Босиком в саду камней

Глава 15

— Море! — с энтузиазмом кричит дозорный.

И все кидаются на нос джонки. То есть, я не кидаюсь. Не девочка: вдовствующая императрица. Хотя и мне не терпится посмотреть. Почему это море называют Желтым?

Я читала когда-то, в своей прошлой жизни, что это из-за цвета воды, которая имеет желто-зеленый оттенок. А мы заходим в акваторию уже на закате. Специально что ли капитан так подгадал? Хотел сделать мне приятное. И у него это получилось! Потому что вид неописуемый!

Море, которые вскоре принимает нашу джонку в ласковые материнские объятья, оно сейчас никакое не желтое. Золотое.

Я как будто в небесной колеснице, которая мчится навстречу пылающему факелом солнцу. Вокруг разливается зарево. Но огонь не сжигает, стараясь спалить, а потом содрать до мяса кожу, он нежно обнимает, окрашивая ее тоже в золотой. В морском закатном воздухе разлита несказанная нега. Жары нет, ветер умерен и ласков. Как и рука Лина, лежащая на моем плече.

Князь просто меня поддерживает, чтобы качка не позволила ее высочеству даже пошатнуться, не то чтобы упасть. В этом нет ничего предосудительного, за исключением того, что качки, собственно, и нет.

Сердце бешено бьётся, как во время спринтерского забега, душа ликует. Ради таких мгновений и стоит жить! Пройти через суровые испытания и годами мыть посуду на дворцовой кухне. Подвергаться унижениям, томиться в постоянном страхе, что тебя не просто убьют, похоронят заживо. Страдать в разлуке.

Но за все это мне выпало огромное счастье. Такой красоты я еще никогда не видела! И я тут госпожа, мы можем в любой момент бросить якорь. Причалить к берегу в том месте, где я прикажу. Я, забывшись, глажу руку Лина:

— Тебе нравится?

— Да, — он смотрит при этом на меня. И улыбается.

Как же мне страшно, милый! Невольно думаю о том, во сколько же мне все это обойдется? Я не про деньги. Богиня милосердия, к которой я плыву, может счесть себя оскорбленной. Ну, какой из меня проситель? Не каждой женщине столько дано.

Мы с Лином стоим на носу нашей яхты-джонки до темноты. Сплошной романтизм! Рядом от восторга шумно сопит Хэ До. Он тоже счастлив. Просиди-ка всю жизнь во дворце! А тут простор! Я сполна рассчиталась с Хэ До за преданность.

— Мы не можем стоять тут вечно, — шепчу я на ухо Лину. — А жаль. Надо спуститься в каюту.

— Как прикажешь, моя госпожа.

Что-то он уж больно послушен. Тоже ошалел от счастья? Даже вниз меня не тащит, как обычно. Он ведь этих ночей ждет, как изголодавшийся зверь! Я хоть и стараюсь изо всех сил, но так и не утолила его аппетит!

Но эта ночь полна нежности. Мы под впечатлением пейзажа.

— Как бы я хотела сбежать с тобой, Лин, — шепчу я, ведя указательным пальцем по линии его губ.

Очерчиваю их контур, и, убрав руку, целую невесомо, будто бабочка туда садится, на эти губы. Ловлю его дыхание, упиваясь каждым новым глотком. Мне сказочно хорошо! Лин замирает. Я слышу, как оглушительно бьется его сердце.

— Возможно ли это? — я приподнимаюсь на локтях и вопросительно смотрю в любимые глаза.

— Сделать так, чтобы все подумали, будто мы умерли? А потом исчезнуть? Поселиться где-нибудь в глуши, оставив все? Дворец, власть, богатства, титулы…

— А это возможно?

— Боюсь, что нет. Мы с тобой слишком заметны, Мэй, чтобы безнаказанно скрыться.

Он прав: я вдовствующая императрица. А он князь. Военный министр. Но я все же подумаю, как это устроить.

