YouTube, а я сбежал наверх, прихватив с собой бутылку «Шираза» из бара цокольного этажа.

Заглянув на кухню, чтобы открыть вино и налить бокал, я вернулся на свое место в кресле прямо перед камином в гостиной. Из колонки iPod по-прежнему негромко звучала рождественская музыка. Я сделал глоток вина и посмотрел на часы. Было только половина девятого.

Я закрыл глаза и представил Эллисон, сидящую со мной в кресле перед камином. Одной этой мысли было достаточно, чтобы я возбудился. Я встряхнул головой, чтобы прогнать этот образ и подумать здраво, но не смог.

Поезд, потерявший управление, о котором я говорил Калебу, вот-вот должен был сойти с рельсов.

Я достал телефон, выбрал в списке контактов Эллисон и набрал сообщение.

Седрик: Счастливого Рождества, Эллисон.

«Она ответит?»

Я снова закрыл глаза, сжал телефон и вздрогнул, когда он завибрировал, оповещая о новом сообщении.

Эллисон: Счастливого Рождества, Седрик. Где ты?

Седрик: У моего брата в Нью-Гэмпшире. А ты?

Эллисон: Я только что вернулась домой после ужина с моим другом Дэнни.

«Дэнни? Она с ним встречается? Блядь…»

Я запаниковал, и Эллисон, будто прочтя мои мысли, уточнила.

Эллисон: Дэнни и его парень живут рядом с Фенуэй Парком.

«Фух!»

Седрик: А, понятно. Хорошо провела время?

Эллисон: Да. Чем вы занимаетесь?

Седрик: Все смотрят «Эта прекрасная жизнь», но меня он немного угнетает.

Эллисон: О, Боже... меня тоже. Хотя моей маме он нравился.

Седрик: Мне жаль.

Эллисон: За что? Фильм и правда угнетает.

Седрик: Мне жаль, что твоя мама не с тобой сегодня.

Эллисон: Спасибо. Мне тоже.

Я знал, что буду делать дальше.

Седрик: Эллисон, как поздно ты пойдешь спать?

Эллисон: Довольно поздно... а что?

Седрик: Мама попросила меня завезти тебе подарок, который забыла передать в прошлый четверг. Могу я заехать сегодня?

Эллисон: Конечно. Я буду дома. Это так мило с ее стороны.

Седрик: Отлично. Я, наверное, уеду отсюда минут через двадцать, так что буду где-то после десяти.

Эллисон: Звучит неплохо. Скоро увидимся.

Седрик: Хорошо. До скорого.

Мое сердце рвалось из груди.

«Я увижу Эллисон сегодня. Вот это Рождество!»

Я пошел в ванную, схватил первую попавшуюся зубную щетку, не зная, чья она, и почистил зубы. Зачесав волосы назад, я уставился на себя в зеркало. Если бы знал, что увижусь с Эллисон, то оделся бы по-другому, а не в простую бордовую рубашку с темными джинсами, и обязательно бы побрился, но теперь ничего не поделаешь.

Спустившись в цокольный этаж, я отвел маму в сторону и сказал, куда еду. Она передала мне ключи от машины, я быстро переложил подарок для Эллисон в свою, вернул маме ключи, потом обнял и поцеловал всех своих родных. Калеб крепко похлопал меня по плечу, поскольку только он знал, насколько сложной для меня была ситуация с Эллисон. Мне было неловко уезжать рано, но мама практически вытолкала меня за дверь.

Сев в машину, я включил печку, чтобы согреться и спокойный джаз, чтобы расслабиться. Мчась на юг по шоссе I-93, я думал о том, что скажу Эллисон, когда увижу ее. Мне нужно было сказать ей о своих чувствах не спугнув ее. Я надеялся, что она согласилась на мой приезд не только из-за подарка, но и из-за возможности хоть раз нормально поговорить.

Я припарковался напротив двухквартирного дома Эллисон, взглянул на ее окна и понял, что предыдущее волнение не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывал сейчас.

Глава 15

Эллисон

«Дорогие Близнецы, берегите себя, так как для вас наступил неудачный период. Сегодня вам лучше скрыться от всего мира: свернуться калачиком с любимой книгой или посмотреть фильм, потягивая травяной чай. Завтрашний день принесет вам новую энергию».

Я не могла поверить, что это происходит на самом деле. Седрик приедет в гости… Мы будем одни в рождественскую ночь. Хоть это конечно рискованно, но я не собиралась давать задний ход. Плевать на его девушку – кстати, почему она не с ним сегодня вечером? – плевать на последствия. Желание увидеть Седрика пересилило все. Мне хотелось утонуть в его прекрасных голубых глазах и забыть о том, в каком отчаянии была, что придется провести Рождество в одиночестве, без мамы.

Ужин с Дэнни и Паоло прошел хорошо. Они пригласили еще друзей и позаботились, чтобы среди закусок преобладали мои любимые: из мексиканской кухни. Но их счастье и взаимная любовь были словно соль на мои незаживающие раны. В итоге я захотела поехать домой и, сочинив историю о том, что плохо себя чувствую, ушла пораньше.

Вернувшись домой, я повалилась на кровать и уставилась в потолок, а спустя несколько минут на телефон пришло сообщение от Седрика с пожеланием счастливого Рождества.

И тогда Рождество стало действительно счастливым.

