Богиня Крола

В. К. Ланкастер

Богиня Крола

Серия: Рут и Грон (книга 5)

Автор: В. К. Ланкастер

Название на русском: Богиня Крола

Серия: Рут и Грон (книга 5)

Перевод: alevtinka_zago

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Таня Медведева

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Пролог

Крол проснулся от того, что кто-то тряс его за руку. Он вздрогнул, заморгав в темноте. Что здесь делал его брат? Была середина ночи. Крол с трудом поднялся, протирая глаза.

— Крол, — прошептал Сурак.

— В чем дело? — прошептал он в ответ, подражая Сураку, хотя не было никакой необходимости понижать тембр голоса. В племени почти не осталось несвязанных Узами самцов, которые спали отдельно от других в пещере для холостяков.

Сурак просунул руку под мышку и осторожно разжал пальцы своего маленького сына, который держался за его шкуру. Рилл мирно спал, в то время как Сурак изо всех сил пытался удержать его одной рукой. Малыш так подрос за последний год, что в это было трудно поверить.

— Его отучили от груди, — сообщил Сурак.

— Правда? — ответил Крол довольным тоном, каким взрослые обычно разговаривают с младенцами. — Молодец, малыш! — он пощекотал Рилла по груди и потянул за хвост, наблюдая за тем, как тот снова завился между его ног, когда он его отпустил.

— Мирра скоро устанет от него, — сказал Сурак.

— Нет. — Они знали, что их Королева темпераментна. Им было нелегко с тех пор, как они присоединились к племени Мирры. Крол делал все, что мог, помогая брату справиться с привязанностью к ней. Уже не в первый раз они сидели в темноте и Сурак шептал Кролу о своих опасениях.

— Она уже и так неспокойна, — настаивал Сурак.

— Неважно. Значит, ты возьмёшь заботу о Рилле на себя.

Крол провёл кончиком пальца по пухленькой щечке племянника.

— Она собирается избавиться от него.

Крол метнул взгляд на брата. Это был страх, который они оба испытывали, хотя Крол его и скрывал. Мирра и раньше прогоняла своих сыновей, но это было много лет назад. Двое ее последних детей родившиеся до Рилла были самками, и она оставила их при себе, поэтому Крол советовал брату надеяться. Единственной альтернативой было наблюдать за тем, как его брат становится одним из тех самцов с печальными глазами, которые отдавали Мирре сына и теряли своего детеныша в лесу.

— Она этого не сделает, — возразил Крол, как всегда в таких случаях.

— Сделает. Она почти не смотрит на него и сердится, когда он издает хоть какой-нибудь звук!

— Тогда ты должен убедить ее оставить его, — настаивал Крол. — Ты с ней Связан или нет? Она должна выслушать тебя, если ты попросишь.

— Я не ее фаворит, ты же знаешь. Она уже ищет другого. — Сурак выглядел убежденным. — Мое время истекло. Я раздражаю ее не меньше, чем детеныши.

Мирра Связала Сурака Узами почти два года назад. По ее меркам, это уже был довольно продолжительный роман. Он был ее тринадцатым Связанным самцом. Гарем Мирры был самым большим из всех, о которых они когда-либо слышали. Но Королеве этого было недостаточно. Она всегда желала нового самца, избавляясь от старого. Они оставались рядом с ней нетронутые и непризнанные, неспособные вырваться на свободу. Сыновья интересовали ее еще меньше. Она кормила их грудью несколько месяцев, а потом ей становилось скучно. Крол знал, что Сураку долго приходилось умолять ее покормить Рилла. Ее благосклонность к нему висела на волоске.

Сердце Крола разрывалось от жалости к брату. Сурак и Рилл были единственной оставшейся у него семьей, и теперь Сурак был Связан Узами с жадной, эгоистичной Королевой. Он бы сбежал с Сураком до того, как Мирра выбрала его, но к тому времени, когда они узнали ее истинную натуру, было уже слишком поздно. Если бы они сбежали, она бы догнала их и убила за то, что они ее отвергли. Такое случалось и раньше.

— Ты должен попытаться, — сказал Крол. — Ради Рилла.

— Я пытаюсь! Она не хочет растить своих детёнышей. Она разрешает своим дочерям остаться только потому, что однажды они сами от нее уйдут. У нее здесь нет ни одного сына. Ей нужны лишь рабы. Она понимает, что не сможет взять новых самцов, если в племени будет полным-полно детёнышей. Племя станет слишком большим.

— Что ты предлагаешь?

Брат пригвоздил его взглядом. Привлекательное лицо, которое его погубило, сейчас было бледным и испуганным. В те ночи, когда он слышал о Мирре что-то неприятное, Крол был благодарен за то, что он большой и неуклюжий. Он чувствовал себя в безопасности из-за своих темных глаз и шерсти, которые делали его совершенно неприметным. В отличие от брата Сурак всегда был более симпатичным, более грациозным. Его светлые глаза в темноте казались серыми, призрачными, и по спине Крола пробежал холодок.

— Тебе нужно забрать Рилла.

Крол чуть не рассмеялся от облегчения.

— Мне? Разумеется, если ты думаешь, что это поможет. Если это так же просто как удерживать его здесь, то…

— Нет, не в твоей пещере. Тебе нужно уйти из племени.

На мгновение Крол лишился дара речи. Сурак, конечно же, шутил.

— Уйти из племени?

— Очень скоро, уже завтра, Рилл будет брошен в лесу. Я не могу этому помешать и не могу уйти с ним, я умру без Мирры, и он так и так останется один. Какой самец отважиться на изгнание ради моего сына? Никто, кроме тебя.

— Я… Я не смогу уйти. Без племени я сойду с ума, это общеизвестный факт, — сказал Крол, срывающимся голосом. Он не мог поверить своим ушам.

— Тогда найди другое племя.

— А когда они спросят откуда у Необузданного самца малыш?

— Не знаю, Крол, но он умрет, если ты этого не сделаешь! Он умрет в слезах и одиночестве под кустом! Если ему повезет! — прошипел Сурак, его руки дрожали. Рилл брыкнулся во сне, и они на некоторое время замолчали, пока Сурак убаюкивал его. Когда Рилл снова успокоился и затих, Сурак приглушенно произнес: — Он мой сын. Пожалуйста, Крол.

Крол по-прежнему колебался.

— Мирра меня убьет.

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы предотвратить это. У тебя будет больше шансов, чем у Рилла в одиночку.

— Ты никогда больше не увидишь ни меня, ни Рилла, если мы решимся на это.

У Сурака не было ответа. Он посмотрел на своего сына, лежащего у него на коленях, держа его за крошечную ручку.

— Знаю. Но я дам ему шанс, к тому же думаю, что не очень долго буду по нему скучать.

— Сурак!

— По-твоему, она оставит меня в живых? — выдал он, одарив Крола вымученной улыбкой. — Она узнает, что я причастен к побегу.

У Крола в голове не укладывалось то, что они задумали. Крол всегда был послушным, его таким воспитали. Даже не соглашаясь, он знал, что противостояние того не стоит. Но это? Этот план был безумным.

— Даже говорить об этом — измена.

— Знаю.

— Мирра будет права, убив нас обоих, если узнает.

— Да, но именно из-за неё мы должны пойти на этот шаг. Тебе ведь тоже не безразлична судьба Рилла.

— Разумеется, но и моя судьба мне не безразлична. Я хочу большего. Одинокая жизнь в дикой глуши не для меня, — сказал Крол.

— То есть, ты позволишь ему умереть?

Крол снова посмотрел на невинное личико Рилла, понимая, что Сурак ждёт его ответ.

— Я не готов принять такое решение, — сказал он, проведя руками по лицу. — Ты просишь меня бросить все, что я знаю, и скрыться.

— Я бы сделал это сам, если бы мог, — произнес Сурак. — Моя жизнь все равно кончена. Я Связан Узами с Королевой, которая убьет нашего малыша. Если это поможет, считай Рилла сиротой. Тем более, что вскоре это станет правдой.

— Не смей так говорить! Я не откажусь от всего ради детеныша! Если бы ты не был моим братом я бы даже не задумывался об этом…

Сурак наблюдал за Кролом, пока тот размышлял.

— Пожалуйста, Крол. Умоляю тебя.

Крол раздраженно зарычал.

— Раз уж ты просишь, как я могу отказать? — в конце концов уступил он. Крол не видел иного выхода. Неужели он думал, что сможет жить в этом племени и видеть лицо Сурака после того, как Рилл будет изгнан? Его брат не лгал, когда говорил, что это его убьет.

— Спасибо, Крол. — Сурак заключил его в объятия. — Да хранит тебя Богиня.

— Надеюсь, — ответил Крол. Он подумать не мог, что ему придется принимать такое важное решение. Единственное значимое событие, которое могло с ним произойти, как его предупреждали, — это Связь с Королевой. Они с Сураком пережили смерть матери, проигравшей вызов и убитой Королевой вдвое моложе ее. Они пережили изгнание вместе с прислужниками своей матери, наблюдая за тем, как ее Связанные самцы, их отцы, слабеют и умирают, пока в живых не остались лишь ее сыновья. Они полагали, что интерес Мирры к Сураку был в тот момент благословением, спасением. Но сейчас…

Он попытался припомнить все опасности, которые, как он знал, подстерегали его в дикой местности. Хищники. Другие племена, другие Королевы. Погода. Племена долины, которые жили на деревьях. Он ничего о них не знал, кроме историй, которыми пугали детёнышей, чтобы они держались поближе к пещерам.

Сурак отстранился от него, поднял Рилла с колен и передал его в руки Крола. Малыш почти ничего не весил, его мех был таким мягким, а тело таким крошечным по сравнению с их телами. Крол впервые посмотрел на него как на своего. Жизнь этого малыша теперь находилась в его руках. Крол был в ответе за него, хотя не просил об этом, будучи Необузданным самцом, которого не предупредили и не дали времени на подготовку. Рилл был просто отдан ему, и он почувствовал, как его сердце сжалось, пытаясь это осознать.

Он только что обрёл сына и потерял брата.

***

Улизнуть с территории Мирры оказалось нетрудно. Крол взял Рилла на руки, позволил мальчику ухватиться за его шкуру и растворился в ночи. Сурак остался в племени, и Крол все еще сомневался, правильно ли он поступил, не стоило ли ему бороться сильнее, чтобы его спасти. Казалось, его сердце было привязано к сердцу брата, и теперь связывающая их нить натягивалась все сильнее, и это причиняло боль. Как бы сильно он ни любил Рилла, он прожил с Сураком всю свою жизнь. Он не знал, как жить без него.

Он понимал, что его единственный шанс — это фора. Он знал, что у него есть время только до рассвета. Вскоре после этого лес сотряс яростный рев Мирры, и он понял, что времени у него в обрез. Он спрятал Рилла, выкопав углубление под бревном и накидав сверху камней, а потом побежал в другом направлении, надеясь перейти Мирре дорогу и увести ее.

Крола захлестнула паника. Его шкура покрылась капельками пота, а мех улегся от страха и покорности. Он никак не мог отдышаться из-за продолжительного бега. Он понятия не имел, сработал ли его план, по-прежнему ли Рилл находился в безопасности, или умер ни за что.

В данный момент он стоял перед Миррой, бежать ему было некуда. Как только он повернется к ней спиной, чтобы убежать, она тут же набросится на него. Ее гигантское тело могло заслонить собой солнце, если бы она захотела. Когда-то они с Сураком считали ее величественной. Сейчас же ее свирепые размеры были ужасающими. Она напрягла плечи, приготовившись к нападению и обнажив клыки, свисавшие из ее приоткрытого рта. Ее хвост подбрасывал вверх опавшие листья и грязь, хлестая по земле у ее ног.

— Где он? — рыкнул она, сжимая и разжимая кулаки.

Крол сглотнул, но ответить не смог. Если он скажет ей, где Рилл, они оба умрут, но и солгать он не решался. Он был напуган и изнурен, но часть его все еще находила в себе силы ненавидеть эту Королеву. Она была чудовищем. Она разрушила не только жизнь каждого самца при дворе, но и его жизнь, жизнь Рилла, жизнь всех младенцев до него, которыми она не хотела заниматься.

Самцы догнали свою Королеву, появившись за ее спиной, с тревогой наблюдая за происходящим. Они знали, что их долг — наказать и, возможно, казнить его, но понимали, что он сделал и пытался предпринять, поэтому не хотели причинять ему боль. Никто из них не хотел становиться свидетелем изгнания Рилла. Те из них, у кого были сыновья, жалели, что их не спрятали от Мирры, как Крол сейчас прятал Рилла.

Сурака среди них не было, и Крол мог лишь надеяться, что его не убили.

Поймав себя на этой мысли, Крол понял, что это, вероятно, последние мгновения его жизни. Мирра разорвет его на части, и Рилл так или иначе умрет в одиночестве. Крол решил, что меньшее, что он мог сделать, — это оказать сопротивление. Он мог доказать этой Королеве, что не каждый самец готов склоняться перед ней, что она не контролировала его, что не все ее любили, как бы сильно она этого ни хотела.

Он широко расставил ноги, расправил плечи, приподнял верхнюю губу и зарычал. Это была не более чем имитация смелости, щедро сдобренная страхом, но глаза Мирры расширились от ярости.

Она взревела и бросилась в атаку.

Глава 1

Наоми огляделась и кивнула. Ее лагерь был не таким уж жалким. У нее был плоский камень, на котором можно было сидеть, и яма для костра, которая была тщательно вырыта и огорожена. Она установила вертел и маленькое, симметричное, навесное укрытие, позволяющее ей чувствовать себя защищенной, когда она заползала в него ночью. Совсем неплохо.

Проблема была в том, что прошло уже несколько дней. Семь, по ее подсчетам. Каждый день она взваливала на плечо свой рюкзак и отправлялась на разведку, не забывая отмечать свой обратный путь и не забредая слишком далеко, чтобы успеть вернуться до наступления темноты. К сожалению, эти меры предосторожности означали, что она ничего не находила. Эти джунгли казались совершенно необитаемыми.