Завтракаем мы на палубе. Солнце уже взошло, и теперь я вижу, что морские волны и впрямь желтые. Зрелище необычное. Это море небольшое, и совсем скоро мы войдем в акваторию другого, посолиднее. Именно там и находится остров Путошань.

Пока наше путешествие безмятежно. Я еще не знаю, какой меня ждет сюрприз в Храме богини милосердия. Потому что слухи бегут впереди меня, то есть, моей императорской джонки под желтыми парусами. А мы продвигаемся к цели нашего путешествия крайне медленно, я смакую каждый глоток: каждый день и даже час моего медового месяца. Стремясь продлить его до бесконечности.

Когда еще мне выпадет такое счастье?

Но как бы мы не тянули время, Путошань на горизонте. Я с нетерпением вглядываюсь вдаль. За время этого речного-морского круиза я созерцала немало прекрасного, и не только по ночам в своей каюте. Но увидев вблизи Путошань, мгновенно проникаюсь: и в самом деле драгоценнейшая жемчужина!

Пройдут века, и в эти места нагрянут толпы бесцеремонных туристов. А не то — киношники понаедут. Дельцы всякие. Испоганят тут все. Построят торговые палатки и едальни. Но мне выпало несказанное счастье увидеть Путошань в его первозданном виде. Когда на бесконечных песчаных пляжах, отливающих золотом — ни единой живой души.

Только мы с Лином. А вода в море бирюзовая. И мы идем, вдвоем, взявшись за руки, оставляя на песке следы босых ног…

А потом занимаемся любовью прямо на берегу, в белоснежной пене, которую оставляют на наших разгоряченных телах облизывающие его волны, или в одной из укромных пещер. Где сумерки и прохладно. Береговая линия здесь ошеломляющая. Путошань со всех сторон окружен чистейшим морем, не знаю, как будет в двадцать первом веке, но сейчас на всех пляжах смело можно вешать голубой флаг!

Берег то песчаный, то скалистый, но весь он — поэтичный. Небесная лазурь отражается в воде, это похоже на мираж. Я точно в сказке. И эти пещеры Путошаня… Их достаточно, чтобы мы с Лином то и дело могли уединяться.

Я надолго задерживаюсь на морском берегу, мотивируя это тем, что к просветлению должна подготовиться. Меня никто не торопит. Я — первая леди Великой Мин.

Остров небольшой, и, в конце концов, мы с Лином обходим его весь. Вокруг нас — девственная нетронутая природа. Напрягая память, понимаю, что деревья здесь древние и сплошь относятся к исчезающим видам.

Тысячелетнее камфоровое, гинкго, граб… Не обычный, а какой-то чрезвычайно редкий экземпляр.

В восточной части небольшие храмы, откуда открываются уникальные по своей красоте виды. По всему берегу — длиннющая полоса песчаного пляжа. Над ней и за ней — сияющая бесконечная лазурь. Мы с Лином стоим на смотровой площадке и любуемся закатом. Стояла бы так вечность. И ничегошеньки мне больше не надо. Мне хорошо.

Но, увы, уже темнеет. Лин прерывисто дышит мне в макушку. В пещере, конечно, славно, но на мягкой кровати заниматься любовью куда как приятнее. Лин уже успел соскучиться, ненасытный!

Я невольно вздыхаю: пора! И к делу бы приступить.

Мне надо подняться на священную гору, за ответом, которого я страшусь. Но сколько можно прятать голову в пляжный песок?

Приказываю своей свите начать подъем с рассветом.

Не буду утомлять вас подробностями. Храмы на Путошани достойны не главы, а книги, причем это будет многотомник. Сразу к сути: монастырь, куда я, собственно, и шла с таким упорством, главный на священной горе.

Это святилище Гуаньин, в котором девять храмов, в центральном, похоже, самые прекрасные изображения богини. Я невольно замираю от восторга. Какая красота!