Закончив переписываться с Седриком, я быстро ополоснулась в душе, и в растерянности замерла у шкафа. Я хотела выглядеть очень хорошо сегодня. Выбор пал на кремовый кружевной бюстгальтер и тонкие стринги, чтобы почувствовать себя сексуальной, ну и просто на всякий случай - доверяй я себе больше, одела бы «бабушкины труселя». Затем я выбрала изумрудно-зеленую хлопковую приталенную блузку с V-образным вырезом и узкие темно-синие джинсы, обула черные кожаные ботинки на высоком каблуке. Волосы я оставила распущенными, сделала макияж в стиле «смоки айс» и нанесла на губы блеск. Должна признать, выглядела я довольно неплохо, для человека, который всего двадцать минут назад собирался лечь спать.

На кухне я достала из холодильника бутылку «Шардоне» и налила себе бокал. Я мало пила у Дэнни, поскольку не хотела ехать пьяной на поезде, возвращаясь домой, а сейчас мне надо было успокоить разыгравшиеся нервы. Я не думала, что сегодня вечером между мной и Седриком что-нибудь случится, хотя в глубине души подозревала, что такое возможно. Единственное, что удерживало нас друг от друга в прошлый раз – присутствие в комнате Кэлли. Будь мы наедине, не знаю, что бы тогда случилось. И это меня напугало. Поэтому я тогда сбежала. А сообщение Седрика тем вечером только подтвердило мою догадку: он хотел меня так же, как я хотела его.

Подумав о том, что нужно будет предложить Седрику что-нибудь перекусить, я быстро собрала тарелку со свежими фруктами, нарезала сыр Cracker Barrel на крекеры Ritz и разложила их на тарелке, которую едва не выронила, услышав стук в дверь.

Сердце чуть не вырывалось из груди, подмышки мгновенно вспотели.

Седрик пришел рано.

— Минутку! — крикнула я, собираясь мыслями и делая глубокий вдох.

Возможно, он не слышал меня, потому что стук продолжался и становился все громче.

Когда я открыла дверь, волна отвратительного запах водки обрушились на меня, словно тонна кирпичей.

— Нейт? Что ты здесь делаешь?

Мы не виделись очень давно, и сейчас он даже отдаленно не напоминал мужчину, которого я когда-то знала. Глаза налиты кровью, отросшие волосы сальные и неряшливые. Похоже, что за месяцы, прошедшие после нашего разрыва, Нейт продолжал пить и катится по наклонной.

— Нам нужно поговорить, — невнятно произнес Нейт, прислонившись к дверному косяку.

— Извини. Не могу. Ты пьян.

Я начала закрывать дверь, но он остановил ее рукой.

— Эллисон, пожалуйста. Сейчас Рождество. Я так одинок. Я чертовски сильно по тебе скучаю.

— Нейт, прошу, уходи. Я не хочу видеть тебя таким. Ты пьян и пугаешь меня.

Я попыталась снова закрыть дверь, но Нейт ее распахнул и протолкнулся мимо меня в гостиную.

— Эллисон, ты не можешь так меня заткнуть. Я люблю тебя. Ты мне нужна.

Он зашел на кухню, схватил «Шардоне» со стола и начал пить прямо из горлышка, словно это была вода, а затем разбил пустую бутылку об пол.

Меня затрясло.

— Нейт, ты не можешь остаться. Пожалуйста, иди домой.

Я вспомнила день, когда мы в последний раз были вместе. Нейт ударил меня по лицу, обвинив в измене с Дэнни, и тогда он был даже наполовину не так пьян, как сейчас.

— Эллисон, нам так и не удалось поговорить о том, что произошло между нами, — сказал он, медленно идя ко мне.

Я попятилась в гостиную. Вытащив из сумочки сотовый телефон, я держала его в руке на случай, если понадобится набрать 911.

— Кому ты звонишь? — прижав меня к окну, спросил Нейт.

Меня затошнило от его зловонного дыхания.

— Никому. — Телефон в руке задрожал.

— Врешь.

Нейт выхватил телефон и швырнул на пол.

— Нейт, ты меня пугаешь. Пожалуйста, отойди, — прошептала я.

Горло перехватило от страха. Я не знала на что способен этот опустившийся Нейт, но хватало и того, что прежний применял силу, будучи пьяным.

— Эллисон, я так по тебе скучал. По твоему запаху, твоему вкусу, пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе. — Нейт наклонился и начал целовать мою шею.

Мне замутило еще сильнее - он него несло не только водкой, но и немытым телом, - а потом я почувствовала, что у него стояк и испугалась.

«Как далеко он собирается зайти? Вдруг только поцелуев ему будет недостаточно?»

Я старалась сохранять спокойствие, но когда Нейт просунул руки мне под блузку, инстинктивно оттолкнула его.

— Эллисон, мы делали это миллион раз, пожалуйста, расслабься, — невнятно произнес Нейт, полузакрыв глаза.

— Нейт, стой! —- крикнула я, когда он начал расстегивать мои джинсы.

— Эллисон, разве ты забыла, сколько раз я заставлял тебя кончать? Повторим?

Я все пыталась оттолкнуть Нейта, но сил не хватало, а он тем временем уже расстегнул мои джинсы.

«Нет!»

— Отойди от меня! — Я толкнула так сильно, как только смогла.

Нейт отступил, но, восстановив равновесие, бросился вперед и сильно ударил меня по щеке: точно так же как в прошлый раз. Из глаз посыпались искры.

Нейт уже стягивал с меня джинсы…

«Уж лучше я умру, чем позволю овладеть собой. И я не сдамся без боя».