О, она нашла ручей и пополнила запасы воды, убедившись, что находится на горе, что было очевидным, учитывая наклон земли. Но было несколько вещей, на которые она не обращала внимание или которым придумывала оправдания, пока они не начали накапливаться с такой скоростью, что она больше не могла их игнорировать. Во-первых, ни одно из деревьев не было ей знакомо, она никогда не встречала их раньше, не видела на фотографиях, не читала о них в книгах. Она даже не могла угадать к какому виду они относятся. Во-вторых, фрукты тоже были странными, определенно незнакомыми, не говоря уже о том, что они выглядели весьма экзотично. В-третьих, когда она смотрела на ночное небо, она не могла определить ни одной звезды или созвездия. Добавьте к этому странных птиц, животных и насекомых, которых она видела и слышала, и чувство тревоги вам обеспечено.

Наоми многого не знала, поэтому смело могла отмахнуться от всего этого. Судя по климату, она явно была за пределами Соединенных Штатов, ведь дома была зима. Она понимала, что находится в той части мира, которую никогда раньше не посещала. Поскольку Наоми не была экспертом по всем деревьям и птицам на планете Земля, ей было простительно, что она не знала названия каждой окружающей ее вещи.

Единственное похожее на панику чувство, что начинало разъедать её изнутри, было связано с тем, что она до сих пор не нашла ни одного знакомого представителя флоры или фауны. Экзотические растения и животные ее не пугали, она знала, что такое обезьяна, орел, скорпион, змея, паук. Но в этом лесу не было ни одного дуба, вяза или березы, ни одного голубя или зяблика. Спустя неделю она была готова поцеловать муравья, если бы он перебежал ей дорогу. Но не тут-то было.

А ещё был браслет на лодыжке.

Она решила не зацикливаться на этом. Нет смысла беспокоиться о худшем, сначала нужно отыскать плюсы в сложившейся ситуации. Даже если её похитили, чипировали и выпустили в джунгли в качестве эксперимента, она не пострадала. Ее никто не преследовал. Ни в какие ловушки она не наступила, ни один человек в маске не заставлял ее разгадывать головоломки. Так что она пока не будет волноваться.

У нее был свой лагерь и свои методы выживания, так что все в порядке. По крайней мере, так она всегда говорила своим скаутам. «Если вы заблудитесь, сначала позаботьтесь о том, чтобы выжить, и кто-нибудь обязательно вас найдет. Кто-нибудь вас отыщет, — говорила она им. — Это их работа — найти вас. Ваша задача — оставаться в живых, пока они это не сделают, поэтому не рискуйте понапрасну, всегда думайте о последствиях и помните, что тоска по дому — не самое худшее, что может случиться с вами, когда вы заблудитесь в лесу».

Ей просто повезло, ведь она знала, что делать. Или не повезло, если именно поэтому ее выбрали для этого эксперимента или чего бы там ни было.

В любом случае, она выжила, для неё это не составило особого труда. Погода стояла по-тропически жаркой, но она не слышала москитов и её не лихорадило. Она знала, где найти воду. Фруктов было в избытке, ей даже не нужно было лазить по деревьям, если она не хотела. Из больших листьев получились отличные навесы. Она бы могла сделать больше, если бы у нее был нож, но все, что ей дали, — это большой рюкзак с продовольствием. Ей бы хотелось поймать и освежевать животных на ужин для разнообразия, но она не хотела разделывать туши, используя только палки и камни.

Неделя — это долгий срок, поэтому нехватка общения могла сказаться на ней не самым лучшим образом. Наоми нужно было следовать своему собственному совету. Люди выживали, будучи заброшенными судьбой в отдаленные места на месяцы, даже годы. Она надеялась, что с ней все будет по-другому, просто нужно было действовать не спеша. Еще немного, и она накопит достаточно провизии, чтобы переместить лагерь. Она бы могла исследовать нижний склон горы. Наоми осталась на месте только потому, что знала — это будет первое место, где ее начнёт искать спасательная команда, место, где ее видели в последний раз. Естественно, она понятия не имела, как сюда попала, но наверняка кто-то знал о её местоположении. Кто-то знал, потому что кто-то дал ей браслет и рюкзак. Кто-то хотел, чтобы она выжила, по крайней мере, умерла не сразу.

Она вздрогнула. Эта мысль пугала её ещё больше.

Но вот отсутствие общения с кем-либо было уже перебором.

Конечно, она и раньше отправлялась в походы одна. Она не боялась выбираться на природу, но обычно ее окружала дюжина подростков, расталкивающих друг друга, когда она пыталась привлечь их внимание. Она надеялась, что с ее группой все в порядке. Она знала, что они позаботятся друг о друге. Они обладали достаточным количеством навыков выживания, стоило только подключить мозги.

Она хлопнула ладонями по бедрам и заставила себя подняться на ноги. Пора идти. Она впустую тратила день, а ведь раннее утро, пока не стало слишком душно, было лучшим временем для путешествия. Ей лишь оставалось двигаться в одном направлении, прежде чем у нее иссякнут идеи, поэтому она отправилась в путь с бутылкой воды в руке. Она будет срывать фрукты на ходу, так что ей не придётся тащить рюкзак с собой.

Лес был прекрасен. Наоми не возражала против жары, она могла справиться с ней, даже после многочасовой ходьбы. Куда бы она ни забрела, ее окружали щебет и пение пробуждающейся жизни. Она начала напевать, просто чтобы услышать свой голос. Она знала дюжину песен у костра и даже могла их спеть задом наперед. Она могла спеть их во сне вверх тормашками, заложив обе руки за спину.

— У меня припрятано кое-что в кармане, то, что не хватает моему лицу, — пропела она. — Я держу эту вещицу под рукой, в самом подходящем месте. Я уверена, что вы не догадаетесь, как бы не старались. Так что я достану ее и надену. Эту великолепную! Широкую! Девичью! Скаутскую! Улыб…

Она остановилась. Прямо перед ней, между двумя деревьями, стоял невинный ребенок. Мохнатый маленький мальчик с хвостом, который извивался у него за спиной, пока он сосал кулачок. Он был голым. На вид ему было около четырех лет. Он уставился на нее своими карими глазами, глубоко посаженными на круглом личике. У его маленького носа-пуговки не было переносицы, над полными губами, оттопыренными зубами, торчал лишь кончик. На его лице и передней части тела не было коричневого меха, а кожа была бледнее, чем у нее, скорее смуглая, а не шоколадная.

Наоми закрыла рот, щелкнув зубами. Мальчик просто наблюдал за ней. Во всяком случае, она считала его ребенком, но понимала, что он мог быть просто каким-нибудь приматом. Он был довольно пушистым. Только тот факт, что он стоял на ногах и в остальном выглядел как человек, вынудил её усомниться в том, стоит ли его причислять к животным. Его конечности выглядели точь-в-точь, как у нее. Они предназначались для ходьбы и удержания предметов, а не как у обезьяны, где они были своего рода взаимозаменяемы.

Она медленно опустилась на корточки, упершись коленом в землю, чтобы сохранить равновесие.

— Привет, — сказала она непринужденным, приятным и ласковым тоном, как будто подзывала одичавшую собаку. Она медленно протянула руку. Мальчик с опаской шагнул ближе. — Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась она. — Или лучше спросить «Кто ты?».

Было очевидно, что мальчик ее не понимает. Она поморщилась, когда он вытащил кулачок изо рта и взял ее за руку. Его рука была крошечной, теплой и липкой, как у любого другого ребенка. Он повертел ее руку из стороны в сторону, словно что-то искал. Наоми приняла сидячее положение, когда он подошел ближе, потыкал ее кожу и осмотрел одежду, чуть не доведя её до смеха. Он издавал то тихое, то громкое, писклявое рычание, будто его голос ломался.

Наоми позволила ему поиграть с ней. Она никогда раньше не видела никого похожего на него, никогда раньше не слышала ни о чем подобном. Он был настоящей находкой. Она не знала, успокаивало ее его существование или нет. Это лишь усугубляло странность леса, в котором она находилась, но мальчик был дружелюбен. Если она права и он обычный ребенок, то поблизости должны быть люди, возможно, деревня. И конечно, все они, вероятно, будут похожи на него, а взрослые, скорее всего, захотят ее съесть, но это хоть что-то. Она вдруг почувствовала себя исследователем, открывающим новый мир в центре Земли.

— Привет, — повторила она, рассмеявшись, когда он потянул за ее рубашку и бросил взгляд на ее лицо. Он не улыбался, но и не казался расстроенным. У него была взъерошенная копна каштановых волос. Он шагнул к ней, оказавшись в кольце её скрещенных ног, и, слегка подпрыгнув, бросился на нее. Она инстинктивно поймала его, и когда он неуклюже стал карабкаться по ней, она поняла, что он пытается взобраться на нее. Однако он был слишком большим для того, чтобы она могла нести его на одном плече, но, похоже, именно это и входило в его планы.

— Ладно, ладно, — сказала она, пытаясь удержать его перед собой. Его хвост обвился вокруг ее запястья, и она чуть не вздрогнула от этой странности. Она никогда раньше не держала на руках обезьяну, да и хвост у него был совсем не похож на кошачий. Он не был отталкивающим, просто… необычным.

Как раз в этот момент из леса донесся отдаленный шум, и мальчик замер, оглянувшись через плечо. Он посмотрел на нее, отвлекшись от того, что пытался сделать.

— Что такое? — прошептала Наоми.

Шум повторился, на этот раз гораздо ближе. Это был утробный звук большого животного, напоминавший о большой кошке, зовущей другую. Она с испугом посмотрела на мальчика. Обхватив его руками, она на всякий случай поднялась на ноги. Он уютно устроился в ее объятиях, цепляясь за ее рубашку и глядя в направлении шума. Наоми содрогнулась от страха, когда тот звук раздался снова. Она сомневалась, что готова столкнуться с чем бы то ни было. Звук явно исходил от кого-то большого и опасного.

— И что дальше, а? — спросила она.

Мальчик пронзительно закричал в ответ, и кошачий звук раздался громче и ближе, чем она ожидала.

Наоми ждала столкновения с неизбежным, ее грудь сковало от напряжения. Она услышала, как зашуршали листья и закачались ветви, раздвигаемые в стороны. Затем в проходе между деревьями, чуть дальше того места, где появился мальчик, появилось огромное существо. Выше любого нормального мужчины, с мощной и мускулистой грудью, покрытого почти с головы до ног мехом, его пытливые глаза остановились на ней.

— Ой-ой, — выдохнула она. Ее разум лихорадочно искал имя для монстра, стоящего перед ней, но в голову пришел лишь «Бигфут». Вот как он выглядел. Но что-то подсказывало ей, что это не он. Бигфут был мифом, а эти существа определенно реальны.

Увидев её, он словно застыл, дав ей возможность его рассмотреть. Он выглядел диким и сломленным, его тело было покрыто шрамами, которые проглядывали сквозь его мех, а лицо было каким-то ассиметричным. Мальчик на ее руках что-то взволнованно забормотал, но зверь не ответил. Он просто смотрел на нее, пока его взгляд не упал на ребенка, и когда он снова посмотрел на нее, Наоми показалось, что она увидела в его глазах отражение собственной паники. Ее руки задрожали.

Она могла сложить два плюс два. Это существо, наверно, отец мальчика, и оно только что обнаружило своего детёныша в объятиях незнакомки. Она не могла просто бросить ребенка и убежать, он мог пострадать, впрочем, он, похоже, не собирался ее отпускать. Она не знала, что делать, боялась пошевелиться, опасаясь, что это спровоцирует ситуацию.

Тогда зверь принял решение за нее. Расставив ноги, он взревел, и этот рев ее оглушил, стоило ей заглянуть в пасть с одним клыком длиннее ее пальца и другим зазубренным, поломанным клыком.

Прежде чем он успел напасть, Наоми крепче прижала к себе мальчика и сорвалась с места.

Глава 2

Крол бродил по лесу в поисках Рилла. Маленькая угроза снова исчезла. С недавних пор Рилл пропадал все чаще и чаще, он стал слишком взрослым, чтобы довольствоваться лишь компанией Крола. Бывали моменты, когда Крол не паниковал, но его мучили все те же страхи — Рилла мог найти Зверь, другое племя или другая Королева. Он мог упасть в яму или свалиться с дерева. Могло случиться все, что угодно.

Он просто добавил эти страхи к своему обычному повседневному страху перед тем, что их найдет племя Мирры, расширяющее свою территорию от вершины до подножия горы, пока Крол не будет вынужден подойти к племенам долины ближе, чем рассчитывал. С этими думами он жил ежедневно. Он привык к страхам, воспитывая Рилла в одиночку.

— Рилл! — позвал Крол. Он знал, что мальчик хотел выйти за рамки жестких границ, установленных для него Кролом. Он знал, что Рилл начинал интересоваться миром. Порой его было трудно удержать. Он еще не знал, что их положение ненормально, что у него должно быть племя, мать и более, чем один отец. Он не знал, что они были изгнанниками, которые скрывались.

Крол никогда не лгал и не говорил ему, что он отец Рилла, но Рилл никогда и не спрашивал. До сих пор ему удавалось избегать подобных расспросов, главным образом потому, что Рилл не знал, что детям нужны родители. Впрочем, он был уверен, что долго это не продлится. Рилл спросил, кто присматривал за Кролом, когда тот был ребенком, и Крол рассказал ему о своем отце, о том, как ему было больно расставаться с матерью и Сураком. Поскольку Крол не хотел, чтобы Рилл угодил в лапы Королевы, лучший способ, который он мог придумать, дабы избежать этого, состоял в том, чтобы удержать его от поиска того, чего они были лишены, того, в чем он потерпел неудачу.

От жары джунгли вокруг него кружились и качались, Крол потер голову, пытаясь сфокусировать взгляд. Три года без племени, наедине с ребенком, который был его единственным собеседником, давили на его разум, и даже теперь, когда Рилл подрос и научился говорить, Крол по-прежнему замечал, что периодически теряет концентрацию и забывает о многих вещах. Хуже всего было, когда он оставался один, а Рилл засыпал. Каждый раз, когда мальчик убегал, он рисковал, ведь Крол мог заблудиться, разыскивая его, или, что еще хуже, напрочь о нем забыть. Крол не сказал Риллу, что он наполовину обезумел. У его племянника не было никого, кроме него, поэтому он не хотел беспокоить его в таком юном возрасте. Растить Рилла было нелегко каждый божий день, пока он был ребенком, но Крол справлялся с этим исключительно благодаря своей решимости. И не только. Он мог заставить свой разум реагировать правильно, особенно в такие моменты, когда больше всего в этом нуждался.