Но потом одергиваю себя: вспомни, зачем ты здесь, Катя! Не любоваться надо, а молиться! Это не художественная галерея, а древняя святыня!

В центре стоит огромная статуя богини. На стенах изображения всех тридцати двух ее воплощений, по шестнадцать штук на каждой. Символ бесконечного могущества Гуаньин во всех ее земных образах. Я пришла!

Приказываю:

— Выйдите все!

Лин Ван медлит, но я не хочу, чтобы он это слышал. Мои откровения. Свидетели мне не нужны. Я хочу узнать правду.

Никто не смеет меня ослушаться, я — вдовствующая императрица. И мы с богиней милосердия остаемся наедине. Я с благоговением опускаюсь на колени и снизу вверх смотрю на застывшее в бронзе лицо. Оно прекрасно!

— Дай же мне ответ, о, богиня! Прояви милосердие! Зачем я здесь, в этой стране и в этой эпохе? Вернусь ли домой? Что ждет меня впереди?

В храме душно. Запах какой-то странный. Наверняка здесь курят благовония. Хотя… Мне кажется, что хлоркой отдает. Или… спиртом что ли медицинским пахнуло? Но это невозможно!

Богиня плачет. Из распахнутых глаз, полных боли, текут слезы.

— Катя, милая… Где ты?

Это же мама! Я узнаю ее лицо! Но почему она плачет? Ах, да! Я же исчезла! Бросила ее! Но ведь не по своей же воле! Меня забросило сюда, когда в той, другой жизни я умерла!

— Слушай мое пророчество…

А это уже Гуаньин. Один из ее земных образов — покровительница детей. Богиня оберегает их от болезней. У Гуаньин тысяча рук, и в каждой из них по глазу, чтобы видеть всех, кто нуждается в поддержке. И если мать, у которой тяжело заболел ребенок, просит помощи — Гуаньин тут как тут.

— Здесь твой путь еще не закончен, Мэй Ли. Ты еще не через все беды прошла. Не все чувства тебе ведомы. И страдания твои неполные. Ты не готова вернуться.

Я вижу ребенка на руках у богини. Что сие означает?

— … тебя ждут суровые испытания…

Опять?! Да я чудом избежала смерти!

— … если ты попытаешься спрятаться, сбежать, то колесо Сансары неумолимо отбросит тебя назад. Ты должна пройти весь его оборот.

То есть, вернуться в Запретный город?! Чего еще-то от меня надо?! Теперь уже по моему лицу текут слезы. Мне страшно…

— Ваше высочество!

— Очнитесь госпожа!

— Госпожа!!!

С трудом открываю глаза. Я валяюсь на холодном каменном полу, перед статуей богини. Обморок что ли со мной приключился? Вижу встревоженное лицо Хэ До. И отчаянное Лина. Который хватает меня на руки, рывком поднимая с пола.

— Госпоже надо на воздух!

Поклонился бы богине! А ты к ней спиной повернулся! Гуаньин может обидеться! Нечестивец!

Но у Лина, похоже, только одна богиня, которой он поклоняется — это я. На ступенях храма, под дуновением горного свежего ветерка я быстро прихожу в себя и командую:

— Отпустите меня, князь!

— Вам плохо, госпожа?

Вокруг полно народа, поэтому Лин официален.

— Нет. Это было… просветление.

— Госпожа была в нирване?!

Слышу ропот. Восторги, удивление, сомнения… Не каждому дано достигнуть просветления. А я валялась в храме аки труп.

Нирвана?

Можно и так сказать. Глюки у меня были знатные. Я с богиней разговаривала. И с мамой. Колесо Сансары какое-то. Ребенок…

Ну и муть! Можно ли всему этому верить? Небось, нанюхалась «благовоний». Кто знает, чего они тут в своих древних буддистских храмах жгут, какие травки?

Но, похоже, ответ я услышал. Если мы с Лином сбежим и предадимся любви в уединении, в глуши, то рано или поздно нас найдут и убьют. И я вновь окажусь служанкой на дворцовой кухне или кем похуже. В начале суровых испытаний.