Я перестала сопротивляться и позволила Нейту продолжать целовать мою шею. Он просунул руку в джинсы, и тут я сделал свой ход: ударила его коленом и побежала к двери.

Нейт почти сразу же схватил меня за волосы и повалил на пол.

— На помощь! Помогите! — завопила я что есть сил.

Нейт зажал мне рот и подмял под себя.

Я всхлипнула и зажмурилась, не желая видеть то, что вот-вот со мной произойдет, а потом услышала, как распахнулась входная дверь.

— Слезь с нее, ублюдок!

Глава 16

Седрик

Я не верил своим глазам. Мне хотелось немедленно развернуться и уехать, потому что в окне второго этажа я видел, как Эллисон обнимается с кем-то.

«Это такая шутка? Она забыла, что я приеду, и нашла себе другую компанию на вечер?»

Тошнота подкатила к горлу, пока я смотрел из машины, как мужчина целует Эллисон в шею.

Сердце разрывалось на части и бешено колотилось от гнева и шока. Я ударил по рулю и уперся в него лбом.

«Твою мать!»

Как последний мазохист, я снова поглядел на окно, но теперь картина в нем изменилась. Эллисон я видел все еще только со спины, но теперь она отчаянно размахивала руками. Я выскочил из машины, чтобы услышать, что там происходит. До меня не донеслось ни звука, зато я увидел, как Эллисон рванулась от окна и пропала из виду.

Что-то было не так. Я захлопнул машину и поспешил к дому. Дверь на лестницу ко второму этажу была открыта. Я быстро поднялся по ступеням и услышал крик. На помощь звала Эллисон. Я кинулся бежать.

Адреналин зашкаливал, когда я ворвался в квартиру и увидел, как какой-то мужик взгромоздился на плачущую Эллисон. Не думая, я набросился на него с криком:

— Слезь с нее, ублюдок!

Мне удалось оттащить его от Эллисон, опрокинуть на спину и прижать к полу. Я поморщился: от мужика несло, как от пивной бочки.

Он замахнулся кулаком, но промахнулся.

— Седрик! Боже мой, Седрик! — закричала Эллисон.

— Звони в полицию! — крикнул я ей.

Она побежала на кухню.

Мужик плюнул мне в лицо.

— Кто ты, черт возьми?

Я плюнул на него в ответ и задал свой вопрос:

— Что ты собирался сделать до того, как я вошел? А!? ЧТО, БЛЯДЬ, ТЫ СОБИРАЛСЯ С НЕЙ СДЕЛАТЬ?

— Вернуть то, что было моим! – он попытался вырваться, но я крепче прижал его к полу.

В этот момент из кухни появилась Эллисон.

— Они уже в пути, — сквозь поток слез промолвила она.

В этот момент мужик вырвался из моей хватки, сумел встать на ноги, и опять замахнулся на меня. Уклонившись от ударов, я толкнул мудака на пол и падая он задел головой кофейный столик.

Как ни в чем не бывало, мужик снова вскочил и бросился на меня. Повалив на пол, он со всей дури стукнул меня в грудь. В ответ я ударил его по лицу. По руке потекла теплая кровь.

— Остановись, пожалуйста! — закричала Эллисон. — Уходи, Нейт, убирайся!

«Нейт? Она его знает?»

Мой удар, похоже, лишил мудака Нейта сил. Он лежал на полу без движения. Вероятно, был в нокауте, а может просто отключился из-за количества выпитого.

Я стоял и смотрел на него, а затем перевел взгляд на Эллисон.

Она дрожала, по щекам стекала тушь. Я разрывался между желанием подойти к ней и оставаться на месте, чтобы приглядывать за своим противником на случай, если он снова встанет.

Прошло еще несколько минут, а он до сих пор не двигался.

Послышался вой полицейских сирен, и спустя пару минут на лестнице загрохотали шаги.

В квартиру ворвались трое офицеров с оружием наготове.

— Он напал на меня, — Эллисон указала на распластанного на полу Найта. — Его зовут Нейт Хатчинсон. Он мой бывший парень, а еще он алкоголик.

«Вот это да. То есть, Эллисон действительно встречалась с этой сволочью?»

Пока два офицера поднимали Нейта с пола, третий подошел ко мне.

— Офицер Дерин, полиция Бостона. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Конечно, спрашивайте. — Я сел на диван.

— Может, вам лучше сначала позаботится о ране, — предложил он и только после этого я понял, что по руке до сих пор течет кровь.

Я встал, схватил бумажные полотенца из кухни и наскоро начал оборачивать ими правую руку. Мельком я заметил, что один из офицеров уводит шатающегося Нейта в наручниках, а Эллисон на другом конце гостиной, все еще плача, отвечает на вопросы второго.

Вернувшись к офицеру Дерину, я рассказал ему все, что видел и в чем принимал участие. Он заверил, что мне не будет предъявлено никаких обвинений за травмы, нанесённые Нейту, поскольку я действовал в порядке самообороны.

Когда мой допрос был завершен, я оглянулся и увидел, что Эллисон кивает и благодарит полицейского.

— Возможно, нам потребуется вызвать вас для дополнительного допроса, в зависимости от ответов мистера Хатчинсона. Хотя, надеюсь, что в этом не будет необходимости, — сказал офицер Дерин.

— Большое спасибо, офицеры, за вашу помощь. — Эллисон проводила копов до двери.

Я по-прежнему сидел на диване и тупо таращился на свою забинтованную ладонь. Все случившееся до сих пор не укладывалось в голове.