— Рилл! Где ты? Иди сюда! — снова позвал он. Мальчик, вероятно, прятался. Крол был уверен, что временами для него это был скорее тест, нежели игра. Как долго, по мнению Рилла, Кролу придется его искать? Было уже за полдень. Он должен был разыскать до наступления темноты, ведь его племянник все еще боялся темноты, не хотел спать один и не мог бежать, не споткнувшись. Он был еще так мал… Страх за него пронзал Крола насквозь. Если он потеряет Рилла, ему придёт конец. Горе и чувство вины уничтожат его, возможно, еще до того, как одиночество окончательно сведет его с ума.

— Рилл! Ты что, прячешься? — сказал он, остановившись, чтобы прислушаться к ответу, будь то приглушенный озорной возглас или отдаленный крик о помощи. Он пока не будет паниковать.

— Крол! Я здесь! — услышал он крик Рилла, его сердце успокоилось, напряжение в груди ослабло. Он бы снова прочитал Риллу лекцию о том, что нельзя уходить, даже если он думает, что это принесет какую-то пользу, но это было маловероятно. Он изменил курс, пробираясь через лес в направлении голоса Рилла.

Он отвел ветку в сторону, после чего отпустил ее, позволив ей вернуться на место. Он поднял взгляд и замер. В конце ряда деревьев Рилла удерживало… Он не знал, что именно. Его сердце тут же подскочило к горлу. Этот мальчик был смыслом его жизни, всем его миром, а теперь он был в объятиях незнакомца. В лучшем случае незнакомца, в худшем — какого-то монстра.

Существо напоминало одного из представителей его вида, но было слишком непохожим, чтобы его можно было сравнить. Оно было ужасно маленьким и тощим, гораздо более худым, чем любой из его вида, не умирающим с голоду, но явно обладающим силой, раз способно было нести Рилла. Насколько Крол мог разглядеть, у существа была тёмная кожа, густая вьющаяся грива и странные покровы почти на всем теле. Черты его лица были миниатюрными и нежными на необычайно плоском лице, рот маленьким и пухлым под вздернутым носом, то есть все неправильное.

Что-то в том, как оно стояло, как держало Рилла, а также округлости бедер, навело его на мысль, что это была самка. То, как оно смотрело на него, защищая Рилла, говорило о том, что это Королева. Существо выглядело вызывающим. Оно выглядело так, словно хотело забрать Рилла.

Нет.

Он сражался за Рилла с Королевой в три раза больше ее. Он не позволит этому существу забрать его без боя, без боя, который он выиграет. Если это была какая-то юная особь, запутавшаяся в своих инстинктах размножения, ей нужно преподать урок того, что самец сможет вынести, а чего он не потерпит.

Он собрался с духом и взревел, защитные отцовские порывы смешались со страхом и овладели им на пару с безумием. Мощная демонстрация вынудит Королеву пересмотреть ценность Рилла.

По всей видимости, нет, поскольку маленькое проворное создание развернулось и побежало в лес, удерживая Рилла на руках. Крол помчался за ней, в ужасе представляя, что она сделает с Риллом и куда направится. Она опережала его, но он был намного быстрее. Рилл ей явно мешал и визжал, не зная, игра это или нет.

Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы ее поймать, даже не пришлось уворачиваться от веток на своем пути, поскольку в его жизни были удары и потяжелее. Он протянул руку и схватил ее, его руки сомкнулись вокруг нее и Рилла, оторвав её от земли. Она закричала в тот же момент, как он снова взревел, мотая ее из стороны в сторону, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. Рилл выбрался из ее хватки и перебрался на плечо Крола, вцепившись в мех его шкуры. Он дрожал и шмыгал носом. Крол не хотел его пугать, но, возможно, это послужит ему уроком, который необходимым для его безопасности. Рилл был уже не таким маленьким, чтобы лить слезы, но Крол напомнил себе утешить его позже.

Королева тоже хныкала, но не вырывалась и не сопротивлялась, поэтому он бросил ее, и она с криком рухнула на землю. Крол тяжело дышал, но внимательно наблюдал за ней. Она снова глянула на него, и он фыркнул, приподняв губу и обнажив здоровый клык. Она вздрогнула и прикрыла лицо рукой в ожидании удара.

Решив, что он достаточно сильно ее напугал, и она не представляет особой угрозы, Крол повернулся и пошел прочь. Он стащил Рилла со спины и прижал к груди.

— Видишь, что может случиться, когда ты сбегаешь? — отчитал он его, сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, поскольку Рилл и так уже был расстроен.

— Я только хотел поиграть с ним, — сказал он, уткнувшись лицом в грудь Крола.

— Ты хоть знаешь, кто она? Разве ты не видел, что она не такая, как мы? — настаивал Крол, испытывая неприятное и иррациональное чувство вины, мучившее его теперь, когда он вернул Рилла. Королева в его руках была легкой, как травинка, и выглядела очень напуганной, а ведь его всегда воспитывали заботиться о Королевах. Но он напомнил себе, что она пыталась забрать Рилла, и то, что она была маленькой, не означало, что она не опасна. Почти каждое животное в джунглях было меньше Крола, но он все равно боялся.

— Она? — спросил Рилл.

— Хм? — Крол оглянулся через плечо, дабы убедиться, что Королева не последовала за ними. Если она побежит к своему племени и расскажет о случившемся, они окажутся в опасности. Им нужно незамедлительно покинуть свою пещеру. И снова продолжить спуск по склону горы.

— Что это значит? — спросил Рилл.

Крол оглянулся на него, осознав, что выдал тайну, которую собирался хранить. Он решил было солгать, но не смог придумать ничего путного.

— «Она» — это самка, — сказал он, не желая учить его слову «Королева». Он не хотел учить его тому, что он менее значим и рожден для служения. Рилл не повторит судьбу своего отца.

— Кто такая самка?

Крол едва не застонал. Он, должно быть, очень напуган.

— Мы — самцы. Самки — другие.

— Ох. — Рилл, казалось, задумался над этим. — Так вот почему ты напал на нее?

— Нет, она пыталась забрать тебя! — напомнил ему Крол.

— Она сделала это, потому что она самка?

— Не знаю.

Рилл на мгновение призадумался.

— Разве самки плохие? — спросил он.

Крол остановился, приподняв Рилла, чтобы заглянуть ему в глаза, светлые глаза цвета восходящего солнца, точь-в-точь как у Сурака.

— Да, Рилл. Самки очень опасны, и если ты когда-нибудь снова их встретишь, ты должен бежать в другую сторону и немедленно найти меня. Единственное, что они хотят, это причинить тебе боль. Ты меня понял? — Он не мог рисковать тем, что, если Рилл когда-нибудь пересечется с Миррой, он тоже попытается с ней поиграть.

Рилл заскулил и протянул руки, чтобы его обняли, а не держали на расстоянии вытянутой руки. Крол приподнял голову мальчика за подбородок, придерживая другой рукой. Он не хотел его пугать, но все, что он сказал, было правдой. Он должен был знать, кто такие Королевы.

— Я единственный, кому ты можешь доверять, — добавил он.

Всю дорогу до дома Рилл молчал, в то время как Крол не терял бдительности, всматриваясь в лес в поисках какого-нибудь движения или приближающихся звуков. «Королева, наверно, уже добралась до своего племени», — подумал он. Она скорее всего сразу же побежала домой, так что сейчас орава разъяренных самцов, вероятно, срывала ветки с деревьев, чтобы его избить.

Добравшись до пещеры, в которой они с Риллом жили, он огляделся, но там не было ничего, что стоило бы прихватить с собой. Ничего такого, что нельзя было бы заменить. Поэтому он просто сделал все возможное, чтобы скрыть их присутствие там перед уходом. Он собирался спуститься с горы, куда его народ боялся соваться из-за рассказов о племенах долины. Он замер, гадая, не была ли Королева, которую они встретили, одной из них, если он уже достиг подножия горы. Он не хотел и мысли такой допускать — судя по жаре, скоро начнутся дожди. Долину затопит. Ему нужно было держаться подальше от кромки воды, чтобы избежать встречи с животными, взбирающимися на гору ради спасения. Если народ долины начнут подъем в горы, ему придется вернуться туда, где его может обнаружить племя Мирры или такое же, как у неё.

Но им нужно было укрыться до того, как начнутся дожди, они не могли оставаться там, где были сейчас.

Рилл уже заснул. Крол зашагал дальше.

Глава 3

Наоми хромала по лесу, возвращаясь к своему лагерю, почти наверняка вывихнув лодыжку. Она потеряла свою бутылку с водой, но едва обратила на это внимание. Её потрясло то существо, как собаку игрушка. Она все еще чувствовала его руки, которые сдавливали её словно в тисках, его массивную грудь за своей спиной, долгое падение на землю, когда он ее отпустил. Ей повезло, что она осталась жива.

Она сглупила, забрав его сына. Если бы она подобрала медвежонка и убежала с ним, то для неё бы все закончилось гораздо хуже. Но теперь она знала, что вышло из леса, и у неё голова шла кругом, пытаясь это осознать. В лучшем случае он был Бигфутом. В худшем… Она ещё не придумала.

Она знала, как наложить повязку, правда у нее не было бинтов, но она что-нибудь придумает. Ей просто нужно было вернуться в лагерь. Она была рада, что еда находилась в пределах досягаемости, она знала, где найти воду. Она соорудила костыль из упавшей ветки, несмотря на то, что ее руки все еще дрожали. Этим утром она была так уверена в себе, что думала о своем выживании с какой-то небрежностью. Теперь она была ранена после столкновения с тем, что не должно было существовать. Она провела много времени в походах, путешествуя по США, но никогда не видела Бигфута. Так где же она, черт подери?

Она добралась до своего лагеря и села на камень, сняв обувь. Перед своим уходом она загасила костер до тлеющих углей и накрыла его, поэтому начала разжигать его снова. Она не нуждалась в нем для обогрева или приготовления пищи, но она определенно нуждалась в источнике света после захода солнца. Со светом она чувствовала себя в большей безопасности, нежели в полной темноте, в укрытии или без него. После случившегося, она хотела, чтобы между ней и миром что-то было.

Она обмотала лодыжку носками и ремнем, а затем забралась в свой шалаш. Ей не хотелось признаваться в этом самой себе, но все выглядело не так радужно, как в то утро, когда ее самой большой проблемой была скука. Как она могла целую неделю бродить по лесу, выбирая разные направления, и не наткнуться на хотя бы одного Бигфута? Она больше не чувствовала себя в безопасности. Он знал, что она рядом, и мог найти её, чтобы устранить угрозу ради своего детеныша на своих собственных условиях.

Лодыжка пульсировала, ступня распухла. Наоми пожалела, что у нее нет обезболивающих. Она передвинула камень, чтобы держать ногу приподнятой во сне, и легла спать. Она не надеялась, что заснет посреди дня, внутри неё все бурлило и кипело, но ей ничего другого не оставалось, если она хотела, чтобы ее лодыжка зажила. Завтра она соберет вещи и найдёт другое место для лагеря, правда это будет нелегко с ее вывихом. Она хотела дать ноге как можно больше времени, чтобы предотвратить ухудшение ситуации.

Ее костер составлял ей компанию, когда солнце, наконец, медленно зашло за горизонт. Тогда все, о чем она могла думать, были глаза среди деревьев, наблюдающие за ней и ожидающие, когда она заснет. Она подтянула колени к груди, отодвинув ноги подальше от входа в свое маленькое убежище. Она не могла забыть того, что увидела, как испугалась и что почувствовала, когда к ней прикоснулась эта тварь. Она не сомневалась, что ему было все равно, больно ей или нет. Он убил бы её, если бы считал, что она стоит таких затрат энергии.

Наоми вздохнула и повернулась на бок. Она считала, что в каком-то смысле то, что он сделал, чтобы защитить своего ребёнка, было достойно восхищения. Но, по всей видимости, его вид не был ни робким, ни благоразумным. Если она столкнется с кем-нибудь еще, то будет помнить, что не стоит пытаться заводить друзей, — они сначала стреляют, а потом задают вопросы.

Когда наступила ночь и температура немного упала, она заснула. Проснулась Наоми на удивление поздно, что она списала на свою лодыжку, и начала готовиться к переезду. Она привела в порядок свой лагерь, потушила костер и запихнула в рюкзак столько еды, сколько смогла. Используя свой импровизированный костыль, она направилась к ручью. Пока она оставалась у воды, с ней ничего не случится, особенно в такую жару.

Она снова запела, чтобы составить себе компанию, но тихо, чтобы не привлекать нежелательного внимания.

— Может ли девчонка-скаут завести новых друзей? Да, мы можем, да, мы можем! Может ли девчонка-скаут протянуть руку помощи? Да, мы можем, да, мы можем! Может ли девчонка-скаут стать лидером, направляющим всех, кто в этом нуждается? Может ли девчонка-скаут быть лидером? Да, мы можем!

Она пела фальшиво и без своих обычных кличей, но тем не менее ей стало легче. Это отвлекло ее от мыслей и напомнило о лучших временах. Заставило почувствовать себя немного более нормальной.

Она нашла ручей и пошла по течению, спускаясь с горы. Там, где она впервые очнулась, она не нашла для себя ничего хорошего. Она не боялась заблудиться, так как у неё не было никакой необходимости возвращаться. Пришло время исследовать что-то новое в надежде найти какую-то помощь.

К этому времени она уже приспособилась к суточному ритму, где бы она ни находилась. Она знала, когда ждать полудня, а когда наступления ночи, поэтому остановилась прежде, чем опустились сумерки и разбила себе новый лагерь, выкопав яму для костра. Ее нога убивала ее, сплошной комок боли от колена и ниже. Она подождет, пока рана заживет, прежде чем двинется дальше. Она заставила себя обустроить свое укрытие, после чего снова сняла обувь и села, опустив ногу в ручей. В такую погоду вода была теплой, но она была прохладнее, чем ее воспаленная лодыжка, и она чуть не застонала от облегчения. Она легла на спину и уставилась в небо, на мерцающие звезды, только что появившиеся в тускнеющем зеленом закате.

Когда наступила полная темнота, она была вынуждена вернуться в свое убежище, чтобы провести еще одну ночь в одиночестве, в этом чужом краю.

