Богиня не может ошибаться (СИ)

Глава 22

— Я страшно голоден, — вместо этого сказал Ингор, — и с удовольствием перекусил бы. Я не очень обременю Вас если попрошу, чтобы нам принесли какие-нибудь напитки и что-нибудь съестное?

Росета вытаращенными глазами смотрела на Ингора, не в силах осмыслить подобное нарушение всех правил приличия, в ответ же она получила совершенно безмятежный взгляд и совершенно бессовестную улыбку. Выбора у нее не было, и Росета позвонила в серебряный колокольчик, вызывая прислугу.

— Принесите, пожалуйста, чай, пирожные…

— Вино, жареное мясо, — добавил Ингор, любезно и непринужденно улыбнувшись Росете и девушке, что явилась на вызов.

Пока слуги накрывали на стол, Ингор стоял рядом с Росетой, спокойно ожидая, когда сервировка будет закончена. Все это было как-то дико и неправильно, но Ингор так не думал. Совершенно непринужденно и, как-то так по-хозяйски, одним взмахом руки отослал слуг, сказав, что они управятся сами. Потом отодвинул и придвинул стул Росеты, помогая ей сесть за стол, а потом он сам наполнил ее и свою тарелки, налил по бокалу вина и сел напротив бывшей жены. У него все так ладно и споро получалось, Росета не могла этого не отметить, однако следующая мысль, что он приобрел этот опыт часто ужиная вот также один на один со своими любовницами, мгновенно испортила Росете настроение. Она видела, что он мгновенно догадался об этом, еще минуту раздумывал о причинах, видимо перебирая в памяти последние свои слова и действия. Его лицо внезапно нахмурилось, и он немного виновато взглянул на Росету.

«Он догадался, — молнией мелькнуло у нее в голове, — догадался, и о чем я подумала, догадался и о том, что эта мысль испортила мне настроение. Но извиняться не стал, поскольку… это правда!»

Росета подняла на Ингора глаза и тут с ужасом поняла, что им даже слова не нужны, чтобы понимать мысли и чувства друг друга!

Росете стало не по себе. Еще только не хватало снова влюбиться в Ингора! «Нет, только не это! — чуть не закричала она. — Поговорить с ним, сказать ему то, что не может сказать ни один его подданный — и все. Мне не нужно ни это ощущение душевной близости, ни это ощущение, теплоты и понимания. Нет, нет, нет, и еще раз НЕТ! Только разговор и больше ничего», — мысленно убеждала она саму себя, боясь поддаться какому-то странному чувству, что раньше никогда не испытывала, чувству, когда девушка ясно ощущает, что очень нравится мужчине, что сидит напротив нее.

— Честно сказать, я поражен тем, что Вы мне только что рассказали — пригубливая вино из бокала, сказал Ингор. Росета подозрительно посмотрела на него, стараясь рассмотреть скрытую насмешку или издевку. Такое уже случалось, причем, не один раз. Когда Ингор делал комплименты молодой супруге, таявшей от счастья и не замечающей скрытого в них сарказма, не замечающей насмешек придворных, злобно хихикающих над наивной, а может и глуповатой королевой.

Эти воспоминания ее разозлили, и она спокойно сказала, глядя в глаза Ингора.

— Я шла за Вас замуж, потому что очень сильно любила Вас. Я ехала в Лиссадию, твердо зная, что она останется моим домом до конца моей жизни. И как в своем собственном доме, я желала знать каждый уголок, каждую комнату, каждый коридорчик. Я старалась понять многое, я старалась понять все как можно быстрее, почти не вникая в дрязги, сплетни и интриги, что плелись за моей спиной. Я старалась узнать страну, как можно лучше, совсем позабыв, или возможно не понимая, что начинать надо было с Вас. Быть может, мне не было потом так горько и больно от случившегося. Ну, что сделано, то сделано, — излишне бодрым голосом продолжала Росета. — Нет худа, без добра. Теперь мы свободны, и каждый сможет себе найти спутница, которого сможет если не любить, то хоть, во всяком случае, уважать.

— Вы собираетесь еще раз выходить замуж? — почему-то поразился этой мысли Ингор.

— Да собираюсь, — твердо ответила Росета. — Мне не столько нужен муж, как дети. Если нет детей, зачем тогда стараться что-то достигнуть, зачем к чему-то стремиться? Если некому передать свое наследие, зачем его собирать? Да, я хочу иметь детей. Отец сказал, что через два года мне начнут выбирать мужа. — Росета горько засмеялась. — Я уже наломала дров со своим выбором, теперь я предоставлю этот выбор тем, кто может его сделать правильно.

Росета бахвалилась, говорила обо всем с напускным равнодушием, а у самой сердце нерадостно сжималось от подобных перспектив, радовало лишь одно: все это произойдет не раньше, чем через два года.

Ингор внимательно слушал Росету, а потом совершенно неожиданно произнес:

— Вы похорошели. Очень сильно похорошели.

Но Росета не растаяла от этого неожиданного комплимента, наоборот, раздражение, все еще тлевшее в ее душе разгорелось с новой силой.

— Мои тети убеждают меня, что женщины в нашем роду хорошеют после двадцати лет, — с вызовом сказала она, прямо глядя ему в глаза и ничуть не смущаясь от его взгляда.

— А сколько Вам лет? — сразу же поинтересовался Ингор, и Росета чуть не зарычала от злости от мысли, что он даже не помнит, когда у нее день рождения.

— Мне исполнится двадцать лет через четыре недели, — сквозь зубы процедила она, давая понять, что ей неприятна эта тема.

— Вы устроите в честь этого события бал? — снова поинтересовался Ингор.

— Нет, — едва сдерживаясь, чтобы не выбежать вон из комнаты, сказала Росета. Мы с отцом решили не устраивать никаких празднеств.

— А ваш портрет будут писать? Двадцать лет — важная дата. — Ингор продолжал светскую беседу, словно не замечал ни раздражения Росеты, ни ее односложных ответов. Росета его вообще не понимала.

Встречу давно было пора закончить, но Ингор вел себя так, словно уходить и не собирался.

— Портрет, вернее несколько портретов будут писать, перед тем как начнутся выборы моего будущего жениха и мужа. Эти портреты будут разосланы возможным претендентам. Я надеюсь, что через год похорошею еще больше, — не удержалась Росета от ехидной колкости, — возможно, тогда будет достаточное количество желающих жениться на мне и выбор будет сделать проще.

Ингор швырнул салфетку на стол с такой силой, что столовые приборы дзынькнули. Потом откинулся на спинку стула, и, уперев кулаки в край стола, недобрым взглядом посмотрел на свою бывшую жену.

— Вы, когда покидали дворец, забрали все свои портреты.

— Да, — подтвердила Росета, — я сделала это умышленно. Не хотелось, чтобы они стали мишенью для метания кинжалов.