Закрыв дверь на все замки, Эллисон кинулась ко мне.

— Седрик… —- Ее глаза снова наполнились слезами.

— Эллисон, что, черт побери, это было? — спросил я хриплым из-за шока голосом.

Не ответив, она бросилась в ванную и принесла аптечку.

— Седрик, ты поранил руку из-за меня. Мне очень, очень жаль. Я не знаю, как отблагодарить тебя за то, что помог мне. – Эллисон всхлипнула; ее щеки были мокрыми от потока слез.

Она взяла мою руку, убрала бумажные полотенца и стала поливать разбитые в кровь костяшки пальцев перекисью. Я молча наблюдал за тем, что она делает, а затем перевел взгляд на ее лицо. Теперь она плакала еще сильнее, и ее страдания причиняли мне нестерпимую боль.

— Пожалуйста, перестань плакать. Мне невыносимо видеть твои слезы, — попросил я.

Эллисон начала обматывать мою руку бинтом.

— Седрик, этот мужчина… Нейт… он был моим парнем. Мы расстались несколько месяцев назад. Раньше он был хорошим и добрым, преподавал музыку в Беркли, и я понятия не имела, что он алкоголик, почти до самого нашего разрыва. Он умело скрывал это от меня, но я все же начала догадываться. Однажды он пришел домой пьяный и ударил меня. После этого я поставила точку в наших отношениях. Мы не виделись полгода, и вот сегодня он пришел сюда. Я глазам не поверила, когда открыла дверь и увидела его. Я думала, что это ты пришел чуть пораньше.

Эллисон покачала головой и повторила, плача:

— Я думала, это ты… Я думала, что это ты...

У меня разрывалось сердце. Я хотел прикоснуться к Эллисон, утешить, но мысль, что я причастен, пусть даже косвенно, к тому, что этот подонок попал в ее квартиру, резала без ножа.

— Он... что-нибудь с тобой сделал? – спросил я. Мне нужно было знать.

— Он поцеловал меня и лапал. Ты вошел как раз тогда, когда он… собирался… взять меня силой. Не знаю, что бы я делала, не окажись ты здесь вовремя. — Она всхлипнула.

Мне стало тошно. Подумать только, я сидел в машине и смотрел, как она борется с насильником, прежде чем понял, что что-то не так.

Эллисон закончила перебинтовывать мою ладонь, но руки не убрала.

Никакая боль: душевная или физическая не могла удержать меня от того, что я давно хотел сделать. Осторожно убрав ее руки, я обнял Эллисон за плечи и прижал к себе.

Она прислонилась лбом к моей голове. Я обнял ее чуть крепче, закрыл глаза и просто слушал, как быстро бьется ее сердце. Мое сердце тоже не было спокойно, и Эллисон, вероятно, могла почувствовать это.

Мы просидели так минут пять, прежде чем я отстранился, чтобы взглянуть на нее.

— Этот ублюдок тебя ударил? — вскипел я, увидев небольшой синяк.

— Да. Прямо перед тем, как ты вошел, — ответила она, не отводя взгляд.

Я тихо выругался и нежно погладил фиолетовую отметину.

Я чувствовал боль Эллисон, как свою — так сильны были мои чувства к ней.

Эллисон закрыла глаза.

— Мне очень жаль, что это случилось, — прошептал я.

— Слава богу, ты приехал. Я буду вечно благодарна твоей мама за то, что прислала тебя сегодня вечером. И буду вечно благодарна тебе.

Меня переполняли эмоции, и я снова притянул ее голову к своей груди.

Я не знал, смогу ли вообще отпустить Эллисон сегодня. Она прошла через ад, но по-прежнему выглядела сногсшибательно красиво, даже с растекшейся по щекам тушью и синяком на щеке.

Мы просидели в обнимку, прислушиваясь к сердцебиению, еще несколько минут, а потом Эллисон подняла голову и посмотрела на меня своими прекрасными зелеными глазами. И на этот раз, вместо того, чтобы снова прижать к своей груди, я взял ее за подбородок, наклонился и поцеловал.

Глава 17

Эллисон

В объятиях Седрика было уютно, как дома. Он ласково меня укачивал, словно в люльке.

Я надеялась, что сегодняшний вечер каким-то образом сблизит нас, но такого не ожидала. То, что Седрик спас меня от навязчивых приставаний Нейта быстро установило между нами более глубокую связь.

Я часто представляла, как Седрик ко мне прикасается, но не представляла, насколько великолепно быть так близко к нему. Меня смущала такая необычной одержимость им с самой первой встречи в закусочной. Мы редко виделись и мало провели время вместе, но я чувствовала к нему такую ​​привязанность, будто он всегда в каком-то смысле был моим.

Но в том-то и проблема... Седрик не был моим.

Я безумно хотела поцеловать его, но не осмеливалась сделать первый шаг. Я молилась, чтобы произошедшее сегодня вечером не разочаровало Седрика, чтобы он не потерял ко мне интерес и понял, что Нейт – мое прошлое, а не настоящее. А еще я молилась, чтобы он меня поцеловал.

Мы смотрели друг на друга, казалось, несколько минут, а затем Седрик нежно прижал ладонь к моей щеке. Я подумала, что он снова обнимет меня, но в этот раз он притянул мое лицо к своему и наши губы слились в поцелуй.

Сначала Седрик целовал меня медленно, то нежно проникая языком в рот, то целуя в губы и мягко покусывая подбородок. Но я хотела большего, поэтому открыла рот шире и поцеловала его с большим напором. Седрик немедленно отреагировал и углубил поцелуй. Наши языки сталкивались друг с другом, словно в танце, а вибрация от стонов вызывала дрожь.