Она позавтракала у ручья, погрузив ногу в воду. По крайней мере, там, где она сейчас была, не было никаких монстров, но, с другой стороны, раньше их тоже не было.

Шли часы, она ничего не делала, просто старалась держать лодыжку там, где прохладнее. Пока Наоми сидела на берегу, она по частям стирала свою одежду в ручье и терла кожу. Она прислушивалась к пению птиц. Когда мелкие млекопитающие приходили на водопой, она пыталась их опознать, но не могла. Все они были какими-то чудными, как рисунки из детских книжек. Обезьяны с клювами, крысы с перьями, птицы с лапами.

На второй день она просто пощупала свою лодыжку, задаваясь вопросом, достаточно ли хорошо та зажила, чтобы отправиться на разведку, когда прохладный ветерок пронесся мимо, заставив ее поднять взгляд. Она не знала, что именно вынудило ее внезапно насторожиться. Все вокруг нее выглядело нормально, но этот ветер казалось налетел из ниоткуда, при том, что всю прошедшую неделю было нестерпимо жарко. Щурясь от солнца, она заметила на небе несколько облаков. Она стала прислушиваться к животным; не стали ли птицы петь громче? Она начала вытаскивать ногу из реки, потянувшись к своему костылю.

Едва Наоми успела встать, как крупные капли дождя упали ей на плечи, заставив ее вздрогнуть и прикрыть глаза. С шипением проливной дождь накрыл джунгли непроглядной стеной. Она заметила его приближение и взвизгнула, когда он ударил по ней. Дождь лил как из ведра, она мгновенно промокла до нитки. Прятаться в ее убежище бесполезно, скорее всего, его смоет, когда пыльная земля впитает воду. Ей нужно было пошевеливаться и найти настоящее укрытие, пещеру или что-то в этом роде.

Она закинула рюкзак на спину и заковыляла со своей корягой в лес. Теперь она жалела, что не отправилась на разведку раньше. Она совершенно не представляла, в какую сторону идти, она могла несколько часов провести под дождем. Она старалась держаться под деревьями, поближе к стволам. Навес из листвы обеспечивал какое-то подобие укрытия, но этого было недостаточно, чтобы оставаться сухой. Если земля не высохнет, она не сможет развести костер, сесть или лечь. Ее здоровье сильно пострадает, если она будет спать в грязи в мокрой одежде.

Она надеялась, что это будет всего лишь кратковременный ливень, но он все продолжался и продолжался, не стихая. Солнечный свет стал приглушеннее, а температура больше не была нестерпимо высокой. Ей срочно нужно было найти сухое место, чтобы спрятаться.

Ей потребовалось несколько часов. Она пыталась петь, чтобы не падать духом, но из-за дождя едва могла себя слышать, ей нужно было сосредоточиться на том, куда она ставила ноги, пока вода текла между корнями деревьев. Когда ботинок на ее вывихнутой лодыжки застрял в грязи, вытаскивая его на её глазах выступили слезы. Она боялась, что ночь наступит прежде, чем она что-нибудь найдет.

Наконец, измученная, она заметила выступ скалы, который выглядел весьма обнадеживающим. Она заковыляла быстрее, буквально бросившись в темную пещеру со всхлипом облегчения, как только добралась до нее. Она скинула рюкзак на пол и легла на спину, тяжело дыша, радуясь, что шум дождя доносится снаружи, а не эхом разносится вокруг нее. Кожу Наоми покалывало после долгого пребывания под дождем. Каждый дюйм ее тела был покрыт влагой. У нее в рюкзаке был хворост для растопки, но он отсырел. Ей было все равно; найти островок безопасности было первым шагом к выживанию. По крайней мере, она могла поспать.

Она заставила себя сесть, чтобы снять промокшую одежду. Ее рубашка шлепнулась на пыльный пол, усеянный листьями, которые занесло ветром. Она сбросила ботинки, сняла носки и брюки, оставшись в мокром нижнем белье и жилете. Она расстегнула лифчик и вытащила его из-под жилета.

Она растирала руки ладонями, пытаясь понять, становится ли ей хоть немного теплее. В тот момент она была готова отдать все, что угодно, за добротное сухое одеяло. Она начала отжимать волосы. Ее одежда так промокла, что могла подождать, пока ее разложат сушиться, она все равно не просохнет еще несколько часов, если не дней. По крайней мере теперь Наоми могла улыбнуться. Вот это приключение! Безумный дождь пришел из ниоткуда. Она гордилась собой за то, что так стойко держалась, даже с вывихнутой лодыжкой.

Она подтащила к себе рюкзак, вытащила хворост для растопки, развязала и разложила. Как она и думала, все отсырело. Прежде чем растопка разгорится, хворосту нужно было еще немного просохнуть, а поскольку у Наоми не было зажигалки или спичек, ей придется сделать это по старинке.

Вода с её волос стекала по спине. Она очень надеялась, что не заболеет, но без огня это казалось неизбежным. Она бы справилась с простудой, ее бы это не убило. Если завтра дождь не прекратится, ей придется выйти наружу за едой и водой, чего она делать не хотела. Тем не менее, ночью она будет в безопасности и сухости, это даст ей время подумать и составить план.

Она услышала звук позади себя, словно что-то двигалось по грязному полу пещеры. Она замерла, почему-то вообразив, что если не посмотрит, то ничего не случится. Она напряглась, чтобы прислушаться, но не уловила ни единого шороха. Она сделала несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. Скорее всего, ничего не было. Ей просто померещилось. Ей просто нужно было проверить.

Она медленно оглянулась через плечо. По мере приближения заката, пещера все больше погружалась во тьму. Она вперила взгляд в дальнюю стену, уповая на то, что глаза привыкнут к темноте, из которой появилась фигура, сверкнув белыми зубами и блеснув глазами.

Ее желудок подскочил к горлу, ещё чуть-чуть и её бы вырвало, если бы грудь не сдавило от паники. В самом дальнем углу, прижимая сына к груди руками и ногами, сидел Бигфут. Это точно был тот самый йети. По его реакции она поняла, что он тоже ее узнал. Маленький мальчик уставился на нее с нескрываемым опасением. Отец снова обнажил свой клык, на этот раз рычание, похожее на звук рвущейся ткани, вырвалось наружу, послав по ее спине мурашки.

Наоми не могла поверить, что сняла одежду, не проверив пещеру на наличие животных. Она всегда напоминала своим отрядам бойскаутов проверять, нет ли внутри медведей или горных львов, особенно в такую погоду. Следовало предположить, что в пещере укроется зверь. Просто она испытала такое облегчение, обнаружив ее, что потеряла бдительность. Она слишком сильно нуждалась в ней, в каком бы состоянии она ни находилась. И все же Наоми предпочла бы медведя или горного льва Бигфуту. Она бы даже предпочла другого представителя его вида тому, который уже однажды напал на нее.

Она видела, что чем дольше она смотрела на зверя, тем более раздраженным он становился, но она не могла отвести взгляд. Она не могла уйти. Она знала это. Она не могла выбежать полуголой под дождь с вывихнутой лодыжкой. Даже если она успеет забрать свои припасы, она не сможет вернуться в лес. Она не сможет найти другую пещеру в темноте, не пройдет и часа, как наступит ночь. Она не сможет провести ночь под дождем, в мокрой одежде. Она замерзнет.

Как бы безумно это ни звучало, она понимала, что предпочла бы рискнуть и подружиться с Бигфутом. Может, они придут к какому-то перемирию, если она останется на своём месте, а он — на своем. Он должен понять, что она всего лишь пряталась от дождя, как и он. Она и предположить не могла, что будет представлять для него угрозу, ведь он был на фут выше ее и, вероятно, весил в три раза больше, чем она. У него были клыки! У нее даже не было длинных ногтей.

Она начала осторожно пятиться назад, переставляя руки за спиной так, что теперь сидела, прислонившись к стене пещеры. Как только она пошевелилась, рычание усилилось. На этот раз он определенно предупреждал ее, но она не остановилась. Просто двигалась так медленно, как только могла, боком ко входу в пещеру, удерживая его в поле своего зрения. Она пристально смотрела на противоположную стену, готовясь к нападению. Если он нападет на нее, ей придется выбежать под дождь, но, может, ей повезет и она выживет.

Но ничего не произошло. Через пару секунд рычание стихло. Она все еще чувствовала, что он наблюдает за ней, и свернулась калачиком, пытаясь согреться. Каждый раз, когда она хоть немного шевелилась, он снова рычал на нее. Она знала, что не сможет заснуть этой ночью, поэтому просто устроилась поудобнее, готовясь к долгой, напряженной ночи наедине с жестоким животным.

Глава 4

Крол гордился своей пещерой. Это была хорошая пещера. Рилл будет здесь в безопасности, по крайней мере, так он думал. Они спустились с того склона, где видели незнакомку. Он полагал, что они покинули ее территорию. Он полагал, что сможет здесь обосноваться, по крайней мере, до тех пор, пока они не будут вынуждены снова уйти.

Он нашел пещеру незадолго до того, как начались дожди, и поздравил себя с этим. Они с Риллом были сухими. Он не смог запастись провизией, но это не проблема. Он мог сходить за едой, это не займет много времени. По дороге сюда Рилл съел достаточно, чтобы спокойно проспать всю ночь. Он заснул, и Крол как раз собирался последовать его примеру, когда Королева ввалилась в пещеру, тяжело дыша, и рухнула на пол.

Крол застыл в страхе. Неужели она каким-то образом проследила за ними? Неужели она здесь из-за Рилла? Неужели он был настолько глуп, что выбрал пещеру, которую она уже успела занять? Он ждал, когда вслед за ней зайдет её свита, пытаясь придумать способ забрать Рилла до того, как начнется избиение, но никто не пришел. Он не мог поверить, что она пришла одна, даже после того, как он напал на нее. Она либо очень храбрая, либо потерянная, раз не побежала домой. Ему не понравилось ни то, ни другое предположение.

Он обнял Рилла, стараясь защитить, малыш проснулся, но, увидев опасность, не проронил ни слова. Они молча наблюдали, как промокшая Королева снимала с себя мокрые одеяния, обнажая все больше и больше частей своего тела. У нее не было ни шкуры, ни хвоста, если Кролу не изменяло зрение. У нее была темная кожа от кончиков пальцев ног до макушки, где ее грива сейчас была спутана и с нее капала вода. Она коснулась своей лодыжки, как будто была ранена, и опиралась на ветку, хотя, возможно, она несла ее как оружие.

Без одеяний она казалась еще меньше. Крол с трудом мог поверить, что она каким-то образом связана с его видом. Ее ступни казались крошечными, а руки — тонкими и хрупкими. Ее лодыжка распухла, и он задумался, не больно ли ей.

Если бы он был моложе и принадлежал племени, до Рилла, Сурака и Мирры, он бы попытался ей помочь. Одинокая Королева, маленькая и, вероятно, раненая, промокшая и без шкуры, привела бы его в ужас. Но он усвоил урок. Может его и воспитывали почитать Королев, но это делалось лишь для того, чтобы удовлетворить их жадность и черствость. Он знал, что, как бы то ни было, эта Королева не нуждалась в его помощи. У нее, несомненно, поблизости была горстка порабощенных самцов, а если нет, то он не будет настолько глуп, чтобы предлагать себя вместо них. Ему нужно было защищать Рилла. Он не попадет ни на одну из ее уловок.

Если она умрет, Рилл будет защищен, а все самцы, которых она привязала к себе, окажутся свободными.

Если она хотела Рилла, то не сможет его заполучить. Если она приблизится, Крол нападет на нее. Чтобы защитить Рилла, он разорвет Королеву на куски, чего бы это ему не стоило. Похоже, она просто пряталась от дождя, но это могло быть уловкой. Кто же останется без крова в такое время года? Жара была предупреждением о приближении дождей. Она должна была это знать.

Если она намерена оставаться в этой пещере до тех пор, пока не прекратятся дожди, у них возникнут проблемы. Крол не хотел находиться рядом с ней так долго. Он не знал, что случится с ним в таком случае. Но он не знал, сможет ли заставить ее уйти. Даже если он убьет ее, ему придется что-то сделать с ее телом, что-то такое, что не привлечет внимания, пока они скрывались в этой пещере, но было немыслимо, чтобы мертвая Королева не привлекла внимания.

С другой стороны, он не хотел выводить Рилла под дождь в поисках нового укрытия, когда каждая капля дождя увеличивала вероятность оползня и наводнения. Все Звери и другие представители его вида тоже будут искать укрытие в пещерах, подобных этой, им нельзя будет спускаться в долину.

Он подумал о том, чтобы отодвинуть Рилла от себя, оставив руки свободными, чтобы в случае необходимости сражаться, но его нога скользнула по полу пещеры, и звук вышел невероятно громким. Он вздрогнул и стал ждать реакции Королевы. Похоже, она их еще не заметила. Она повернулась, чтобы заглянуть глубже в пещеру, и их глаза встретились. Крол зарычал, предупреждая ее, но он понимал свое положение. Она стояла между ним и выходом. Он должен был защитить Рилла. Он оказался в невыгодном положении.

Королева никак не отреагировала, просто уставилась на него во все глаза. Это его раздражало. Он знал, что у него было много шрамов после того, как Мирра и ее самцы чуть не избили его до смерти. Если бы он не знал, что Рилл погибнет без него, он бы умер тогда. Ему потребовалось почти два дня, чтобы доползти до того места, где он спрятал Рилла, который был обезвожен и голоден. Если бы он мог отдохнуть, если бы кто-то позаботился о нем, возможно, его раны не были бы такими глубокими, но у него был ребенок, жизнь которого зависела от него. Каждый день ему приходилось заставлять себя вставать, чтобы найти еду и воду, снова и снова тревожа раны.

Так что да, у него было много шрамов. У него был только один клык, а его губа над обрубком другого клыка была рассечена. Скулы были заостренными, а большая часть хвоста отсутствовала. Он не был красавцем раньше, и уж точно не хотел привлекать внимание Королевы сейчас, но этой Королеве не следовало пялиться на него, как на какое-то чудовище. Она была здесь чужой. Она может считать его слабым из-за всех его шрамов, но ему хотелось бы посмотреть, как она справится в одиночку против Мирры и ее приближенных.