И вынуждена буду запустить колесо Сансары заново. Вообще не вариант. Какие такие чувствам мне еще не ведомы?

Я невольно вздыхаю. Пора спускаться вниз. Здесь столько храмов, что на их осмотр и года не хватит. Я, конечно, могу задержаться на Путошани, но пророчество…

Мне стоит поторопиться в Пекин.

— Есть здесь что-нибудь особенно примечательное? — спрашиваю у свиты.

Они все мнутся. Правильно: как можно что-то выделить в этом грандиозном храмовом комплексе? Мой взгляд невольно падает на семиярусную каменную пагоду:

— Какая интересная архитектура.

— Это пагода Добаота, ваше высочество, — подсказывает неизвестно откуда взявшийся монашек. — Что означает «множество сокровищ».

Вглядываюсь в его лицо. Похоже, плут. Смазливый, улыбка словно сахарная вата, даже если ею не насытишься, вожделение гарантировано: хочу! Чего надо-то?

— И какие же сокровища скрыты в сей пагоде? — спрашиваю.

— Она имеет и другое название: Тайцзыта. Наследник престола.

Я невольно вздрагиваю:

— Сдается мне, ты хочешь сказать что-то важное. Меня там ждут, у этой пагоды?

— Ваше высочество так проницательны.

— Хорошо. Идем!

— Не ходите, госпожа моя, — тут же вцепляется в меня Лин Ван.

— Но ты же со мной. Чего бояться?

— Бояться ее высочеству и в самом деле нечего, — загадочно улыбается монашек.

Уже в сгущающихся сумерках, вязких, как кисель, потому что вечером в горах весомая облачность, в сопровождении своей огромной свиты, бреду к каменной пагоде. Странно, почему мой взгляд упал именно на нее? Ничего примечательного, как оказалось вблизи.

Нет, я ошиблась! Фигура в белом очень даже примечательная! С трудом узнаю бывшую наследную принцессу, хотя смазливый монашек высоко поднимает масляный светильник. Как постарела!

Сколько же мы не виделись? Четыре года? Больше? Она не была на похоронах императора, сославшись на болезнь. А сюда тащиться этой леди болезнь не помешала! Как узнала только! Хотя… Место ссылки бывшей хозяйки Запретного города где-то в этих краях.

— Добрый вечер, ваше высочество, — сдержанно говорю я.

Неожиданно для меня она низко кланяется:

— Приветствую вдовствующую императрицу.

«Да вы ли это?!» — чуть не срывается у меня с языка. Помнится, мне угрожали жестокими пытками. Не эта ли дама собиралась самолично резать меня на куски?!

Рядом с ней я замечаю другую благородную леди. Совсем еще юная девушка. Хорошенькая.

— Зачем вы здесь? — спрашиваю в упор.

— Чтобы покаяться. И помириться.

— Помириться?! Вы оценили, наконец, щедрость моего предложения?! Пожалели, что топтали тогда принесенные мною пирожные?!

— Да, — бывшая наследная принцесса низко склоняет голову. — Я вполне осознала свою неправоту.

— И…? Кто эта девушка?

— Старшая дочь моего сына.

Как время-то летит! Сколько же бывшему первому принцу? Возлюбленному моей лучшей подруги. Он ведь постарше меня. Какая взрослая у него дочь! Ей лет шестнадцать на вид.

— Помнится, у вас было две внучки.

— Младшая умерла, — голос принцессы заметно дрожит.

— И…?

— Не скрою: я искала с вами встречи. — За моей спиной возвышается монументальная фигура князя Вана. — Ты все-таки его заполучила, — а не удержалась, съязвила! — Равно как и титул, которого так желала.

— Я дорого за это заплатила.

— Я тебя всегда недооценивала, Мэй Ли. Твое упорство.

— Если вы хотите обратиться ко мне с просьбой, соблюдайте этикет.