Внезапно Седрик переместил ласки на мою шею, но остановился прямо перед декольте. Это было невероятно приятно. Мне не хватало его прикосновений на своих губах, но одновременно я желала ощутить их на груди. Седрик выбрал первое и наши губы снова встретились. Я лихорадочно ответила на поцелуй, запустила пальцы в его волосы и притянула ближе. Наши языки кружились в диком танце. На вкус Седрик был как сахар и вино, и это в сочетании с мускусным ароматом просто сводило меня с ума. Я ахнула ему в рот, а он ответил более громким стоном.

Никого и никогда в своей жизни я не хотела больше, но чувствовала, что вот-вот лишусь этого.

Я отстранилась, не отрывая взгляда от глаз Седрика, которые теперь потемнели от желания. Тяжело дыша, он продолжал обнимать ладонями мое лицо и тоже смотрел на меня.

Мои чувства были слишком сильны. Я должна была это сделать. Я должна была знать.

— Седрик…

— Да? — он мягко улыбнулся.

— Твоя девушка, — я прочистила горло, — где она?

Седрик помотал головой, словно пытаясь выйти из транса.

— Что ты имеешь в виду?

— Твоя девушка. Карин. Карин Келлер.

Седрик внезапно отодвинулся, словно его ошарашило, что я знала ее имя. Отсутствие его прикосновений и серьезность лица напугали меня.

«Он разозлился?»

— Что? Как ты…

— Я увидела в газете вашу фотографию.

— В газете? — он недоуменно нахмурился.

— Да. В разделе сплетен. Фото было сделано на каком-то мероприятии по сбору средств за несколько дней до Дня Благодарения.

Седрик отвернулся, прикрыв на мгновение глаза, словно собираясь с мыслями, а затем открыл их и снова посмотрел на меня.

Мне стало некомфортно, я опустила взгляд в пол. Седрик взял меня за подбородок и медленно повернул мое лицо, чтоб я посмотрела на него.

— Эллисон, ты видела фотографию меня и моей бывшей девушки Карин на сборе средств за несколько дней до того, как я окончательно разорвал отношения. Мы расстались после Дня Благодарения.

Мое сердце забилось чаще.

—Так у тебя... нет девушки?

— Нет, — твердо ответил он.

Я вздохнула с облегчением, а Седрик заметил это и усмехнулся.

— О, Боже! — я спрятала лицо в руках и затрясла головой. – Я чувствую себя такой глупой. Я только предположила... Я имею в виду, каковы шансы, что фото было сделано незадолго до того, как вы расстались? Прости за любопытство.

— О, у тебя было полное право спросить. Я только что почти истерзал твои губы и, если бы у меня была девушка, это, очевидно, сделало бы меня настоящим мудаком.

Мы рассмеялись. Примерно на минуту воцарилась неловкая тишина, потом Седрик взял меня за руку и, нежно поглаживая большим пальцем, задумался о чем-то.

— После той ночи, когда подвез тебя домой, — наконец сказал он, — я постоянно думал о тебе. Тогда у меня была девушка... В то время мы с Карин еще встречались.

Я вспомнила, что чувствовала той ночью при прикосновении его руки к моей, когда он записывал номер телефона. Я очень расстроилась, узнав, что у него есть девушка, и не могла не завидовать той, которая могла позволить себе больше, чем я.

— Шли дни, — продолжал Седрик, - а я все не мог выбросить тебя из головы. Вне зависимости от моих чувств к тебе, мы с Карин... нам не суждено было быть вместе. Кое-что случилось во время Дня Благодарения, и я окончательно убедился, что пришло время нам разойтись. Я пошел в закусочную в следующий понедельник, надеясь пригласить тебя на свидание, но, похоже, ты не хотела со мной разговаривать, поэтому я ушел.

«Вот черт! Я была так груба с ним в тот день. Теперь все становилось понятным. Я точно все испортила».

— Я очень удивился, увидев тебя у мамы и сестры дома, но в то же время обрадовался, что получил еще один шанс узнать тебя лучше, – с улыбкой закончил Седрик.

Мне захотелось ответить откровенностью на откровенность.

— После той ночи, когда ты меня подвозил, у меня возникли те же чувства. Когда ты пришел в закусочную после Дня Благодарения, я только что увидела фотографию в газете, ну и… вот почему я так себя вела. Я думала, что у тебя есть девушка, и считала так до этого момента, но по какой-то причине… — Я замолчала, не зная, как объяснить свое поведение сегодня.

— Так, подожди. Выходит, ты поцеловала меня, хотя думала, что у меня есть девушка? — глаза у Седрика снова потемнели, когда он озорно улыбнулся.

Я покраснела.

— Видимо, да, но формально — это ты первым меня поцеловал.

— Ты плохая девочка.

— Седрик, я...

— Я просто шучу, милая, — сказал Седрик, сжимая мое колено.

Я вздрогнула от того, как он назвал меня, выражая свою нежность. Мы оба засмеялись, потом Седрик притянул меня к себе и начался новый раунд страстных поцелуев.

Я была на седьмом небе от счастья. Он был свободен и только что признался, что думал обо мне все эти недели. Я не хотела портить момент, но, если бы продолжала целовать его так, это, безусловно, перетекло бы в нечто большее, поскольку, когда дело касалось Седрика, моя сила воли приравнивалась к нулю.