Сейчас ей нужно было понять, что он не собирался подчиняться ей. Он не собирался давать ей желаемое. Рилл принадлежал Кролу и нуждался в нем больше, чем она.

Королева передвинулась так, что села, прислонившись спиной к стене. Ему, так или иначе, придется пройти мимо нее, чтобы выйти из пещеры, что, по-видимому, и было ее планом. После этого она сидела неподвижно, и Крол перестал рычать. По крайней мере, она не проявляла открытой агрессии. Ее размеры не помогли бы ей в этом. Она явно полагалась на стратегию, которая была слабой стороной Крола.

Он прищурился, задумавшись.

— Что она делает? — прошептал Рилл.

— Не знаю, — ответил Кролл.

— Она собирается причинить нам боль?

Крол взглянул на него, гадая, не пугает ли он его больше, чем нужно.

— Она не сможет причинить мне боль, — сказал он. — И я не позволю ей причинить боль тебе. Ты в безопасности.

— С ней все в порядке? — спросил Рилл.

— Да, — ответил Крол, хотя и сомневался, что это правда. Он просто не хотел, чтобы Рилл начал допытываться.

— Ей, похоже, холодно. Почему у неё так много палок?

— Не знаю.

Рилл затих, но продолжал наблюдать за Королевой.

— Тебе надо поспать, — сказал Крол. Ему не нравилась заинтересованность Рилла.

Рилл посмотрел на него с обидой. Крол не винил его, он бы тоже не хотел спать в присутствии врага, но Кролу нужно было его уложить.

— Я присмотрю за тобой. Ложись спать.

Рилл насупился, собираясь возразить. Уже не в первый раз Крол задумался, не стоит ли ему просто сдаться и позволить ему поступать по-своему, избавив себя от сомнений, но он бы показал себя плохим родителем. Он поднял Рилла со своих колен и посадил его на пол рядом с собой, стараясь уложить, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

— Ложись.

Рилл фыркнул, в последний раз взглянув на Королеву, но послушно улегся на бок, обернув хвост вокруг себя и свернувшись калачиком у ноги Крола. Крол погладил его по боку, зная, что его рука согреет мальчика. Иногда он все еще поражался тому, каким маленьким был Рилл, как он одной рукой мог накрыть всю спину малыша. Он надеялся, что хорошо его кормил и не упускал из его рациона каких-то важных питательных веществ. Крол понятия не имел, как ухаживать за ребенком, когда ему впервые пришлось это сделать. Он надеялся, что не причинил Риллу никакого вреда.

И уже не в первый раз ему просто хотелось всю ночь наблюдать за тем, как мальчик спит. Он был маленьким и милым, единственным кто был важен для Крола. Он украл сердце Крола, как это делали дети, и теперь Крол знал, что отдаст свою жизнь за племянника. Он никогда не позволит Королеве причинить ему боль, неважно, что он должен будет сделать, чтобы это предотвратить.

Крол снова посмотрел на Королеву. Она сжалась в комок, обхватив руками голени и подтянув колени к подбородку. Если бы Рилл не нашел ее первым, Крол, вероятно, подумал бы, что у него галлюцинации. Это было бы не в первый раз. Ему было гораздо легче поверить, что она — лесной дух, чем существо из плоти и крови. Шаман Мирры сказал бы ему, что она была послана Богиней, чтобы позаботиться о нем и Рилле, облегчить бремя одиночества Крола и убедиться, что Рилл рос таким самцом, каким она хотела его видеть. Он сказал бы ему, что богохульные поступки Крола, который жил без Королевы и обучал Рилла тому, что самкам нельзя доверять, вынудили Богиню послать ему одну из своих послушниц, чтобы изменить это.

Порой он все еще слышал в голове голоса своего старого племени, твердившие ему, что правильно, а что нет, несмотря на ненависть к большинству из них сейчас. Он был изгнан и пережил расправу. Его брат, наверняка, погиб от рук Королевы, с которой был Связан Узами. Этот Шаман раздражал его и раньше, но сейчас его голос все еще взывал к нему. Он прекрасно мог воскресить в памяти образ этого самца. А вот воспоминания о матери были очень смутными, он даже не мог вспомнить имена своих Отцов.

Это казалось неправильным. Кролу хотелось, чтобы все было наоборот, тогда он был бы счастлив. Он просто пытался выжить и вырастить малыша самостоятельно. Добрые слова его родителей были бы куда полезнее и желанней, нежели непрошеные советы мстительных старых призраков.

Может он все-таки сошёл с ума? Слышит голоса и видит призраков… Возможно, Мирра убила его и он стал призраком. Возможно, Рилл просто был плодом его воображения. Крол потер голову. Всякий раз, когда он начинал об этом думать, у него кружилась голова и он не мог ничего доказать. Но Королева видела их, это уж точно. Если только она не была ненастоящей. Но они видели ее. Если только Рилл не был настоящим…

Крол тихо зарычал себе под нос, стараясь не думать об этом. Не было никакого смысла что-либо предпринимать. Если Рилл ненастоящий, то получается у него ничего нет, так что он может продолжать присматривать за ним. Если это и было безумие, то тихое безумие, и он бы посвятил себя ему всем сердцем. С этой мыслью он устремил взгляд на странную Королеву, твердо решив не выпускать ее из виду.

Глава 5

Наоми устала, окоченела и замерзла. Бигфут не сдвинулся с места, но уложил сына спать. Наоми задумалась, где же мать малыша. Она также задавалась вопросом, что за существо могло оставить жуткие шрамы на другом существе таких размеров. В данный момент он просто смотрел на нее.

Она вздохнула и начала раскладывать одежду сушиться. Бигфут напрягся и зарычал на нее, но они были в безвыходном положении, и оба это знали. Наоми знала, почему боялась его, но могла только предположить, почему он не проломил ей череп. Видимо он не хотел оставлять ребенка. Так что теперь они были на равных. Он с такой же неохотой шёл на контакт с ней, как и она с ним.

Позаботившись о своей одежде, она легла, прислонившись спиной к стене. Завтра она отправится за припасами. Она соберет хворост и палки, чтобы соорудить вешалку и быстрее высушить одежду, а также соберет камни, чтобы сдержать огонь. Она соберет листья, чтобы устроить себе постель. И ей понадобится что-нибудь, чтобы набрать дождевой воды.

Эти размышления отвлекли ее от мыслей о Бигфуте настолько, что она смогла заснуть.

Она проснулась от того, что её кто-то или что-то коснулось.

Она просто почувствовала, как что-то копошиться в её волосах, и тут же с визгом проснулась, проведя руками по волосам, представив пауков, скорпионов или крыс. Ее взгляд сфокусировался на маленьком мальчике — Бигфуте, бегущим обратно к отцу, она вспомнила, где находилась, и её охватил ужас. Ее визг разбудил отца ребенка, и он мгновенно вскочил на ноги, зарычав и бросившись к ней, схватил мальчика и заслонил собой.

Наоми отползла назад, вскинув руки, чтобы встретить его удары, когда он подошел ближе.

— Нет! Нет, я ничего не делала! — вскрикнула она. Это было худшее пробуждение из всех.

Похоже, мальчик что-то прокричал, и его отец, возвышаясь над ней, фыркнул. Он бросил на нее ещё один взгляд, а затем потопал обратно в их конец пещеры.

Когда Наоми снова опустила руки, она заметила, что дождь так и не прекратился. Отлично.

Она проверила свою одежду, которая по-прежнему была влажной, и поняла, что когда наденет её снова, та будет жесткой и неудобной. По крайней мере, ее жилет и нижнее белье высохли от жара ее тела. Будет чудом, если она не заболеет. Тем утром больше, чем когда-либо с тех пор, как она очутилась в джунглях, она жаждала выпить чего-нибудь горячего. Немного разбавленного какао или крепкого кофе. Но этому не суждено было случиться, так что не было смысла себя мучить.

Она подтянула к себе рюкзак и съела больше фруктов, чем ей хотелось на самом деле. Их было легко раздобыть, они помогали ей экономить питьевую воду, и она надеялась, что помогали ей поддерживать силы. Она проверила огонь, но до костра, который ей требовался, чтобы прогреть кости, было ещё далеко. При таких темпах на это уйдет несколько дней. И все же она не позволит этому ее остановить. Похоже она больше ничего не могла поделать, но сдаваться было самоубийством, когда дело касалось выживания.

Позавтракав, она надела мокрые носки и ботинки, несмотря на ноющую боль в лодыжке. Она с трудом натянула лифчик, затем сняла жилет. Ей понадобится сухая одежда, когда она вернется. Наоми поднялась, повернулась лицом к дождю, собралась с духом и, прихрамывая, вышла наружу. Было не очень приятно, но она заставила себя привыкнуть к погодным условиям, и тогда все стало более-менее терпимо. Это был просто дождь. Когда она смирилась с тем, что промокнет, перестала горбиться и вздрагивать, то смогла нормально передвигаться.

Земля, конечно же, была сырой, на ней оставался слой опавших листьев и грязи в шесть дюймов, через которые приходилось продираться. Она не сводила глаз с обнаженных корней или камней, и прыгала по лесу в нижнем белье, ища то, что ей было нужно, вздрагивая и морщась при каждом шаге.

Когда она вернулась, все её вещи исчезли.

Она с ужасом посмотрела на Бигфута. Они больше не прятались в глубине пещеры. Здоровяк стоял прямо по центру пещеры и застыл, когда она вошла, уставившись на нее.

Она обдумала все варианты. Она могла позволить им выгнать ее, попытаться найти свои вещи и найти другое место для ночлега. Сейчас, когда рассвело, эта идея казалась ей самой лучшей. С другой стороны она могла сесть на попу ровно и показать им, что никуда не денется. Или она могла пойти поискать свои вещи, а потом вернуться.

Она посмотрела на дождь. Наоми уже промокла насквозь, вряд ли что-то изменится, если она снова выйдет наружу. Она замерзла и была в нижнем белье. Ее главная проблема заключалась в том, что они пытались избавиться от нее. Возможно они думали, что она не вернется, но в данный момент они явно не собирались возвращать ей вещи. Оглядев здоровяка ещё раз, она заметила, что его мех был мокрым.

Ее чувства были задеты. Это было похоже на какую-то детскую шалость, как если бы другая девушка выкрала ее одежду, пока она была в душе, и ей это не нравилось. Она была слишком стара для таких игр, с ней не случалось подобного с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать. Так что вопрос в том, что она собиралась с этим делать?

Наоми развернулась и снова вышла наружу, оглядываясь по сторонам в поисках своей одежды, выброшенной в грязь. Она сомневалась, что Бигфут удосужился отойти подальше, чтобы выбросить ее пожитки, и он бы не стал закапывать их в эту грязь. Она двигалась взад и вперед, то и дело сгибаясь пополам, пока маленький мальчик не подбежал к ней и не взял ее за руку, указав в сторону деревьев.

Его отец с ревом бросился за ним. Наоми отскочила в сторону, когда он схватил мальчика за шкирку и потащил обратно в пещеру. Наоми не знала, почему он так боялся, что она сделает что-то с его мальчиком, но, по крайней мере, у неё появился друг. Она подошла туда, куда указал мальчик, и обнаружила свою мокрую, грязную одежду, сваленную в кучу. Она собрала ее, поежившись, когда вода стекла по ее груди. Она увидела, что ее растопка для костра разбросана повсюду, и подобрала ее, хотя сомневалась, что она сгодится. Просто Наоми не хотела отдавать победу этому угрюмому Бигфуту.

Она вернулась в пещеру и с влажным шлепком вывалила все собранное на пол. Она сняла свой рюкзак, отяжелевший от камней и палок, а также от еды на потом. Она выжала волосы, метая взглядом кинжалы в Бигфута, который с рычанием вернулся в дальний конец пещеры.

— Так просто от меня не отделаешься, — сказала она, уперев руки в бока. — Я — упорная. — Это была единственная причина, по которой она не стала искать другую пещеру. Она не собиралась признавать свое поражение. Если по близости есть другая пещера, пусть сам её ищет. Он легче перенесет путешествие. Это были его родные края, к тому же у него был мех, чтобы согреться, а у нее только ее гнев.

Она отжала одежду и сняла ботинки, чтобы вытереть ноги. Она разложила все для просушки и выложила вокруг костра круг из камней, хотя сейчас он был пуст. Затем она принялась сооружать сушилку для белья.

Бигфуты начали разговаривать друг с другом. Наоми пыталась не обращать на это внимания, игнорировать их, но они действительно разговаривали. Они не просто рычали друг на друга, хотя именно так это и звучало. Прежде чем ответить, они ждали, пока один закончит говорить. Голос отца был глубоким и хриплым, голос сына — гораздо более писклявым, то повышаясь, то понижаясь на несколько октав, словно он еще не вполне им владел. Ей было интересно, о чем они говорили, но она знала, что о ней. Она надеялась, что ребенок был на её стороне.

Если они могли говорить, значит, они были разумны. Судя по всему, они еще не обзавелись одеждой и домами, но не были животными. Она уже догадывались об этом, но данное обстоятельство подразумевало иное развитие событий. Получается она сможет взаимодействовать с ними. Они смогут разрешить эту ситуацию. Они смогут научить ее разным вещам. По всей видимости сейчас они не могли понять друг друга, но, возможно, они смогут разработать свою систему общения. В теории это означало, что они могут стать друзьями. Они смогут сопереживать друг другу.

А может, и нет, поскольку отец мальчика даже увидев одинокую продрогшую женщину при первой же возможности выгнал ее из своей пещеры.

Но это навело её на мысль.

Мальчик относился к ней не так настороженно, как его отец. Возможно, если она сумеет завоевать его расположение, то сможет задобрить его отца, и ей позволят остаться.

Она разложила рядом с собой собранную еду так, чтобы она была между ней и ними. Съедобные плоды по-прежнему были в пределах ее досягаемости, они не могли их не заметить. Насколько она могла видеть, у них не было с собой провизии. Отец, скорее всего, не переступит свою гордость, но она сомневалась, что её не переступит мальчик. Отец ни за что не оставит ребенка наедине с ней, пока будет добывать пропитание, так что ему придется вывести мальчика под дождь.

