Богиня не может ошибаться (СИ)

Глава 10

Господин Эллертель своими доводами убедил ее, что ни один король, заботящийся о благе страны, не сделает опрометчивого выбора, польстившись лишь на красоту невесты и игнорируя приданое или другие выгоды, которые ему может принести жена, поэтому Росета даже не рассматривала своих хорошеньких подружек в качестве своих соперниц. Ингор будет брать в жены только принцессу. Таких кандидаток было… аж восемнадцать. Росета загрустила. Но потом взяла себя в руки и с удвоенной силой стала собирать сведения о каждой из девушек. Принцессы отпадали одна за другой. У одной уже был жених, и она готовилась к свадьбе, у другой приданое было столь крошечным, что выгоднее было жениться на дочери герцога, какого-нибудь процветающего королевства. Третья была уже в летах и не хотела выходить замуж, решив уйти в монастырь, еще одна была с физическими недостатками, и это тоже мешало браку, поскольку рождение здорового наследника было всегда в приоритете. (Она подозревала, что и о ней собирали такие же сведения, и ее болезненность в детстве также исключала ее из списка завидных невест). Очень порадовали Росету сведения о принцессе Милисенте. Тогда после турнира, Милисента, пылая ревностью, завистью и ненавистью к своей сводной сестрице, решила уничтожить ее, почти в прямом смысле слова. Она, громогласно, обвинила ее в супружеской измене. Милисента была уверена, что все поверят только одному ее слову, не тут-то было. От Милисенты потребовали доказательств. Король потребовал, поскольку остальные не посмели бы, усомнится в ее словах. Милисента кричала, угрожала, клялась — все было напрасно. Впрочем, кое-чего она все же добилась. Ее отец запретил мужу Сантии (и, соответственно, ей), покидать пределы королевства.

Росете потом подружки написали, что Ингор, вроде бы поклялся, что скорее жениться на лягушке, чем на Милисенте. Очевидно, эти слухи имели под собой какую-то почву, поскольку Милисента готовилась к свадьбе, со средним сыном какого-то короля, и по слухам ежедневно закатывала истерики, отказываясь выходить замуж. Вроде бы ее отец пригрозил ей монастырем, и только это ее немного отрезвило.

Однако и кроме Милисенты у Росеты оставалось немало грозных соперниц, и самой опасной из них была принцесса Клери. Как же Росета ее ненавидела! Ненавидела заочно, поскольку они никогда не встречались. Принцесса Клери была на год младше Росеты, и не попала на тот турнир, поскольку была тогда еще очень молода.

Поговаривали, что сама богиня наградила девочку просто неземной красотой. Синие-синие глаза, черные густые волосы, матовая кожа, яркие сочные губы. Принцесса была невысокая ростом, и идеального сложения. Трубадуры сочиняли стихи и песни в ее честь, разнося по всему миру слухи о ее красоте. А еще принцесса Клери обладала превосходным музыкальным слухом, играла на нескольких музыкальных инструментах, у нее был ангельский голос и столь же ангельский характер. Отец по слухам так гордился своей дочерью, так носился с ее красотой, отметая всех женихов то и дело, появляющихся на его пороге с предложениями руки и сердца.

Следующей опасной соперницей, была принцесса Розалинда. Она была дальней родственницей Ингора по матери, и он ее знал, чуть ли не с младенчества. В этом союзе за Розалиндой бы была влиятельная поддержка, людей близких ему по крови, а это было не маловажно.

И последней опасной из всех претенденток была принцесса Мираэлль. Здесь все было с точностью до наоборот. Принцесса Мираэлль была дочерью короля в битве с которым полегли отец Ингора и его старший брат, но поскольку закончившаяся война ту там, то тут вспыхивала небольшими конфликтами, наносящими королевству Ингора ощутимый урон, то принцессу Мираэлль можно было, в какой-то мере, считать гарантом стабильности и мира. Росета день и ночь думала, как ей обойти своих соперниц, поскольку она точно знала, что мысль о том, что Ингор принадлежит другой женщине, что она никогда не будет вместе с ним, так разобьет ей сердце, что она после этого не захочет дальше жить. Росета была человеком абсолюта, если она любила, то всем сердцем, всеми помыслами, даже на любовь к самой себе, в ее сердце не оставалось места. Часто бессонными ночами, она старалась представить, что думает Ингор, какие мысли, какие желания его обуревают. Он, вероятно, чувствует себя очень счастливым, ведь столько красивых женщин мечтают провести свою жизнь рядом с ним.

… Росета очень бы удивилась, узнав, что Ингор совсем не чувствует себя счастливым, что наиболее сильным чувством, которое преобладает над всеми, является раздражение. Ингор злился, злился на себя, на Совет, который принуждал его к скорейшей женитьбе, злился на невест, которые атаковали его со всех сторон, короче говоря: злился на весь мир.

Когда мать Ингора умирала, то взяла с мужа клятву, что он никогда не принудит сыновей жениться против их воли, каким бы выгодным не был обещанный союз. Эту клятву королева с мужа потребовала не случайно, уж слишком несчастливой была их семейная жизнь.

Королева никогда не любила мужа, а он не делал ни малейшей попытки завоевать ее сердце. Она была импульсивная, порывистая, страстная. Быстро вспыхивала, принимая решения под действием секундного настроения, часто ошибалась в своих оценках, из-за чего совершала неправильные поступки. Он был спокойный, обстоятельный, немного медлительный… и страшно упрямый. Заставить короля принять решение против его воли, было совершенно невозможно.

Понятно, что людям с такими психологическими качествами невозможно ужиться друг с другом. Если бы хотя бы любовь скрепляла их отношения, заставляя идти навстречу друг другу. В их союзе не было и этого. Они бешено раздражали друг друга. Вероятно поэтому, сразу же после рождения наследника принца Алесандро, двери супружеской спальни королевы Лилиан, с громким стуком захлопнулись перед королем Энсельмом. Но он не очень-то горевал, во всяком случае, стоящим на коленях перед спальней своей жены, его не видели, ни разу. Прошло целых пятнадцать лет. Как это получилось, при каких обстоятельствах, какое небесное светило этому поспособствовало, но только королева Лилиан, родила еще одного сына. И поскольку Энсельм сразу же признал мальчика своим, не было никакого сомнения, что спальня жены, оказалась не такой уж неприступной крепостью. Поздний ребенок… как много в этом словосочетании родительской любви. Его должны были назвать в честь какого-то предка каким-то труднопроизносимым вычурным именем. Но назвали Ингор — нечаянная радость, женский вариант имени звучал, как Ингора. Вот только это имя оказалось никак не пророческим, поскольку младший королевич был настоящим стихийным бедствием. От матери он унаследовал мгновенно вспыхивающий азарт, сумасшедшую энергию, страсть и бесшабашность, от отца же ему досталась некая странная целеустремленность. Если он ясно видел цель, остановить его на пути движения, не мог никто. Ингора любили все. И отец с матерью, и старший брат, и друзья-товарищи, и слуги, и учителя. Но сколько же он им попортил крови, пока рос!

Если никто в замке не кричал истеричным женским или мужским голосом: «Принц Ингор», — значит, тот в этот момент спал, ел или был на занятиях, во все остальное время эти дикие крики наполняли дворец. Король даже издал специальный указ, позволяющий слугам не выкрикивать полное имя королевича со всеми прилагающимися титулами, как это было положено по дворцовому этикету, а кричать его укороченный вариант.

В замке не было ни одного потайного хода, до которого бы Ингор не добрался, не было ни одной потайной комнаты, в которой бы он не побывал. Исследовав весь дворец, Ингор принялся осваивать другие территории.