Нехотя мне пришлось отстраниться от него.

— Давай не будем спешить. – Эти слова продиктовал мой мозг, а тело тем временем ругалось и продолжало льнуть к Седрику.

Он прижался ко мне лбом и закрыл глаза. Он ничего не сказал, но я знала, что он тоже понимает: если мы продолжим целоваться, то пути назад не будет. Влечение между нами слишком сильно.

— Наверное, мне пора идти, — сказал он. — Не хочу, но мне нужно.

Я инстинктивно посмотрела вниз. Внушительный бугор в его штанах иллюстрировал истинную причину его ухода.

Как же мне хотелось, чтобы он остался. Я не могла быть одна сегодня вечером, в особенности я не могла оставаться вдали от него. Но так было правильно.

— Хорошо, — сказала я.

Седрик встал.

— Обещай, что закроешь дверь и немедленно позвонишь, если я тебе понадоблюсь.

— Обещаю. – Я улыбнулась.

Мы подошли к двери и встали лицом друг к другу. Седрик положил руку мне на щеку.

— Слушай, мне нужно улететь в Лос-Анджелес завтра вечером, чтобы встретиться с клиентом. Я вернусь в четверг ночью. Могу я пригласить тебя на свидание в пятницу?

— Конечно. Я с удовольствием пойду.

— Отлично. – Глаза у него засияли.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. — Седрик чмокнул меня в губы, обнял и крепко держал несколько секунд, затем повернулся и быстро спустился по лестнице.

Я слышала, как за ним захлопнулась дверь.

Закрыв дверь квартиры, я прислонилась к ней спиной. Сначала мое сердце ликовало от восторга, но потом восторг сменился пустотой. Боже, как мне хотелось, чтобы я просто попросила Седрика остаться. Я не могла оставаться в одиночестве сегодня вечером и хотела еще раз почувствовать рядом его тепло.

Не знаю, сколько я так простояла, когда услышала, как кто-то поднимается по лестнице.

Глава 18

Седрик

Было далеко за полночь, снежинки сыпались с неба, холодный ветер бил в лицо, но я был на седьмом небе от счастья.

«Боже, помоги мне, я без ума от нее!»

На какое-то время я полностью забыл о прошлом — просто не мог думать ни о чем, кроме настоящего, и того, что почувствовал, когда Эллисон ответила на мои чувства.

Сев в машину, я сразу заметил на пассажирском сидении завернутый подарок — мой повод приехать сюда сегодня.

«Черт! Мне вернуться или нет?»

Я не был уверен, что смогу держать себя в руках, если снова увижу Эллисон. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы уйти от нее. Влечение между нами были настолько велико, что неминуемо привело бы к тому, к чему Эллисон, вероятно, еще не готова. Я не хотел все испортить, особенно учитывая, что она работала с Кэлли.

Но с другой стороны: как я объясню маме, что не отдал подарок?

«Оставлю его под дверью, — решил я, — а после того, как уйду, напишу Эллисон, что он там».

Я поднялся по лестнице, но прежде чем успел положить подарок, дверь распахнулась, напугав меня до жути.

— Привет. Я слышала шаги. Ты так быстро вернулся? — тихо спросила Эллисон, моргая своими красивыми длинными ресницами.

— Забыл подарить тебе это. — Я улыбнулся и протянул ей подарок. —- Мама бы меня убила.

— Спасибо. – Она усмехнулась и взяла маленькую завернутую коробочку, не сводя с меня глаз.

Я сунул левую руку в карман, а правую, так как она была забинтована, убрал за спину — лучше держать их подальше от Эллисон.

Я так и знал, что не стоило возвращаться. Уйти во второй раз было еще сложнее, чем в первый, поэтому я стоял не шелохнувшись.

— Седрик... эм, — нерешительно начала Эллисон.

— Мне действительно надо идти, — сказал я, но по-прежнему не двинулся с места: тело не слушалось.

«Господи, помоги, если она предложит остаться, я пропал. Я не могу оставить ее. Мне даже думать невыносимо о том, как проведу целую неделю в Лос-Анджелесе и не увижу ее до пятницы».

Эллисон потянулась к моей руке.

— Седрик, я не хочу, чтобы ты уходил. Я не хочу быть одна сегодня вечером. Как только ты ушел, я пожалела об этом... а потом ты вернулся, и я просто...

Я прервал ее поцелуем, затащил обратно в квартиру и захлопнул дверь ногой.

Контролировать себя я уже не мог.

Мы пятились назад, а потом Эллисон наткнулась на диван и упала на него. Я оказался сверху. Грудь Эллисон прижимались к моей груди, и я чувствовал, какая она мягкая - определенно настоящая, не то что у Карин.

Запах Эллисон — что-то цитрусовое, и ее неровное дыхание сводили меня с ума. Я никогда раньше не чувствовал себя настолько неуправляемым, и никогда не хотел женщину так сильно.

Эллисон отстранилась и посмотрела на меня. Я знал, о чем она думает, поэтому сказал:

— Ты же знаешь, что нам не обязательно делать это сегодня? Я просто останусь, и мы обойдемся... ну, знаешь… Не думай, что я ожидаю чего-то. Я знаю, что мы не так давно знакомы, но мне просто нравится быть с тобой.

— Мне тоже нравится быть с тобой, Седрик. Думаю, лучше нам не спешить. Но я очень рада, что ты вернулся. – Эллисон обняла меня.