Теперь ей оставалось только ждать и выглядеть невинной, поэтому она села, прислонившись спиной к стене, выжала жилет и протерла им другие свои вещи. Она никогда не была мастером художественного свиста, поэтому стала напевать себе под нос ещё одну песню.

— Заводи новых друзей, но не теряй старых. Один серебряный, другой золотой. Круг есть круг, ему нет конца, вот как долго я буду твоим другом. — Ей было больно петь эту песню в ее нынешней ситуации, но она напоминала ей обо всех друзьях, которые остались у нее дома, обо всех людях, с которыми она обменялась этим обещанием.

Бигфут затих, но она продолжала петь. Здоровяк попытался зарычать на нее, но она проигнорировала его. Когда она продолжила, они возобновили свой разговор. Мальчик, казалось, приставал к отцу с расспросами, и она улыбнулась. Возможно, ее план сработал. Даже если они говорили о чем-то другом, они отвлеклись. Именно тогда они напомнили ей о стольких семьях, которые она видела за эти годы. Родители и дети, старшие и младшие братья и сестры. Малыши умоляли пойти/остаться с ними или отвезти/забрать их домой. На душе у неё потеплело, когда она обнаружила хоть какое-то сходство со своей прежней жизнью здесь.

В её песне возникла пауза, вынудив их обоих посмотреть на нее. Набравшись смелости, она покатила к ним по полу пещеры фрукт. Отец остановил его ногой, держа на безопасном расстоянии от них, как будто это была граната. Наоми улыбнулась ему, затем отвела взгляд и снова затянула свою песню.

Через несколько минут мальчик уже жевал, а отец смерил ее убийственным взглядом, и она лишь ухмыльнулась своей победе. Она покатила по полу ещё один фрукт, отложив в сторону то, что, по её мнению, ей понадобится в конце дня. Завтра ей снова придется выйти наружу, но, возможно, на этот раз ее одежда не будет выброшена в грязь.

Позже в тот же день отец подхватил мальчика под мышку, снова бросил на нее свирепый взгляд и исчез под дождем. Наоми воспользовалась возможностью размять ноги и исследовать их конец пещеры. Разумеется, смотреть там было не на что, никаких признаков того, что они вообще здесь были, но все равно было волнующе идти туда, где она могла навлечь на свою голову беду.

Когда они вернулись, мокрые, неся столько фруктов, что ломились руки, Наоми постаралась придать себе такой вид, будто не сдвинулась ни на дюйм. Отец снова занял свое место, и через минуту какой-то фрукт прокатился мимо ее ноги. Она посмотрела в их сторону и определила, что инициатором этого действа был мальчик. Он стоял на четвереньках, со смятением наблюдая за тем, как фрукт катится к выходу из пещеры. Наоми улыбнулась и протянула руку, чтобы забрать фрукт, вытерев его о свой жилет, в то время как отец фырчал и ворчал на своего сына за то, что он сделал.

— Спасибо, — сказала Наоми, указав на фрукт.

Они, казалось, не расслышали её, поскольку спорили.

Спать в нижнем белье на полу пещеры было неудобно. Ей бы хотелось свернуться калачиком на чем-то теплом и мягком. Она всегда чувствовала себя комфортно с минимумом вещей, когда ходила в походы и разбивала лагерь, но это было уже слишком.

И снова ее ранним утром разбудил маленький мальчик. На этот раз он изучал ее вещи, трогая ее одежду. Его маленький хвостик хлестал по полу позади него, пока он сидел на корточках, изучая рукав ее рубашки. Она улыбнулась, затем протянула руку и коснулась кончика хвоста, мех был мягким, когда он выскользнул из-под кончиков ее пальцев. Он подскочил и посмотрел на нее поверх плеча, она приподнялась и села. Он глянул в дальний конец пещеры. Наоми тоже посмотрела и увидела, что Бигфут спал сидя.

Наоми взяла рубашку и надела ее, ткань была влажной и некомфортной. Она натянута её ради мальчика, который, казалось, был очарован, затем сняла ее и накинула на его крошечные плечи, помогая ему просунуть руки в рукава. Он явно не боялся Наоми и радостно щебетал, размахивая длинными рукавами, которые свисали с его рук. Она хихикала над его шалостями.

Из глубины пещеры донесся резкий рык, заставивший их обоих подпрыгнуть, когда отец ребенка проснулся. Мальчик упрямо нахохлился, когда к нему подошел отец. Он сорвал с мальчика рубашку и, встретившись взглядом с Наоми, демонстративно выбросил ее под дождь. Затем он подхватил мальчика на руки и вернулся туда, откуда пришел. Его сын протестующе завопил, а Наоми забрала свою рубашку и, нахмурившись, принялась проверять свои пожитки. Ее палки немного подсохли, в ближайшие пару дней их можно будет использовать для костра.

Сегодня она соберет листья для постели или, по крайней мере, для одеяла. Листья здесь были такими большими, что еще вчера она не смогла их унести. Она закинула рюкзак на плечо и вышла, чуть меньше чем через час вернувшись с охапкой листьев длиной по меньшей мере четырех футов и рюкзаком, набитым фруктами, которых ей хватило бы на несколько дней. Она не знала, что еще ей могло понадобиться, поэтому надеялась, что это будет ее последний раз, когда она промокнет.

Когда она вернулась, все ее вещи были на своих местах. Она улыбнулась Бигфуту, который зарычал и уклонился от ее взгляда.

— Ну, я все равно это ценю, — сказала она, сев и принявшись вытирать воду с листьев своим жилетом.

Чтобы разложить их, ей пришлось занять много места, из-за чего она испытывала чувство неловкости. Время шло, и мальчик явно расстраивался из-за того, что его держат взаперти. Наоми краем глаза наблюдала за тем, как он настойчиво взбирался на своего отца, используя его мех в качестве точки опоры, иногда заставляя большого самца морщиться. Мальчик прыгал у него на коленях, сколько бы раз отец ни стаскивал его с себя и ни ставил на землю.

Наоми узнала в нем скучающего ребенка точно так же, как могла распознать раздраженного и расстроенного родителя. Она отложила свои дела и полезла в сумку за фруктами, повернувшись лицом к дальнему концу пещеры. Затем она начала жонглировать.

Она не считала себя искусным жонглером, не то что некоторые из лагерных вожатых, которых она встречала. Наоми могла жонглировать только тремя фруктами, и она не могла делать это, не глядя. Но по воцарившейся тишине она поняла, что завладела их вниманием. Она жонглировала так долго, как только могла, а потом не удержалась и взглянула на них, чтобы увидеть их реакцию. Глаза отца были широко раскрыты, он крепко обнимал своего сына. Мальчик выглядел изумленным, и Наоми улыбнулась, потеряв концентрацию и уронив один из своих фруктов. Ей удалось поймать два других, и когда она снова взглянула на Бигфутов, они все еще пялились на нее.

— Та-дааа, — пропела она, покачав фруктами в поднятых руках с растопыренными пальцами, а затем слегка поклонилась. Когда она подняла голову, отец выглядел не просто испуганным, он был в ужасе.

Не сводя с нее глаз, мальчик отвел одну руку за спину и неистово стал хлопать отца по груди, словно пытался привлечь его внимание. Он оглянулся на него и указал на Наоми.

Наоми рассмеялась и снова начала жонглировать фруктами, как могла. Когда она неизбежно роняла фрукты, то смотрела на свою аудиторию. Мальчик вывернулся из отцовской хватки, пытаясь подойти к ней, но Бигфут стал оттаскивать его за хвост, вынудив малыша издать пронзительное рычание и ударить отца по рукам.

Она поймала себя на том, что улыбается, глядя на их выходки. Она не могла сказать, что они ей нравились, особенно отец, который изо всех сил старался показать, что она ему не нравится, но она не боялась их так, как раньше. Они провели в этой пещере вместе почти два дня, не подравшись. Он не доверял ей, но, по крайней мере, они не оказались людоедами. Возможно, он просто выжидал, прежде чем снова тайком ее выселит, но она все еще была рада компании, звукам других людей поблизости. Она знала, что они не станут рисковать своими жизнями, ради её спасения, но, по крайней мере, если они побегут, у нее тоже будет шанс спастись.

Они были компанией. Порой они её забавляли. Порой хоть чем-то занимали ее мысли. Если уж на то пошло, она была рада, что нашла их. Особенно она привязалась к маленькому мальчику. Она всегда любила детей, поэтому, играя с ним, чувствовала себя самой собой. Ситуация была не идеальной, но она уже к ней привыкала.

К тому времени, когда наступила ночь и Наоми соорудила постель из кучи листьев, она была довольной собой.

Глава 6

Она была духом.

Крол сидел в своем углу пещеры, наблюдая за ней. В нем росло и клубилось чувство, похожее на панику. Рилл спал у него на коленях. Королева устроила себе гнездо из листьев, в котором заснула.

Это его злило. Он не хотел, чтобы она устраивалась с удобствами. Он хотел, чтобы она ушла, а не устраивала здесь свой дом. Если она обоснуется в этой пещере, он не знал, что она от них потребует. Пока он думал, что она была какой-то необычной, юной Королевой другого вида, он был защищен от ее попыток Связать его Узами и усыновить Рилла.

Сейчас он был уверен, что ему не стоит беспокоиться об этом.

Гнездо — это одно. Для существа без шкуры в этом был смысл. Палки и круг из камней? В этом не было никакого смысла. Если бы он когда-нибудь увидел подобную ей, если бы у него было имя того, кем она являлась, он бы классифицировал ее как Шаманку и оставил все как есть. Но он никогда раньше не слышал о подобных ей. Факт оставался фактом: она была самкой-загадкой, обнаруженной в дикой местности, неспособной общаться с ними, которая до сих пор не проявляла ни малейшего доминирующего поведения Королевы, и которая, казалось, была не только полна решимости остаться с ними, но и удивительно доброжелательна.

А затем она провернула тот фокус с фруктами. Какое значение имело это представление? Какое заклинание она наложила на него? Она обладала магией, и Крол должен был помнить об этом. Теперь вопрос состоял в том, была ли она послана Богиней, или он наткнулся на нее на свою беду? Навредит ли она им или принесет пользу?

Он на мгновение оторвал от нее взгляд и перевел его на выход из пещеры. Дожди будут идти еще много дней. Фрукты не будут расти без солнечного света, ему придется каждый день отходить все дальше и дальше, чтобы прокормить Рилла. Чем дальше он отходил, тем больше они оба промокали, если только он не оставит Рилла в пещере, наедине с духом. С каждым днем земля становилась все мягче, повышался риск оползней. Звери становились все голоднее и начинали охотиться, несмотря на дождь. Он мог рисковать своей жизнью, но не мог рисковать жизнью Рилла… возможно, дух был послан, чтобы воспитать его, потому что Крол скоро умрет?

Он встряхнулся, стараясь не заснуть. Так больше не могло продолжаться. Он не мог бодрствовать всю ночь и весь день. Прошлой ночью он заснул, а когда проснулся, Рилл снова играл с духом. Это было слишком опасно. Что, если ее послали не помочь им, а наоборот забрать Рилла в мир духов? Крол никогда о таком не слышал, но он был измотан и мог поверить во что угодно.

Он всегда старался быть хорошим, но понимал, что Богиня могла рассердиться на него за то, как они прожили последние три года. И все же он не хотел ничего менять. Удерживая Рилла вдали от Королев, он удерживал его в безопасности.

Ему нужно было поспать. Ему нужно было чем-то занять Рилла в течение дня, иначе у него будут проблемы.

Ему нельзя было спать, он должен был быть уверен в том, что дух оставался там, где был.

В конце концов, сон его настиг, было трудно оставаться бодрствующим, когда единственным звуком был монотонный шум дождя.

Он заснул.

На следующее утро он проснулся позже, чем намеревался, свет снаружи был ярче, чем он рассчитывал. Он сразу же заметил Рилла, стоящего возле духа и смотрящего на ее гнездо, в котором она спала.

— Рилл! — прошипел он. Крол столько раз говорил об этом малышу. — Отойди от нее!

— Мне кажется, она ранена… — заскулил в ответ Рилл, стараясь подстроить свой голос под шепот Крола. Хвост Рилла беспокойно дернулся, и он поднес кончик к груди, сжав его в руках, чтобы успокоиться.

Крол вскочил на ноги, пытаясь преодолеть скованность в теле. Он не мог продолжать спать сидя, иначе вообще не сможет больше передвигаться. Он постарел, или его тело просто разваливалось на части от излишка рубцовой ткани, отказываясь двигаться дальше? Он подошел к духу так тихо, как только мог. Честно говоря, ему было все равно, что ей больно, он просто не хотел прибираться за ней, не хотел, чтобы Рилл беспокоился, наблюдая за тем, как она умирает, ведь он был еще так молод. Он отодвинул Рилла одной рукой и посмотрел на духа.

Малыш был прав. Для нее было необычно, что она еще не проснулась, и не проснулась после того, как услышала их голоса. Она спала в листве, укрытая с головы до ног, ее дыхание было хриплым, а кожа блестела от пота. Крол нахмурился. Он не хотел иметь с этим дело.

— С ней все в порядке? — спросил Рилл, прижавшись к ноге Крола, чтобы получить заверение.

— Уверен, что с ней все в порядке, — ответил Крол. Если она умрет, он скажет, что она спит, пока ночью он не вынесет ее тело наружу и не скажет Риллу, что она ушла. Надеясь, что болезнь, сразившая ее, не была заразной. — Пойдем завтракать.

Пока они ели, Крол не переставал удивляться. Дух заболел. Возможно из-за того, что она так долго жила вдали от Богини? Неужели ей что-то нужно, чтобы выжить, чего она не может достать в лесу? Может ли дух умереть? Проклянет ли их Богиня, если она умрет?

Она не просыпалась. Рилл снова подошел к ней, на его лице ясно читалось беспокойство, как будто дух был животным, с которым он подружился.

— Проснись! — резко рявкнул он, напугав Крола. Дух никак не отреагировал. Рилл, пошатнувшись, опустился на гнездо из листьев.

— Рилл, не трогай ее, — предостерег Крол.

Он бросил на Крола негодующий взгляд и с силой потряс ее за плечо. Дух в ответ только простонал. Она явно была очень больна. Крол внимательно к ней присмотрелся. Рилл расстроится, если она умрет.

— Крол, помоги ей! — крикнул ему Рилл.