— Да. Хочу. Ты отняла у меня все, но я готова простить обиду. Признать тебя законной вдовствующей императрицей, а твоего приемного сына правителем Поднебесной.

— Я не нуждаюсь в вашем признании.

— Но у меня по-прежнему много сторонников. Я им всем скажу, чтобы почитали императора и его мать.

— А что взамен?

— Возьмите с собой в столицу принцессу, — она выдвигает вперед единственную внучку.

— Иметь при дворе вашу шпионку? Которая будет исправно вам доносить обо всем, что происходит в Запретном городе?! И в моем дворце?! Я еще не выжила из ума!

— Подумайте. Может быть, я могу вам оказать ответное одолжение?

— Хотя… Сделка есть сделка. Хорошо я возьму с собой юную принцессу. Но мне нужно еще кое-что помимо лояльности ваших подданных.

— Что именно? — ее голос еще больше дрожит. Небось, думает, что я сейчас потребую чью-то жизнь.

— Напишите своему сыну. О том, что вы меня простили. Пусть усмирит свой гнев. Яо Линь давно пора замуж.

— Вы меня удивляете! Вам-то это зачем?!

— Она моя единственная подруга. Я хочу, чтобы она была счастлива так же, как я.

Лин Ван делает вид, что ничего не слышит, но его лицо розовеет от удовольствия. Или это закатное солнце окрашивает щеки светлейшего князя румянцем?

— Странное желание. Я думала, вы гораздо циничнее.

— Я была такой. Но счастливый человек желает, чтобы и все вокруг были счастливы. Мне не нужны ни богатства, ни почести, — оборачиваюсь и смотрю на Лин Вана.

Князь прекрасно меня понимает. А вот бывшая наследная принцесса, похоже, нет. Но она дорожит единственной внучкой.

— Хорошо. Я напишу сыну. Взамен пообещайте мне, что юная принцесса составит удачную партию.

— Обещаю. Я сама подыщу ей мужа.

— Поклянитесь здесь, в этом священном Храме богини милосердия.

— Клянусь.

Сделка состоялась. Линия первого принца продолжится. Хоть его потомки и не станут императорами. Но род не угаснет.

Мы прощаемся со старшей принцессой, а младшая спускается на берег вместе со мной. Я велю приготовить девушке каюту.

— Вы так добры, ваше императорское высочество, — низко кланяется юная леди.

Теперь я могу ее рассмотреть. Очень даже мила. Идеально воспитана. Образована. Редкий цветок, который мне надо будет пересадить в подходящий горшок. И вручить его кому-нибудь из своих приближенных. У меня уже есть идея.

Да, я сегодня добра. Хотя еще не знаю, друга я приобрела или врага в лице юной принцессы. Но договор есть договор.

На сказочный остров Путошань опускается ночь.

Лин традиционно в моей каюте. Хотя соблюдает конспирацию: спускается вниз по своей лестнице. Спрашивает:

— Мы завтра снова поднимемся на священную гору?

— Нет. Нам надо в столицу, Лин.

— Ты передумала?! Разве нам здесь плохо? Могли бы задержаться.

— Нам надо ехать, — твердо говорю я. — Мало того: мы поедем так быстро, Лин, как только сможем. Посуху, не по воде. Сойдем на берег при ближайшей возможности. Пошли вперед своих людей. Прямо сейчас. Пусть готовят повозку и лошадей. И нашу с тобой безопасность.

— Но что случилось, Мэй?! Что ты услышала там, в храме? Когда была в нирване?!

Что услышала? Ты все равно не поймешь, любимый. Как тебе объяснить, что я не Мэй Ли? Я попаданка Катя.

Нам с тобой пора покинуть рай. И снова спуститься в ад. Я догадываюсь, какие именно нас ждут испытания.

— Богиня милостива, Лин. Но мне надо вернуться в Запретный город.

На рассвете моя императорская джонка поднимает паруса.