Я уткнулся носом в ее шею, глубоко вдохнул, а затем поднял с дивана и понес в спальню.

Мы оба были измучены событиями сегодняшнего вечера. Я уложил Эллисон на кровать и лег сам позади. Меня окутал ее цитрусовый аромат, смешанный с запахом шампуня. Я нежно целовал ее шею, наслаждаясь им.

Я бодрствовал, пока Эллисон не заснула в моих объятиях, а потом звук ее дыхания убаюкал меня.

«Эта девушка погубит меня», — подумал я, прежде чем заснуть.

***

Я проснулся от доносящегося из кухни запаха бекона, яиц и кофе.

Прежде чем идти на кухню, я заглянул в ванную. Выглядел я, конечно, дерьмово. Одежда помялась, поскольку я спал в ней, волосы всклокочены – пришлось их смочить водой. Благо, у меня было достаточно времени перед вылетом в Лос-Анджелес, чтобы вернуться домой, переодеться и собрать вещи. Натерев зубной пастой зубы, я поднял сиденье унитаза (я же не хотел оконфузиться так быстро, верно?) и помочившись, осторожно вернул сиденье в исходное положение.

Прокравшись по коридору на кухню, где тихо играло радио, я увидел Эллисон, которая была занята готовкой у плиты и не замечала меня. У меня возникло искушение подкрасться к ней сзади и поцеловать в шею, но я просто стоял и смотрел, удивляясь своей силе воле прошлой ночью и поражаясь тому, как мне повезло быть здесь. Не было никаких сомнений в том, что она чертовски хороша для меня, во всех отношениях.

Я подошел к Эллисон и чмокнул в щеку. Она подпрыгнула от неожиданности.

— Доброе утро, – улыбнувшись, произнесла она.

— Доброе утро. Спасибо, что приготовила завтрак. – Я не удержался: обхватил ее за талию и поцеловал в макушку.

— Это самое малое, что я могу сделать после того, что ты сделал для меня прошлой ночью.

Я взял две кружки из шкафа, чтобы налить кофе, пока Эллисон раскладывала яйца с тремя ломтиками бекона по тарелкам.

— О, не мог бы ты взять эту кружку для меня? – она указала на кружку с фотографией Джей-Джея из сериала "Хорошие времена".

Я громко рассмеялся.

— Это твоя любимая кружка?

— Да. Не знаю почему, она поднимает мне настроение, - рассмеявшись ответила Эллисон.

Эта улыбка заставила меня пожалеть, что я еду сегодня в Лос-Анджелес.

Налив кофе в кружки, я поставил их на стол и сел, а Эллисон, взяв сливки, сахар и два кусочка тоста, присоединилась ко мне.

— Это лучшая яичница-болтунья, которую я когда-либо пробовал, — сказал я, ни на йоту не покривив душой.

— Главное – это не передержать на сковороде, и я добавляю немного молока. Рада, что они тебе нравится.

После завтрака я помог Эллисон убрать со стола, а потом мы сели на диван, повернувшись друг к другу.

— Ты работаешь сегодня или тебе сегодня нужно просто подготовиться к поездке? — спросила Эллисон.

— Нет, офис закрыт до завтра. Мне так не хочется ехать в Калифорнию.

— Мне тоже этого не хочется. — Эллисон взяла меня за руку.

Я переплел наши пальцы.

— Нужно взглянуть на нее. — Эллисон указала на мою забинтованную руку

— Думаю, ты права.

Я начал разбинтовывать руку, но Эллисон остановила меня и принялась сама аккуратно снимать бинт.

Рука выглядела гораздо лучше, чем я предполагал, хотя все еще была немного красной и болела.

Эллисон вернулась с перекисью и ватой и принялась дезинфицировать ранки, а потом сделала то, что меня поразило: прежде чем снова забинтовать руку, она поднесла ее к губам и нежно поцеловала ранки.

Меня переполняли эмоции, но я ничего не сказал, ничего не сделал, а просто смотрел, как Эллисон заново накладывает бинт.

— Спасибо, — прошептал я.

Она даже представить себе не могла, как сильно я нуждался в ней сейчас.

— Не за что. – придвинувшись ко мне и положив голову на плечо, ответила она, а я притянул ее к себе.

— Ты сегодня должна идти на работу в закусочную? — спросил я.

— Нет, иначе я бы уже была там. Я пойду завтра, на сегодня я взяла выходной.

Мы просидели в тишине около минуты, затем я повернулся к ней и поцеловал в лоб.

Эллисон подняла на меня глаза.

Я так много хотел ей сказать, но не знал, с чего начать.

— Эллисон, ты не против, если я спрошу, — наконец начал я.

Она подняла голову с моего плеча и выпрямилась, ожидая вопрос.

— Нейт твой последний парень, или после него был кто-то еще?

— Я ни с кем не встречалась после Нейта. Была слишком разочарована. Поначалу у нас с ним было все нормально, но потом… Алкоголизм — это настоящий кошмар.

— Верно, но не все алкоголики жестоки. Он пытался сделать что-нибудь подобное раньше? — я содрогнулся при этой мысли.

— Он никогда не пытался меня изнасиловать, но он ударил меня, как я уже говорила. После этого я сразу же порвала с ним.

— Мне очень жаль, но я рад, что ты это сделала. — Мне захотелось найти Нейта и прикончить его.

— Прежде я никогда не сталкивалась с насилием. У нас с мамой была спокойная, мирная жизнь. А потом она умерла, и все словно развалилось. — Эллисон опустила глаза.