Крол старался сохранять терпение, напомнив себе, что он согласился стать отцом этого малыша, и что все самцы рождаются от Королев, так что проявление в нем характера Мирры не было его виной. Он снова приблизился к духу, а Рилл выжидающе за ним наблюдал.

У Рилла раньше бывали приступы лихорадки, и все они приводили Крола в ужас. Он был один, у него не было Шамана, который мог дать лекарство или исцеление. Он не знал, что делать. В данной ситуации он тоже был растерян. Он сел на корточки и протянул руку, коснувшись пальцами лица духа. Она вся пылала, но, возможно, это было для нее нормальным состоянием. Может у него просто замерзли руки.

— Я не знаю, как ей помочь, — признался он Риллу.

— Ты должен! — крикнул он в ответ.

— Ей придется выздоравливать самой.

Рилл оглянулся на духа, раздираемый противоречиями. Он хотел помочь, но не знал как, вертя хвост в руках.

— Я не хочу, чтобы она болела, — произнес он.

— Такое случается, — сказал Крол, отходя в сторону и пытаясь обдумать то, что им потребуется, учитывая то, что они имели.

— Она поправится?

— Не знаю.

— А что будет, если она не поправится?

— Не знаю, — солгал Крол.

Рилл захныкал. Крол ненавидел это.

— Отойди от нее, Рилл. Ей просто нужно отдохнуть.

Рилл с неохотой отступил, затем подбежал к Кролу, взобрался к нему на ноги и вцепился ему в плечо. Крол размышлял, не оставить ли его здесь, там, где сухо, раз уж дух не двигался, но эта идея ему не нравилась. Она все еще могла проснуться. Все, что у нее было, могло оказаться заразным. Рилл мог сделать что-то опасное, пытаясь ей помочь.

Они не задержаться надолго.

Он приготовился к тому, что придется выйти под дождь, и побежал к деревьям.

Когда они вернулись, дух не шевелился. Рилл спрыгнул со спины Крола и побежал к ней, а Крол заворчал, занявшись раскладкой фруктов и водяных плодов в глубине пещеры.

— Держись от нее подальше, ты тоже можешь заболеть, — предупредил он.

— Крол, она не просыпается, — сказал Рилл, его голос дрожал, словно он был на грани слез, но Крол слышал, что он использовал тот же тон, когда отказывался засыпать, поэтому не воспринял его всерьез.

Крол сам подошел посмотреть. Возможно, она умерла, пока их не было. От этой мысли он по-настоящему содрогнулся. Если она была духом, и Богиня послала ее, чтобы им помочь… для нее смерть в одиночестве окажется немилосердной, если не жестокой. Даже если она была не духом, а просто каким-то странным существом другого вида, это было грустно. Застрять в компании с теми, кто ее не понимал, умереть в окружении не своего родного племени… Слишком близко к тому, какой могла быть и будет его собственная судьба. Возможно, он должен попытаться ей помочь, несмотря на то, что она самка.

Она была жива, лежала на спине, дышала хуже, чем раньше. Ее кожа все еще пылала, когда он провел ладонью по ее лицу.

— С ней все в порядке, — сказал Крол, стараясь скрыть от племянника свое беспокойство. Она была не в порядке.

— Ей плохо! — завопил Рилл в панике и отчаянии, ударив Крола кулачком по руке и обвив хвостом его ноги. — Ты просто не хочешь ей помочь, потому что боишься ее! — воскликнул он.

— Что? — с негодованием фыркнул Крол. — Я ее не боюсь, она крошечная.

— Боишься! Ты боишься, потому что она умеет колдовать, и она не такая, как мы, поэтому ты думаешь, что она плохая! Но если ты не поможешь ей, то сам окажешься плохим! — Рилл с вызовом уставился на него, на детском личике яростно сверкали глаза. Такое чувство, что с ним разговаривал Сурак, и у него по спине пробежал холодок. С него было достаточно призраков.

— Рилл, есть вещи, о которых ты не знаешь, вещи, которых ты не понимаешь…

— Ненавижу тебя! Я убегу! Не хочу жить здесь с тобой. Она милая, не то, что ты! — настаивал Рилл.

Крол почувствовал себя так, словно его сердце сжали в кулаке. Рилл и раньше устраивал истерики, говорил Кролу, что ненавидит его, что сбежит, но никогда и намека не давал, что недоволен своей жизнью. Ему было мало Крола, всегда было и всегда будет. Хотя он пожертвовал всем ради этого малыша. Рилл не знал этого, а Крол не хотел, чтобы ему стало об этом известно, это было бы несправедливо, но все равно ему было больно, когда он бросал такие слова ему в лицо. Рилл был очень маленьким. Если он сейчас так себя чувствовал, сколько времени пройдет, прежде чем Крол потеряет над ним контроль? Прежде чем Рилл действительно сбежит и оставит его в полном одиночестве?

Он любил малыша, как родного сына, и тем не менее Рилл считал его плохим.

— Хорошо, Рилл, — сказал он ошеломленно. — Я сделаю все, что смогу. Принеси мне водяной плод, — приказал Крол. Он не мог поверить, что делал это. Он должен был просто положить этому конец, унести дух обратно в лес и оставить ее там. Она была не их проблемой, она стала причиной раздора между ними. Возможно, она сможет вернуться к Богине, если он так сделает. Возможно, она не умрет, если окажется среди деревьев.

Но его глупое, слабое, безвольное сердце хотело, чтобы Рилл взглянул на него и увидел доброту или хотя бы признак милосердия, а не изувеченного, почти обезумевшего изгоя, каким он себя считал. Ему казалось, что пришли годы, прежде чем Рилл понял, что его не следует стыдиться, но, похоже, он ошибался.

Рилл мгновенно вернулся с тяжелым плодом в руках. Крол посмотрел на дух, Королеву, или кем там она была, и его охватила тревога. Он не хотел прикасаться к ней, не знал как. Он не хотел, чтобы она проснулась и накричала на него за дерзость. Он боялся жертвовать собой во имя ее спасения, если она так или иначе умрет. Ему не хотелось переживать, если случится неизбежное.

На самом деле он не знал, как работает Связь. Он знал только, что самка может выбрать его, и что тогда? Он не хотел каким-то образом сделать это с собой случайно, пока она была без сознания.

Он положил руку ей на плечо, проверяя. Она никак не отреагировала. Он смахнул листья с ее груди, которая была прикрыта какой-то тонкой тканью, незнакомой ему, но он был благодарен за это. Без шкуры она выглядела слишком… голой. Он не прикасался к самке с тех пор, как умерла его мать, во всяком случае, это были не более, чем слабые, случайные прикосновения к меху. Как ни странно, его сердце бешено колотилось. Рилл был прав, он боялся ее и той власти, которую она могла над ним обрести.

Он приподнял голову одной рукой, просунул руку ей под плечи и усадил к себе на колени. Она застонала, и он чуть не уронил ее от неожиданности. Он прислонился спиной к стене пещеры, и листья с ее тела упали. Когда ее бесхвостый зад прижался к его бедру, он был благодарен за то, что его кожу покрывала шкура, хотя ее и покалывало. Он молился, чтобы это не было Связью. Насколько быстро возникала Связь? Было ли достаточно одного прикосновения? Он осторожно прижал духа к груди, укачивая его, как укачивал Рилла, когда тот спал. Он протянул руку за водяным плодом, и Рилл передал фрукт ему.

Он хотел предупредить Рилла о том, что эта самка может сделать с их жизнями, как она может все изменить. Она могла управлять Кролом так, как Рилл и представить себе не мог. Но он знал, что скажет малыш, все равно заставив его помочь ей. Он был очень молод, болезнь казалась ему чем-то ужасающим. Возможно, Рилл подобреет к Кролу. Возможно, день или два счастья стоили неизбежных страданий, которые доставит им Королева.

Он ничего не сказал. Его долг — защищать Рилла, это решение было очень важным для него. Поэтому Крол возьмет на себя бремя спасения жизни духа.

Он проткнул водяной плод своим здоровым клыком и поднес его ко рту духа. Он был осторожен, но вода все равно выливалась у нее изо рта и стекала по лицу, а кожа покрывалась мурашками от холода. Крол сдержал нетерпеливый рык. Она определенно была слишком больна, чтобы есть. Ему придется держать ее, пока она не поправится.

Он протянул Риллу водяной плод и повернул дух лицом к себе, расположив ее ноги по обе стороны от своих бедер, пристроив ее голову на своем плече. Ее дыхание обдавало его шею, и он начал потеть от жара ее кожи, прижатой к нему. Он положил руки ей на спину, чтобы удержать на месте, и она вздрогнула.

Он смирился с тем, что этот день стал самым несуразным из всех. Ему совсем не нравилась эта поза, но она была такой слабой, что он не мог придумать лучшего способа ее согреть. На протяжении двух последних ночей, когда он боролся со сном и наблюдал за ней, он видел, как она дрожала во сне. Должно быть, ей было холодно без шкуры, а ее одеяния были слишком влажными, чтобы носить их, поэтому она и соорудила гнездо. Если она была в таком состоянии из-за того, что сильно замерзла, может тепло его тела поможет ей прийти в себя. У него не было идей лучше.

Она подняла руку и сжала пальцами шкуру в том месте, где его плечо переходило в шею, прижав его к себе. Он старался не обращать на нее внимания.

— Я буду держать ее в таком положении, — сказал он Риллу. — А это значит, что ты будешь делать все, что я тебе скажу. Я не могу заботиться о вас обоих.

— Хорошо, — согласился Рилл.

— Отлично, — ответил Крол. Ему это не нравилось. Он все еще слышал дыхание духа, хотя теперь хрипы стали немного тише. Ему было все равно, жива она или мертва, но было трудно игнорировать сердце, трепетавшее напротив его сердца. Он погладил ее по спине, его большой палец скользнул в ложбинку между ее позвонками. Ее уязвимость напомнила ему о Рилле, но он не хотел этой ассоциации. Он не хотел заботиться о ней.

Он знал, на что способны самки, что они делают с самцами и друг с другом, и все же, прижимая этого маленького духа к своей груди… Его воспитывали жаждать Связи. Он отбросил эти желания в ту ночь, когда Сурак пришел к нему с Риллом на руках, по крайней мере, ему так казалось, но он не мог не представлять себе, каково это будет. Кожа к коже, тепло в темноте, пальцы в его меху. Для такого самца, как он, было мучительным искушением оставаться одному столь долго, но что-то подсказывало ему, что именно так поступали Королевы. Они подманивали самцов, и как только Связывали Узами, открывали свое истинное «я».

Его взгляд упал на Рилла поверх плеча духа. Он с беспокойством наблюдал за ними, держа хвост в руках.

— Все будет хорошо, — сказал Крол. Вид малыша заставил его призадуматься, напомнил о том, кто он такой и как здесь оказался. Его долгом и единственным желанием было защитить Рилла. Он не мог себе позволить иллюзий и не желал тешить себя жалкими фантазиями о том, что ему нужен кто-то еще. Это был риск, на который он не мог пойти. Сурак не смог защитить собственного сына из-за своей Связи, Крол не хотел ставить себя в такое же положение. В любом случае, ни одна самка не захочет его, даже дар Богини — Королева, которая была легкой и нежной в его руках.

Глава 7

Здесь кто-то был, и это было лучшее чувство в мире.

Хотя, нет, это было преувеличением. Наоми чувствовала себя совершенно несчастной и жалкой. Слабая, как новорожденный хомяк, и это ее расстраивало. Ей хотелось заплакать, но у нее не было сил. Она чувствовала, что лежит на чем-то теплом и мягком, и это утешало, даже если во рту у нее был мех. Она была не одна.

Она бы предположила, что это был мужчина, но как тогда объяснить мех? Может это была собака? Собака и мужчина? Мужчина в меховом свитере? У нее не было ни мужчины, ни собаки, поэтому она не знала, откуда они взялись, но была так рада им, что не возражала. Наоми чувствовала себя так, словно кто-то перерезал ей сухожилия, она едва могла пошевелиться. Ее прислонили к кому-то, прижали грудью к чей-то груди, положили голову на чьей-то плечо, на тело собаки, или на тело кого-то еще. Она запустила пальцы в мех, боясь, что собака убежит.

Она ощущала руки на своей спине. В этом не было никакого смысла. Ее подверженный лихорадке разум пытался осмыслить, что она чувствовала, но она не могла понять, кто находился рядом с ней. Но кто бы это ни был, она ему нравилась настолько, что он заботился о ней, и она была очень рада. Ей казалось, что она бы умерла, если бы не это постоянное тепло, эти нежные руки. Она вздрогнула, представив, что вместо этого лежит на каменном полу.

Это было странно. Каменный пол? Почему она о нем подумала? Но именно там, как ей казалось, она недавно спала. Она помнила землю, листья… шалаш? Она что, была в походе? Если она была так больна и находилась в лесу, это было опасно. С кем она была? С одним из вожатых лагеря?

Наоми заставила себя открыть глаза, ее голова была тяжелой, как шар для боулинга. Сначала она не могла понять, что видит. Все было расплывчатым и коричневым. Она всхлипнула, чем привлекла внимание мужчины. Ему пришлось наклонить голову под неудобным углом, чтобы посмотреть на нее, и Наоми нахмурилась. Она моргнула, чтобы сфокусировать взгляд, потому что его лицо выглядело неправильно, его черты были искажены.

В конце концов она заставила свою дрожащую руку дотронуться до его лица, большим пальцем пройдясь по шраму на его полной верхней губе. Его глаза расширились, когда она начала его трогать. На его носу не хватало переносицы. Его губы выделялись из-за крупных зубов на массивной челюсти. Его темные глаза находились под защитой выступающих глазниц, которые пересекали шрамы, уходящие в линию роста волос. На самом деле у него было несколько шрамов по всему лицу, и не тонкие белые линии, а глубокие розовые рубцы.

Она долго рассматривала его, ничего не понимая. Наверно, у нее галлюцинации. От одного взгляда на него у нее разболелась голова, поэтому она опустила руку ему на грудь и снова закрыла глаза, тихо хмыкнув от поражения. Она очень устала.

Он заерзал под ней, а затем что-то хлопнуло ее по губам. Она снова заставила себя открыть глаза, хотя и не одобряла таких усилий. Это был какой-то органический шарикообразный предмет, который он довольно настойчиво пихал ей в лицо. Он наклонил его, чтобы влить воду ей в рот, и она открыла его скорее рефлекторно, чем по какой-либо другой причине. Она не ощущала особой жажды, но от воды ей на секунду полегчало, поэтому с его помощью она сделала ещё пару глотков. Потом ей снова захотелось спать, и она оттолкнула его, позволив своей руке безвольно упасть на его плечо, и отключилась.

Проснувшись в следующий раз, Наоми обнаружила Бигфута на том же месте. Была ночь, он спал, привалившись к стене и прижавшись щекой к ее плечу. Его дыхание прерывалось тихим рычанием в конце. У нее не было сил закричать или вырваться из его объятий, как бы она этого не хотела. Он довольно крепко прижимал ее к себе, обнимая своими мохнатыми руками и положив голову ей на плечо. Она поерзала, пытаясь избавиться от ощущения его прикосновения на своей коже, но не могла его оттолкнуть.

Она вспомнила, что чувствовала, и как была благодарна за то, что кто-то заботился о ней, и ее сердце немного смягчилось. Хотя она не могла понять причину его поступка, когда она заболела, он обнял ее и дал воды. Она не могла представить себе его мотивов, ведь не так давно он был готов выселить ее из пещеры. Она сомневалась, что все дело в чувстве вины, он казался для этого слишком суровым. Неужели это просто инстинкт? Помощь нуждающемуся существу? Он никогда не проявлял к ней столько интереса, чтобы навести на мысль, будто держит её в живых для какой-то определенной цели.

Загнанная в ловушку, она воспользовалась моментом, чтобы обдумать свое положение. Она по-прежнему чувствовала себя ужасно, но у нее не было других симптомов, таких как кашель, насморк или тошнота. Наверно, её свалило с ног то, что она все время промокала. Она чувствовала себя очень слабой, но сознание было не таким спутанным, как раньше. Теперь она понимала, в какой позе находилась, ее ноги, обхватывающие его бедра, онемели. Она была рада меху, который покрывал нижнюю часть его тела, поскольку не чувствовала его гениталий и не думала о них, хотя знала, что они там, внизу. За последние несколько дней они мелькали перед ней бесчисленное количество раз, было очевидно, что их не волновала скромность. Зная, что она была прижата к нему вот так в течение нескольких часов, ей было легче отказаться от своей скромности.

По всей видимости, было уже очень поздно, хотя она еще могла разглядеть отдельные детали. Пещера была окрашена в серые и черные тона, а снаружи все с тем же ровным шумом лил дождь. Она опустилась взгляд и увидела маленького мальчика, свернувшегося калачиком у ее икры, выглядевшего невинно и очаровательно. Что, черт возьми, происходит? Неужели они оба так беспокоились за нее? До этих пор они весьма забавно это демонстрировали.

Ей казалось неправильным положить голову на плечо Бигфута и снова заснуть. Она бы предпочла вернуться в свою постель из листьев, если бы могла. Возможно, ее одежда уже высохла.

Она раздумывала о том, как лучше всего выбраться из объятий Бигфута. Она попыталась высвободить плечо из-под его головы и подтянуть под себя ноги. Все конечности словно одеревенели и онемели. Осторожно сдвинувшись, она уперлась руками в его плечи и толкнула, пытаясь освободиться.

Ничего не получилось. Он проснулся, фыркнул, моргнул и вздрогнул, увидев, что она проснулась. Какое-то время они смотрели друг на друга, гадая, что предпримет другой. Когда он не пошевелился и не отреагировал, она снова прижалась к нему, скрыв попытку побега проявлением вежливости.

Удивительно, но он ее отпустил. Казалось, он дважды подумал, прежде чем его руки соскользнули с ее тела, и она высвободила ноги. Она отползла на несколько футов, после чего попыталась встать. Она все еще чувствовала усталость, но рассудила, что может что-нибудь съесть, выпить, одеться и, возможно, облегчиться, прежде чем снова завернется в листья на остаток ночи. Она пошатываясь направилась к своим вещам, мельком оглянувшись через плечо и убедившись, что Бигфут за ней наблюдал. Он выглядел напряженным, как будто ждал, что она упадет. Она ценила его заботу, хотя его явно изменившееся мнение о ней слегка нервировало.

Ее одежда была сухой, но жесткой и холодной. Она все равно надела ее, нуждаясь в ней, поскольку хотела поправиться. Затем она осушила свою бутылку с водой, но этого было недостаточно, её беспокоила мысль о том, что ей, вероятно, придется промокнуть, чтобы достать больше. Она съела несколько кусочков фруктов, столько, сколько смог принять ее желудок, правда, их было немного. Затем она вышла наружу, оставаясь под скалистым выступом, чтобы сделать свои дела вне поля зрения. Она высунула руки под дождь и помыла их, вытерев затем о штаны.

Она была изнурена, когда вернулась в пещеру, покачиваясь на ногах и с трудом удерживая глаза открытыми. Она опустилась на колени рядом со своей грудой листьев, чтобы разложить их должным образом, затем легла на них, натянув несколько листьев на себя, как одеяло. Она не чувствовала ни тепла, ни комфорта. Её постель была жесткой, бугристой и неуютной, а в ее болезненном состоянии это вызывало в ней лишь чувство жалости к себе. Она постаралась устроиться поудобнее и закрыла глаза.

Она навострила уши, когда услышала шаги Бигфута, чьи ступни зашаркали по пыльному полу пещеры. Ее листья сдвинули, и она открыла глаза, подумав, что он собрался забраться под них вслед за ней. Вместо этого она увидела, как он осторожно подталкивает под верхний слой листьев маленького мальчика, который выглядел полусонным.

Наоми посмотрела на лицо отца малыша, пытаясь его понять. Видимо, он хотел, чтобы маленький мальчик согревал ее ночью, или, быть может, он думал, что листья станут для его сына удобной кроватью. Как бы то ни было, она слишком устала, ей было грустно и неловко, отказывать, поэтому она подняла листья и помогла мальчику прильнуть к ее груди. Он не был таким теплым, как его отец, но был мягким, как плюшевый мишка, он был приятной компанией. Она не боялась его так, как боялась его отца, поэтому с радостью обняла малыша, когда он снова заснул, и сама задремала, зная, что его отец присматривает за ними обоими.

Утро наступило без яркого рассвета и пения птиц, точно такой же пасмурный дождливый день, как и предыдущие. Проснувшись, Наоми вдруг осознала, что, хотя ей и было неуютно, ее кожа не была такой холодной, как раньше. Казалось, одежда и листья что-то изменили, или присутствие маленького мальчика, который, судя по всему, проснулся первым и сидел рядом с ней на листьях, завтракая.

Наоми чувствовала себя лучше, не потрясающе, но, по крайней мере, она могла двигаться, могла сидеть и есть. Мальчик заметил, что она проснулась, и торопливо заговорил со своим отцом. Наоми посмотрела на него и приподнялась, задаваясь вопросом, как им теперь себя вести. Ее воспоминания о прошлой ночи были похожи на лихорадочный сон, она с легкостью могла поверить, что каким-то образом вообразила случившееся, но понимала, что если бы у нее были галлюцинации, то это было бы что-то более драматичное.

Бигфут на мгновение встретился с ней взглядом, после чего чуть ли не смущенно отвернулся. Он что-то пробормотал мальчику и передал ему большую круглую скорлупу. Она узнала ее по прошлой ночи и взяла из рук малыша, когда он протянул ее Наоми. Похоже, это была какая-то разновидность кокосового ореха, хотя и не такого волосатого и белого изнутри. Сверху было отверстие, и она прильнула к нему губами и стала пить. Так вот как они хранили и транспортировали воду. Она сомневалась, что скорлупа служила контейнером, скорее тем, что произрастало в данной местности и что они научились использовать. Было гораздо удобнее добывать воду, не будучи прикованным к ручью.

Она осушила скорлупу в мгновение ока, осознав, что из-за лихорадки её организм подвергся сильному обезвоживанию. Она придвинула рюкзак поближе и начала есть фрукты, которые откладывала для себя. Сегодня она разведет костер. Он согреет ее, добавит света и высушит одежду, пока она будет добывать пропитание под дождем. Она сможет греть воду для принятия водных процедур, в зависимости от того, насколько они здесь застрянут. Ей понадобится много дров, но те, что она принесет из леса, высохнут быстрее только после того, как будет разведен огонь.

Пока она ела, маленький мальчик что-то ей щебетал. Видимо, он пытался ей что-то сказать, поскольку наблюдал за ее лицом в ожидании ответа. Затем снова что-то пропищал.

— Прости, я тебя не понимаю, — сказала она. Мальчик выглядел растерянным и повернулся к отцу за ответом, который что-то пробурчал в ответ, закопошившись в дальней части пещеры. Мальчик выглядел расстроенным до тех пор, пока отец ему что-то не сказал, затем малыш снова сосредоточил свой взгляд на Наоми и затараторил на непонятном ей языке. Она улыбалась, наблюдая за ним, но он просто повторял сказанное снова и снова.

— Хм? Рил? Ты это хочешь сказать? Рил? — попробовала предположить она. Мальчик чуть не подскочил, заметно взволнованный. — Рилл? Что это? Твое имя? Рилл?

Она решила, что так и есть, лучшего предположения ей не найти. Наоми усмехнулась. Она только что узнала имя Бигфута. Узнала, что у Бигфутов вообще есть имена. Внезапно он показался ей гораздо более похожим на человека. Она рассмеялась.

— Я — Наоми, — произнесла она. — На-о-ми.

— Ми, — повторил Рилл.

— Нет, Наоми, — сказала она.

— Номи.

— Нет… — она замолчала, переведя дыхание. — Наоми.

— Миииииии, — радостно заверещал Рилл.

— Ты не можешь называть меня просто «Ми», — возразила она.

— Мими!

— О нет, так меня называет только бабушка!

— Мими! Мими!

Она вздохнула, когда Рилл запрыгал по пещере. Несмотря на свои размеры, он был ещё совсем крохой. Она могла смириться с тем, чтобы быть Мими. Внезапно на неё снизошло озарение, и она замахала руками, чтобы привлечь внимание малыша, указав на его отца. Рилл посмотрел на него и что-то рыкнул. Имя отца ребенка было на несколько тонов ниже, и Наоми изо всех сил старалась его расслышать.

Отец рефлекторно поднял голову, бросил на нее взгляд и привычно оскалился. Рилл снова издал непонятный звук.

— Ролл? — попыталась Наоми.

Рилл повторил имя, в то время как Бигфут, о котором шла речь, протестующе заворчал.

— Крул? Крол?

— Крол!

— Крол, — повторила Наоми. Рилл обрадовался, и она догадалась, что все сделала правильно, но Крол в своём углу пещеры зарычал, отказываясь присоединиться к всеобщему веселью. Она на мгновение задалась вопросом, не научили ли ее только что слову из лексикона Бигфутов означающему «папа», но он бы поправил ее, если бы захотел.

Она решила присмотреться к нему, пользуясь случаем, пока он упрямо избегал ее взгляда. Она окинула его взглядом с ног до головы, он был выше шести с половиной футов ростом. Большая часть его тела была покрыта бурой шерстью, за исключением лица, ладоней и пальцев, а также груди и живота. Как на всех тех изображениях Бигфута или Кинг-Конга, которые она видела, только без конусообразной головы. Голова у него была большая и круглая, а челюсть массивная. Если сравнить его череп с человеческим, то разница сразу броситься в глаза.

Рилл во многом походил на человека, с его детским круглым личиком и большими пухлыми щечками. Судя по всему, мощное телосложение и челюсть придут с возрастом. У его шерсти был такой же рисунок, но она была блестящей и мягкой, в то время как у его отца она была грубой и грязной, торчащей пучками. Крол как Крол.

У него был хвост, но он выглядел вдвое длиннее, чем должен был быть, по сравнению с хвостом Рилла. Даже при том, что казался отрубленным. Он был покрыт глубокими шрамами, которые проступали через его мех, словно заплаты. Наоми гадала, как они у него появились, ведь до сих пор он казалось вел тихую и размеренную жизнь. Она снова задумалась о том, что случилось с матерью Рилла, и о том, не связаны ли между собой две эти вещи. Мысль о том, что он получил свои шрамы в то же самое время как потерял свою пару, опечалила ее. Наверно, это было ужасно.

Она напомнила себе, что с ним не обязательно могло все это произойти, она просто строила предположения, но не могла отрицать, что Кролу сильно досталось в этой жизни. Неудивительно, что он был таким недружелюбным.

Она вспомнила о браслете на лодыжке, который на нее надели, надеясь, что в шрамах Крола виноват кто-то другой. Она бы не пережила такого же обращения, что пришлось пережить ему.

Рилл по сравнению с ним был счастлив и хорошо себя вел, во всяком случае по меркам человеческого ребенка. Он интересовался ею и тем, что она делала. Ее идея завоевать расположение Рилла, чтобы заставить Крола относиться к ней лучше, похоже, сработала. Он пытался помочь ей, когда она заболела. Он дал ей воды. Но даже сейчас ничто не указывало на то, что он хотел быть другом. Если бы Крол начал относится к ней дружелюбно, она бы ответила ему взаимностью. Она была бы не прочь подружиться с ними, и дело было не только выживании, хотя и это имело значение. Знакомство с ними было настоящим приключением, ведь их вид не был известен человечеству. Она могла списать это на свое одиночество и скуку, но ей хотелось, чтобы они приняли ее. Она хотела влиться в их компанию. Ей хотелось найти друзей здесь, в этом странном мире, о котором она не позволяла себе думать слишком долго.

Крол напугал Наоми, когда поднял ее на ноги, встряхнул и выбросил ее одежду под дождь, но по-настоящему не причинил ей боли. Он вывихнул ей лодыжку случайно. Хотя, учитывая его габариты мог запросто убить ее, даже не вспотев, но он не нанес ей ни одного удара и даже не щелкнул своими большими зубами. Он не хотел, чтобы она ошивалась рядом, но он не был убийцей, по крайней мере, не таких людей, как она, вдвое меньше его и беззащитнее. Это многое говорило о нем. Он выглядел устрашающим, но, возможно, это был просто напуганный отец-одиночка, изо всех сил старающимся защитить своего сына от незнакомки.