Я ненавидел видеть ее грустной.

— Все развалилось не только из-за Нейта? — спросил я.

— Ну, не только из-за него, я так же бросила учебу. Вся моя жизнь просто изменилась. Я чувствовала, что у меня нет цели, и в целом я просто скучала по маме. Было странно остаться одной, и что мамы нет больше рядом и нельзя с ней поговорить. Но я старалась изо всех сил.

— Ты не одна, и я знаю, что она присматривает за тобой. Черт, я не удивлюсь, если она приложила руку к моему появлению вчера вечером. — Я нежно сжал ее колено.

— Я бы очень хотела в это верить, Седрик. В последнее время все действительно пошло на лад, особенно после того, как я встретила Кэлли и Лукаса, – улыбнувшись, ответила она.

Мне нравилось это слышать.

— Я бы хотел, чтобы мне не нужно было уезжать вечером.

— А что насчет тебя? У вас с Карин все было серьезно? – вдруг сменив тему, спросила Эллисон.

— Нет. То есть, мы встречались какое-то время, но у нас было мало общего. Честно говоря, мы были абсолютной противоположностью. Я действительно хочу найти женщину, близкую мне по духу, и ценящую то, что ценю я, с которой проведу всю оставшуюся жизнь, но к Карин я таких чувств не испытывал.

— Понятно.

Эллисон, казалось, пыталась осмыслить мой ответ, и мне вдруг захотелось быть полностью честным с ней. Она заслуживала по крайней мере немного правды, учитывая, что у меня не хватало смелости сказать ей настоящую причину, по которой я вообще встретил ее.

— Не буду врать, я встречался со многими женщинами. С большинством лишь для секса. Сейчас я хочу от жизни большего. У нас с Карин были достаточно серьезные отношения, но они и близко не дотягивали до того, чего я хочу.

— О скольких женщинах идет речь? — Эллисон нервно рассмеялась.

Я колебался, но хотел быть откровенным.

— Очень много... далеко за двузначное число. Но я всегда пользовался презервативами и регулярно проверялся. Я бы не стал подвергать себя или кого-то еще риску. Но я больше не хочу такой жизни. В молодости я сильно обжегся, я имею в виду отношения, и поклялся никогда больше этого не допускать. Я сказал себе, что секс — это все, что мне нужно. Однако в последнее время я все больше и больше понимаю, что это далеко не так.

Я смотрел на Эллисон, пытаясь мысленно передать ей, что она — то, чего я хочу, поскольку не мог произнести это вслух.

— Чего ты хочешь, Седрик?

Ее прямой вопрос ошеломил меня. Я на мгновение закрыл глаза, пытаясь обработать свой ответ.

— Всего. Я хочу просыпаться утром рядом с той, кто не перестает меня удивлять, с той, которую страстно желаю не только физически, но и эмоционально, на каком-то более глубоком уровне. Я хочу быть с той, кто станет для меня единственной, с той, кто заставляет меня хотеть быть лучшим человеком.

«Я хочу быть с тобой, — мысленно добавил я, — но я тебя не заслуживаю».

***

Мы с Эллисон сидели на диване и разговаривали. По сути, мы почти не знали друг друга, и теперь пытались понемногу заполнить пробелы.

Она рассказала мне о том, как выросла в бостонском районе Рослиндейл, как танцевала и пела в шоу-хоре Бостонской латинской школы и как чуть не вышла замуж за своего парня из школы, но вовремя поняла, что он не тот.

Эллисон призналась, что ее мать была лесбиянкой и потеряла свою любимую, когда Эллисон было пять лет. После этого ее мать больше не ходила на свидания и никогда не влюблялась.

Эллисон поразила меня своей открытостью и, похоже, доверяла мне настолько, чтобы открыть такие личные вещи. Это согревало мое сердце и одновременно причиняло боль.

Я рассказал ей о том, как рос в Дорчестере со своей семьей, показал шрам от пули, полученный случайно, и мы выяснили, что в детстве мы оба часто ездили на Каслайленд.

Я рассказал столько, сколько мог... вплоть до событий в Чикаго. Это был тот момент, когда мне пришлось остановиться или, скорее, сменить тему.

Эллисон полностью открылась мне, а я только наполовину, поскольку было слишком рано рассказывать ей все. Я еще не был готов потерять ее. Я уже предвкушал нашу новую встречу, хотя еще даже не уехал от нее.

— Уже час дня, тебе лучше идти. Нужно собирать вещи и все прочее, — сказала Эллисон.

— Черт. Да, нужно.

Эллисон проводила меня до двери. Я обнял ее так сильно, как только мог, и поцеловал. Я мог бы стоять вот так весь день, поэтому через силу оторвался от ее губ.

— Пока, Седрик, – сказала Эллисон, стоя в дверях.

Я стоял и смотрел на нее, просто качая головой в благоговении перед ее красотой.

— Не могу дождаться вечера пятницы, чтобы пригласить тебя на свидание.

— Я тоже. Напиши мне, когда приедешь, хорошо?

Я был тронут тем, что она беспокоится обо мне, и знал, что буду думать о ней каждую секунду этой поездки.

Глава 19

Эллисон

Моя майка все еще пахла Седриком, я периодически подносила ее к носу, представляя, что он еще здесь.

Весь следующий день я провела за домашними хлопотами: наводила порядок в квартире, ходила в прачечную, но мыслями постоянно возвращалась в прошлое. Мне до сих пор с трудом верилось в то, что произошло за последние сутки, да еще и в Рождество.